Эд говорил по телефону.
- Они только что вошли. - Юноша поднял телефонную трубку над головой. - Он хочет поговорить с моим отцом или матерью. Есть тут кто-нибудь?
Тереке и Джозефина переглянулись.
- Поговори ты, - сказал мистер Джафет и направился к лестнице.
Миссис Джафет выслушала тираду Кантора, извинилась и крикнула: "Тереке, возьми, пожалуйста, трубку".
- Кто это?
- Прокурор.
- Хорошо. Попроси его подождать.
Мистер Джафет протирал подмышки влажной губкой, когда его жена заглянула в ванную.
- Он извинялся за беспокойство.
Мистер Джафет обтерся полотенцем, надел чистую рубашку и подошел ко второму телефонному аппарату, стоявшему на столике в спальне.
- Извините, что заставил вас ждать, - сказал он.
Перерыв, объявленный судьей, дал возможность Кантору прийти в себя и влил в него новые силы.
- Я не хотел расстраивать вашу жену, но я бьюсь с Эдом уже добрых пятнадцать минут. Вы сможете привезти его в Уайт-Плейнс к двум часам? Я попробую устроить совещание в кабинете судьи.
- Мы еще не ели. А в чем дело?
- Я думал, вы знаете.
- О чем?
- Ваш сын отказывается давать показания.
Последовала короткая пауза.
- Разумеется, - продолжал Кантор, - мы можем вызвать его повесткой, но это произведет отрицательное впечатление на членов жюри.
- Мы приедем.
- Поднимайтесь прямо в кабинет судьи Брамбейчера. На четвертый этаж.
Мистер Джафет быстро сбежал по ступенькам.
- Джозефина, дай нам что-нибудь перекусить. Эд, мы едем в Уайт-Плейнс.
- Папа, я не собираюсь менять свое решение.
- А я не собираюсь принуждать тебя идти против воли.
- Правда?
- Да.
Пока мистер Джафет выпил один стакан молока, Эд справился с двумя да еще умял три пирожка.
- Я не понимаю, как тебе это удалось, - удивилась миссис Джафет.
- Папа, я слышал, сегодня ты был в ударе.
- От кого?
По губам миссис Джафет пробежала слабая улыбка, когда она смотрела на своих мужчин, поправлявших галстуки перед зеркалом.
* * *
Судья Брамбейчер, Кантор, Томасси и стенографистка уже ждали их в кабинете. Судья разрешил остаться и миссис Джафет.
- Мистер Кантор и мистер Томасси хотят, чтобы Эдвард дал показания, сказал судья, когда все сели за большой стол. - Я не спрашивал, намерены ли они вызвать его повесткой, если он откажется давать показания добровольно, но думаю, что подпишу такую повестку, так как Эдвард единственный очевидец того, что произошло в его палате в больнице. - Он взглянул на Эда Джафета: - Ну?
Кабинет судьи, отделанный темным деревом, поневоле внушал уважение. В кругу взрослых Эд чувствовал себя неуютно.
- Я много думал об этом. И не хочу давать показания.
- Я понимаю, что вы недавно выписались из больницы, - улыбнулся судья. - Вам сейчас нелегко. Мы постараемся, чтобы допрос не занял много времени. Вам надо лишь рассказать под присягой о том, что случилось у школы после танцев и в больнице. Можно сказать лишь несколько слов.
- Ваша честь, - вмешался Кантор, - обвинению желательно, чтобы этот молодой человек рассказал об обоих происшествиях в мельчайших подробностях.
- Я пытаюсь помочь вам получить свидетеля, - раздраженно сказал судья. - А вы все усложняете. Мистер Томасси, полагаю, у вас будут вопросы к свидетелю?
- Да, ваша честь.
- Но вы не будете испытывать наше терпение?
- Ваша честь, я не хочу связывать себе руки обещаниями, данными в этом кабинете. Если этот юноша не будет давать показания добровольно, прокурор или я потребуем его вызова в суд. И чем скорее он это поймет, тем лучше.
- Извините, я не хотел причинять вам столько хлопот, - сказал Эд. - Но для себя я уже все решил.
Судья Брамбейчер встал, обошел стол и положил руку на плечо Эдварда Джафета.
- Молодой человек, позвольте мне объяснить вам, что такое свидетельские показания. Ваш отец - учитель. Давать свидетельские показания - значит учить, сообщать новое, рассказывать о том, что произошло, восстанавливать истинную картину событий, возможно известную только вам, очевидцу, чтобы другие - судья, члены жюри присяжных - могли разобраться в происшедшем. В этом нет ничего плохого, не так ли?
- Нет, сэр.
- Вот и хорошо. Вы будете давать показания?
- Нет, сэр.
Судья вернулся на свое место.
- Молодой человек, поймите, пожалуйста, что в случае необходимости вас вызовут в суд повесткой, а если вы и тогда откажетесь давать показания, мне придется расценить ваши действия как оскорбление суда.
Миссис Джафет хотела что-то сказать, но судья остановил ее, приложив палец к губам, ожидая ответа Эда.
- Сэр, я и не думал оскорблять суд. Я давал показания в другом суде, в Оссининге. Я не разбираюсь в юридических ухищрениях, протестах и тому подобном. Но я не хочу больше участвовать в этой игре.
- Мистер Джафет, - обратился судья к отцу Эда, - не хотите ли вы поговорить с сыном наедине и разъяснить ему серьезность проблемы, не имеющей никакого отношения к игре?
- Я думаю, он...
- Я осознаю всю серьезность проблемы, - прервал его Эд. - В конце концов, меня чуть не задушили.
Терпение судьи Брамбейчера начало иссякать.
- Вы обо всем рассказали полиции. Почему же не повторить то же самое в суде? Если присяжные услышат ваш рассказ, они смогут принять более объективное решение.
- Сэр, я знаю, что произойдет, если я буду давать показания.
- Что же?
- Один из этих джентльменов будет задавать мне вопросы, чтобы доказать, что Урек душил меня, другой - что не душил или душил, не сознавая, что делает. Я знаю, что он хотел задушить меня и при этом полностью отдавал отчет в своих действиях. Я просто не хочу участвовать в этом спектакле, не имеющем ничего общего с...
- Мистер и миссис Джафет, - прервал его судья, - пожалуйста, пройдите с Эдвардом в зал суда. Я хочу обсудить этот вопрос без вас. Джентльмены, сказал он, как только за Джафетами закрылась дверь, - я огорчен так же, как и вы, хотя и по другой причине. Кантор, вы не хотите, чтобы он сегодня давал показания. Таким отношением он поставит крест на обвинительном приговоре. А вы, Томасси, и не хотели, чтобы он давал показания. Так что придется обойтись без его помощи.
25.
Кантор и Ферлингер расположились в пустом кабинете на третьем этаже. Вся обстановка состояла из стола и стула с прямой спинкой. Кантора это не смущало, так как он любил думать, расхаживая из угла в угол. - Окей, сказал Кантор, закрывая за собой дверь. - Ты садись, а я постою.
- Все, что ты пожелаешь, о мой высокий господин, - ответил Ферлингер, кладя ноги на стол.
- Я вижу, тебе не терпится самому вести процесс, не так ли? - Его раздражало панибратское отношение этого юнца.
- Конечно.
- Вот и приступай.
- Как это?
- Кто бы стал у тебя следующим свидетелем?
- Я думал, мы решили вызвать школьного сторожа.
- А после него?
Ферлингер убрал ноги со стола. Что, если Кантор не шутил?
- Ну?
- Я думаю.
- Зал суда - не место для раздумий.
- Я знаю, кого следует вызвать.
- Ну?
- Скарлатти.
- Продолжай.
- Заставить его признать себя виновным. В какой-нибудь мелочи. Например, в нарушении общественного порядка. Но пусть он скажет, что сделал Урек. Это все, что тебе нужно.
- Больше ты ничего не придумал?
- Разве мое предложение не кажется тебе хорошей идеей?
Кантор рассмеялся.
- Против Скарлатти не выдвинуто никакого обвинения. С какой стати он будет давать показания, порочащие товарища? Да от него отвернется не только банда, но и все учащиеся. Кому охота иметь дело с доносчиком. Давай следующую идею.
У Ферлингера дернулась щека.
- Как насчет подруги Джафета, Л аилы Херст? Она не родственница пострадавшего, на нее тоже напали, она очевидец случившегося и к тому же симпатичная девушка.
- Почему бы и нет? - сказал Кантор.
- Действительно, почему? - уверенно добавил Ферлингер.
- Я объясню тебе. На перекрестном допросе выяснится, что ее всего лишь дернули за волосы. За это еще никого не сажали в тюрьму. Кроме того, она гуляет с Джафетом. А любой член жюри, будь он в здравом уме, придет к выводу, что она будет обливать грязью любого, кто поднимет руку на ее ухажера. Это же естественная женская реакция. А ты приглядывался к членам жюри? Среди них нет ни одного симпатичного лица. Красота Лайлы вызовет у них раздражение.
- Ты хочешь сказать, что ее показания ничего нам не дадут?
- Ну почему же. Томасси, скорее всего, доведет ее до слез, но нам не удастся выиграть процесс только потому, что Томасси не слишком любезен с молоденькими девушками. Поехали дальше.
- Остается еще психиатр, который говорил с ними обоими. Он покажет, что Урек психически здоров и полностью осознавал, что делал.
- Да.
- Что - да?
- Ты когда-нибудь слышал, как дает показания психиатр? Это же ящик со змеями, который нельзя открывать, не предусмотрев всех последствий. Большинство психиатров полагают, что ни одно человеческое существо не виновно в совершении зла, по крайней мере такое впечатление создается у присяжных. Есть еще идеи?
- Похоже, ты подумал обо всем.
- Да.
- Кроме одного.
- О чем ты?
- Как выиграть процесс.
Кантор потянулся, думая о том, что с удовольствием влепил бы пару оплеух этому молодому нахалу.
- Не делай этого, - предостерег его Ферлингер.
- Чего?
- Не бей меня голой рукой. Для вынесения обвинительного приговора желательно использование смертоносного оружия. Кстати, что ты сказал жене?
- Что мы посадим его за решетку.
- Сегодня ты собираешься сказать ей что-то другое?
- Дело еще не закончено. Урек чуть не задушил Джафета. От этого никуда не денешься.
- Мне, Всевышнему и тебе известно об этом, но мы не входим в состав жюри. А Томасси как раз и старается убедить их в обратном. Кстати, ты знаешь, чем он сейчас занимается? Он в камере Урека.
- И что из этого?
- Он пошел к Уреку сразу после совещания у Брамбейчера. Ты думаешь, он сидит там только для того, чтобы подбодрить парня?
- К чему ты клонишь?
Ферлингер разглядывал пальцы, будто раздумывая, не пора ли ему стричь ногти.
- Я полагаю, Томасси собирается выставить Урека в качестве свидетеля.
- Он не посмеет.
- Держу пари, они репетируют завтрашнее выступление.
- Он не решится на такое!
- Я скажу тебе, почему он это сделает. - Ферлингер встал. - Ты любишь рассуждать о решающем факторе. Так вот, в деле Урека решающим фактором является то, что Томасси умнее тебя.
* * *
Школьный сторож, волоча ноги, подошел к креслу и осторожно опустился в него.
- Пожалуйста, скажите, как вас зовут, - начал Кантор.
- Феликс Гомес.
Стенографистка попросила его произнести имя и фамилию по буквам. Сторож покачал головой. Он не мог этого сделать.
- Запишите имя по правилам грамматики, - сказал судья Брамбейчер. Если понадобится, мы сверим вашу запись с его документами о приеме на работу.
- Вы сторож в школе Оссининга?
- Да.
- Давно вы работаете сторожем? Старик пожал плечами.
- Пять лет, десять, что-то вроде этого.
Кантор взглянул на судью. Брамбейчер кивком показал, что прокурор может продолжать.
- Что произошло праздничным вечером после танцев?
- Утром пришлось убирать много мусора.
- Нет, что произошло вечером?
- Вы насчет того, о чем мы говорили в вашем кабинете?
Кантор покраснел.
- Да.
- Я услышал крики, взял фонарь, подошел к двери, шел сильный снег, увидел, что дерутся, вызвал полицию.
- Вы можете опознать людей, которых видели в тот вечер?
- На улице, перед школой?
- Да.
- Конечно. Я видел мистера Джафета, учителя, и его, - сторож указал на Урека. - Он это сделал.
- Что он сделал?
- Он чуть не задушил того парня. Иначе зачем полиция арестовала его, почему он здесь?
Томасси вскочил на ноги.
- Мистер Гомес, - судья наклонился вперед, - в тот вечер вы видели кого-нибудь, кроме мистера Джафета, около школы?
- Девушку.
- Вы могли бы опознать ее?
- Нет.
- Вы видели около школы подсудимого, Урека? - добавил Кантор.
- Он бьет окна.
- Где?
- В школе. Очень часто.
- Он разбил окно в тот вечер?
- Я думаю, нет.
- Вы видели Урека перед школой, когда вышли на улицу с фонарем?
- Шел снег, сильный снег.
- Вы видели Урека? - Кантор повысил голос. Сторож ответил не сразу.
- Я думаю, - наконец сказал он.
- Вы думаете - что?
- Я думаю, что видел его, - сторож указал на Урека.
- Благодарю вас. - Кантор облегченно вздохнул.
Старик хотел встать, но прокурор остановил его.
- Ваш свидетель, - сказал он Томасси. Томасси встал и быстро подошел к свидетелю.
- Кто вы? - испуганно спросил Гомес. В зале рассмеялись. Даже судья не удержался от улыбки.
- Я адвокат подсудимого, мистер Гомес. И хочу задать вам несколько вопросов.
- Я уже отвечал.
- То были другие вопросы.
- Хорошо. - Старику нравилось находиться в центре внимания.
- Вы пьете виски на работе?
- О чем вы говорите, я никогда не пью виски.
- Пожалуйста, отвечайте "да" или "нет".
- Я говорю правду.
- Так что вы пьете кроме воды? Гомес слабо улыбнулся.
- Сандерберд.
Томасси вернулся к своему столику и достал из сумки бутылку с яркой этикеткой.
- Вы предпочитаете эту марку? - сказал он, поднося бутылку к лицу свидетеля.
Гомес инстинктивно потянулся к бутылке, но Томасси оказался проворнее и убрал ее под общий смех.
Брамбейчер постучал по столу, требуя тишины.
- В тот день вы пили вино?
- Кажется.
- Неужели вы не помните?
- Я говорю - кажется, потому что немного выпиваю каждый день... Гомес осекся, поняв, что этого не следовало говорить.
- И каждый день вы выпиваете по галлону? - быстро спросил Томасси.
- Нет, никогда, - рассердился Гомес. - Только одну бутылку, максимум две.
- Только одну бутылку утром?
- Нет, половину.
- И?
- Ваша честь, пожалуйста, напомните адвокату, что "и" - это не вопрос, - вмешался Кантор.
- Благодарю вас, - Томасси картинно поклонился прокурору. - Мистер Гомес, вы выпиваете вторую половину бутылки за ленчем?
- Конечно.
- Мистер Гомес, а днем вы выпиваете еще бутылку, каждый день?
- Школьники не видят меня. Я пью в подвале. Один! Клянусь!
- За ужином вы выпиваете еще полбутылки?
Кантор не выдержал:
- Не хочет ли адвокат, чтобы я принес ему арифмометр?
- Прошу вас, не волнуйтесь, - ответил Томасси. - Ваша честь, я думаю, ни у кого не осталось сомнений, что свидетель страдает хроническим алкоголизмом и ко времени тех событий выпил чуть ли не галлон вина. Вряд ли он мог отдавать отчет в том, что происходило перед его глазами.
- Ложь! - вскричал Гомес, поднимаясь на ноги. - Вы пытаетесь лишить меня работы! Ложь!
Судья Брамбейчер разрешил свидетелю покинуть зал. Кантор подошел к судье.
- Ваша честь, я потрясен обращением мистера Томасси с последним свидетелем.
- Молодой человек, - ответил судья, - поживите с мое, увидите и не такое.
- Но, ваша честь, зачем...
- Томасси не сделал ничего предосудительного, - оборвал прокурора Брамбейчер. - Мы ждем вашего следующего свидетеля.
Кантор взглянул на стенографистку.
- Обвинение закончило представление доказательств, - сказал он, казалось обращаясь только к ней.
- Ваша честь, - воскликнул Томасси, - прошу прекратить дело на основании того, что обвинению не удалось...
Судья остановил его и попросил членов жюри выйти из зала суда.
- Мистер Томасси, - сказал он, когда за ними закрылась дверь, - я прекращаю дело по пункту обвинения, касающемуся нападения на Эдварда Джафета в "Фелпс Мемориал", так как... - Брамбейчер понизил голос, чтобы его могли слышать только Кантор и Томасси, - обвинению действительно не удалось доказать, что именно Урек перерезал трубку в больничной палате. Томасси, я знаю, что он там был, Урек знает, что был там, но присяжным об этом ничего не известно, так как Кантор не смог привести убедительных доказательств присутствия Урека в палате Джафета.
Когда присяжные вновь заняли свои места, судья обратился к Томасси:
- Давайте побыстрей покончим с этим делом. Прошу вас позвать первого свидетеля.
- Ваша честь, мой первый свидетель - подсудимый Стенли Урек.
* * *
- Ирен, я думаю о Нью-Мехико, - сказал судья Брамбейчер жене, когда обед подходил к концу.
- Что сегодня произошло?
- Я не понимаю, почему не могу подумать об отдыхе.
- И чем ты собираешься заниматься в Нью-Мехико?
- Не знаю. - Судья вздохнул. - В этом-то вся загвоздка.
* * *
Эд наконец дозвонился Лайле.
- Завтра Урек будет давать показания.
- Я слышала. Об этом говорит весь город.
- Ты поедешь?
- Я не могу пропустить занятия.
- Лайла.
- Да?
- Ты знаешь, я не стал давать показания.
- Я слышала. Ты молодец.
- Мой отец вчера был бесподобен.
- Я слышала.
- Надеюсь, мы скоро увидимся.
- Хорошо, что ты позвонил, Эд. Удачи тебе.
Положив трубку, Эд долго думал о том, что она хотела этим сказать.
* * *
На следующее утро Эд, его отец и мать вошли в зал суда и сели в последнем ряду. Родители Урека сидели чуть впереди, по другую сторону центрального прохода.
Эду казалось, что он в театре на интересном спектакле. Судья в черной мантии занял свое место. Тут же к нему подошли адвокат и прокурор. Появился Урек, в костюме и галстуке, с короткой стрижкой, сел в кресло для свидетелей, поднял правую руку, положил левую на Библию и дал клятву говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
- Они только что вошли. - Юноша поднял телефонную трубку над головой. - Он хочет поговорить с моим отцом или матерью. Есть тут кто-нибудь?
Тереке и Джозефина переглянулись.
- Поговори ты, - сказал мистер Джафет и направился к лестнице.
Миссис Джафет выслушала тираду Кантора, извинилась и крикнула: "Тереке, возьми, пожалуйста, трубку".
- Кто это?
- Прокурор.
- Хорошо. Попроси его подождать.
Мистер Джафет протирал подмышки влажной губкой, когда его жена заглянула в ванную.
- Он извинялся за беспокойство.
Мистер Джафет обтерся полотенцем, надел чистую рубашку и подошел ко второму телефонному аппарату, стоявшему на столике в спальне.
- Извините, что заставил вас ждать, - сказал он.
Перерыв, объявленный судьей, дал возможность Кантору прийти в себя и влил в него новые силы.
- Я не хотел расстраивать вашу жену, но я бьюсь с Эдом уже добрых пятнадцать минут. Вы сможете привезти его в Уайт-Плейнс к двум часам? Я попробую устроить совещание в кабинете судьи.
- Мы еще не ели. А в чем дело?
- Я думал, вы знаете.
- О чем?
- Ваш сын отказывается давать показания.
Последовала короткая пауза.
- Разумеется, - продолжал Кантор, - мы можем вызвать его повесткой, но это произведет отрицательное впечатление на членов жюри.
- Мы приедем.
- Поднимайтесь прямо в кабинет судьи Брамбейчера. На четвертый этаж.
Мистер Джафет быстро сбежал по ступенькам.
- Джозефина, дай нам что-нибудь перекусить. Эд, мы едем в Уайт-Плейнс.
- Папа, я не собираюсь менять свое решение.
- А я не собираюсь принуждать тебя идти против воли.
- Правда?
- Да.
Пока мистер Джафет выпил один стакан молока, Эд справился с двумя да еще умял три пирожка.
- Я не понимаю, как тебе это удалось, - удивилась миссис Джафет.
- Папа, я слышал, сегодня ты был в ударе.
- От кого?
По губам миссис Джафет пробежала слабая улыбка, когда она смотрела на своих мужчин, поправлявших галстуки перед зеркалом.
* * *
Судья Брамбейчер, Кантор, Томасси и стенографистка уже ждали их в кабинете. Судья разрешил остаться и миссис Джафет.
- Мистер Кантор и мистер Томасси хотят, чтобы Эдвард дал показания, сказал судья, когда все сели за большой стол. - Я не спрашивал, намерены ли они вызвать его повесткой, если он откажется давать показания добровольно, но думаю, что подпишу такую повестку, так как Эдвард единственный очевидец того, что произошло в его палате в больнице. - Он взглянул на Эда Джафета: - Ну?
Кабинет судьи, отделанный темным деревом, поневоле внушал уважение. В кругу взрослых Эд чувствовал себя неуютно.
- Я много думал об этом. И не хочу давать показания.
- Я понимаю, что вы недавно выписались из больницы, - улыбнулся судья. - Вам сейчас нелегко. Мы постараемся, чтобы допрос не занял много времени. Вам надо лишь рассказать под присягой о том, что случилось у школы после танцев и в больнице. Можно сказать лишь несколько слов.
- Ваша честь, - вмешался Кантор, - обвинению желательно, чтобы этот молодой человек рассказал об обоих происшествиях в мельчайших подробностях.
- Я пытаюсь помочь вам получить свидетеля, - раздраженно сказал судья. - А вы все усложняете. Мистер Томасси, полагаю, у вас будут вопросы к свидетелю?
- Да, ваша честь.
- Но вы не будете испытывать наше терпение?
- Ваша честь, я не хочу связывать себе руки обещаниями, данными в этом кабинете. Если этот юноша не будет давать показания добровольно, прокурор или я потребуем его вызова в суд. И чем скорее он это поймет, тем лучше.
- Извините, я не хотел причинять вам столько хлопот, - сказал Эд. - Но для себя я уже все решил.
Судья Брамбейчер встал, обошел стол и положил руку на плечо Эдварда Джафета.
- Молодой человек, позвольте мне объяснить вам, что такое свидетельские показания. Ваш отец - учитель. Давать свидетельские показания - значит учить, сообщать новое, рассказывать о том, что произошло, восстанавливать истинную картину событий, возможно известную только вам, очевидцу, чтобы другие - судья, члены жюри присяжных - могли разобраться в происшедшем. В этом нет ничего плохого, не так ли?
- Нет, сэр.
- Вот и хорошо. Вы будете давать показания?
- Нет, сэр.
Судья вернулся на свое место.
- Молодой человек, поймите, пожалуйста, что в случае необходимости вас вызовут в суд повесткой, а если вы и тогда откажетесь давать показания, мне придется расценить ваши действия как оскорбление суда.
Миссис Джафет хотела что-то сказать, но судья остановил ее, приложив палец к губам, ожидая ответа Эда.
- Сэр, я и не думал оскорблять суд. Я давал показания в другом суде, в Оссининге. Я не разбираюсь в юридических ухищрениях, протестах и тому подобном. Но я не хочу больше участвовать в этой игре.
- Мистер Джафет, - обратился судья к отцу Эда, - не хотите ли вы поговорить с сыном наедине и разъяснить ему серьезность проблемы, не имеющей никакого отношения к игре?
- Я думаю, он...
- Я осознаю всю серьезность проблемы, - прервал его Эд. - В конце концов, меня чуть не задушили.
Терпение судьи Брамбейчера начало иссякать.
- Вы обо всем рассказали полиции. Почему же не повторить то же самое в суде? Если присяжные услышат ваш рассказ, они смогут принять более объективное решение.
- Сэр, я знаю, что произойдет, если я буду давать показания.
- Что же?
- Один из этих джентльменов будет задавать мне вопросы, чтобы доказать, что Урек душил меня, другой - что не душил или душил, не сознавая, что делает. Я знаю, что он хотел задушить меня и при этом полностью отдавал отчет в своих действиях. Я просто не хочу участвовать в этом спектакле, не имеющем ничего общего с...
- Мистер и миссис Джафет, - прервал его судья, - пожалуйста, пройдите с Эдвардом в зал суда. Я хочу обсудить этот вопрос без вас. Джентльмены, сказал он, как только за Джафетами закрылась дверь, - я огорчен так же, как и вы, хотя и по другой причине. Кантор, вы не хотите, чтобы он сегодня давал показания. Таким отношением он поставит крест на обвинительном приговоре. А вы, Томасси, и не хотели, чтобы он давал показания. Так что придется обойтись без его помощи.
25.
Кантор и Ферлингер расположились в пустом кабинете на третьем этаже. Вся обстановка состояла из стола и стула с прямой спинкой. Кантора это не смущало, так как он любил думать, расхаживая из угла в угол. - Окей, сказал Кантор, закрывая за собой дверь. - Ты садись, а я постою.
- Все, что ты пожелаешь, о мой высокий господин, - ответил Ферлингер, кладя ноги на стол.
- Я вижу, тебе не терпится самому вести процесс, не так ли? - Его раздражало панибратское отношение этого юнца.
- Конечно.
- Вот и приступай.
- Как это?
- Кто бы стал у тебя следующим свидетелем?
- Я думал, мы решили вызвать школьного сторожа.
- А после него?
Ферлингер убрал ноги со стола. Что, если Кантор не шутил?
- Ну?
- Я думаю.
- Зал суда - не место для раздумий.
- Я знаю, кого следует вызвать.
- Ну?
- Скарлатти.
- Продолжай.
- Заставить его признать себя виновным. В какой-нибудь мелочи. Например, в нарушении общественного порядка. Но пусть он скажет, что сделал Урек. Это все, что тебе нужно.
- Больше ты ничего не придумал?
- Разве мое предложение не кажется тебе хорошей идеей?
Кантор рассмеялся.
- Против Скарлатти не выдвинуто никакого обвинения. С какой стати он будет давать показания, порочащие товарища? Да от него отвернется не только банда, но и все учащиеся. Кому охота иметь дело с доносчиком. Давай следующую идею.
У Ферлингера дернулась щека.
- Как насчет подруги Джафета, Л аилы Херст? Она не родственница пострадавшего, на нее тоже напали, она очевидец случившегося и к тому же симпатичная девушка.
- Почему бы и нет? - сказал Кантор.
- Действительно, почему? - уверенно добавил Ферлингер.
- Я объясню тебе. На перекрестном допросе выяснится, что ее всего лишь дернули за волосы. За это еще никого не сажали в тюрьму. Кроме того, она гуляет с Джафетом. А любой член жюри, будь он в здравом уме, придет к выводу, что она будет обливать грязью любого, кто поднимет руку на ее ухажера. Это же естественная женская реакция. А ты приглядывался к членам жюри? Среди них нет ни одного симпатичного лица. Красота Лайлы вызовет у них раздражение.
- Ты хочешь сказать, что ее показания ничего нам не дадут?
- Ну почему же. Томасси, скорее всего, доведет ее до слез, но нам не удастся выиграть процесс только потому, что Томасси не слишком любезен с молоденькими девушками. Поехали дальше.
- Остается еще психиатр, который говорил с ними обоими. Он покажет, что Урек психически здоров и полностью осознавал, что делал.
- Да.
- Что - да?
- Ты когда-нибудь слышал, как дает показания психиатр? Это же ящик со змеями, который нельзя открывать, не предусмотрев всех последствий. Большинство психиатров полагают, что ни одно человеческое существо не виновно в совершении зла, по крайней мере такое впечатление создается у присяжных. Есть еще идеи?
- Похоже, ты подумал обо всем.
- Да.
- Кроме одного.
- О чем ты?
- Как выиграть процесс.
Кантор потянулся, думая о том, что с удовольствием влепил бы пару оплеух этому молодому нахалу.
- Не делай этого, - предостерег его Ферлингер.
- Чего?
- Не бей меня голой рукой. Для вынесения обвинительного приговора желательно использование смертоносного оружия. Кстати, что ты сказал жене?
- Что мы посадим его за решетку.
- Сегодня ты собираешься сказать ей что-то другое?
- Дело еще не закончено. Урек чуть не задушил Джафета. От этого никуда не денешься.
- Мне, Всевышнему и тебе известно об этом, но мы не входим в состав жюри. А Томасси как раз и старается убедить их в обратном. Кстати, ты знаешь, чем он сейчас занимается? Он в камере Урека.
- И что из этого?
- Он пошел к Уреку сразу после совещания у Брамбейчера. Ты думаешь, он сидит там только для того, чтобы подбодрить парня?
- К чему ты клонишь?
Ферлингер разглядывал пальцы, будто раздумывая, не пора ли ему стричь ногти.
- Я полагаю, Томасси собирается выставить Урека в качестве свидетеля.
- Он не посмеет.
- Держу пари, они репетируют завтрашнее выступление.
- Он не решится на такое!
- Я скажу тебе, почему он это сделает. - Ферлингер встал. - Ты любишь рассуждать о решающем факторе. Так вот, в деле Урека решающим фактором является то, что Томасси умнее тебя.
* * *
Школьный сторож, волоча ноги, подошел к креслу и осторожно опустился в него.
- Пожалуйста, скажите, как вас зовут, - начал Кантор.
- Феликс Гомес.
Стенографистка попросила его произнести имя и фамилию по буквам. Сторож покачал головой. Он не мог этого сделать.
- Запишите имя по правилам грамматики, - сказал судья Брамбейчер. Если понадобится, мы сверим вашу запись с его документами о приеме на работу.
- Вы сторож в школе Оссининга?
- Да.
- Давно вы работаете сторожем? Старик пожал плечами.
- Пять лет, десять, что-то вроде этого.
Кантор взглянул на судью. Брамбейчер кивком показал, что прокурор может продолжать.
- Что произошло праздничным вечером после танцев?
- Утром пришлось убирать много мусора.
- Нет, что произошло вечером?
- Вы насчет того, о чем мы говорили в вашем кабинете?
Кантор покраснел.
- Да.
- Я услышал крики, взял фонарь, подошел к двери, шел сильный снег, увидел, что дерутся, вызвал полицию.
- Вы можете опознать людей, которых видели в тот вечер?
- На улице, перед школой?
- Да.
- Конечно. Я видел мистера Джафета, учителя, и его, - сторож указал на Урека. - Он это сделал.
- Что он сделал?
- Он чуть не задушил того парня. Иначе зачем полиция арестовала его, почему он здесь?
Томасси вскочил на ноги.
- Мистер Гомес, - судья наклонился вперед, - в тот вечер вы видели кого-нибудь, кроме мистера Джафета, около школы?
- Девушку.
- Вы могли бы опознать ее?
- Нет.
- Вы видели около школы подсудимого, Урека? - добавил Кантор.
- Он бьет окна.
- Где?
- В школе. Очень часто.
- Он разбил окно в тот вечер?
- Я думаю, нет.
- Вы видели Урека перед школой, когда вышли на улицу с фонарем?
- Шел снег, сильный снег.
- Вы видели Урека? - Кантор повысил голос. Сторож ответил не сразу.
- Я думаю, - наконец сказал он.
- Вы думаете - что?
- Я думаю, что видел его, - сторож указал на Урека.
- Благодарю вас. - Кантор облегченно вздохнул.
Старик хотел встать, но прокурор остановил его.
- Ваш свидетель, - сказал он Томасси. Томасси встал и быстро подошел к свидетелю.
- Кто вы? - испуганно спросил Гомес. В зале рассмеялись. Даже судья не удержался от улыбки.
- Я адвокат подсудимого, мистер Гомес. И хочу задать вам несколько вопросов.
- Я уже отвечал.
- То были другие вопросы.
- Хорошо. - Старику нравилось находиться в центре внимания.
- Вы пьете виски на работе?
- О чем вы говорите, я никогда не пью виски.
- Пожалуйста, отвечайте "да" или "нет".
- Я говорю правду.
- Так что вы пьете кроме воды? Гомес слабо улыбнулся.
- Сандерберд.
Томасси вернулся к своему столику и достал из сумки бутылку с яркой этикеткой.
- Вы предпочитаете эту марку? - сказал он, поднося бутылку к лицу свидетеля.
Гомес инстинктивно потянулся к бутылке, но Томасси оказался проворнее и убрал ее под общий смех.
Брамбейчер постучал по столу, требуя тишины.
- В тот день вы пили вино?
- Кажется.
- Неужели вы не помните?
- Я говорю - кажется, потому что немного выпиваю каждый день... Гомес осекся, поняв, что этого не следовало говорить.
- И каждый день вы выпиваете по галлону? - быстро спросил Томасси.
- Нет, никогда, - рассердился Гомес. - Только одну бутылку, максимум две.
- Только одну бутылку утром?
- Нет, половину.
- И?
- Ваша честь, пожалуйста, напомните адвокату, что "и" - это не вопрос, - вмешался Кантор.
- Благодарю вас, - Томасси картинно поклонился прокурору. - Мистер Гомес, вы выпиваете вторую половину бутылки за ленчем?
- Конечно.
- Мистер Гомес, а днем вы выпиваете еще бутылку, каждый день?
- Школьники не видят меня. Я пью в подвале. Один! Клянусь!
- За ужином вы выпиваете еще полбутылки?
Кантор не выдержал:
- Не хочет ли адвокат, чтобы я принес ему арифмометр?
- Прошу вас, не волнуйтесь, - ответил Томасси. - Ваша честь, я думаю, ни у кого не осталось сомнений, что свидетель страдает хроническим алкоголизмом и ко времени тех событий выпил чуть ли не галлон вина. Вряд ли он мог отдавать отчет в том, что происходило перед его глазами.
- Ложь! - вскричал Гомес, поднимаясь на ноги. - Вы пытаетесь лишить меня работы! Ложь!
Судья Брамбейчер разрешил свидетелю покинуть зал. Кантор подошел к судье.
- Ваша честь, я потрясен обращением мистера Томасси с последним свидетелем.
- Молодой человек, - ответил судья, - поживите с мое, увидите и не такое.
- Но, ваша честь, зачем...
- Томасси не сделал ничего предосудительного, - оборвал прокурора Брамбейчер. - Мы ждем вашего следующего свидетеля.
Кантор взглянул на стенографистку.
- Обвинение закончило представление доказательств, - сказал он, казалось обращаясь только к ней.
- Ваша честь, - воскликнул Томасси, - прошу прекратить дело на основании того, что обвинению не удалось...
Судья остановил его и попросил членов жюри выйти из зала суда.
- Мистер Томасси, - сказал он, когда за ними закрылась дверь, - я прекращаю дело по пункту обвинения, касающемуся нападения на Эдварда Джафета в "Фелпс Мемориал", так как... - Брамбейчер понизил голос, чтобы его могли слышать только Кантор и Томасси, - обвинению действительно не удалось доказать, что именно Урек перерезал трубку в больничной палате. Томасси, я знаю, что он там был, Урек знает, что был там, но присяжным об этом ничего не известно, так как Кантор не смог привести убедительных доказательств присутствия Урека в палате Джафета.
Когда присяжные вновь заняли свои места, судья обратился к Томасси:
- Давайте побыстрей покончим с этим делом. Прошу вас позвать первого свидетеля.
- Ваша честь, мой первый свидетель - подсудимый Стенли Урек.
* * *
- Ирен, я думаю о Нью-Мехико, - сказал судья Брамбейчер жене, когда обед подходил к концу.
- Что сегодня произошло?
- Я не понимаю, почему не могу подумать об отдыхе.
- И чем ты собираешься заниматься в Нью-Мехико?
- Не знаю. - Судья вздохнул. - В этом-то вся загвоздка.
* * *
Эд наконец дозвонился Лайле.
- Завтра Урек будет давать показания.
- Я слышала. Об этом говорит весь город.
- Ты поедешь?
- Я не могу пропустить занятия.
- Лайла.
- Да?
- Ты знаешь, я не стал давать показания.
- Я слышала. Ты молодец.
- Мой отец вчера был бесподобен.
- Я слышала.
- Надеюсь, мы скоро увидимся.
- Хорошо, что ты позвонил, Эд. Удачи тебе.
Положив трубку, Эд долго думал о том, что она хотела этим сказать.
* * *
На следующее утро Эд, его отец и мать вошли в зал суда и сели в последнем ряду. Родители Урека сидели чуть впереди, по другую сторону центрального прохода.
Эду казалось, что он в театре на интересном спектакле. Судья в черной мантии занял свое место. Тут же к нему подошли адвокат и прокурор. Появился Урек, в костюме и галстуке, с короткой стрижкой, сел в кресло для свидетелей, поднял правую руку, положил левую на Библию и дал клятву говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15