Здесь выложена электронная книга След ребячьих сандалий автора по имени Крапивин Владислав Петрович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Крапивин Владислав Петрович - След ребячьих сандалий.
Размер архива с книгой След ребячьих сандалий равняется 50.23 KB
След ребячьих сандалий - Крапивин Владислав Петрович => скачать бесплатную электронную книгу
Владислав Крапивин
След ребячьих сандалий
Повесть-воспоминание
На пыльных тропинках далеких планет
Моих сандалет отпечатался след…
Третьеклассник Алька.
Переделка известной песенки.1965 г.
***
Итак, я сдался. Поступился принципами и оставил противнику позиции, которые прочно занимал более сорока лет. Самое время патетически упрекнуть себя: «Нет прощения твоему малодушию!» Но прощение все-таки есть (и это слегка утешает). Ибо я отступил не перед внешним врагом, а перед недругом, проснувшимся внутри. Можно сказать, перед самим собой.
Дело в том, что к старости многие начинают впадать в детство. А уж детскому писателю это просто на роду написано. Однако для меня возвращение в розовую пору малолетства оказалось связанным не с самыми лучшими ощущениями. В сорок третьем – сорок пятом годах, в мои дошкольные времена, донимал меня жестокий ревматизм – следствие вечных недоеданий и холода из-за нехватки дров. Так что я могу считать себя пострадавшим от войны, хотя бои гремели в неимоверной дали от нашей тыловой Тюмени. От ревматизма деревянно болели пятки и распухали на руках пальцы. Так распухали, что иногда лопалась кожа… Ну, и вот теперь «эхо детства» отозвалось именно таким образом. Пятки-то, черт с ними: похромал и ладно. А пальцы…
Почерк сделался таким чудовищным, что разбирать написанное накануне стало уже невозможно. Вот и пришлось изменить любимым со студенческих лет общим тетрадям в клетку, острым граненым карандашам и ручкам с черными стержнями.
Раньше неоднократно заявлял, что не изменю. Подводил научную базу: мол, идеи и мысли, что рождаются в мозгах, непосредственно передаются пальцам, а те живьем переносят их на бумагу. Поэтому даже на машинке никогда не писал – все черновики только от руки. Но… сила солому ломит. Десятый раз уронив карандаш из пальцев-сарделек и безуспешно попытавшись разобрать каракули, понял: пора, брат, пора…
Конечно, кое-какой опыт общения с компьютером был у меня и раньше: разные там деловые письма, документы, небольшие заметки для журналов… А потом даже настучал на клавиатуре «мемуар» для журнала «Урал». Но все думалось: это временные отступления. Однако деваться некуда. И вот наконец сочинил за компьютером полноценную (в смысле объема; в смысле других достоинств – не знаю) повесть.
Надо сказать, в процессе «клавиатурного творчества» понемногу привык работать по-новому. Стало даже казаться, что мысли прыгают на клавиши не менее охотно, чем раньше соскальзывали на карандаш. И во всем этом процессе можно усмотреть даже некоторую романтику.
В самом деле. Я сижу перед экраном и пультом, откинувшись в низком кресле. Компьютер стоит в трехгранной нише, которая именуется «эркер», с трех сторон – широкое окно. Все это напоминает штурманскую рубку. Ну, прямо звездолет. Жмешь на кнопки, а на мониторе рождается фантастика (достоинства ее – опять же отдельный вопрос).
Правда, окна зарешечены, поскольку обитаю я на первом этаже. Без этого нынче – никак. Но, с другой стороны, решетки придают моей «рубке» некий средневековый колорит. Этакий звездолет-з а мок… Только за стеклами не звездная мешанина космоса, а приземистые жестяные гаражи и высоченные тополя, растущие на улице Сакко и Ванцетти.
К гаражам я отношусь индифферентно, а за тополя тревожусь (это порой даже мешает работать). Боюсь, что появятся небритые дядьки с бензопилами и начнется очередной «лесоповал». Ненависть городских властей к старым тополям носит глобальный характер, их срезают десятками там и тут, по всему городу. Несколько скандалов, которые я устраивал представителям мэрии по этому поводу, естественно, ничего не изменили. Стремление власть предержащих оставить город без капитальной зеленой защиты не поддается здравому объяснению. Впрочем, разве это единственный абсурд нашего времени…
Помимо страха за тополя, от работы отвлекают собаки. За широкой полосой лопухов, одуванчиков и крапивы проходит асфальтовый тротуар, его облюбовали для прогулок владельцы «друзей человека». Каждое утро не менее двух десятков псов с хозяевами дефилируют у меня под окном. Можно изучать собачьи породы – от похожих на вывернутые наружу овчинные варежки болонок до ньюфаундлендов и догов, которые, кажется, сами изумлены своими размерами. Хозяева тоже очень разные, но у всех заметна одинаковая черта. Этакое общее мироощущение. Мол, видите, какой у меня замечательный пес! Мы лучше всех! Это написано на лице и у взъерошенного пацана в цветастых трусах до колен, и у очкатой студенточки в похожей на кожаный абажур мини-юбочке, и у величественной, как заслуженная актриса, старухи…
Каждый пес или поднимает у кустика заднюю лапу, или в натужной позе присаживается среди зелени. Мои коты Макс и Тяпа, сидящие на подоконнике, каменеют от ненависти. Я же уговариваю себя смотреть на явления жизни философски… Впрочем, на собак я так и смотрю. Эти симпатичные создания не ведают, что творят. Но хозяева-то!.. Рядом, за гаражами, множество уютных пустырей, но людям почему-то непременно надо, чтобы их косматые любимцы облегчались у меня под окнами. Это столь же необъяснимо, как и нелюбовь властей к большим деревьям…
Изредка судьба наказывает «псовых» владельцев. Клочкастая кавказская овчарка, сделавши свое дело, вдруг резко тянет разноцветного мальчишку в крапивные джунгли. Слышно, как тот сдержанно подвывает. Впрочем, злорадство мое – лишь на несколько секунд. Все-таки жаль пацана… А кругловатого и лысоватого «нового русского» (он тоже в штанах до колен) не жаль, когда ньюфаундленд затягивает его в кусачие заросли. Впрочем, представитель делового мира тут же бросает поводок и выскакивает на асфальт. Черная лохматая комета под вопли хозяина уносится на свободу. Вот, побегай теперь за псом. Видать, не очень дрессированный…
А на следующее утро «бизнесмен» (уже в джинсах) и ньюфаундленд приходят под мое окно снова…
Иногда я утешаю себя тщеславной мыслью: может быть, владельцы собак знают, чья голова видна им сквозь оконное стекло и решетку, и самоутверждаются таким образом? Приятно, когда твоя собачка какает под окном у писателя. Но, чтобы верить в это всерьез, надо обладать слишком высоким самомнением…
Впрочем, едва ли взрослые люди что-то вообще знают обо мне. Они, если и читали мои книжки, то в далеком детстве (да и то едва ли). Насколько мне известно, многие из них считают, что я давно умер… Хорошо, что ребята так не считают! Среди них есть (честное слово!) до сих пор такие, кто любит книжки. Вот только что (прямо в эти минуты, когда печатаю) позвонил третьеклассник Сережа Яковлев. Мы с ним дважды встречались на школьных читательских конференциях, и он подарил мне грустные, но героические стихи о каравелле. А сейчас сообщил, что за эти стихи получил приз на литературном конкурсе: билет на сеанс мультфильмов.
По-моему, стихотворение стоит того, чтобы его процитировать (я испросил разрешение у автора).
Каравелла
В путь собралась каравелла,
Дела в порту не найти.
Размять деревянное тело
Можно только в пути.
Свершив кругосветное плаванье,
Повстречала корвет и фрегат,
И под грохот и взрывов сияние
Стучал булат о булат.
Победить врага было трудно.
Из корпуса дыры глядят,
Но потопила вражеское судно,
А затем и военный фрегат.
И роняя прощальные слезы,
Прекращая свой быстрый полет,
Каравелла с расколотым килем
В морскую пучину идет.
Экипаж каравеллы не спасся,
Лишь пустая шлюпка плывет,
Но память об этих матросах
В народе навеки живет.
Некоторая сбивчивость поэтической техники вполне простительна для десятилетнего автора. Зато сколько искреннего чувства и прекрасной мальчишечьей смелости!..
Сережа, автор этих строк, очень вдумчивый и поэтически настроенный человек. Мне он кажется похожим Кирилку из моей недавней повести «Полосатый жираф Алик». С такой же ясной душой… А стихи его нравятся мне еще и потому, что они напоминают пиратские песни, которые мы сочиняли и распевали под гитару в студенческие годы. Мы – трое друзей, образовавших союз «Братство Веселого Роджера». Витя Бугров, Леня Шубин и я. Где сейчас Леонид, не знаю. А Витя…
Иногда я прихожу к невысокому памятнику среди больших берез и сосен. Достаю плоскую фляжку с коньяком. «Давай, Вить, за все, что было…» Он понимающе смотрит с каменного портрета: «Давай…» А у меня в памяти одна за другой – мелодии песен из нашего флибустьерского цикла…
Пират веселый плавал в море Караибском
На корабле своем, как черный коршун, быстром.
Он на врага летел стремительней, чем выстрел,
И от погони уходил за пять минут…
Ну, чем не Сережина «Каравелла»?
…Потом я завинчиваю пробку и, держась за поясницу, подымаюсь со скамейки. «Размять деревянное тело можно только в пути». И я отправляюсь в путь, чтобы работать дальше. Над фантастической повестью. Над какой еще повестью можно работать после встречи с Виталием Ивановичем Бугровым! Он весь принадлежал и принадлежит великой литературе Фантастике.
…А Сережа по телефону тоже спросил меня о фантастике. О «Голубятне на желтой поляне».
– Скажите, пожалуйста, а вот тот мальчик, Гелька, он разбился, когда сорвался с моста, или остался жив?
– Конечно, остался жив, Сережа! Ты же помнишь, от его удара о землю вспыхнула новая галактика! И Гелька ожил там в образе мальчика, который подружился с ящеркой…
Я не первый раз отвечаю на такой вопрос. И, бывало, говорил, что решать это должны сами читатели. Мол, для того и написан такой неопределенный, многозначительный конец. Но зачем я буду хитрить с мальчиком Сережей, подарившим мне хорошую песню? Я же знаю, что Гелька остался жив, пусть и Сережа знает это наверняка.
А когда он придет в гости, я похвастаюсь новой фантастической повестью – той, которую только что сочинил за компьютером (и о которой начал рассказывать сейчас, в этих воспоминаниях, но отвлекся). Там в финале нет никаких загадок, он полностью счастливый, этот финал. Потому что мне захотелось отбросить наконец к чертям подальше все нынешние пакостные проблемы, весь этот криминал, горячие точки, оголтелое вранье и скотское равнодушие людей к себе подобным. Отбросить и написать про нормальную жизнь, где у ребят и взрослых сохранились понимание дружбы, верность слову, любовь и умение выручать друг друга из беды. Понятно, что написать про такое сейчас можно лишь сказку. Но все же это лучше, чем ничего.
Я закончил повесть, выправил на мониторе ошибки и включил принтер, чтобы распечатать текст. Все еще не отвык от мысли, что вещь можно считать полностью написанной лишь тогда, когда она на бумаге.
Старенький «Epson LQ-100», покряхтев, выдавил из себя полторы страницы, затем подвел пунктирную черту и печатать дальше отказался… Про долгую и бесполезную возню с этим скрипучим ящиком можно было бы написать отдельный рассказ, но довольно драм и трагедий. Кончилось тем, что я созвонился со знакомым издательством «Банк культурной информации» и отправился туда с дискетой в кармане. Может быть, оно и к лучшему. Их лазерная машина способна за полчаса выдать «на-гора» то, с чем мой одряхлевший «Эпсон» даже в лучшие времена справлялся за сутки…
Я люблю ходить в издательство БКИ. И потому, что люди там хорошие, и потому еще, что на лестнице этого старинного особняка я как бы окунаюсь в детство…
Кто не знает этот кирпичный, похожий на кремлевский терем дом на улице Розы Люксембург, бывшую дворянскую усадьбу! Когда-то здесь располагалось Облоно – учреждение, которое я терпеть не мог, поскольку оно терпеть не могло меня и мою флотилию «Каравелла» – «организацию, активно противопоставляющую себя советской педагогической системе и нашей славной пионерии». Но сейчас здесь вполне приличное учреждение – Институт археологии. А на втором этаже – та фирма, куда я спешу.
Я ступаю на каменные ступени и окунаюсь в мир знакомых запахов. Это редакционные ароматы – бумага, табак и (деталь избитая, но никуда не денешься) типографская краска. Но не только это! Запах множества книг, запах лестничных камней и чугуна, запах старых кирпичных стен – тот же, что в библиотеке, в которую я, школьник, входил когда-то как в храм…
Она и располагалась в храме – в старинной Спасской церкви, что стоит в городе Тюмени, на улице, которая раньше тоже была Спасская, а теперь – Ленина. Про эту церковь– библиотеку я писал уже немало (да простят меня читатели за повторы). Но сейчас хочу рассказать, как на лестнице этого храма соединились для меня реальность и фантастика. И как я впервые ощутил, осознал нутром, что на самом деле есть она, многомерность пространств .
О, этот библиотечно-храмовый, книжно-каменный запах! Та пахло, наверно, в подвалах замков, где вперемешку свалены были старинные фолианты, рыцарские латы и рулоны карт с фантастическими островами, кораблями и морскими чудовищами. Сердце колотилось, когда я с мамой поднимался по рельефному чугуну ступеней к заветной двери абонементного отдела. Без мамы нельзя: мальчишкам моего возраста книг там не давали. А мама брала для меня то, что я высматривал на длинном застекленном прилавке (как в магазине!)
Иногда везло необычайно! «Война миров», «Человек-амфибия», «Гиперболоид инженера Гарина», «Затерянный мир», «Изгнание владыки»… Эти крупицы чудес и радости мой натренированный взгляд цепко выхватывал из россыпей произведений социалистического реализма и прочей занудной (как мне тогда казалось) литературы. Если даже название было незнакомым, я особым чутьем угадывал книжку, которая – та, что надо. И нес ее по лестнице, не давая маме спрятать в сумку.
Лестница была в два марша. Они разделялись широкой площадкой, где в могучей кирпичной стене было узкое сводчатое окно с чугунным переплетом. Широкий мраморный подоконник располагался высоко (сперва на уровне моего подбородка, потом – плеч, позже – на уровне груди). Остановившись у окна, я клал на холодный мрамор книгу и тыкался в нее носом. Не терпелось понять, в какие миры унесет она меня в ближайшие часы!
Мама, конечно, нетерпеливо понукала меня, а я торопливо листал. От книги пахло книгой (старой, растрепанной), от подоконника – холодным мрамором, от окна – чугунной решеткой…
– Славка, у тебя есть совесть? У меня еще ужин не готов. Больше никогда с тобой не пойду…
Я захлопывал книгу. А за окном был вечер – обычно осенний или зимний. Над деревянным забором сада имени Ленина светил фонарь. На высокой березе от него загорались желтые листья или сказочно сверкала на ветках изморозь. И в этом тоже была частичка сказки…
Случилось так, что я долгое время не бывал в Тюмени, а если и приезжал, то не хватало времени наведаться в библиотеку. И вот где-то в середине восьмидесятых желание вдохнуть знакомый запах, постоять у знакомого сводчатого окна сделалось просто нестерпимым. Я приехал и пошел в Спасскую церковь.
Библиотеки в ней уже не было. Располагались там реставрационные мастерские, где приводили в порядок всякую тюменскую старину: резные наличники, узорчатые дымники печных труб, фонари… Посторонних не пускали. Но писательское удостоверение (вкупе с прочувствованным рассказом о ностальгии по детству) произвело впечатление на строгую девицу аспирантского вида. Она распорядилась пропустить «товарища писателя» (чьих книг ни при какой погоде, конечно, не читала). И товарищ писатель ступил на заветную лестницу.
И замер. В испуге и недоумении.
Лестница была не та. Запах – тот же, знакомый до «сжимания сердца», чугунный рельеф ступеней – тот же, гулкость лестничного пролета – та же. Но сама лестница была сплошная, уходящая высоко вверх, без площадки посредине. И в стене – никакого окна…
Нет, перестроить ее не могли. Не хватило бы ни мастеров, ни сил, ни денег для переделки такого могучего сооружения. Да и зачем? Ясно, что эта лестница была такой изначально, с восемнадцатого века.
Я рассеянно, с ощущением потери поднялся на второй этаж. Здесь мне показали наполовину расчищенную фреску. Богородица с Младенцем на руках смотрела словно сквозь дымку из далекого-далекого пространства. Смотрела понимающе и ласково. У меня потеплело на сердце. Однако ощущение, что я не в прежнем мире, не в книжном храме моего детства, не оставляло меня.
Я прошелся по бывшему читальному залу, где когда-то в закругленном помещении алтаря стоял овальный стол, за которым я (уже почти взрослый, десятиклассник), сочинял свои первые рассказы. Побывал и в «абонементе», где теперь стучали молотками жестянщики. В плане помещений ничего не изменилось. Но лестница…
Я вернулся на ступени. Спустился до средины. Где же площадка? Где окно? Пусть за стеной нет уже старого сада и желтеет обшарпанная штукатурка построенного на его месте Дворца пионеров, но окно-то должно было остаться!
След ребячьих сандалий - Крапивин Владислав Петрович => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга След ребячьих сандалий автора Крапивин Владислав Петрович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге След ребячьих сандалий у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу След ребячьих сандалий своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Крапивин Владислав Петрович - След ребячьих сандалий.
Если после завершения чтения книги След ребячьих сандалий вы захотите почитать и другие книги Крапивин Владислав Петрович, тогда зайдите на страницу писателя Крапивин Владислав Петрович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге След ребячьих сандалий, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Крапивин Владислав Петрович, написавшего книгу След ребячьих сандалий, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: След ребячьих сандалий; Крапивин Владислав Петрович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн