Слушая плеск воды, Конвей искал ответы на многочисленные вопросы. Почему приехала Бетти? Вдруг Хелен написала ей? Неважно, знает ли Бетти хоть что-нибудь. Она может бросить тень сомнения на показания Конвея. Само ее присутствие уже порождает вопросы. А вдруг она приехала с какой-то своей целью? Шантаж? Конвей начал понимать, что его "идеальное" убийство становится все менее идеальным. Одно он знал наверняка: если не удастся спровадить Бетти восвояси, надо дать ей приют. Так он сможет хотя бы приглядывать за ней и присутствовать при ее разговорах с Бауэром. - Наверное, вы удивлены моим приездом? - спросила Бетти, входя в комнату. - Мягко говоря, да. - Во-первых, я действительно хочу помочь вам. Наверное, вам и невдомек, что я влюбилась в вас еще школьницей, когда Хелен прислала нам вашу фотографию и написала про вас. Мне всегда ужасно хотелось вас увидеть. - А других причин нет? - Пожалуй, есть. Может статься, скоро я выйду замуж и тогда уже вряд ли буду куда-то ездить. Для меня это последняя возможность увидеть Калифорнию. Вы не могли бы свозить меня на какую-нибудь киностудию? - Нет. Я никогда там не бывал. - Жаль. - А сколько вы намерены здесь пробыть? - Зависит от обстоятельств. - От каких? - Ну, во-первых, деньги. И будет ли у меня шанс на студии. И понравится ли мне Калифорния. Но я не намерена навязываться вам на все времена. Подыщу себе жилье. - Понятно. А других причин приезжать не было? - Нет, - удивленно ответила Бетти. - Гибель сестры, например? - Зачем нам лицемерить друг с другом? - Когда вы получили последнее письмо от Хелен? - Вскоре после смерти мамы. - Разве она не писала вам после нашего переезда сюда? - Нет. Я даже не знала, что вы переехали. - А как же вы узнали, где мы живем? - Это было нетрудно, коль скоро в каждой газете есть ваши фотография и адрес. - А чем вы можете мне помочь? - Ну, стряпать, прибираться в доме, не давать никому тревожить вас понапрасну. Писатели совершенно беспомощны. Писатель... Это мне тоже всегда нравилось в вас. Конвей насмешливо ухмыльнулся. - Ваша сестра не считала... - он осекся. - Хелен не рассказывала мне, что вы такая, - неуклюже закончил он. Вот что она задумала. Хочет поймать меня на слове. Достаточно случайной фразы, и я пропал. Нет, надо срочно избавиться от нее. - Вам нельзя оставаться здесь, - резко сказал он. - Что? - ее ошеломила его неожиданная грубость. - Что такое? Вы ведете себя так, будто боитесь меня. Конвей засмеялся, но получилось не ахти как убедительно. - А чего мне вас бояться? - Я заметила на двери спальни Хелен замок. Наверное, такой же есть и на вашей. Она думает, что я не устою против ее чар. Конвей был готов вырядиться в волчью шкуру, лишь бы это помогло отделаться от Бетти. Но надо было изобрести какой-то другой способ. - Я совсем ничего не ел, - сказал он. - Может, поэтому и злой. - Так я и думала. Но вы сами не дали мне возможности накормить вас. Сейчас я что-нибудь приготовлю. Вот видите, я же говорила, что сумею помочь, она направилась на кухню, и Конвей поплелся следом. - Уходите, тут моя вотчина. Еда оказалась вкусной, но едва ли этот обед можно было назвать веселым, поскольку протекал он в полном молчании. Только в самом конце трапезы Бетти попыталась заговорить. - Ужасная комната. Почему вы не едите на террасе? - Хелен там не нравилось. То слишком жарко, то слишком холодно. - Мне бы понравилось. - Было очень вкусно. А теперь я помою посуду, а вы поедете подыскивать жилье. - Вам прямо неймется выставить меня. - Извините, если я кажусь грубым. - Кажетесь? Кабы так. Я уеду вечером, а пока доделаю дело. Ступайте. - Я просмотрю газетные объявления. Конвей нашел несколько объявлений о сдаче жилья, потом сел за машинку и сделал вид, будто работает. Прошло около часа, когда в дверь постучалась Бетти. - В самолете я не сомкнула глаз и теперь с ног валюсь. Пожалуй, вздремну, а уж потом пойду. Конвей хотел возразить, но дверь уже закрылась, и мгновение спустя он услышал, как щелкнул замок в спальне Хелен. Что ж, по крайней мере, Бетти согласилась уйти. Хоть какое-то облегчение. Конвей погрузился в размышления и вздрогнул, услышав дверной звонок. Он взглянул на часы. Уже пять. Он рассердился на себя за то, что позволил Бетти проспать так долго, и, прежде чем спуститься вниз, громко постучал в дверь ее комнаты. - Я ехал мимо и решил заглянуть, - сообщил Бауэр, входя. - У вас, часом, не найдется холодного пива? - Конечно, найдется. Сейчас принесу. Но сержант пошел за Конвеем в кухню. - Она уехала? - театральным шепотом спросил он. - Нет еще. Она спала. - Что?! - Сказала, что ужасно устала, а я заработался и даже не заметил, сколько прошло времени. - Конвей протянул сержанту бокал с пивом, и Бауэр надолго припал к нему. - Нехорошо. Молодая девушка у вас в доме... - Еще бы. Если вы поможете мне поскорее спровадить ее, буду только рад, сказал Конвей. - Будь здесь моя машина, я бы собрал пожитки Бетти и увез. Вы не знаете, когда мне ее вернут? - Думаю, через пару дней. А тело отдадут завтра. Вам пора звонить в похоронное бюро. Кстати, не сочтите за любопытство, но как у вас с деньгами? - Думаю, на приличные похороны хватит. - Тогда позвоните в "Уолбридж", сошлитесь на меня. Расценки там весьма умеренные... Я тут проверил всех ваших знакомых из списка. - И что? - Ничего. Как я и предполагал. Пустая трата сил и времени. А этот Тейлор, ну, из записной книжки жены, где он работает? - Ума не приложу, - честно ответил Конвей. - По-моему, он был разъездным торговцем, но что продавал и от какой фирмы, не знаю. - Как он выглядел? - Чуть повыше меня, черноволосый, смуглый. Это все, что мне известно. Разве он способен вам помочь? - Нет. Но я должен что-то делать. Появится эта дамочка или нет? - Сейчас спустится. Вы хотите с ней поговорить? - Бетти! - позвал сержант. - Иду! - откликнулась девушка. - Мне пора, - вдруг сказал Бауэр. - Не знаю, чего она там возится. Женщины есть женщины. - Кстати, о женщинах. Я тут обедал с Гретой и показал ей те перчатки. Знаете, что она сказала? Потеряв одну такую перчатку, женщина непременно выбросит и другую. В этом есть своя логика. Мало ему собственной тупости, подумал Конвей. Еще и у Греты занимает. - Не знаком с особенностями женской логики, но жена попросила меня вернуться за перчаткой, - сказал он. - Может, хотела надеть их, работая в саду. - Хелен работала в саду? - недоверчиво спросила подошедшая Бетти. - Тогда она и впрямь изменилась. Конвей мысленно чертыхнулся, потому что Бауэр подошел к окну и оглядел совершенно запущенный сад. - Она любит садоводство? - спросил сержант. - Нет, - Конвей искал подходящее объяснение, такое, против которого Бетти было бы нечего возразить. - Она часто говорила, что хочет заняться садом, но никогда ничего там не делала. Это было что-то вроде шутки. - Не понимаю, что тут смешного, если она ничего не делала. - Вам не понять. У вас с Гретой тоже, наверное, есть шуточки, понятные только вам двоим. - Нет, - сухо ответил сержант. - Никаких таких шуточек. У Греты туговато с юмором. - Может, объясните, о чем идет речь? - попросила Бетти. Бауэр тотчас протянул ей злополучные перчатки. - Не верится, чтобы женщина могла расстроиться из-за потери такой перчатки. Скорее, наоборот. Любая была бы рада избавиться от них. Конвей смотрел на Бетти и ждал, что она скажет. - Любая, но не Хелен. Она не любила терять вещи и никогда ничего не выбрасывала. Конвей подивился этому беспардонному вранью. Еще минуту назад Бетти намекала, что он говорил неправду о покойной жене, а теперь сама лгала, покрывая его. - Мистер Конвей сказал, что вы не будете жить здесь, - заговорил Бауэр. Неподалеку есть мотель. - Я хотела поискать жилье, но проспала. Не хочу ночевать в паршивом мотеле, когда здесь есть хорошая комната с кроватью. - Как вы не поймете, что вам нельзя оставаться тут? - Там, где я росла, считают, что человеку надо помогать в беде, а не бросать его одного. - Но что скажут люди? - не сдавался Бауэр. - Это же неприлично. Правильно? Правильно. Бетти посмотрела на него, выдержала паузу и сказала: - Сержант, я смогу позаботиться о своем добром имени без помощи полицейского управления Лос-Анджелеса. Сейчас я вполне обойдусь без ваших советов, оценок и вашего навязчивого присутствия. Бетти подошла к двери и распахнула ее. Бауэр молча покинул дом. Едва за ним закрылась дверь, Конвей спросил: - Зачем вы разыграли этот спектакль с перчатками? - А что, не получилось? Да, актриса я не ахти какая. Но сержант, кажется, купился. Поужинаем дома или куда-нибудь пойдем? - Делайте, что хотите. Я намерен ужинать здесь. - Вот и хорошо. - Его грубость, похоже, перестала действовать на Бетти. Пойду стряпать. За ужином Конвей так и не решился выпить, боясь, что у него развяжется язык. Молчание было еще более неловким, чем во время обеда. Наконец Бетти сказала: - Вам надо почаще выходить из дома, а то сидите как в тюрьме. - Позвольте напомнить, что у меня недавно погибла жена, и мне не до развлечений. - Я не о развлечениях. Как сказал сержант, это было бы неприлично. Но вы могли бы... - Повторяю, я не расположен веселиться. - Разумеется, вы расстроены, но вовсе не обязаны изображать из себя убитого горем мужа. - О чем это вы? - Вы с Хелен прожили четыре года. Ни один нормальный человек не стал бы сожалеть о ее кончине. Неважно, убили ее или нет. Бетти смотрела на него открытым честным взглядом, и Конвей отвел глаза. А потом воскликнул: "Вы сошли с ума!" - и убежал в свою комнату. Что она знает? О чем догадывается? Что замышляет? В какую ловушку хочет его заманить? Ответов на эти вопросы он не находил. А потом понял, в каком направлении движутся его мысли, и испугался. Неужели придется убить и эту девушку? Нет, он не убийца, хотя и задушил Хелен. Это был единственный путь к спасению. Но теперь "идеальное" убийство на глазах теряет всю свою "идеальность". Он услышал, как Бетти поднялась в комнату Хелен, подождал, потом выглянул из кабинета. Бетти уже погасила свет. Конвей спустился на кухню, взял бутылку виски, содовую и вернулся к себе.
8
Наутро, открыв глаза, Конвей первым делом посмотрел на небольшие часы на столике. С трудом сфокусировав взгляд, он увидел, что уже десять, и ужаснулся. Сев на постели, принялся приводить в порядок мысли. Что ж, Бауэр не звонил - и то слава богу. На кухонном столе лежали газеты и грейпфрут, на плите стоял кофейник. Конвей выпил одну чашку кофе, налил еще и, сев за стол, взялся за грейпфрут и газеты. Убийство по-прежнему будоражило умы. О нем писали на первых полосах, но статьи сменились заметками на одну колонку. - Я не слышала, как вы спустились. Голос донесся с террасы. Конвей поднял глаза и увидел голову Бетти, которая выглядывала из-за спинки кушетки. Бетти загорала. Она встала, и похмелье Конвея мгновенно улетучилось. На Бетти были совсем коротенькие шорты и лифчик, едва-едва прикрывавший великолепную грудь. - Сегодня газеты пишут об убийстве гораздо меньше, - заметила Бетти, стоя в дверях. Конвей очнулся. Он был зачарован красотой ее молодого стройного тела, но теперь напустил на себя суровый вид и ответил: - Бауэр сказал, что шумиха скоро уляжется. - На улице так хорошо, - Бетти потянулась. - Почему бы и вам не позагорать? - А что скажут соседи? - Соседи! - Бетти поморщилась. - На террасе нас не видно. Предложение было очень заманчивое, и Конвей решил снова начать грубить. - Разве вы не пойдете искать жилище? - Извините, - ответила она с таким видом, будто он дал ей пощечину. Пожалуй, я оденусь. Когда Бетти ушла, Конвею стало по-настоящему стыдно за свое поведение. Через пару минут она снова спустилась вниз. - Если вы намерены питаться дома, запаситесь продуктами. Холодильник уже пуст. Я не знаю, когда вернусь за вещами. Пойдете куда-нибудь, оставьте ключ под ковриком. Конвей видел, что Бетти обиделась и старается держаться холодно, но в ней не было того убивающего все яда, который буквально источала Хелен. Ему захотелось извиниться, но он не мог позволить себе этого. - Я оставлю дверь незапертой. Бетти ушла, а Конвей позвонил в похоронное бюро и обо всем договорился, после чего проглотил пилюлю аспирина и прилег у себя в кабинете. Не успел он задремать, как его разбудил звонок в дверь. Конвей прекрасно знал, кто пожаловал. - Я тут ехал мимо и решил заглянуть, - сказал Бауэр. - У вас неважный вид. - Должно быть, потому что я небрит. Опять не мог заснуть. - Да, я же обещал рассказать, как с этим бороться, - спохватился Бауэр. Дело в том, что, если человек не может заснуть, значит, ему не дают покоя какие-то мысли. Рецепт прост: надо выкинуть их из головы. Правильно? Правильно. - Понятно. А о чем же тогда думать? - Ни о чем, - Бауэр понизил голос и спросил: - А где она? - Ушла. Сказала, что вернется за вещами, как только подыщет жилье. - Отлично. Да, кстати, пока не забыл. Рэмсден хочет еще о чем-то вас спросить. - Я рассказал все, что знаю. - Да. Но он спрашивал только о дне убийства. Я все проверил, толку никакого, стало быть, надо заглянуть подальше в прошлое. Что вы делали накануне? Это было воскресенье. - Я весь день работал, а Хелен была дома. - Это была правда. - Мы хотели поужинать где-нибудь, но у нее разболелась голова. Я сварил ей суп, потом она пошла спать, а я отправился подышать воздухом, обмозговал свой новый рассказ и вернулся домой. - Ага. А в понедельник? Конвей рассказал и о понедельнике. Сидели дома, Обедали. Хелен отправилась по магазинам, он купил газету и ждал ее в машине. И тут Конвей сделал вид, будто что-то вспомнил. - Да! Она же купила себе пару новых перчаток. Вернувшись в машину, она сказала, что наконец-то обзавелась второй парой белых перчаток и теперь не будет так часто стирать. - Значит, у нее была еще одна пара? Конвей на миг разозлился на себя. Оказывается, этот болван Бауэр даже не заметил новые перчатки, когда открывал ящик в комнате Хелен. Сержант в недоумении покачал головой. - Тогда я и впрямь не понимаю, зачем ей понадобилось искать старую перчатку. Да, кстати, пока не забыл. У вас с деньгами не туговато? - Ну, более-менее нормально. - Это, конечно, не мое дело, но сколько у вас на счете? Ага! Вот оно что! - подумал Конвей. - Один доллар. Бауэр искренне изумился. - Так вы знали, что ваша жена сняла все деньги? - Конечно. Сумма уменьшилась, а банк берет плату за обслуживание каждого выписанного чека, вот мы и решили снять деньги. Вконец расстроенный Бауэр поплелся к двери. - У вас были какие-то другие мысли по поводу этих денег? - Я все думаю об этих перчатках. Мне казалось, ваша жена что-то замышляла, хотела на некоторое время уехать от вас, поэтому и отправила вас за этой драной перчаткой. У меня очень хорошая зрительная память. Я вспомнил, что видел в ее ящике банковский конверт. Проверил и выяснил, что она сняла все деньги. Но теперь... теперь, кажется, меня не туда занесло. Сержант Бауэр не боится признать ошибку. Под вечер Конвей все же решил сходить за продуктами. Вернувшись домой и разложив покупки, он услышал голоса на террасе. Беседовали Бетти и Бауэр. Конвея охватил уже знакомый острый страх. Он хотел подслушать разговор, но не смог разобрать ни слова. Нет, надо немедленно положить конец их беседе. Конвей толкнул дверь и вышел на террасу. - Неплохо устроились. А я не заметил вашей машины. - Она на задах дома. Я проезжал мимо и увидел на крыльце Бетти. - Вы забыли оставить дверь открытой, - сказала Бетти. - Извините. - Я подъехал, - продолжал Бауэр, - и мы прояснили вчерашнее недоразумение. - Да, - подтвердила Бетти. - Мы просто не поняли друг друга. - Бетти нашла себе квартиру. - Но вселиться можно будет только в воскресенье. Я могу остаться здесь? спросила она сразу обоих мужчин. - Думаю, два лишних дня не имеют значения, - рассудил Бауэр. - По-моему, тоже, - согласился Конвей. - А где вы сегодня ужинаете? - осведомился Бауэр. - Не знаю. Наверное, дома. - Да что вы все время сидите дома? Давайте сегодня поужинаем вместе. Нынче у нас пятница. Я вас отвезу в одно местечко, где подают жаркое в горшочках. Объедение! И цены приемлемые. Это блюдо у них бывает только по пятницам. Поехали. Или у вас другие планы? - он взглянул на Конвея и Бетти. Конвей не мог выносить сержанта в больших дозах, но не посмел отказаться. - Я согласен. А вы, Бетти? - Хорошо. Только переоденусь, - Бетти пошла к себе. - Ну, что, - спросил Конвей, - нашли Тейлора? - В телефонном справочнике шестнадцать Гарри Тейлоров, но нашего среди них нет. - А как с той девушкой? Дэниелз? - А-а, - в голосе Бауэра слышались презрительные нотки. - Она такая тупая. Только любовалась своими фотографиями в газете. Наверное, и читать-то не умеет. Я с ними обоими беседовал. Противно. - Что противно? - Смотреть на них. Похоже, они даже не слышали моих вопросов. Сидели, держась за руки, хихикали, умилялись друг дружкой. Слава богу, я сперва допросил их по отдельности. Нам повезло, что передавали речь сенатора Тарфа. А то они даже не знали, который час, шесть или десять. Конвей ужаснулся. Кого же он выбрал для подтверждения своего алиби! Да здравствует сенатор Тарф!
1 2 3 4 5 6 7 8