По виду Славу можно было принять за аспиранта или даже студента старшего курса. Но впечатление это было обманчивым. Черный не черный, но какой-то там пояс у него точно был. И Трущенко уже имел возможность в этом убедиться. Кроме того, секретарь был немногословен, и это качество нравилось Трущенко едва ли не больше всех остальных.
- Вызови ко мне Зорина и Потапчука, - распорядился Трущенко и пересел к электрическому камину. В квартире было холодно, а домработница вовремя включить камин не догадалась. Или не захотела. Что, впрочем, одно и то же. Давно бы следовало ее уволить, да жена всячески этому противится. Нужно будет выяснить, почему. Трущенко снова поднял взгляд на секретаря. - И принеси чего-нибудь выпить!
Секретарь беззвучно исчез.
Трущенко поскреб отросшую за два дня щетину и вытянул ноги. В последнее время они что-то стали мерзнуть. Да и он сам уже едва ли мог бы окунуться в прорубь, как делал это в бытность первым секретарем горкома партии.
Три года назад он потерпел сокрушительное поражение, но знал, что рано или поздно у него будет шанс отыграться. И вот теперь его терпение было вознаграждено. Но ему одному свалить Дотова будет не под силу. Нужны союзники. А где их взять, если Дотов их всех кого кнутом, а кого пряником переманил к себе?
Вернулся секретарь с бутылкой французского коньяка. Трущенко сам откупорил бутылку.
- Выпьешь со мной?
- Вы же знаете, Андрей Дмитриевич, я не пью, - возразил секретарь.
- Садись, - Трущенко махнул рукой на свободное кресло и наполнил две рюмки. - В ногах правды нет.
Трущенко опрокинул стопку в рот и тут же налил новую. После чего отпустил секретаря, который так и не притронулся к своей рюмке. Минуту-другую Трущенко о чем-то думал, затем взял телефон и по памяти набрал многозначный московский номер. Трубку сняли после первого же гудка.
- Ну, привет, что ли, - пробасил Трущенко. - Давненько я не слыхал твоего голоса! Сколько ж прошло лет? Восемь? Нет, девять. А у тебя даже телефон не изменился! Что "постой"? Ну, да, Трущенко. Кто же еще? А я вот тебя, Иван Ильич, сразу узнал! Да ладно, не извиняйся! Неплохо. Живу деревенским затворником. Никуда не езжу, никого не вижу. Как кто? Плюшкин? А это еще кто такой? Мэр..? Хороший мэр. Молодой. Да нет, я не брюзжу. Действительно, человек старается, хочет как лучше. Ну, да, Ленин тоже хотел, - он засмеялся и снова наполнил рюмку. - Времена были другие, а главное: люди. Да нет, я ничего этим не хочу сказать. Чего звоню? Да вот, вспомнил... Ладно-ладно! Есть дело, есть! Надоело на пенсии прозябать. Пора, думаю, и о гражданском долге вспомнить. Что..? Какой еще гражданский долг..? Пользу обществу принести. По мере сил и возможностей, так сказать. Вот-вот! Возможности-то, они у всех разные. Даст Бог, и ты свой кабинет покинешь. Ну-ну! От сумы да от тюрьмы не зарекайся! Вот придут коммунисты... Как кто мы? - в тон собеседнику Трущенко снова засмеялся. - Ты вот мне скажи, кто у тебя сейчас висит? На стене, где же еще? Только честно! Кому положено, тот и висит? Верно? Небось, не Елизавета Вторая? Да нет, никаких просьб. Просто звоню. Хотел узнать, на месте ли, можно ли в случае чего на тебя положиться. Не буду тебе больше мешать. Да говорю же, ничего не случилось! А над моим предложением ты все же подумай! Как над каким предложением..? Стареешь, Иван Ильич, стареешь. Хватка уже не та. О чем мы только что с тобой говорили? О долге? В самую точку! - Трущенко захохотал. - Вот о нем и подумай! И перезвони! Мой телефон ты знаешь.
Он медленно опустил трубку и резко обернулся. За его спиной стояла супруга.
- Чего тебе? - с неожиданным раздражением спросил он.
- Что-то случилось, Андрюша? - участливо спросила она.
Господи! Как он ненавидел, когда она разговаривала с ним таким тоном: тоном учительницы, заставшей своего ученика за чем-то неприличным. "Расскажи мне, как это произошло. Возможно, я смогу тебе чем-то помочь".
- Ничего. А что могло случиться? - он постарался взять себя в руки. Спорить с ней не имело никакого смысла.
- Мне показалось, ты звонил Ивану Ильичу, - она посмотрела ему прямо в глаза, и солгать он не решился.
- Ну, звонил. Что с того?
- Ты не разговаривал с ним целую вечность!
Еще одно замечание в ее духе. В духе всезнающей мамочки. К тому же, произнесла она эту фразу с едва скрытым упреком, и Трущенко взорвался:
- Какая разница, с кем и когда я разговаривал?! Сколько можно совать нос в мои дела?!
- Надеюсь, ты не собираешься ввязываться во все эти игры с террористами? - все так же не повышая голоса спросила она.
Этого следовало ожидать. Естественно, она уже все знала. Как же иначе? Так было всегда. И так будет. Однажды он имел неосторожность завести любовницу. Они встречались два раза. На третий раз в кровати его ждала жена. "Мне кажется, любовница для человека твоего возраста - непозволительная роскошь", - сказала она, и больше они к этой теме не возвращались.
Трущенко вздохнул.
- Ко мне сейчас должны прийти люди. Пожалуйста, Даша, оставь меня.
- Я только хочу предупредить тебя: Дотов сейчас силен как никогда. И если у тебя вдруг что-то не получится, он уничтожит и тебя, и твой банк. И не тешь себя надеждой, что ты сможешь устоять: у него в руках власть, и он знает, как ею распорядиться.
Она все-таки испортила ему настроение, и когда пришли Зорин и Потапчук -управляющие его банком, Трущенко не был уверен, стоит ли даже начинать этот разговор.
Его заместители напоминали близнецов: розовощекие, пышнотелые, в безукоризненных костюмах от известных модельеров, с неизменными сотовыми телефонами в руках. По их сияющим физиономиям Трущенко понял, что им уже все известно. Не нужно было быть провидцем, чтобы прочесть их мысли. Если удастся обосноваться в мэрии, весь банковский сектор они поспешат подчинить себе. Для тех, кто знает, как это сделать - не такая уж и неразрешимая задача. Главное здесь в первое время не высовываться, чтобы не нарваться на пулю снайпера. А так риск того стоит. За пару лет вполне можно обеспечить себе спокойную старость. Но и на большее, правда, рассчитывать глупо.
- Андрей Дмитриевич! - с порога закричал Зорин и бросился пожимать ему руку. Для Трущенко это всегда было испытанием. Стараясь не выказывать брезгливости, он ответил на вялое рукопожатие и махнул своим заместителям на кресла.
- Присаживайтесь. Что будете пить? - с его стороны это было своего рода местью. Оба заместителя проповедовали здоровый образ жизни и по утрам в окружении телохранителей бегали на зарядку. Все с теми же сотовыми телефонами в руках.
- Спасибо, Андрей Дмитриевич, ничего, - ответил Зорин. Улыбка на его лице несколько поблекла.
Трущенко окинул его хмурым взглядом и в очередной раз наполнил свою рюмку.
- В таком случае, я один.
Зорин и Потапчук переглянулись.
- Возможно, Андрей Дмитриевич, вы еще не знаете... - начал Зорин, но Трущенко его оборвал.
- Знаю, - сказал он. - Но устраивать по этому поводу всенародные гуляния не рекомендую. Прежде нужно реально оценить наши шансы. И вообще, есть ли они.
- Конечно, есть, Андрей Дмитриевич!
- Не перебивай! Я хочу, чтобы вы подготовили мне аналитическую справку. В процентах и рублях. Во сколько это нам обойдется и каковы шансы на успех. Если вопросов больше нет - можете быть свободны.
Зорин и Потапчук снова переглянулись.
- Андрей Дмитриевич...
Трущенко приподнялся и включил камин на полную мощность.
- Ноги в последнее время стали мерзнуть. Думаю, не сменить ли мне климатический пояс и не перебраться куда-нибудь на юг?
- Думаю, прежде всего вам нужно сменить кабинет, - осторожно заметил Потапчук.
Трущенко усмехнулся. Льстецов он не любил, но тех, кто умел это делать, неизменно приближал к себе.
- То, что мэр решил шум вокруг террористов не поднимать - нам на руку. Будет время выяснить, что это за люди, чего они хотят.
- По моим данным никаких требований террористы пока не выдвигали, но всю базу уже залили кровью.
- Да? - Трущенко нахмурился. - В таком случае, небольшой шум в прессе по этому поводу не помешает.
- Но ни одна газета без санкции мэра подобный материал не опубликует! возразил Зорин.
- Ну, разумеется. А как же иначе? Вот пусть кто-нибудь и обратится к нему за санкцией! А мы подождем, что он ответит.
ГЛАВА 6. Суббота, 11 октября - 5 часов утра.
Он снова промахнулся. Прежде такого с ним никогда не случалось. Он и в группу-то попал во многом благодаря тому, что никогда не промахивался. Тот, в кого он стрелял, мгновенно отшатнулся от окна и впечатление было такое, словно пуля все-таки достигла цели. Но Профессор знал, что это не так. Он всегда безошибочно угадывал, насколько удачным был выстрел. В последний момент у него дрогнула рука, и пуля ушла чуть в сторону. Он не видел оставленного ею следа, но мог бы поклясться, что несколькими сантиметрами выше окна появилась внушительная дыра. Должна появиться.
- Отличный выстрел, Проф! - кто-то хлопнул его по плечу. Он даже не видел кто: Режиссер или Продюсер. Скорее всего, Продюсер, поскольку Режиссеру было не до того, а Охотник лежал впереди него.
Позиция была просто идеальной для выстрела. Он отчетливо видел голову жертвы. Как он мог промахнуться? Как?
Но если он все-таки попал? Ведь Продюсер, кажется, нисколько в этом не сомневается. Конечно, рассмотреть что-либо в серой предрассветной мгле практически невозможно, но...
В этом легко убедиться. Достаточно только встать и подойти к блоку.
По очкам, оставляя размывы, текла вода. Профессор с трудом подавил желание сорвать очки и швырнуть их в грязь. Что от этого изменится? Он просто станет слеп и беспомощен. Как тогда, в горах.
Не стоило ввязываться во все это. Это не его жизнь.
Разумеется, главной причиной того, почему он присоединился к группе, были деньги. Два миллиона долларов. Достаточно большая сумма, чтобы ввязаться и не в такую авантюру. А в том, что это авантюра, лично у него никаких сомнений не было. Как бы Консультант это ни называл. До сегодняшнего дня никого из этих людей Профессор не видел. Знал только, что в операции принимает участие двенадцать человек, а также их клички. Совершенно идиотские клички, если хотите знать его мнение.
- Ладно, парни, пора возвращаться, - Продюсер перекинул автомат через плечо и встал в полный рост. Профессор едва не закричал, чтобы он не делал этого, но ничего не произошло. Ни малейшего движения со стороны блока, ни тем более выстрела.
А может, все дело в его мнительности? Он промахнулся один раз и ждал, что промахнется второй?
- Надо бы взглянуть, как он там, - осторожно заметил Охотник. Он даже не повернул голову, а, растянувшись на мокрой траве, внимательно всматривался в темноту.
- На что смотреть? Ты слышал, что сказал Консультант? Проф просто не способен промахнуться! Так что не будем терять зря времени!
Профессор поднялся последним. Он никак не мог принять решения. Признаться в том, что не уверен, насколько удачным был выстрел? После того, что он только что услышал? И тем самым подставить Консультанта? Но если тот, в кого он стрелял, все-таки остался жив, что тогда?
- В чем дело, Проф? - окликнул его Продюсер.
- Ничего, все нормально, - Профессор не узнал собственного голоса. Он так и не отважился взглянуть правде в глаза. Господи! Неужели он всю жизнь так и останется трусом?
Идея отправиться в горы принадлежала ему. К тому времени он был знаком с Ниной уже достаточно долго, чтобы решиться на этот шаг. До того он путешествовал лишь вместе с друзьями. Он был преподавателем математики в школе, а она - студенткой, проходившей там практику. Он был безнадежным закоренелым холостяком, а она... Она приковывала всеобщее внимание. Они были настолько разными, что многие просто недоумевали, что свело их вместе. Он неуклюжий, угловатый, с огромными очками-линзами на глазах, и она красивая, высокая, стройная. Тем не менее, он чувствовал, что ей действительно хорошо с ним. И первые два дня ничто не могло поколебать его убеждения. А на третий появились они.
Их было трое. На первый взгляд абсолютно нормальные парни. Ровесники Нины, но значительно младше его. По крайней мере лет на десять-двенадцать. Они вышли на поляну и, заметив костер, подошли к нему. Один из парней заговорил с Ниной. Антону это не понравилось, но он промолчал. Затем они подсели к костру. Нина угостила их чаем и бутербродами. О себе парни не говорили, все больше расспрашивали. Так они просидели до позднего вечера. Слава Богу, Нина сама сказала им, что пора и честь знать. Антон не спрашивал, где они собираются ночевать. В любом случае, в свою палатку он приглашать их не собирался. Парни попрощались и куда-то ушли. Антон вздохнул с облегчением. Но ночью они вернулись. О том, что произошло потом, Антон старался не вспоминать. Его основательно избили. Он практически не сопротивлялся. Трудно сопротивляться, когда ты совсем ничего не видишь. А они позаботились об этом, сразу сорвав с него очки. Затем его привязали к дереву и занялись Ниной. До сих пор в его ушах стоял ее крик. Жуткий, пронзительный крик, обращенный к нему. Что он мог сделать? Нина была рядом, но он даже не видел ее. В ответ он также стал кричать. И кричал до тех пор, пока кто-то из парней не подошел к нему и не ударил головой о ствол дерева. Он пришел в себя рано утром и почти сутки потратил на то, чтобы развязать веревки. В город он спустился один. Нину он больше никогда не видел. Вообще никогда. Он мог лишь догадываться о ее судьбе. С тех пор, как они расстались, он все время думал об этом. Порой ему казалось, что было бы лучше, если бы он знал, что же произошло на самом деле. То, что рисовало ему воображение, лишало его покоя и сна.
Он нашел их спустя полгода. Присмотрелся и убил всех троих. Убил совершенно спокойно, не испытывая ни малейших колебаний или угрызений совести. Первого - когда тот выходил из подъезда собственного дома, второго - когда тот садился в машину, а третьего - прямо в его квартире. При этом всякий раз стрелял из дома напротив, используя винтовку с оптическим прицелом. Милиция его так и не нашла, хотя, насколько ему известно, искала и очень усердно. Искала наемного киллера с характерным почерком. Зато нашли другие. Те, кто в свое время посодействовали в приобретении оружия. Ему предложили заработать два миллиона. Он попросил на размышление три дня и согласился. Был ли у него выбор? Он не задумывался над этим. Зато точно знал, что если бы у него появились деньги, то он смог бы, наконец, уехать из города. Навсегда.
- Проф, с тобой все в порядке? - Продюсер остановился и настороженно посмотрел на него. - Выглядишь ты как-то странно.
- Я просто задумался.
- О том, как потратить деньги?
Профессор сбросил капюшон и подставил лицо струям дождя. Он не видел своих компаньонов и был только рад этому.
- Нет, я думал о том, попал ли я.
- Ладно, ладно! - Продюсер ударил Профессора по плечу, и тот едва устоял на ногах. - Можешь считать, что тебе удалось меня напугать!
Мужчины дружно рассмеялись, а затем, обменявшись рукопожатиями, направились каждый к своему "объекту".
ГЛАВА 7. Суббота, 11 октября - 4 часа утра.
То, что эта стерва за ним шпионит, Максим понял уже давно. Сначала ее удивило, почему он взял отпуск не летом, как все люди, а в середине октября, а затем унюхала, что у него появился сотовый телефон. "Максушка, милый, это то, о чем я думаю?" Он едва не разбил ее идиотские очки, которые она высмотрела в каком-то своем журнале и тут же поспешила купить. "Не правда ли, они мне необыкновенно идут?" У этой безмозглой дуры, оказывается, было еще и чувство юмора! Он соврал ей. Сказал, что телефон его друга, и тот одолжил его ему на время. "Зачем?" Ну, естественно! Естественно, она задала ему этот вопрос! "Мне должны звонить. Мы готовим совместную программу с группой альпинистов. У них база в горах. Как ты понимаешь, там нет телефона-автомата." Она несколько раз кивнула, как будто понимала, о чем речь. "Но разве ты не в отпуске?" Он сказал, что никак не мог отказаться, но ей не следует волноваться: это не займет много времени. "Ты слишком много работаешь". Даже здесь она не была особенно оригинальна и лишь повторяла слова своей мамочки. Он вдруг отчетливо услышал хруст бараньей кости на зубах ее отца. Покрытый толстым слоем жира палец указывает на него. "Парень, ты просто не представляешь, какое сокровище тебе досталось!" Теперь он это хорошо представлял. "Тебе не следует ее обижать. Я знаю, мужчины иногда могут позволить себе некоторую вольность, - он посмотрел на свои пудовые кулаки, затем на жену. - Но с моей дочерью ничего подобного не произойдет. Слава Богу, у нее есть отец, который может о ней позаботиться!" Максим тогда не успел ничего ответить. Вмешалась их старшая дочь - перезрелая девица лет двадцати семи, то и дело щипавшая его под столом. "Я думаю, Максиму не нужно этого объяснять, - она многозначительно посмотрела на него. - Надеюсь, теперь ты будешь чаще бывать у нас?"
Наверное, ему следовало уехать на время, но тогда жена наверняка бы поинтересовалась, откуда у него деньги на поездку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31