Марина Серова
Клуб обреченных


Секретный агент Багира Ц




« Клуб обреченных. Последнее желание приговоренной»: Эксмо-Пресс; Москва;
ISBN 5-04-008259-2
Аннотация

He думала Юлия Максимова, секретный агент по кличке Багира, что свой долгожданный отпуск она проведет в Питере, расследуя дело об убийстве мужа своей подруги Наташи, с которой собралась лететь на отдых в Испанию. Александра Самсонова, одного из ведущих футболистов «Арсенала», нашли мертвым в шкафу с мячами вскоре после матча. Никаких видимых причин смерти обнаружено не было. Саша не имел врагов, обладал прекрасным характером и легко сходился с людьми. Странная смерть… Еще более странным было появление бандитов, которые приехали за трупом, но Багира спутала им все карты…

Марина Серова
Клуб обреченных

Глава 1 «АРСЕНАЛЬНАЯ» ТРОИЦА

В последнее время на меня обрушилось столько работы, что некогда было даже появляться в администрации Тарасовской области, где я номинально числилась юрисконсультом губернатора.
Когда же я подумала, что мне пора передохнуть, мой непосредственный начальник Гром сам вышел на связь и, поблагодарив за отличное выполнение заданий, сказал:
— Багира, у тебя, если не ошибаюсь, уже два года не было отпуска. Приличный срок.
— Не два, а три, Андрей Леонидыч.
— Ну вот. Так что я предлагаю тебе месячный отпуск. Если ты решишь взять его, то можешь считать себя вольной как птица уже с сегодняшнего дня. Съезди отдохни куда-нибудь. Я помню, ты говорила, что не прочь была бы рвануть куда-то там в Испанию?
— На Ибицу, — сказала я. — Как говорится, всеевропейская здравница, кузница и житница.
— Отпускные можешь получить в банке, я уже распорядился перевести деньги на твое имя. Так что не стесняйся, поезжай, Юля.
Юлей Гром называл меня крайне редко. Только тогда, когда желал подчеркнуть, что, кроме уставных и субординационных отношений, нас связывает давнее знакомство, и хоть он и взлетел высоко, все равно помнит, что нас многое объединяет, начиная с той памятной резидентуры в Югославии, когда оба мы еще работали во внешней разведке.
— Спасибо, Андрей Леонидыч. Я тут…
— Багира, — насмешливо перебил он меня, — скорее бросай трубку, вырубай все телефоны, e-mail и беги в банк за наличкой, потому что, не дай бог, мне дадут информацию по какому-нибудь делу как раз для тебя… плакал тогда твой отпуск.
— Есть вырубить все телефоны и e-mail и бежать в банк за наличкой, — в тон Грому иронично отозвалась я. — До свидания, Андрей Леонидович.

* * *

Разумеется, я не колебалась, принять ли предложение Грома насчет отпуска. Раз Гром полагает, что я устала и мне нужно отдохнуть, значит, нужно отдыхать — усталые и измотанные агенты спецотделу госбезопасности, который возглавлял Андрей Леонидович Суров, не нужны.
Осталось только подумать, на какую точку земного шара мне следует променять Тарасов, в котором я, мягко говоря, немного засиделась, если не считать кратковременных рабочих поездок по территории нашей страны, а то и за ее пределы.
Сначала я решила поехать в Петербург, где жила моя хорошая подруга Наташа Самсонова. Когда-то она имела некоторое отношение к моей «конторе», но не прижилась по причине, деликатно выражаясь, профнепригодности.
С Наташей мы давно вынашивали планы поездки на Ибицу. Конечно, считается, что в такие путешествия нужно ехать не с подругой, а с мужчиной.
Но могу возразить: вся прелесть подобного отпускного времяпрепровождения в том, что возле тебя не будет маячить одна и та же рожа с ревниво сверкающими глазами.
У меня не было недостатка в поклонниках, особенно если учесть, что я не распространялась на тему моей истинной профессии и рода деятельности. Думаю, немного найдется мужчин, которые будут радоваться, что дама его сердца — спецагент ФСБ и носительница богатого боевого опыта в горячих точках и криминальных разборках.
Так что я решила ехать с подругой — свободная, гордая и красивая.
Последний телефонный разговор с Питером дал понять, что наши планы как никогда близки к своему воплощению: Наташка наконец-то выбила у своего мужа разрешение поехать на Ибицу, которую тот упорно и не без основания считал средоточием распущенности и всеевропейской отвязанности, а также деньги на эту поездку.
Впрочем, супруг Натальи все еще колебался, и госпожа Самсонова решила ввести в бой тяжелую артиллерию, а именно: она присоветовала мне явиться в Питер и воздействовать на Александра — так звали ее мужа — непосредственно.
— Они, футболисты, удивительно непробиваемые люди, а мой Сашенька — в особенности, — сказала по этому поводу Наталья. — Недаром в команде его зовут Бульдозер. А у тебя, Юля, как-то получается убеждать его. Он тебя слушает больше, чем меня.
Александр Самсонов играл в питерском «Арсенале» — одной из лучших команд России. Я, откровенно говоря, в футболе разбираюсь не особенно и едва ли могу отличить Пеле от Марадоны.
Но с подачи Наташки, которая не уставала мне трещать о футбольных успехах клуба ее мужа, я вскоре усвоила: клуб «Арсенал» (СПб) — чемпион, «Спартак» (Москва) — фуфло! Александр Самсонов — герой! Егор Титов, который как раз из «Спартака», — отстой!
Более того, однажды Наташка позвонила мне во время прямой трансляции какого-то матча и заставила включить телевизор. Играл клуб ее мужа и усиленно «выносил в одну калиточку» то ли голландскую, то ли португальскую команду. Судя по восторженным воплям Наташки, на моих глазах происходило событие из ряда вон выходящее, и Александру светили неплохие премиальные за удачную игру. Хотя, откровенно говоря, больше всего показывали не Александра, а еще совсем молодого парня, о котором комментатор пел соловьем, захлебывался в похвалах и утверждал, что из этого игрока вырастет русский Марадона.
Не знаю, как Марадона, а вот фотомодель из этого молодого человека точно вышла бы: лицо — на обложку журналов, фигура — как у античной статуи, координация движений — на грани возможного.
Смазливый молодой футболист забил в том матче два гола и под конец матча был поименован «великим».
Так что в последнее время я приобрела познания в футболе.

* * *

А еще через сутки я уже была в большой четырехкомнатной квартире Самсоновых на Васильевском острове. Я хотела остановиться в гостинице, но Наташа настояла на том, чтобы те несколько дней, которые я собиралась жить в Питере, я погостила у нее. И так, дескать, редко видимся. Конечно же, я согласилась.
Я сидела в глубоком кожаном кресле и говорила Наталье:
— Мне кажется, что проблему пора закрывать. Что значит: «отпустит — не отпустит»? Ты что, Натуля, маленькая девочка, чтобы вот так слушаться каждого его слова и сидеть в Питере безвылазно, как медведица в берлоге. Так ведь уже середина мая, пора просыпаться, медведица! И тем более, — я покосилась на насупленную Наташку, курившую сигарету за сигаретой, — он же сказал тебе: да, едешь. Ведь сказал же, так?
— Сказал, — ответила она и пригладила свои короткие, постриженные каре темные волосы. — Но Саша у меня, как говорится, хозяин своему слову: сам дал — сам забрал обратно. И еще он говорит, что я должна быть с ним, пока не кончится весь этот кошмар.
— Какой кошмар? — встревоженно спросила я.
— А такой! У них послезавтра финал. Он говорит, что никуда меня не отпустит, пока финал не отыграет. А там видно будет. Дескать, может, он вместе со мной дернет. Только неизвестно, как этот самый финал закончится. Может, выиграют они, может, проиграют. Тогда неизвестно, что будет дальше.
— Какой финал-то? — спросила я.
— А ты не знаешь, что ли?
— Нет. А что?
— Но ведь ты у нас сотрудник чего-то там этакого, не так ли? — произнесла Наташа, и в ее угрюмом тоне прорисовалось что-то похожее на иронию. Это уже лучше: оживает девчонка.
Хотя, честно говоря, мне не нравилось, когда Наташка начинала припоминать мой послужной список и разглагольствовать о моей деятельности. В конце концов — это конфиденциальная информация.
— Ну так вот, — продолжала Самсонова, — что было бы, если бы тебе предстояло расследование, как говорится, на футбольную тему, а ты про футбол ничего и не знаешь, кроме того, что мяч круглый, поле зеленое и что есть такой знаменитый Марадона.
Я пожала плечами и ответила:
— Ничего не знаю? Ну что ж… у меня большая склонность к самообразованию. По мере необходимости. Так что если когда-нибудь я буду расследовать дело на футбольную тему, то мигом выучу составы всех клубов России, а если потребуется — то и всей Европы. Информация, дорогая моя Наталья, это как блины — нужно выпекать в момент употребления.
Наташа саркастически передернула плечами.
Как раз в этот момент хлопнула дверь, и я поняла, что появился дражайший супруг Натальи. Причем, если судить по гулу мужских голосов в прихожей, не один.
Так оно и оказалось.
В гостиную, где мы с Наташкой пили кофе, вошли трое мужчин. В высоком, атлетического телосложения брюнете с широкоскулым лицом и хитро прищуренными серыми глазами я узнала мужа Натальи — Александра Самсонова. Он был в форменной ветровке своего клуба, в спортивном костюме и в кепке, которую он так и не удосужился снять. Впрочем, ни в чем ином я его никогда и не видела — если не считать формы, в которой он выходил на игру.
С ним были двое.
Первый — малорослый, но необычайно плотный и широкоплечий мужчина лет тридцати с хвостиком; в тот момент, когда он входил в комнату, на его почти круглом лице, красном, раздобревшем, сияла самая ослепительная улыбка, какую только можно было представить. Надо сказать, что в сочетании с маленькими прищуренными глазками и лбом, казалось, состоящим из одних складок, выглядело это довольно комично.
К тому же он был лысоват и обладал толстым красным носом с большими ноздрями, отчего приобретал определенное сходство с гориллой, чей волосяной покров был существенным образом прорежен.
Его руки были так длинны, что свисали почти до колен, особенно когда он сутулился.
Пальцы этих длинных рук, толстые, волосатые, непрестанно шевелились и напоминали гусениц.
Но при всей этой отнюдь не голливудской внешности мужчина производил самое приятное впечатление и с первого взгляда вызывал симпатию. К тому же, повторюсь, его улыбка была просто ослепительной.
— Какой цветник у тебя дома, Самсонов! — воскликнул он, входя в комнату. — Ну Наташу-то я хорошо знаю, мое почтение, любезная хозяюшка… а вот это что за фея? — Он выразительно посмотрел на меня.
Я невольно улыбнулась, собираясь ответить на комплимент, но болтливый толстяк подпрыгнул передо мной на одной ножке и почти пропел:
— Позвольте представиться: Даниил. Можно Данила. Если по-простому, то Даня.
— Если совсем по-простому, то он у нас Крокодил, или Кроко, — сказал Самсонов. — Это чудо мало того, что носит имя Даниил, так у него еще и фамилия — Нилов. Даниил Нилов… ты только вслушайся, Юля! А Крокодил — это потому что крокодил Данила с реки Нила. И еще фильм такой был — «Крокодил Данди». А у нас соответственно — Крокодил Даня.
Да, надо сказать, у футболистов несколько своеобразное чувство юмора.
— Ну и что? — нисколько не смутившись, отозвался Нилов. — Крокодил, Кроко — это все гнусные инсинуации. Ну посмотрите на меня… Юлия, да? Прекрасное имя. Посмотрите на меня, Юля, неужели я похож на крокодила? А? Нисколько не похож, да! Если уж на то пошло, то куда больше я похож на обезьяну, которая, правда, в детстве кушала много каши и научилась говорить.
Такая непосредственность обезоружила меня: я рассмеялась. Вместе со мной рассмеялась и Наташка.
— Ну и что, что я Даниил Нилов? — продолжал болтливый толстяк. — Между прочим, красиво звучит! Да-ни-ил-ни-лов! А? По-научному это именуется аллитерация. Хотя какая там аллитерация… помнится, в пору моей далекой юности был такой болгарский футболист Бончо Генчев. Само имечко уже чего стоит: Бончо Генчев! Так вот, этот Бончо Генчев давал интервью, а брал интервью тоже болгарин, журналист, которого звали Генчо Бончев! Это не байка. Я серьезно. Там так и написано было: Генчо Бончев берет интервью у Бончо Генчева. Нарочно не придумаешь, а?
Он хитро подмигнул мне и снова засмеялся:
— Бончо Генчев, Генчо Бончев… как бочка под гору в реку катится!
— Даня у нас массажист, — сказал Александр, присаживаясь в кресло и открывая пакет апельсинового сока. — Ему по чину приходится много комплиментов дамам говорить. Хотя в пациентах у него все больше мы, футболисты. Но если очень захочешь, Юль Сергевна, могу организовать тебе массаж от Кроко. Отличная вещь, между прочим, каждую косточку пробирает.
— Все виды массажа, — скорчив хитрое лицо, постным голосом выговорил Нилов, — от обычного до берберского и тайского эротического.
— Ты бы лучше не дурака валял, Нилов, а над моим коленом потрудился, — вдруг произнес третий, стоявший у дверей и до того участия в разговоре не принимавший. — А то тебе Палыч и Белозерский такой берберский массаж устроят, что…
— А-а-а, — перебивая его, басом протянул массажист, — ты, Андрюша, снова всю малину портишь. Только я прекрасной даме начал представлять свою персону, так ты тут же и встреваешь. Избалован вниманием, — повернулся он ко мне, — тлетворное влияние славы, молодости, красоты и, понимаешь, таланта — все это до добра не доведет! Не-е-е-ет, не доведет!
— Вы о себе говорите, Даниил? — спросила я, думая, что если молодость и талант у господина Нилова еще можно предположить, а заявление относительно «славы» оснастить пояснением типа «известен и славен в соответствующих кругах» — то вот насчет красоты Данила сильно погорячился. Впрочем, все познается в сравнении, все относительно, как учил великий Эйнштейн.
Но Нилов быстро меня поправил.
— Да не о себе я, — сказал он. — Я об Андрюше. А я — что я? Я — полуфабрикат эпохи. Разве я похож на растленного славой? Если, конечно, не считать врача команды Славы Котова, который все время норовит меня споить…
— А ты и не больно-то сопротивляешься, — сказал Александр и повернулся к третьему: — Ну что ты там встал, Андрюха? Грехи не пускают? Садись!
— Только на четверть часа, — сказал тот. — Знаю я ваши посиделки. К тому же мне домой пора. И маме надо позвонить, узнать, что там…
Саша Самсонов сразу посерьезнел.
— Да я все понимаю, Андрюха, — сказал он. — Тем более что Даня у нас человек увлекающийся, а у нас послезавтра финал Кубка. А что у тебя там с коленом?
— Да Котов говорит, связки я немного потянул. Но к послезавтра все должно быть в норме, особенно если наш Данила постарается, — отозвался тот.
Все то время, пока два футболиста обменивались фразами, а Нилов с широкой белозубой улыбкой на толстом довольном лице бросал на меня откровенные взгляды, — все это время я рассматривала того, кого называли Андреем.
У меня создалось впечатление, что он мне знаком. Только вот где я могла его видеть и когда — я упорно не могла вспомнить.
Судя по всему, Андрей был самым молодым из всех присутствующих, включая меня и Наташку. Его красивое загорелое лицо с тонкими, словно точеными, уже вполне определившимися чертами выражало спокойствие, и в то же время казалось, что он о чем-то напряженно и неотрывно размышляет и не может позволить себе расслабиться и вести себя так же свободно, раскованно и чуть нагловато, как вот этот толстый массажист Данила.
Хотя было совершенно очевидно, что застенчивостью Андрей не страдает. Когда он поймал на себе мой взгляд, то и не подумал отвести свои чуть раскосые темные глаза, а уголки его четко очерченного рта дрогнули, обозначая холодную полуулыбку, и он резко откинул со лба темные, немного вьющиеся волосы.
Откровенно говоря, мужчины модельной внешности, которых я знала, в большинстве своем оказывались самовлюбленными идиотами и совершеннейшими ничтожествами.
Последний же красавчик, с которым я водила знакомство, был полным болваном, запойным картежником, несостоятельным должником — одно следует из другого, не правда ли? — да и к тому же пассивным педерастом.
Андрей явно не попадал ни в одну из этих категорий. По крайней мере, в последнюю — точно. Его внешность, будучи яркой и броской, тем не менее не являлась вызывающей.
Просто спокойная, властная, знающая себе цену мужская красота.
Присмотревшись к нему, я вдруг поняла, что он еще очень молод: двадцать два — двадцать три года, не больше.
Андрей повернулся к Самсонову, что-то вполголоса спрашивая у того, и тут я вспомнила, где я его видела.
1 2 3