Марина, которую я машинально снова укрыла одеялом, продолжала мирно сопеть. А я, стоя около нее, напряженно раздумывала, как быть.
Откровенно говоря, уведомляя Марину о том, что у меня куча дел, я немного кривила душой — никаких особенных дел в это утро у меня не было. Все дело в том, что я привыкла вставать с петухами — «в свободные от клиента дни» я, как правило, посещала либо тренажерный зал с бассейном, либо ехала на аэродром прыгать с парашютом. Сегодня как раз был такой день — еще вчера я созвонилась с бывшими сослуживцами, и мы договорились потренироваться в групповой акробатике (это когда, сцепляясь руками, парашютисты образуют в воздухе красивые фигуры) и в прыжках со сверхмалых высот, которые считаются особенно опасными и оттого наиболее привлекательными.
Но теперь, похоже, планы придется отменить. И, кстати, не только из-за Марины.
Я подошла к окну и, одернув занавеску, посмотрела на серые лоскуты облаков, гонимых по небу резким ветром. Погода была не слишком подходящей для прыжков, а если ветер достигнет пятнадцати метров в секунду, то администрация аэроклуба и вовсе запретит нам любые тренировки.
«Что ж, в такой ситуации явление девушки Марины, с места в карьер предложившей мне хорошо оплачиваемую работу, можно даже считать нежданно привалившей удачей», — подумала я. Две тысячи долларов в день! Мы с тетей Милой не бедствуем, но деньги всегда нужны. Вот только…
— Две тысячи долларов в день. Интересно, откуда она думает вынимать их? — проворчала я, обернувшись к Марине. — Первый раз меня нанимает клиент, одетый только в трусики и лифчик.
— Женя, — с упреком прошептала тетя Мила, — а если девочка и в самом деле нуждается в защите?
— Посмотрим. Час я ей поспать, пожалуй, дам. А потом в любом случае она отсюда уйдет.
— Почему? — воскликнула тетя Мила.
Сердобольная тетушка в своем воображении уже наверняка нарисовала картину, в которой девушка Марина, умытая, одетая и обласканная, сидит на кухне и рассказывает тете Миле о своих несчастьях.
Ну уж нет, этого не будет, решила я про себя. И по очень простой причине: кем бы ни была девушка Марина, ей, судя по ее же словам, угрожала нешуточная опасность.
«Можно, я останусь? Или… или они меня убьют!» — воскликнула она вчера ночью. Если допустить, что подобные страхи вызваны серьезными причинами, то вывод следовал только один: Марине и в самом деле угрожает смертельная опасность, а если она останется у нас в доме, опасность автоматически станет угрожать мне и тете Миле. А этого я допустить никак не могла. Тетя Мила — единственный человек в целом свете, которым я по-настоящему дорожу.
Вот почему ровно через два часа, дождавшись, когда Марина окончательно проснется, а умирающая от любопытства тетушка выйдет во двор посудачить с соседками (мне пришлось выставлять ее чуть ли не насильно), я, бросив на кровать возле гостьи вынутые из собственного шкафа ковбойку и джинсы, уселась на стул и приказала:
— Рассказывай. И по возможности не отвлекаясь на малозначимые детали. Учти: твоего предложения получать две тысячи долларов в день я еще не приняла, все будет зависеть от того, что за работу ты мне предложишь.
Глубоко вздохнув, Марина принялась натягивать одежду.
— Странная ты, Женя. Как это какую работу? Ты же сама вчера сказала, что ты телохранитель. Я так рада, что тебя встретила. Это как раз то, что мне нужно!
— Да, но я пока не уверена, что это нужно мне.
— Почему? — Фиалковые глаза распахнулись, как два нежных весенних цветка, и в них мелькнуло выражение детского удивления. — Ты считаешь, что я мало тебе предложила? Но две тысячи долларов в день — это очень хорошие деньги!
— Деньги хорошие, да не все ими меряется. Знаешь что, давай начнем по порядку. Иначе, чувствую я, до сути нам никогда не добраться. Итак: как ты попала ко мне домой?
— Я перелезла через балкон. Я…
— Это понятно. Хорошо, сформулируем вопрос иначе: зачем тебе понадобилось перелезать через этот балкон? Ты от кого-то скрывалась?
— Да.
— От кого? От насильника?
— Нет. — Руки, застегивающие пуговицы на ковбойке, замерли, глаза снова смотрели удивленно. — Почему от насильника?
— Прости, но на тебе ведь почти ничего не было.
— Ах, это… Ну да. Это потому, что… Дело все в том, что… В общем, он застал нас, когда мы… Когда мы почти… Короче, мы были в постели.
— Кто «он» и кого «нас» застал?
— Ну он! Убийца! — вдруг сказала Марина трагическим шепотом.
Я чуть не подпрыгнула на стуле.
— Убийца? Он что, вошел через дверь?
— Нет, конечно! Иначе черта два бы я от него сбежала!
— А что же тогда произошло?
— Он выстрелил из окна. Я его даже не видела. Только услышала странный звук, такой, знаешь, как будто стеклянную банку открыли, и стекло в окне зашуршало, осыпалось. Поворачиваюсь, смотрю — Стас лежит ничком, головой к спинке кровати прислонился, в виске дырочка такая маленькая, а из нее течет кровь… А кругом шампанское хлещет, все простыни уже мокрые, и страшно так, ой, мама!
Марина села и закрыла лицо руками. Подбородок клиентки дрожал, и, кажется, я снова, как вчера, услышала, как застучали ее зубы.
— Погоди-погоди! Ты хочешь сказать, что какой-то снайпер, а раз он стрелял с улицы, то это наверняка был снайпер, убил твоего мужа?
— Он мне не муж…
— Ну в данном случае это не суть важно, допустим — жениха или молодого человека. Так он убит?
— Да.
— Ты это точно знаешь?
— Да.
— Откуда?
— Я позвала его несколько раз, потом тронула… Женя, он мертвый был. Совсем.
— Хорошо. А дальше?
— Ну дальше… Сперва я, конечно, растерялась, а потом испугалась, стала кричать, а голоса нет. Сел от страха. А потом сообразила, что меня сейчас тоже, наверное, будут убивать. Дернула за шнурок, чтобы свет погас, там торшер такой возле кровати… Свет погас, а я во вторую комнату бросилась. Там окна на другую сторону выходят, я сразу поняла, что здесь он меня не достанет. И балкон. Ну и стала перелезать, руки тряслись, думала — вот сейчас сорвусь, вот сейчас… Но ничего. Повезло. Перелезла, оттуда на пожарную лестницу, а с лестницы к вам. Ну и все.
— Ничего себе — все! Ты хочешь сказать, что в эту самую минуту где-то там, в соседней квартире, лежит труп твоего любовника? И лежит уже как минимум часов десять!
— Ну да… Женя, а что я могла сделать? — воскликнула Марина, и хорошенькое личико исказила гримаса. — Ты что же, хотела, чтобы я Стаса к тебе на себе тащила? Зачем? Ему же все равно, он же мертвый уже! А мне спасаться надо было!
— Да я не о том, господи! Еще не хватало, чтобы ты в самом деле приволокла ко мне домой своего убитого Стаса! Почему ты сразу в милицию не заявила? Хотя бы сразу после того, как оказалась вне опасности! Сказала бы мне — я бы вмиг тебе дала телефон! Десять часов не ударить палец о палец, тогда как в этом деле дорога каждая минута! Ну ты даешь!..
— Ну, во-первых, я испугалась, — загнула Марина один пальчик. — Во-вторых, я растерялась, — был загнут и второй. — А в-третьих, — и пухлая ручка внезапно собралась в крепенький кулачок, — ничего особенного милиция не потеряет, потому что они все равно придут к мысли, что стреляли в меня. Это даже я понимаю. Стреляли — в меня!
— Почему в тебя?
— А почему нет? — Марина даже как будто обиделась. — Конечно, в меня! Кто такой Стас? Обыкновенный водитель. У него просто тело отпадное, и секс он выдавал обалденный, а то бы я с ним никогда… Да он и сам это понимал, тем более что я денег немного ему давала, чтобы сразу было ясно: на меня можешь не рассчитывать. И врагов у него не было, ну сама посуди, какие враги у шофера?
— Враги есть даже у земляной мыши. И у шофера самые разные могут быть враги.
— Женя, даже если были враги, такие враги не убивают простого шофера из винтовки с крыши соседнего дома, или где там этот снайпер сидел! Разборки у водителей простые: по голове монтировкой или заточкой в спину. Даже я это понимаю! А заказное убийство — оно же очень дорого стоит. Ну что, не так, скажешь?
— Нет, не скажу. Все так.
— Ну так вот! Никто не хотел убивать Стаса. А меня — хотели. И уже не в первый раз.
Я приподняла бровь.
— Вот как?
— Да!
Марина вдруг быстро оглянулась по сторонам и села на кровать, придвинувшись ко мне как можно ближе.
— Я ведь не сказала тебе самого главного, — жарко зашептала она. — Совсем в голове со страху все замутилось, а то бы тебе все сразу стало понятно… Ведь я знаешь кто?
— Конечно, не знаю, если не считать того, что ты — Марина!
— Правильно, Марина. Но какая Марина?
Лицо клиентки стало очень торжественным. Она ткнула себя в грудь оттопыренным большим пальцем и с гордостью произнесла:
— Все дело в том, что я — Марина Гонопольская!
— А-а-а, — протянула я теперь уже с большим интересом.
Вот сейчас действительно все стало намного понятнее.

Глава 2

Об убийстве видного банкира Максима Гонопольского в нашем городе говорили уже целых полгода. Удивительно было не то, что банкира убили (где в наше время не убивают банкиров? Это такое же непременное и необоримое явление, как дождь весной или похмелье после банкета), а то, что устранили Гонопольского довольно необычным способом.
Банкир погиб не от снайперской пули и не от удара ножом, не в подстроенной автомобильной аварии — он умер, накурившись отравленного табаку. Какой-то неизвестный подменил деревянный ящичек с кубинскими сигарами, всегда стоявший в нише рабочего стола в кабинете Гонопольского, на точно такой же, но с отравленной начинкой. Как после показала экспертиза, в одной табачной палочке такой сигары содержалось около 0,2 грамма никотина — доза, которой вполне достаточно для того, чтобы умертвить сразу четверых человек.
— Муза Платоновна, сделайте мне кофе, пожалуйста. И до обеда никого ко мне не пускайте — я буду занят, — сказал он секретарше за несколько минут до смерти.
Грузная, полногрудая, с неизменной «халой» на голове, секретарь быстро приготовила кофе, водрузила чашу на поднос и, тяжело ступая, направилась в кабинет шефа. Откинувшись на спинку кресла, как всегда, свежий, румяный и кудрявый (настоящий принц из сказки!) сорокалетний Максим Гонопольский обрезал кончик сигары специальными золочеными ножничками. Отливающий благородным отливом жемчужно-серый пиджак висел на спинке кресла. В предвкушении короткого отдыха банкир слегка ослабил узел галстука и сейчас был совсем не похож на главу серьезного финансового учреждения.
— Спасибо, — кивнул он секретарше, когда поднос с кофе был водружен на полированном столе. — Вы можете пойти пообедать, Муза Платоновна. И не слишком торопитесь — как я уже сказал, до четырнадцати часов мне никто не понадобится.
Секретарша поблагодарила и вышла из кабинета. Однако следовать совету шефа не спешила: решила сначала прибрать кое-какие скопившиеся у нее на столе бумаги.
И вот приблизительно минуты через полторы-две, скрепляя уже третью пачку документов и отправляя ее в скоросшиватель, Муза вдруг услышала доносящиеся из-за двери странные звуки. Сначала ей показалось, что шеф закашлялся, подавившись слишком крепким сигарным дымом, потом кашель перешел в затяжной хрип, и вдруг замершая на месте секретарь с ужасом услышала глухой стук упавшего тела.
— Максим Леонидович! — взвизгнула Муза Платоновна, врываясь в кабинет банкира.
И как оказалось, не зря: Максим Гонопольский с вытаращенными глазами и раскрытым в надсадном кашле ртом катался по ковру, царапая ногтями грудь, будто стараясь насильно впустить внутрь порцию свежего воздуха. Кудри его намокли от враз выступившего пота, лицо было бледно безнадежной, мертвенной бледностью.
Холодея от страха, Муза кинулась к телефону.
— «Скорая»! «Скорая»! Охрана, вызовите «Скорую»! — завизжала она.
Через несколько минут прибыла и охрана, и «Скорая», но все было уже кончено.
Еще молодой и красивый банкир Максим Леонидович Гонопольский, «топ-менеджер новой волны», надежда российского бизнеса, единственный сын престарелых родителей и муж молодой жены, умер в результате паралича дыхательного центра и дыхательных мышц, вызванных отравлением никотином.
Разговоры об этом убийстве в нашем городе продолжались до сих пор, а ведь прошло больше полугода. То, что это было именно убийство, стало ясно почти сразу: при обыске в кабинете погибшего следователи наткнулись на ящичек с сигарами. А экспертиза не только быстро сделала неутешительный вывод, о котором я уже рассказывала, но и установила, что ящичек подменили. Во-первых, на нем не было ничьих отпечатков пальцев, кроме самого Гонопольского, что было странным, ибо погибший имел привычку угощать сигарами партнеров и важных клиентов, и они сами не раз собственноручно открывали полированную крышку. Во-вторых, серия и номер партии сигар, обозначенные на дне ящичка, не совпадали с сигарами, что хранились в сейфе у Музы Платоновны.
— Я всегда закупала их у одних и тех же поставщиков, — шумно сморкаясь в платок, гнусавым голосом давала показания секретарь. — И запас всегда стоял у меня в сейфе, ведь не могла же я допустить, чтобы в самый неподходящий момент Максим Леонидович остался без своих любимых сигар! Он всегда отдыхал с сигарой и кофе — говорил, что ничто другое его так не расслабляет… А теперь… Теперь… Ы-ы-ы-ы-ыыыыыы…!!! — завыла она в полный голос, да так, что у следователей заложило уши.
Конечно, логично было бы предположить, что сама Муза Платоновна и совершила роковую подмену, потому что именно ей сделать это было проще всего. Но следствие быстро отказалось от этой версии. Как-никак никто другой, как секретарша, натолкнула милицию на мысль сверить серии и номер отравленной сигарной партии с неотравленными, да и потом, от гибели шефа его непрезентабельная, очень полная и старомодно одетая секретарша не выигрывала ровным счетом ничего. Более того — она так и не смогла найти себе новую работу и часто толкалась в коридорах банка, куда ее пускали по старой памяти, стараясь нарочно попасться на глаза кому-нибудь из начальников отделов в тайной надежде снова поступить на службу.
Но надо заметить, что и с исключением секретарши Музы Платоновны из круга подозреваемых этот круг не слишком сузился. Как и у всякого финансового воротилы, у банкира Гонопольского было много врагов, явных и скрытых. Подозревать можно было всех и вся, чем, собственно говоря, следствие и занималось до сих пор с переменным успехом.
Вот почему я взирала на стоявшую передо мною девушку с фиалковыми глазами с особенным интересом. Одно дело узнавать о потрясшем город преступлении из газет, и совсем другое — воочию видеть жену погибшего, которой, как утверждалось, достанется все его состояние.
— Я понимаю, ты можешь мне не верить, я и сама бы на твоем месте не поверила, — говорила тем временем Марина, забавно потряхивая кукольными кудряшками. — Но я в самом деле жена… то есть вдова Максима Гонопольского! И в скором времени вступаю в права наследства. Кое-кому это не нравится, потому что я всем им сразу заявила, что намерена сама вести дела. Они засомневались сначала, потом стали отговаривать, а этот, которой с лысиной и пузом, даже грозил… Но ничего у них не получится! Я хочу возглавить банк и возглавлю!
Последние слова Марина произнесла, топнув ножкой, словно молодая лошадка. «Однако девочка еще не наигралась в богатство и не вникла в положение дел», — подумала я. Скорее всего, насмотрелась западных фильмов про эмансипированных бизнес-леди и захотела им подражать. Ничего удивительного, что кто-то этим недоволен. Вряд ли такая кукла даже примерно представляет себе, что такое управлять банком!
— Детка, скажи-ка мне вот что: а зачем ты пришла на квартиру шофера, как, ты сказала, его зовут, Стас? Да? Так вот — зачем он тебе понадобился? Богатые вдовы не навещают скромное жилище водителей. И к тому же ты пришла к нему без охраны. Это тоже странно!
— Я всегда хожу без охраны, — дернула плечиком Марина. — Зачем мне охрана? В наследство я вступаю только на этой неделе, а до тех пор что с меня было взять? За полгода, что прошло со смерти Макса, я весь наш общий счет опустошила и в долги залезла, потому что дом, прислуга, машина — за все надо было платить, да и одни похороны мне тоже обошлись в круглую сумму! И охранник в этом положении был бы ненужной роскошью. А вот теперь — другое дело. На этой неделе я по закону вступаю в наследство, и охранник мне будет необходим.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Телохранитель Евгения Охотникова -. Карамельные сны'


1 2 3