Но они, в конце концов, развелись.
- А если проверка доказывает, что это ребенок любовника?
- Тогда дело плохо. Даже если после этого супруги разводятся, то ни один раввин не поженит эту женщину с отцом ее ребенка, так как по религиозному закону, она для него становится запрещенной. Так карается порок, - философски заметила я и вздохнула. - Жаль, что Йоси не родился во Франции.
- Почему? - удивилась Элеонора.
- Потому, что в кодексе Наполеона было записано: "Ребенок, рожденный в браке, даже если имеется подозрение, что он зачат не от мужа, считается его сыном". Так Наполеон боролся с массовыми изменами того времени.
- Я вижу, Валерия, вы здорово подкованы в этой области.
- И в этой, и в другой... Что вы хотите, Элеонора - конкуренция. Если я не буду лучше всех, клиент пойдет к другому борзописцу. Знаете, как нас много?
- Понятно. Давайте, я буду читать дальше.
И она вернулась к письму: - "Я не предлагал тебе выйти за меня замуж, хотя и видел, что ты с мужем живешь плохо. Вместо этого я обратился к адвокату и попросил его передать тебе то, что я хотел сказать тебе, но не решался. Я хочу от тебя ребенка. И ему оставлю все свои деньги. Я очень обеспеченный человек, Тамара. А в последнее время стал еще богаче. Дело в том, что я нашел своего отца. В конверт, вместе с письмом, я кладу самую драгоценную вещь, которая у меня есть - единственную фотокарточку моих родителей. Моя мать была замужем и у нее, кроме меня, есть дети. Но когда она встретила моего отца, то забыла обо всем на свете. Он не был похож на ее мужа, простого алжирского купца, - я невольно улыбнулась элеонориному переводу. Ведь она, по видимому назвала купцом рыночного торговца, - хотя мамин муж был достойный человек, он ни разу не попрекнул меня моим происхождением. Это сделала его мать, свекровь моей мамы.
Мой отец был высокий, светловолосый, с серыми глазами. Поэтому я и не похож на выходца из Северной Африки. Только перед самой смертью мама рассказала мне о нем и подарила эту фотографию. А мама была красавицей! Они познакомились в Яффском порту, когда с риском для жизни встречали суда с беженцами и устраивали их на земле Израиля. Их любовь была сильной и быстротечной. Вскоре отец поехал в Европу, как агент Сохнута, агитировать евреев переселяться в Палестину. Дело было перед войной. Все, кого ему удалось уговорить, были спасены. Многие сгинули в Катастрофе. А мой отец так и не вернулся назад, в Израиль. Так вот, я нашел его! Мы встретились и он признал меня. Я рассказал ему, как страдала моя мать, любившая его до последнего своего дня. Как обзывали меня мамзером и почему я не женился. Я даже рассказал ему о тебе, Тамара. Мой отец оказался богатым человеком. У него, кроме меня, есть наследники, но он включил меня в свое завещание. И все это будет твое, если ты выполнишь мое условие - родишь мне ребенка. И вот еще - там, в доме отца, я нашел брата. Если тебе понадобится помощь или разъяснения, ты всегда сможешь обратиться к нему. Его зовут Эйб и ниже я оставляю тебе номер его сотового телефона. Не стесняйся - звони, Эйб - очень хороший человек и я жалею, что не встретил его раньше.
Я прощаюсь с тобой, Тамара. Если ты согласна, то все подробности ты найдешь у адвоката Джакоба. Целую тебя. Твой Йоси."
Элеонора закончила читать и отложила перевод. Мы обе молчали. Я взяла фотокарточку и принялась ее рассматривать так и эдак. Лица были тусклые и блеклые.
И тут я подумала, что фото можно увеличить. Не зря я училась на курсах компьютерной графики, а Денис там преподавал.
- Элеонора, вы позволите, я немного поколдую за компьютером?
- Пожалуйста.
Настроив сканер, я перенесла фотографию на дискету. Открыв свою любимую программу "Фотошоп", я принялась ретушировать ее на максимальном увеличении. Добавила резкости, контрастности, прибавила парочку фильтров. Лица стали ярче и четче.
Скопировав на отдельный файл лицо мужчины, я принялась его старить. Хотелось понять, как этот человек выглядел в наше время. Прорезала морщины, добавила бородку, посеребрила волосы. Я так увлеклась, что не заметила, как открылась дверь и в комнату вошел Денис. Наклонившись позади меня, он поцеловал меня в ухо и взглянул на экран компьютера.
- Над чем колдуешь? - спросил Денис.
- Да так, пытаюсь сделать нечто вроде фоторобота, но ничего не получается. Да ладно...
Решив прекратить это бессмысленное занятие, я спросила:
- Хочешь почитать письмо покойного Йоси?
- Угу, - кивнул он, - только сначала поем, я голодный, как сто чертей.
- Письмо у Элеоноры. Она его переводила с французского.
- Ох, еще и с французского, ну прямо "тайны парижского двора". Вот что, я есть хочу. Пойдем поедим, а за столом и поговорим о письме. Хорошо?
Пока Элеонора наливала Денису суп, он бегло просмотрел письмо. Принимая тарелку, он сказал:
- Ну что ж, письмо написано человеком, страдающим излишней восточной цветистостью слога, со средиземноморской ментальностью...
- Ты опять за свое принялся, - передразнила я его, - опять психолингвистика с графологией!
Денис доел суп и отложил в сторону письмо.
- Ну и что ты об этом думаешь? - мне не терпелось узнать его мнение.
- Подожди, успокойся. Прежде всего, об этом письме должен знать Михаэль. Ты звонила ему?
- Нет, еще не успела. Твоя мама только сейчас перевела его.
- Так вот, ты ему позвонишь и скажешь. Скорее всего, это письмо выведет следствие на убийцу.
- О чем ты говоришь?! - возмутилась я. - Убийца уже сидит! Полиция нашла его!
- Очень интересно... - сказал Денис, но по-моему его реплика относилась, скорей всего к куриной ножке, которую он в данный момент разделывал, а не к моей информации. - И кто же он?
- Это Рафаэль, бармен из ресторана "Малахит"! - торжествующе доложила я, как будто сама поймала убийцу.
- Это что же, убийство на почве кровной мести? - поинтересовался мой друг. Ей-богу, он начинал выводить меня из себя. - Что, Йоси тоже ухаживал за его сестрой?
- Причем тут его сестра? Ты не понимаешь!
- Как же я пойму, если ты толком ничего объяснить не можешь.
- Хорошо, я объясню, - сказала кротким голосом, что было равносильно подвигу, - Рафаэль задолжал Йоси двадцать пять тысяч долларов, обязуясь после выборов сделать ему выгодные подряды в муниципалитете, а когда выборы прошли, а подрядов не было и нет, Йоси потребовал вернуть деньги.
- Он, что, совсем дурак? Такие деньги отдавать неизвестно кому? удивился Денис.
- Почему - "неизвестно кому"? - обиделась я почему-то за убийцу. - Он был казначеем партийного штаба.
- Пустили козла в огород... А если серьезно: откуда ты знаешь, что этот бармен был действительно казначеем?
- Мне Тамара сказала.
- А-а, Тамара, очень надежный источник информации. Ты же без нее можешь узнать - у тебя приятели в этой партии, твои ученики. Позвони и спроси.
Денис продолжал обгладывать куриную ножку, а я сидела и думала о том, что когда я, наконец, повзрослею и перестану доверять всему, что мне скажут.
- Знаешь что, я сейчас пойду и позвоню Искрину, - сказала я и встала из-за стола.
- Валерия, подождите, а чаю? - спросила Элеонора.
- Потом...
У меня слова не расходятся с делом. Как-то я была на психологическом семинаре. Там нам рассказывали про окно Джо-Гарри и что если ты хочешь что-то изменить, то это надо делать здесь и сейчас. Этот постулат мне понравился и поэтому теперь, если мне что-то приходит в голову, я дважды не думаю. Иду и делаю, считая первое впечатление самым верным.
- Валерий? Добрый день. Это Валерия. Помните меня?
- Ну конечно, учительница первая моя. Как поживаете?
- Все хорошо, как вы устроились на новом месте?
- Все дела, дела, вздохнуть не дают.
- А вы через раз дышите, время экономьте, - я решила, что вступительной части достаточно и перешла к делу. - Хотела вас кое о чем спросить...
- Давайте.
- Валерий, какую должность в вашей организации занимал Рафаэль Сагеев?
На том конце трубки воцарилось молчание. Я пару раз деликатно кашлянула, показывая, что связь не прервалась и наконец услышала:
- Сагеев был добровольцем, иногда помогал при штабе - и все, приветливости в голосе как не бывало.
- Так он не был официальным казначеем?
- Он вообще даже не член нашей партии. И если вы хотите еще что-либо узнать, обращайтесь к нашему пресс-атташе в Иерусалиме.
- Ну зачем вы так со мной, Валерий? - я была сильно удивлена. - У меня есть личные мотивы спрашивать. Я хорошо знала Марка, музыканта. Он хотел жениться на сестре Рафаэля. А сейчас Марк убит...
- Да, я знаю, - ответил Искрин и его голос смягчился. - Но поймите меня правильно, Валерия, с утра приходят из полиции, задают массу разных вопросов. Я понятия не имею, кем он был, этот Сагеев. Да мало ли нам людей помогало во время выборов?.. А теперь еще вы спрашиваете. Я же не знал.
- Валерий, весь ужас происходящего заключается в том, что именно я обнаружила тело несчастного Марка, во время пасхальных каникул в кибуце "Сиртон", и мне просто из чистого любопытства и ничего более, захотелось узнать, какую роль во всем этом играет Рафаэль Сагеев.
- Ничем не могу вам помочь, Валерия. Я с ним практически не знаком...
- Все равно - спасибо, вы мне очень помогли. Всего хорошего!
- До свиданья.
Положив трубку, я повернулась к Денису:
- Никаким казначеем партии Рафаэль не был. Все это блеф и туфта.
- Вот и скажи об этом своей Тамаре, - предложил Денис.
- Да ну тебя, лучше давай подумаем, как он мог совершить два убийства.
- А ты уверена, что это он?
- Больше некому! Его же не было в пасхальную ночь за праздничным столом. А где он был - не говорит! Что отсюда вытекает?
- Правда? - удивился Денис. - А я и не знал...
- Это мне Михаэль сказал.
- Ты уже и с ним успела встретиться? Молодец! Как же ты успела?
- А вот так...
- Слушай, Валерия, я тебя уже не в первый раз прошу: оставь эти дела полиции. Как видишь, они без тебя отлично справляются!
- Согласна. Давай поговорим о чем-нибудь более приятном.
И мы углубились в афишу гастролей.
x x x
Напрасно я думала, что на пасхальных каникулах у меня не будет работы. Было, да еще как. Стоило только вернуться на работу и снять объявление, что я в отпуске, как клиенты потянулись чередой.
Я приехала на работу. Все было как обычно. Оглядев свой небольшой кабинет, я поняла, что лучшее - враг хорошего и совсем не стоит пренебрегать им. Мое дело здесь, тихое, спокойное, бумажки-промокашки. Только я так подумала, как в дверь постучали и в кабинет вошла семья, как позже я узнала, прибывшая три дня назад с Украины - дородная мать и пятеро отпрысков в возрасти от двадцати до года - парень и четыре девицы мал мала меньше. Она шла впереди, как ледокол в фарватере, одетая в сарафан на тонких бретельках, еле удерживающих массивную грудь. Ее выражение лица было довольным и добродушным. Семье требовался перевод документов. Они были у меня вчера, но не застали. Дама расположилась напротив меня в кресле для клиентов, остальные домочадцы столпились позади нее. Все они, плюс коляска с малышкой заполнили мой кабинет до отказа. Говоря с характерным украинским гэканьем, сдобная мадам вывалила на мой стол кучу документов. Отобрав необходимые и договорившись о цене, я обещала закончить работу к среде.
Разложив перед собой свидетельства о рождении всей семьи, я принялась бойко щелкать по клавишам компьютера. Работка была что надо, у всех одинаковые фамилии и место рождения - какое-то село Лозовики в Житомирской области. Так что можно было вовсю использовать опцию "Сору".
Но вдруг я стала тихо съезжать с катушек. Из документов оказалось, что молодой человек, которого я считала старшим сыном многодетной мамаши, оказался ее мужем. Девочка в коляске - это их совместный ребенок, а новоиспеченный папаша был старше взрослой мамашиной дочки всего на четыре года. В свидетельстве о браке, спрятавшемся в самом низу вороха документов было указано, что молодой сменил свою украинскую фамилию на фамилию жены Лейбович.
Да, воистину, жена-еврейка - это не роскошь, а средство передвижения... Я просто ею восхищалась. Предложила парню переехать на историческую родину, но видно он ей так понравился, что тут же родила от него ребеночка. Решительная дама, уважаю. А я со своими комплексами: "Ах, Денис моложе меня на семь лет!" Вот с кого надо брать пример! Живет в свое удовольствие во всех прямых и переносных смыслах.
Когда за грудастой мадам закрылась дверь, я вдруг вспомнила и хлопнула себя по лбу: черт! Я же забыла передать письмо Тамаре! Оно так и лежало, забытое в моей сумочке и ждало своего часа.
Позвонив ей и условившись, что заеду к ней вечером, я опять взялась за переводы. Нужно было наращивать темп.
У Тамары, в Кирьят-Шенкине я оказалась около семи вечера. Мужа дома не оказалось - он был у сестры вместе с детьми. Тамара поставила на стол чай, конфеты и присела рядом.
Я протянула ей письмо. Дрожащими руками взяв конверт, она раскрыла его и принялась читать перевод, написанный четким почерком Элеоноры. В это время я молчала и прихлебывала чай.
Тамара закончила читать и отложив письмо в сторону, посмотрела на меня. Глаза ее были полны слез. Вдруг, как волны, перехлестнувшие плотину, хлынули слезы. Тамара рыдала навзрыд. Мне осталось только успокаивать ее, так как я знала, что этот поток не остановишь. У Тамары слез было, как у клоуна с клизмочками на глазах. Держа в руках почему-то не оригинал, написанный Йоси, а элеонорин перевод, она причитала, обильно смачивая бумагу:
- Что ж ты мне раньше-то не сказал, милый мой, что так меня любишь? Стеснялся, что ли? А я-то, дура, думала, что ты такой, как все эти - им лишь бы русской бабе подол задрать. Ты у меня совестливый был, стеснительный. Ну не силен, ну и что из этого? А в Америку поехал - сказал мне, что полечиться, да родственников навестить. А каких - не сказал... Зачем же молчал? Да разве я бы не поняла? Боялся, небось? Чего боялся, дурачок? Что я тебя этим поганым словом назову? Мамзером? Да я и слыхом не слыхивала таких слов! Глупости какие ваши попы придумали, а тебе и твоим правнукам жизнь ломать?! Нет уж! - Тамара оторвала ладонь от лица и сжав кулак, погрозила кому-то невидимому. - Не выйдет!
Мне стало боязно, что Тамара выплачет всю влагу из организма и помрет от обезвоживания, поэтому я протянула ей носовой платок и не найдя ничего лучшего, принялась постукивать ее по спине, как будто прогоняя застрявший в горле кусочек. Как ни странно - это помогло. Она прекратила рыдать вдруг с решимостью сказала:
- Я убью его! Найду и убью!
- Кого, Тамара? - я не на шутку испугалась за ее голову.
- Убийцу. Он же мне всю жизнь поломал! Жили бы мы сейчас с Йоси...
- Не понимаю я тебя, Тамара, - опять влезла я не в свое дело, - то ты мужа бросать не собираешься, то с Йоси хотела жить. Что же получается?
- Ой, Валерия, тебе хорошо так рассуждать, у тебя вон какой - молодой, красивый, образованный. А я ведь сама все тяну, всю жизнь! Когда же отдохнуть приведется?
Странно, вот уж не думала, что моя жизнь может еще служить поводом для чьей-то зависти.
Вообще-то Тамара начала меня понемногу утомлять. Ее буйная энергия, направленная на подавление всех и вся, уже выводила меня из себя. Но я терпела, так как она из разряда подруги превратилась в разряд клиентки, а за выездные дела я беру дороже, плюс расходы на дорогу.
- Тамара, у меня дела. Если тебе еще что-то нужно, звони ко мне на работу.
И я быстрым шагом вышла из ее квартиры.
x x x
Дарья на каникулах совсем отбилась от рук. То с самого раннего утра пропала и пришла только в шесть вечера, причем от нее жутко пахло костром и уксусом. Оказалось, что весь ее класс собрался в национальном парке отпраздновать Песах. Моя дочь была ответственна за маринад - дети купили куриные крылышки и жарили их на мангале. Когда я спросила, почему именно крылышки, моя дочь ответила с легким недоумением:
- Потому, что дешевле них только суповые наборы из костей...
Через день она собралась в Нетанию, видите ли, в ближайшее к Нетании поселение, раз в десять дней прилетают тарелки и сегодня как раз десятая ночь...
Вот насчет тарелок я уже резко воспротивилась. Нечего дурака валять! Мне звонила учительница по закону божьему и сказала, что у Далии (так ее зовут в школе) проблемы с сотворением мира. То есть не с сотворением мира, а с тем, как это учат на уроках Библии. Она отказывается отвечать на вопросы и твердит о теории большого взрыва и о динозаврах, которые не вписываются ни в один день творенья. Придется посидеть с ребенком и объяснить ей, что если она не хочет верить в это, никто не заставляет, но пусть обозначит себе в голове закон божий, как урок фольклора и тогда сотворение мира пройдет значительно легче.
Пасхальные двухнедельные каникулы кончились, возле пекарен выстроились огромные очереди за хлебом (в течение двух недель в Израиле запрещено торговать хлебом, мукой и макаронами, можно продавать только мацу), дети начали учиться и я стала постепенно забывать об этой жуткой истории.
1 2 3 4 5 6 7 8