Близнецы -


Аннотация
Детектив Натальи Никольской из серии «Близнецы»
Очаровательная девушка Катя получает неизвестно от кого удар ножом в грудь. У нее три любовника. Одного она шантажирует, труп второго найден в овраге… Ольге, в квартире которой совершено убийство, и ее сестре Полине приходится немало потрудиться для распутывания этой истории.
Наталья Никольская
Кому это надо?
Глава первая Ольга
– Херня все это! – категорично заявил Дрюня Мурашов, когда я наконец закончила ему рассказывать о своих проблемах.
– Как? Что значит – херня? – я была возмущена и оскорблена в самых лучших чувствах.
Я тут, значит, перед ним, можно сказать, душу выворачиваю, а он называет мои страдания таким словом, что и повторить-то стыдно.
Нет, моя сестра Полина определенно права – Мурашов неотесанный хам! Правда, я бы выразилась по-другому – черствый и бездушный человек!
И главное, мы дружили с ним с детства, сколько пережили вместе, а он с таким возмутительным равнодушием отнесся к моим проблемам. И откуда берутся такие циничные личности?
А на меня, действительно, как на грех, навалилась куча всяких неожиданностей. Причем не самого приятного толка.
Во-первых, у меня странным образом закончились деньги… Просто ума не приложу, куда они могли так быстро разойтись, ведь еще на прошлой неделе Кирилл, мой бывший муж, оставил мне значительную сумму. К тому же я получила деньги за перепечатку текстов и за три сеанса с клиенткой.
Я психолог по профессии, кандидат наук, но уже несколько лет работаю на дому, поняв не без помощи Полины, что работа в нашем НИИ довольно неблагодарная.
К тому же порой перепечатывала различные тексты на старенькой «двойке», купленной, кстати, с помощью той же Полины.
И вот я уже чувствовала себя богатым человеком, собиралась даже купить себе новое осеннее пальто, так как в старом уже страшно было ходить, много новых вещей для своих детей Артура и Лизы, ну и запастись продуктами на долгий период.
Однако по совершенно непонятной мне причине деньги закончились уже через неделю, причем не было куплено ни пальто, ни продуктов, ни подарков для детей…
Я стала вспоминать, куда же тратила деньги. Ну, во-первых, я сходила в самый дорогой косметический салон города – мне хотелось почувствовать себя шикарной женщиной. Честное слово, я хотела всего лишь сделать маникюр и педикюр, но потом, соблазнившись под манящее щебетание девушки, расписывающей мне, какого рода услуги еще оказывает их салон, помимо стандартного маникюра и педикюра, я разгорелась и решила сделать еще и лифтинг, а затем и антицеллюлитный массаж.
После того божественного ощущения, которое испытало мое тело, я взглянула в зеркало и, видя умело выполненный лучшим мастером макияж, пришла к выводу, что в подобном виде оставаться со старой прической – это просто безобразие. И я решилась еще и на стрижку и на укладку…
В общем, выходила я из салона с существенно полегчавшим кошельком, но зато просто сияющая красотой.
Далее я твердо решила идти в «Детский мир» за покупками детям, но тут, как назло, на моем пути вырос недавно выстроенный бутик, со сверкающими витринами и яркой вывеской, так и приглашающей войти внутрь.
Я дала себе слово, что просто зайду и посмотрю на вещи, которые здесь предлагают. Не совсем же я сошла, чтобы купить их – я вполне представляла, какие там цены!
Оказалось, что если я и не сошла с ума, то, по крайней мере, была близка к этому.
Не успела я приблизиться к одной из вешалок и стать рассматривать одно из приглянувшихся мне платьев – очень элегантное, светло-кофейного цвета, – как передо мной тут же возникла молодая продавщица в униформе, сияющая западной улыбкой и тут же предложила мне помочь с выбором.
Нужно было, конечно, сразу же вежливо, но решительно отказаться, повернуться и уйти, но у меня не хватило духу. А все мое дурацкое воспитание – я не могу сказать «нет», когда ко мне проявляют такую любезность, как эта девушка. К тому ж это означало бы признать, что у меня нет денег, а мне почему-то было очень стыдно это сделать. Тем более, что как раз тогда они у меня были.
Поэтому я что-то неопределенно промямлила в ответ, та моментально среагировала, уже снимая платье с вешалки.
– Это как раз ваш размер! – щебетала она. – Можете пройти вот сюда примерить, – и она указала мне на раздевалку.
Мне ничего не оставалось делать, как последовать ее предложению. Войдя в раздевалку, я натянула на себя платье, а когда посмотрела на себя в зеркало, то поняла, что уже никогда не смогу с ним расстаться. С платьем, разумеется.
Когда я вышла из раздевалки и поймала на себе восхищенные взгляды всех без исключения продавщиц, а также покупателей, я убедилась в этой окончательно.
– Давайте я упакую, – предложила продавщица.
– Не стоит, я пойду в нем, – я уже не могла себя представит без этого платья.
Вслед за платьем был приобретен черный комбинезон на широких бретелях, а также комплект шикарного нижнего белья. Все это уже было упаковано в красивые коробочки, перевязанные серебристыми ленточками.
Свои снятые вещи я кинула в пакет, предназначенный для продуктов.
– Сколько? – небрежно бросила я, чувствуя себя богатой и преуспевающей дамой, могущей позволить себе любую роскошь.
Девушка назвала цену.
– Сколько? – осевшим голосом переспросила я.
Девушка повторила. Я стояла в растерянности, не зная даже, что делать дальше. Я даже представить себе не могла, что несколько тряпочек, выбранных мной, могут стоить таких бешеных денег.
Господи, что же теперь делать дальше? Извиниться и уйти? Так это такой позор, что мне придется потом обходить данный бутик за пять верст. В моей голове уже возникали картины, как я прохожу мимо, а на меня все показывают пальцем и перешептываются, некоторые крутят пальцем у виска, а остальные откровенно смеются.
Девушка в униформе и так стала поглядывать на меня подозрительно. В ее взгляде читались разочарование и даже, как мне показалось, презрение.
– Ну так что, вы будете оплачивать покупки? – холодно спросила она.
– Да, – хрипло ответила я, решив, что все равно уже погибла и отступать некуда.
– Тогда в кассу, вон туда, – тон ее снова стал милым и доброжелательным.
Я на негнущихся ногах прошагала к кассе, немеющей рукой протянула требуемую сумму и, подхватив покупки, сложенные в фирменный пакет – подарок от бутика – уныло двинулась в сторону троллейбусной остановки. О том, чтобы идти за продуктами или подарками для детей, не могло быть и речи.
Доехав до дома, я зашла в магазин и купила бутылку вермута, чтобы снять напряжение. Я даже не стала пересчитывать оставшиеся деньги, чтобы не расстраиваться. Нужно беречь свою нервную систему.
– Мама, мама, что ты нам купила? – кинулись мне навстречу дети, когда я вошла домой.
– Ничего, – стараясь не разреветься, проговорила я, швыряя пакет со шмотками за диван.
– Мама, какая ты красивая! – восхищенно произнес Артур. – Где ты была?
– Я тоже хочу такую прическу! – заявила Лизонька.
– А я хочу конструктор! Ты же мне обещала! – напомнил Артур.
– А мне ты обещала дом для Барби! – тут же высказала своей требование Лиза. – И папа говорил, что даст денег, которых на все это хватит.
– Да, – машинально ответила я.
Папа…
Папа теперь оторвет мне голову, если узнает, на что ушли деньги.
– Милые мои, – обнимая детей, ласково сказала я. – Я обязательно куплю вам все, что обещала. Просто вот непременно. Но только чуть-чуть попозже. Вы только папе пока не говорите, что я еще не купила, ладно?
– Ладно, – одновременно кивнули дети.
Что касалось взаимовыручки и невыдавания меня Кириллу, тут, надо сказать, на моих детей всегда можно было положить ся. Они всегда были на моей стороне. Правда, Лизонька в силу своего слишком юного возраста и наивности иногда могла проболтаться, но Артур, думаю, проследит за этим.
Полина ругала меня за это нещадно, говоря, что я приучаю детей ко лжи и настраиваю их против отца, а я видела это совсем не так. Во-первых, я учу их не быть предателями. А во-вторых, никогда не настраиваю против Кирилла, наоборот, постоянно говорю, какой у них замечательный папа.
Ой, если вспомнить, сколько врет сама Полина, оправдывая это тем, что это ложь во благо…
– Вот и отлично, – вздохнула я. – А теперь бегите в свою комнату. Дети сразу же пошли доигрывать в старые игрушки.
Господи! Все-таки какие у меня замечательные дети! И из-за того, что они у меня такие замечательные, мне стало еще более стыдно, и я, не выдержав, все-таки расплакалась, уже идя на кухню и вскрывая вермут.
Выпив стаканчик, я стала анализировать случившееся, чтобы как-то успокоить себя, но на этот раз что-то никак не находила никакого рационального зерна в сделанном.
Ну для чего, спрашивается, мне нужен этот дурацкий комбинезон? Мне ведь даже ходить в нем некуда. Да и вообще это не мой стиль…
«Ну, зато тело и лицо привела в порядок, – утешала я себя хоть чем-то, а комбинезон… Что ж, его можно будет подарить Полине – это как раз в ее стиле. Она удивится такому неожиданному подарку».
К тому же если вспомнить, сколько раз я брала у сестры деньги в долг без отдачи, то этот комбинезон… Нет, пожалуй, даже он не покроет этой суммы.
А платье можно оставить себе, оно мне действительно очень идет. И цвет, и фасон подходящие. Может, как-нибудь схожу в ресторан или в театр – будет как раз кстати.
Правда, я уже забыла, когда была там в последний раз. Я только в клуб авторской песни и хожу, причем в последнее время тоже нечасто.
Во всех моих рациональных соображениях было, правда, одно слабое место – они не давали ответа на вопрос, на что же мне теперь жить.
О том, чтобы попросить у Кирилла, не могло быть и речи. Он первым делом спросит, куда я умудрилась растранжирить его деньги. А когда узнает, разорется так, назвав инфантильной истеричкой, что доведет меня до нервного срыва.
А если сказать, что у меня их украли, назовет пустоголовой разиней и растяпой. И решит еще впредь выдавать предназначенные для меня деньги Полине. Ну, а уж эта «железная леди» станет выдавать мне строго ограниченные суммы, а то, чего доброго, возьмет на себя заботу самой покупать необходимые мне, по ее мнению, товары. И, держу пари, что вермут никак не будет входить в их число…
В общем, жизнь рушилась, не оставляя никаких перспектив. Нужно было срочно заняться чем-то, чтобы заработать, но как назло, на примете не было ничего.
Пока я сидела в кухне и запивала свое горе горькое вермутом, в дверь позвонили. Молясь про себя, чтобы это был не Кирилл, приехавший посмотреть, как дети радуются подаркам, я пошла открывать.
На пороге стояла соседка тетя Люба и держала за поводок свою собаку – огромного лохматого ризеншнауцера по кличке Роджер.
– Оленька, – каким-то слезным голосом сказала она. – У меня просьба к тебе огромная. Ты не оставишь у себя Роджика на три дня? Понимаешь, сестра телеграмму прислала, что муж у нее умер, нужно срочно на похороны ехать, а оставить не с кем.
– А… А как же ваш муж? – растерявшись от подобной просьбы, спросила я.
– Он, как на грех, в больницу лег. Язву свою лечить. Обострение у него. Беда – она ведь, знаешь, одна не приходит… Оль, выручи, а? Я заплачу тебе, обязательно!
При упоминании о деньгах во мне что-то встрепенулось. Боже мой, неужели я становлюсь такой же меркантильной, как Полина? Хотя у меня безвыходная ситуация…
– Вы… Ды вы проходите, тетя Люба! – спохватилась я.
Тетя Люба прошла вместе со своим чудовищем.
– Он у меня такой добрый песик, на своих никогда не бросается, ты же знаешь, – торопливо говорила тетя Люба. – Ты ж сама его любишь! И детишки твои с ним поиграют. Его только кормить три раза в день и выводить, а так ничего страшного. Всего на три дня.
Тут тетя Люба выпустила поводок, и «песик» прямиком рванулся в детскую комнату. Взвизгнув, я кинулась за ним, пытаясь ухватить за поводок, но Роджик уже влетел к детям.
Артур и Лиза сидели на полу и строили из кубиков какую-то башню. Увидев Роджика, они оба замерли.
Пес подскочил к Лизе, отчего у меня чуть удар не случился, лизнул ее в щеку и повернулся к Артуру.
– Оленька, ну так я побегу, мне еще за билетом надо. Спасибо тебе, милая! – долетел до меня голос тети Любы из коридора.
Мне удалось наконец схватить пса за ошейник и выволочь его в коридор. Привязав собаку к дверной ручке, я вылетела на лестничную клетку. Тети Любы, конечно, уже и след простыл. Пока я сражалась с ее отвратительным песиком, она самым подлым образом сбежала!
Коварство тети Любы убило во мне остаток сил, и я прошла в кухню, плеснула себе еще стакан вермута и выпила залпом.
После этого я стала трезво рассуждать. Похоже, что мерзкую псину все-таки придется оставить у себя. Куда же ее теперь девать, если тетя Люба так вероломно сбежала?
Нет, я, конечно, не против собак, более того, я их просто обожаю. Но только не когда они живут в моей квартире. И не таких огромных. И не тогда, когда вся ответственность за них ложиться на меня.
И к тети Любиному Роджеру я всегда относилась замечательно, встречая на улице, гладила его и даже разрешала играть с ним детям. Но сейчас…
Выгуливать всего три раза! Ничего себе! А если ему в пять утра приспичит «выгуляться», это что же, вставать и переться с ним на улицу? А, между прочим, осень уже на дворе, холодом тянет, и из дома выходить совсем не хочется.
И чем его кормить? Мясом? У меня детей-то кормить нечем…
Нет, все! Нужно караулить тетю Любу, возвращать ей ее животное, и пусть куда хочет, туда его и девает. Это ее проблемы. Да, именно так я и скажу ей – это ваши проблемы, – подумала я, прекрасно зная, что у меня никогда не хватит духу так сказать. А вот Полина запросто поступила бы именно так, и мало того, что считала бы себя абсолютно правой и чувствовала полный душевный комфорт, так еще и была бы избавлена от навязанных проблем.
А на мне и проблемы висят, и душевное состояние таково, что лучше повеситься.
Так! Все! Нужно действовать быстро и решительно! К черту тетю Любу – может, она вообще уже домой не вернется, чтобы со мной не сталкиваться?
Я пришла к выводу, что в свете последних событий и речи не может быть о том, чтобы дети оставались дома. Поэтому я тут же прошла к ним в комнату и сказала, чтобы они собирались к бабушке.
– Мама, я хочу поиграть с собачкой! – захныкала Лизонька.
– Мама, можно мы возьмем Роджера с собой? – спросил более конкретно выражающий свои мысли и желания Артур.
Поначалу мысль отвезти Роджера вместе с детьми к Евгении Михайловне показалась мне весьма привлекательной, но я тут же представила, какую взбучку мне устроит Полина, когда узнает, что помимо детей, я повесила на бабулю еще и собаку, которых сестра, кстати, сама ненавидит просто, то сразу отказалась от подобной затеи.
– Нет уж, – вздохнула я. – С Роджером я уж как-нибудь сама управлюсь. Не хватало еще, чтобы он вас покусал!
– Он не кусается, – целуя собачью морду, пролепетала Лизонька со счастливой улыбкой.
– Ну, все! – оттаскивая ее от псины, заявила я. – Еще, не дай бог, глисты подцепите! Вопрос об отправке вас к бабушке решен, и не трепите мне еще вы нервы! Немедленно собирайтесь!
Собрав детей и отвезя их к бабушке, я поделилась с ней своим горем.
– Ну что ж, Оленька, – как всегда невозмутимо отозвалась Евгения Михайловна. – Никуда не денешься. Если откажешься, потом сама же жалеть будешь и изводиться.
– Да, а вот Полина…
– Никогда не сравнивай себя с Полиной, – покачала головой бабушка. – Вы же у меня обе такие разные, хоть и близнецы. А за детей не волнуйся, с ними все будет в порядке.
В этом я не сомневалась. Расцеловав бабушку и попросив напоследок ее замечательной наливочки, которая всегда поднимала мне настроение, я выпила рюмочку и поехала домой. Уже наступил вечер.
Возле двери меня встретило протяжное скуление. Открыв дверь, я увидела Роджера, смотревшего на меня тоскливым взглядом.
– Ты что, – наклонилась я к нему. – По хозяйке тоскуешь?
Пес, естественно, ничего не ответил.
Может, его выгулять надо? Бог их знает, когда их выгуливать!
На всякий случай я отвязала поводок и потащила Роджера на улицу. Но он упорно отказывался делать свои дела, и мы вернулись домой. Обозленная до крайности, я заперла пса в ванной, а сама пошла в кухню, где еще оставалось немного вермута в бутылке.
Допивая его, я впадала во все большее уныние. Нет, видно беда точно не приходит одна. Но почему именно на меня их столько сваливается одновременно?
В этот момент раздался звонок в дверь. Нутром чуя, что это принесло новую беду в лице Полины или Кирилла, я на цыпочках прокралась к двери и заглянула в глазок. Там я увидела фигуру Дрюни Мурашова, нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу.
В этот момент я восприняла его появление как самый большой подарок судьбы – Дрюня всегда меня понимал и относился с сочувствием.
1 2 3