Так бывает, эти книги никому не были нужны с момента, как поступили в продажу, почти год. И вот сразу понадобилась. - Так удалось найти? - Да. Но покупатель ушел, не дождавшись. - Ищите пожалуйста. Я не уйду. Я никуда не спешу и обязательно дождусь. - Хорошо, сейчас придет Тамара, она искала ее в прошлый раз, и мы узнаем где она лежит. - Я постою здесь... Продавец снова убежала, влекомая очередным покупателем, жаждущим "Словарь сюжетов и символов в искусстве". "Красота...",- подумал Арнольд, - "...купил такой словарь, и пиши книги, даже сюжеты придумывать не надо...". Но додумать до конца он не успел. Отвлечься его заставило ощущение, что на него кто-то пристально смотрит. Он резко повернулся. Два парня в кожанках стояли с ним рядом, как по команде уставившись в книжный шкаф за его плечом. Явной опасности ни где не было. Арнольд отошел немного в сторону, но рассматривать людей и размышлять о книгах уже не хотелось. "Не могли же меня выследить!", - уверенно думал он. Но от былого спокойствия не осталось и следа. Арнольд еще немного прошел вдоль стеллажа и ему снова показалось, что он видит знакомое лицо. Нет не прямо. Не рядом. Где-то за десяток человек, между головами и плечами мелькнул знакомый профиль. Профиль Капитана с корабля. "Не может быть! Если бы меня выследили, то давно бы уже арестовали. Мне просто кажется. Нервы расшатались за последнюю неделю. Я не мог случайно в Москве натолкнуться на Капитана. Конечно если это он. Да нет, не он! Впрочем, мог же, он тоже приехать в Москву и придти в книжный магазин. Они же говорили, что он сильно верующий. Вот и толчется в разделе "Религия". Нет это не он..." Его мысли прервала продавец, подошедшая со словами: - К сожалению, мы пока не можем найти Архиепископа Владимира, подождите еще немного... Арнольд хотел сказать, что не надо искать, он уже уходит... опустил глаза... и увидел прямо перед собой, на расстоянии пяти сантиметров от его руки книгу: "...А друзей искать на Востоке. Православие и ислам: противостояние или содружество?", Архиепископ Ташкентский и Среднеазиатский Владимир. "Это СУДЬБА!", - невольно пронеслось у него в голове.
- Спасибо. Я нашел...", - сказал он, поворачиваясь к продавцу. - "Да Вы что!? Где?", - удивилась она. - Вот прямо здесь. Где стоял. - Ну надо же!...", - восхитилась женщина. А Арнольд схватив книгу, не попрощавшись, с неотступным чувством судьбы и опасности ринулся к кассе. А от туда к выходу. И быстрее на улицу. В метро. Быстрее, быстрее. Не оборачиваясь. Страшась, даже случайно задуматься и приоткрыть для себя холодящее величие знания собственного будущего.
Глава 19. Начинало темнеть. Осень уже вступила в свои права. Яркие обертки от конфетных батончиков вперемешку с желто-красными листьями бежали по краю мостовой. Граждане утомленные рабочим днем, вырвавшись из тисков метрополитена, копя силы на новый бросок в наземный общественный транспорт, растекались по площади Павелецкого вокзала. "Доедут до своей остановки, забегут в магазин, кто за хлебом и яйцами, а кто за пивом и водкой. И домой к мужьям-женам, детям, телевизору, неизменным семейным ссорам и слезным примерениям. Ужину, чаю, дивану, уюту обжитой квартиры...", - думал Арнольд плетясь к платформе вагонов-гостиницы, - "...у меня теперь ничего этого нет. И может уже никогда не будет!" Ему хотелось заплакать и чтобы, как в детстве, кто-то пожалел, согрел и придал уверенности, что все плохое очень скоро закончится, все образуется и он самый лучший, самый любимый, самый дорогой. Жалеть его, было явно не кому. Москвичи погруженные в свои собственные мысли бежали прочь. И только смрадная стая бомжей, никуда не спеша, вальяжно размещалась на заплеванном парапете вокзала, копаясь в своем нехитром скарбе и починая невесть от куда взявшуюся бутылку водки. "Вот и я! Скоро с ними буду...!", - подумал Арнольд и пошел быстрее, гоня от себя тяжелые мысли и непреодолимо наваливающуюся депрессию.
* * * Не сказать, чтобы гостиничный вагон сильно вселял веру в будущее, но обретя кров над головой, одеяло с мягкой подушкой и полку в натопленном купе Арнольд успокоился. Он разделся, включил фонарь над головой, и лег предвкушая чтение свежекупленных книг. Однако, "Введение в религиоведение" он быстро отложил в сторону. Эта книга хотя и была наполнена рассказами доступно написанными и не перегруженными цитатами, о различных религиях и верованиях. Но давала материал поверхностно и вряд ли могла содержать конкретные факты интересующие Арнольда. Другое дело "А друзей искать на Востоке...". Не казистая с виду, изданная на газетной бумаге, практически брошюра..., но кто бы мог подумать - с любопытным содержанием. Начиналось все цитатой из Корана: Ты несомненно найдешь, что самые близкие по любви к мусульманам те, которые говорят: "Мы - христиане!" это потому, что среди них есть священники и монахи и что они не превозносятся...(сура 5. "Трапеза", аят 85/82/).
Арнольд ни когда не увлекался никакой из религий. Вероятно школьная прививка атеизма до сих пор действовала. Но кто бы мог подумать, что симпатии мусульман к христианам, так определенно выражены. Да еще это записано в самой главной мусульманской книге. Он всегда полагал, что два этих учения чуть ли не враги. И рожденный позже ислам, создан в пику христианству. А тут еще недавние взрывы в Нью-Йорке, после которых все телеканалы и газеты запестрели аналитикой типа: "Мир раскололся. Больше нет демократов и коммунистов, противостояния Запад-Восток. Теперь враги развитый Север и нищий Юг, войну ведут христиане и мусульмане. Воюют не идеологии, а религии...". А между тем архиепископ Владимир писал: ...Клин настороженности между исламским и христианским мирами был вбит отнюдь не мусульманами, а средневековыми авантюристами римских пап - так называемыми крестовыми походами. Под спекулятивным лозунгом освобождения Гроба Господня (подобно псевдоисламским лозунгам современных экстремистов) папские крестоносцы явились на Восток как грабители, насильники и убийцы. В этих западных пришельцах, называвших себя христианами, мусульмане впервые увидели своих врагов. И дальше: Важно отметить, что не только мусульманские страны делались жертвой папских нашествий: во времена одного из своих походов крестоносцы разгромили Константинополь и надломили силы православной Византии. Вторым ударом по мусульманско-христианскому содружеству был "желтый крестовый поход" монгольских несториан. ...монголы дошли до Египта, остававшегося последней опорой Ислама. В решающей битве египтяне одержали победу над армией Кит-Буки. И опять-таки можно отметить: в этой битве за спасение Ислама на стороне мусульман в составе союзных Египту войск Золотой Орды сражалась и дружина православных русичей. На протяжении веков многократно возникали тяжелейшие конфликты между мусульманами и римо-католиками, несторианами, а затем и протестантами. Однако исследователи, умеющие отделять религию от политики, могут засвидетельствовать: на всем протяжении истории между Исламом и Православием конфликтов не возникало никогда. Ярчайший пример тому действия мусульманских правителей Золотой Орды. Хан Берке пошел карательным походом на несториан Самарканда, грубо оскорбивших знаменитого шейха, и расправился с их общиной. Но по велению того же Берке в его собственной столице Сарае была открыта православная епархия. По ярлыку (указу) Берке, повторявшемуся затем всеми золотоордынскими ханами-мусульманами, за оскорбление православной веры и духовенства любому ордынцу грозила смертная казнь. (Очевидно мусульмане того времени разбирались не только в своей религии, но и в различиях между христианскими конфессиями.) Православные Патриархаты сохранились на территории Египетского и Турецкого султанов и ныне свободно действуют в мусульманских странах. А в Центральной Азии мусульмане увидели в Православии дружескую религию даже несмотря на то, что его появление в этом краю последовало за российским завоеванием. Православие считает и протестантов, и несториан, и римо-католиков исказителями христианства. В отличии от этих конфессий Православию чужда миссионерская агрессивность. Православие смиренно: оно призывает своих верующих прежде всего не к активности внешней, а к очищению и украшению добродетелями собственной души, ибо нет никакой пользы человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит. Такое учение не может не вызывать уважения мусульман. Здесь уместно еще раз вспомнить призыв Корана: любить христиан, которые "не превозносятся"...
В коридоре послышался шум и голоса. Дверь без стука открылась и на пороге появился мужик с портфелем в руках. "Здорово, сосед...", - сказал он, - "...что, молитву читаешь?..." Мужик был высокий крепко сбитый, можно сказать даже толстый. Его широкое открытое лицо словно раздулось от подкожного жира. Сало не свисало складками, а лоснилось на щеках и подбородке. - "Я предприниматель из Тамбова...", - продолжал он с характерным гаканьем, - "... в командировке. А ты?" - "А я стоматолог из Козлова", - ответил удивленный Арнольд. Судя по пошловатой улыбке, предприниматель стандартно отреагировал на название родного города Арнольда. - Зубник, что ли? - "Зубной врач", - терпеливо объяснил Арнольд. - А зовут как? - Арнольд. - "Ишь ты!", - не то удивился, не то обрадовался мужик, - "а меня Кузьмич!" - А имя? - Да просто Кузьмич. Меня все так называют. На работе... и друзья. - "И жена?...", - не унимался Арнольд. - "Не... жена крысёнышем зовет...", - немного смущенно ответил мужик. - Рад познакомиться...", - сказал Арнольд и протянул руку. - И я! Кузьмич уселся на свою полку, портфель хлопнул на стол и стал доставать из него хлеб, колбасу и конфеты. - "Мамаша!!!...дай посуду...!",- заорал он в коридор, доставая из портфеля бутылку водки. "Будишь?!" - "Да", - неуверенно ответил Арнольд. - Наша тамбовская! Не то что эта кристаловская..., будто в ней кусок свинца растворили. На бутылочной этикетке был изображен оскалившейся волк, почему-то с прижатыми ушами и одной поднятой бровью. Надпись гласила: "Тамбовский волк".
Кузьмич уверенно налил по пол стакана и подняв свой, выдохнул: "За знакомство...!" Выпили. Сосредоточенно поживали колбасу с хлебом. - "А что Вы продаете?", - нарушил молчание Арнольд. - "А почему ты решил, что продаем?", - осклабился мужик. - Производите? - Не... продаем, продаем! Что я дурак что ли, производить! В нашей стране ничего нельзя делать надолго. - А продавать, это не надолго? - Ясный пень, сегодня я памперсы продаю, а завтра могу карандашами торговать или вон водкой... - А почему сейчас водкой не торгуете? - Да потому, что водкой другие торгуют, у кого схвачено все покрепче. Ко мне, так-то каждую неделю санэпидемстанция и пожарные ходят, а так еще налоговая, милиция, ветеринары всякие попрутся. - А ветеринары-то почему? - Да потому, что друзья-конкуренты не дремлют. Думаешь мы ценами боремся или качеством обслуживания? - А чем? - А тем, кто забашляет больше всяким пожарникам, или кто отбиться от них сможет быстрее. Вот приходит такой умник и опечатывает склад, вроде он только узнал, что там пожарной сигнализации нет, и не работаешь пока сигнализацию не сделаешь, или что чаще, его начальнику через своих людей не занесёшь дачку... - Да!... - Вот и да... А товар в это время у конкурентов покупают. Выпили еще по пол стакана. Водка показалась Арнольду излишне отдающей спиртом, но в целом ничего. - "А бандиты, не донимают?", - опять поддержал разговор Арнольд. - Не... все договорились давно. Кого милиция крышует, кого братки. Все давно миром живут. - "Слушай, а ты в Бога веришь?!", - неожиданно для себя спросил Арнольд. - "Давай лучше выпьем", - отозвался Кузьмич с тревогой посматривая на стоматолога. - "А я вот думаю!...", не унимался уже захмелевший Арнольд, - "...почему в каждой религии написано "НЕ УБИЙ...", а они всегда убивают друг друга! Да еще войны начинают, вроде за Веру, за Бога своего, а на самом деле только, чтобы себе выгоду получить!" - "Ты Арноша не нервничай. Вот давай, лучше выпьем еще...", - ответил Кузьмич, по-отечески обнимая Арнольда и разливая, что осталось. Выпив, Арнольд окончательно расклеился, что-то невнятно говорил брызжа слюной, жестикулировал. А потом ослаб, привалился к стене и закрыл глаза.
Кузьмич бережно положил его на полку и приговаривая: "...устал,...отдохни, отдохни..." укрыл одеялом.
Глава 20. Как говорится в известной шутке: утро добрым не бывает... Не стало оно исключением и для Арнольда. Гадкий вкус во рту, тяжесть в голове, ощущение возможно сделанных вчера глупостей, и храпящий Кузьмич на соседней полке. Вот что осознал наш герой, разбуженный зыбким рассветом сочащемся через грязное окно. Вставать не хотелось, хотя мочевой пузырь подсказывал, что подъем не за горами. Арнольд устроился поудобнее на щуплой подушке, включил фонарь над головой и стараясь не обращать внимание на раскатистый храп соседа вновь взялся за чтение историко-религиозной брошюры. ...Ислам - религия строгая, для нее недопустима не только порнография, но и полупорнография, считающаяся на Западе уже совершенно безобидной. С точки зрения просвещенного мусульманина женщину не обязательно упаковывать в паранджу и запирать, но ее одежда и поведение должны быть скромными - это непреложное требование любой школы шариата. Совершенно неприемлема для Ислама западная "рок-поп-культура", вполне точно идентифицируемая как реанимация языческих оргий. Среди навязываемых Западом "демократических свобод" значительное место занимает "свобода совести", что на деле означает для мусульманской страны появление в ее пределах миссионеров всевозможных сект и религиозных движений. Ислам вообще болезненно реагирует на вербовку прозелитов в своей среде, а деятельность заезжих проповедников обычно отличается навязчивостью, крикливостью, спекуляциями на человеческих нуждах. Во всей этой "модернизации" мусульмане видят разгул беззакония и покушение на их религию. Реакцией на это становится полное отторжение всего, что идет с Запада, и стремление утвердить Ислам в наиболее строгих его формах: сурового ханбалитского махзаба или средневековых персидских адатов. Тогда мусульманский Закон принимает жестокие меры для пресечения "ширка" ("нечестия"): содомитов побивают камнями, ворам отрубают руки, мужчину, заговорившего на улице с незнакомой женщиной сажают в тюрьму... Это и есть исламский фундаментализм: восстановление древнемусульманского уголовного права, жестокими мерами охраняющего не только материальные интересы, но и мораль общества и его религиозные устои. ...Видится, что фундаментализм с его попытками "возвести каменную стену Ислама", не приносит пользы мусульманству. Дело даже не в том, что на нем паразитируют такие по сути антиисламские явления как фанатизм, экстремизм, а порой и терроризм. Ничего фундаментального мусульманского, как уже говорилось, в фундаментализме нет. Это ошибка, может быть - ошибка трагическая.
Арнольд, постарался сконцентрировался на тексте, почувствовав, что сейчас прочел что-то очень важное. Но не получилось. И он, переведя дыхание, стал читать дальше.
...А если мусульманин обратит в ислам христианина, тот так же попадет в рай, но там как изменник своей (христианской) веры будет гореть вечным огнем - и от него обративший его мусульманин сможет раскуривать свою трубку. Кстати, сквозь это суеверие тоже достаточно четко просвечивает мусульманское убеждение: отказ человека Книги от своей веры (даже ради Ислама) есть предательство и грех перед Богом. ................................................................................................ ...Оказавшись в западной стране, мусульманин попадает в окружение "ширка", оскорбляющего его религиозные убеждения и вызывающего желание привести окружающую среду в соответствие с требованиями Корана. Формального права на обвинение "христианского" Запада в "кафр" (безбожии или богопротивном язычестве) Ислам не имеет (впрочем, еще во времена пресловутой крестоносной агрессии мусульмане стали называть римо-католиков "кафирами"). Однако приверженцы Ислама делают не формальные, а сущностные оценки, истина же в том что современный Запад уже очень далеко ушел от Евангелия Христова и по сути стал языческим, поклоняясь "золотому тельцу" наживы и кумирам похоти плоти, похоти очей и гордости житейской. Отсюда становится понятным стремление мусульман обратить на западных язычников и безбожников свою "дауа". ...Тем деятелям Запада, которые действительно заинтересованы в модернизации исламских государств и плодотворном сотрудничестве с ними, следовало бы не навязывать мусульманам "западный образ жизни" в стиле вульгарных голливудских "идеалов", а с уважением отнестись к общественным устоям и традициям, которыми мусульмане не желают жертвовать ни за какие "пряники" западной цивилизации. Теми же причинам, и что и фундаментализм, вызвана активизация мусульманских общин уже на самом Западе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
- Спасибо. Я нашел...", - сказал он, поворачиваясь к продавцу. - "Да Вы что!? Где?", - удивилась она. - Вот прямо здесь. Где стоял. - Ну надо же!...", - восхитилась женщина. А Арнольд схватив книгу, не попрощавшись, с неотступным чувством судьбы и опасности ринулся к кассе. А от туда к выходу. И быстрее на улицу. В метро. Быстрее, быстрее. Не оборачиваясь. Страшась, даже случайно задуматься и приоткрыть для себя холодящее величие знания собственного будущего.
Глава 19. Начинало темнеть. Осень уже вступила в свои права. Яркие обертки от конфетных батончиков вперемешку с желто-красными листьями бежали по краю мостовой. Граждане утомленные рабочим днем, вырвавшись из тисков метрополитена, копя силы на новый бросок в наземный общественный транспорт, растекались по площади Павелецкого вокзала. "Доедут до своей остановки, забегут в магазин, кто за хлебом и яйцами, а кто за пивом и водкой. И домой к мужьям-женам, детям, телевизору, неизменным семейным ссорам и слезным примерениям. Ужину, чаю, дивану, уюту обжитой квартиры...", - думал Арнольд плетясь к платформе вагонов-гостиницы, - "...у меня теперь ничего этого нет. И может уже никогда не будет!" Ему хотелось заплакать и чтобы, как в детстве, кто-то пожалел, согрел и придал уверенности, что все плохое очень скоро закончится, все образуется и он самый лучший, самый любимый, самый дорогой. Жалеть его, было явно не кому. Москвичи погруженные в свои собственные мысли бежали прочь. И только смрадная стая бомжей, никуда не спеша, вальяжно размещалась на заплеванном парапете вокзала, копаясь в своем нехитром скарбе и починая невесть от куда взявшуюся бутылку водки. "Вот и я! Скоро с ними буду...!", - подумал Арнольд и пошел быстрее, гоня от себя тяжелые мысли и непреодолимо наваливающуюся депрессию.
* * * Не сказать, чтобы гостиничный вагон сильно вселял веру в будущее, но обретя кров над головой, одеяло с мягкой подушкой и полку в натопленном купе Арнольд успокоился. Он разделся, включил фонарь над головой, и лег предвкушая чтение свежекупленных книг. Однако, "Введение в религиоведение" он быстро отложил в сторону. Эта книга хотя и была наполнена рассказами доступно написанными и не перегруженными цитатами, о различных религиях и верованиях. Но давала материал поверхностно и вряд ли могла содержать конкретные факты интересующие Арнольда. Другое дело "А друзей искать на Востоке...". Не казистая с виду, изданная на газетной бумаге, практически брошюра..., но кто бы мог подумать - с любопытным содержанием. Начиналось все цитатой из Корана: Ты несомненно найдешь, что самые близкие по любви к мусульманам те, которые говорят: "Мы - христиане!" это потому, что среди них есть священники и монахи и что они не превозносятся...(сура 5. "Трапеза", аят 85/82/).
Арнольд ни когда не увлекался никакой из религий. Вероятно школьная прививка атеизма до сих пор действовала. Но кто бы мог подумать, что симпатии мусульман к христианам, так определенно выражены. Да еще это записано в самой главной мусульманской книге. Он всегда полагал, что два этих учения чуть ли не враги. И рожденный позже ислам, создан в пику христианству. А тут еще недавние взрывы в Нью-Йорке, после которых все телеканалы и газеты запестрели аналитикой типа: "Мир раскололся. Больше нет демократов и коммунистов, противостояния Запад-Восток. Теперь враги развитый Север и нищий Юг, войну ведут христиане и мусульмане. Воюют не идеологии, а религии...". А между тем архиепископ Владимир писал: ...Клин настороженности между исламским и христианским мирами был вбит отнюдь не мусульманами, а средневековыми авантюристами римских пап - так называемыми крестовыми походами. Под спекулятивным лозунгом освобождения Гроба Господня (подобно псевдоисламским лозунгам современных экстремистов) папские крестоносцы явились на Восток как грабители, насильники и убийцы. В этих западных пришельцах, называвших себя христианами, мусульмане впервые увидели своих врагов. И дальше: Важно отметить, что не только мусульманские страны делались жертвой папских нашествий: во времена одного из своих походов крестоносцы разгромили Константинополь и надломили силы православной Византии. Вторым ударом по мусульманско-христианскому содружеству был "желтый крестовый поход" монгольских несториан. ...монголы дошли до Египта, остававшегося последней опорой Ислама. В решающей битве египтяне одержали победу над армией Кит-Буки. И опять-таки можно отметить: в этой битве за спасение Ислама на стороне мусульман в составе союзных Египту войск Золотой Орды сражалась и дружина православных русичей. На протяжении веков многократно возникали тяжелейшие конфликты между мусульманами и римо-католиками, несторианами, а затем и протестантами. Однако исследователи, умеющие отделять религию от политики, могут засвидетельствовать: на всем протяжении истории между Исламом и Православием конфликтов не возникало никогда. Ярчайший пример тому действия мусульманских правителей Золотой Орды. Хан Берке пошел карательным походом на несториан Самарканда, грубо оскорбивших знаменитого шейха, и расправился с их общиной. Но по велению того же Берке в его собственной столице Сарае была открыта православная епархия. По ярлыку (указу) Берке, повторявшемуся затем всеми золотоордынскими ханами-мусульманами, за оскорбление православной веры и духовенства любому ордынцу грозила смертная казнь. (Очевидно мусульмане того времени разбирались не только в своей религии, но и в различиях между христианскими конфессиями.) Православные Патриархаты сохранились на территории Египетского и Турецкого султанов и ныне свободно действуют в мусульманских странах. А в Центральной Азии мусульмане увидели в Православии дружескую религию даже несмотря на то, что его появление в этом краю последовало за российским завоеванием. Православие считает и протестантов, и несториан, и римо-католиков исказителями христианства. В отличии от этих конфессий Православию чужда миссионерская агрессивность. Православие смиренно: оно призывает своих верующих прежде всего не к активности внешней, а к очищению и украшению добродетелями собственной души, ибо нет никакой пользы человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит. Такое учение не может не вызывать уважения мусульман. Здесь уместно еще раз вспомнить призыв Корана: любить христиан, которые "не превозносятся"...
В коридоре послышался шум и голоса. Дверь без стука открылась и на пороге появился мужик с портфелем в руках. "Здорово, сосед...", - сказал он, - "...что, молитву читаешь?..." Мужик был высокий крепко сбитый, можно сказать даже толстый. Его широкое открытое лицо словно раздулось от подкожного жира. Сало не свисало складками, а лоснилось на щеках и подбородке. - "Я предприниматель из Тамбова...", - продолжал он с характерным гаканьем, - "... в командировке. А ты?" - "А я стоматолог из Козлова", - ответил удивленный Арнольд. Судя по пошловатой улыбке, предприниматель стандартно отреагировал на название родного города Арнольда. - Зубник, что ли? - "Зубной врач", - терпеливо объяснил Арнольд. - А зовут как? - Арнольд. - "Ишь ты!", - не то удивился, не то обрадовался мужик, - "а меня Кузьмич!" - А имя? - Да просто Кузьмич. Меня все так называют. На работе... и друзья. - "И жена?...", - не унимался Арнольд. - "Не... жена крысёнышем зовет...", - немного смущенно ответил мужик. - Рад познакомиться...", - сказал Арнольд и протянул руку. - И я! Кузьмич уселся на свою полку, портфель хлопнул на стол и стал доставать из него хлеб, колбасу и конфеты. - "Мамаша!!!...дай посуду...!",- заорал он в коридор, доставая из портфеля бутылку водки. "Будишь?!" - "Да", - неуверенно ответил Арнольд. - Наша тамбовская! Не то что эта кристаловская..., будто в ней кусок свинца растворили. На бутылочной этикетке был изображен оскалившейся волк, почему-то с прижатыми ушами и одной поднятой бровью. Надпись гласила: "Тамбовский волк".
Кузьмич уверенно налил по пол стакана и подняв свой, выдохнул: "За знакомство...!" Выпили. Сосредоточенно поживали колбасу с хлебом. - "А что Вы продаете?", - нарушил молчание Арнольд. - "А почему ты решил, что продаем?", - осклабился мужик. - Производите? - Не... продаем, продаем! Что я дурак что ли, производить! В нашей стране ничего нельзя делать надолго. - А продавать, это не надолго? - Ясный пень, сегодня я памперсы продаю, а завтра могу карандашами торговать или вон водкой... - А почему сейчас водкой не торгуете? - Да потому, что водкой другие торгуют, у кого схвачено все покрепче. Ко мне, так-то каждую неделю санэпидемстанция и пожарные ходят, а так еще налоговая, милиция, ветеринары всякие попрутся. - А ветеринары-то почему? - Да потому, что друзья-конкуренты не дремлют. Думаешь мы ценами боремся или качеством обслуживания? - А чем? - А тем, кто забашляет больше всяким пожарникам, или кто отбиться от них сможет быстрее. Вот приходит такой умник и опечатывает склад, вроде он только узнал, что там пожарной сигнализации нет, и не работаешь пока сигнализацию не сделаешь, или что чаще, его начальнику через своих людей не занесёшь дачку... - Да!... - Вот и да... А товар в это время у конкурентов покупают. Выпили еще по пол стакана. Водка показалась Арнольду излишне отдающей спиртом, но в целом ничего. - "А бандиты, не донимают?", - опять поддержал разговор Арнольд. - Не... все договорились давно. Кого милиция крышует, кого братки. Все давно миром живут. - "Слушай, а ты в Бога веришь?!", - неожиданно для себя спросил Арнольд. - "Давай лучше выпьем", - отозвался Кузьмич с тревогой посматривая на стоматолога. - "А я вот думаю!...", не унимался уже захмелевший Арнольд, - "...почему в каждой религии написано "НЕ УБИЙ...", а они всегда убивают друг друга! Да еще войны начинают, вроде за Веру, за Бога своего, а на самом деле только, чтобы себе выгоду получить!" - "Ты Арноша не нервничай. Вот давай, лучше выпьем еще...", - ответил Кузьмич, по-отечески обнимая Арнольда и разливая, что осталось. Выпив, Арнольд окончательно расклеился, что-то невнятно говорил брызжа слюной, жестикулировал. А потом ослаб, привалился к стене и закрыл глаза.
Кузьмич бережно положил его на полку и приговаривая: "...устал,...отдохни, отдохни..." укрыл одеялом.
Глава 20. Как говорится в известной шутке: утро добрым не бывает... Не стало оно исключением и для Арнольда. Гадкий вкус во рту, тяжесть в голове, ощущение возможно сделанных вчера глупостей, и храпящий Кузьмич на соседней полке. Вот что осознал наш герой, разбуженный зыбким рассветом сочащемся через грязное окно. Вставать не хотелось, хотя мочевой пузырь подсказывал, что подъем не за горами. Арнольд устроился поудобнее на щуплой подушке, включил фонарь над головой и стараясь не обращать внимание на раскатистый храп соседа вновь взялся за чтение историко-религиозной брошюры. ...Ислам - религия строгая, для нее недопустима не только порнография, но и полупорнография, считающаяся на Западе уже совершенно безобидной. С точки зрения просвещенного мусульманина женщину не обязательно упаковывать в паранджу и запирать, но ее одежда и поведение должны быть скромными - это непреложное требование любой школы шариата. Совершенно неприемлема для Ислама западная "рок-поп-культура", вполне точно идентифицируемая как реанимация языческих оргий. Среди навязываемых Западом "демократических свобод" значительное место занимает "свобода совести", что на деле означает для мусульманской страны появление в ее пределах миссионеров всевозможных сект и религиозных движений. Ислам вообще болезненно реагирует на вербовку прозелитов в своей среде, а деятельность заезжих проповедников обычно отличается навязчивостью, крикливостью, спекуляциями на человеческих нуждах. Во всей этой "модернизации" мусульмане видят разгул беззакония и покушение на их религию. Реакцией на это становится полное отторжение всего, что идет с Запада, и стремление утвердить Ислам в наиболее строгих его формах: сурового ханбалитского махзаба или средневековых персидских адатов. Тогда мусульманский Закон принимает жестокие меры для пресечения "ширка" ("нечестия"): содомитов побивают камнями, ворам отрубают руки, мужчину, заговорившего на улице с незнакомой женщиной сажают в тюрьму... Это и есть исламский фундаментализм: восстановление древнемусульманского уголовного права, жестокими мерами охраняющего не только материальные интересы, но и мораль общества и его религиозные устои. ...Видится, что фундаментализм с его попытками "возвести каменную стену Ислама", не приносит пользы мусульманству. Дело даже не в том, что на нем паразитируют такие по сути антиисламские явления как фанатизм, экстремизм, а порой и терроризм. Ничего фундаментального мусульманского, как уже говорилось, в фундаментализме нет. Это ошибка, может быть - ошибка трагическая.
Арнольд, постарался сконцентрировался на тексте, почувствовав, что сейчас прочел что-то очень важное. Но не получилось. И он, переведя дыхание, стал читать дальше.
...А если мусульманин обратит в ислам христианина, тот так же попадет в рай, но там как изменник своей (христианской) веры будет гореть вечным огнем - и от него обративший его мусульманин сможет раскуривать свою трубку. Кстати, сквозь это суеверие тоже достаточно четко просвечивает мусульманское убеждение: отказ человека Книги от своей веры (даже ради Ислама) есть предательство и грех перед Богом. ................................................................................................ ...Оказавшись в западной стране, мусульманин попадает в окружение "ширка", оскорбляющего его религиозные убеждения и вызывающего желание привести окружающую среду в соответствие с требованиями Корана. Формального права на обвинение "христианского" Запада в "кафр" (безбожии или богопротивном язычестве) Ислам не имеет (впрочем, еще во времена пресловутой крестоносной агрессии мусульмане стали называть римо-католиков "кафирами"). Однако приверженцы Ислама делают не формальные, а сущностные оценки, истина же в том что современный Запад уже очень далеко ушел от Евангелия Христова и по сути стал языческим, поклоняясь "золотому тельцу" наживы и кумирам похоти плоти, похоти очей и гордости житейской. Отсюда становится понятным стремление мусульман обратить на западных язычников и безбожников свою "дауа". ...Тем деятелям Запада, которые действительно заинтересованы в модернизации исламских государств и плодотворном сотрудничестве с ними, следовало бы не навязывать мусульманам "западный образ жизни" в стиле вульгарных голливудских "идеалов", а с уважением отнестись к общественным устоям и традициям, которыми мусульмане не желают жертвовать ни за какие "пряники" западной цивилизации. Теми же причинам, и что и фундаментализм, вызвана активизация мусульманских общин уже на самом Западе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11