В милицию позвонили очевидцы происшествия — старушка и еще одна пожилая женщина, проживающие в соседнем подъезде. По словам свидетелей, как только Журавлева вышла из машины, со стороны кустов раздалась стрельба. Сначала стрелявшего не было видно. Но когда жертва упала, преступник вышел из укрытия, подскочил к ней, сделал последний выстрел в голову («Контрольный», — вставил Никоненко), схватил ее портфель и скрылся за углом дома. По описанию, это был высокий мужчина в темных брюках, в темной куртке, возможно, кожаной. На голове — бейсболка с большим козырьком, прикрывающим лицо. Так что черт лица никто не разглядел, фоторобот составить не удалось. В городе объявлен план «Сирена». Пока никаких результатов.
— А почему охраны в конторе не было? — спросил Никоненко.
— У них стоит автоматическая сигнализация. Как сказали, убитая как раз намеревалась заняться заключением договора с каким-нибудь охранным предприятием, подбирала подходящую фирму. Опоздала. Хотя никакой охранник ничем бы не помог в такой ситуации.
— Что говорит медицина? — обратился Никоненко к следующему сотруднику.
— Точное заключение судебно-медицинская лаборатория даст только послезавтра.
Никоненко грозно нахмурил брови.
— Ну, может, завтра, если сильно попросить, — отреагировал сотрудник. — У них сейчас работы невпроворот — несколько трупов, целая очередь на вскрытие. А по предварительным данным экспертов могу доложить: на теле женщины обнаружено пять огнестрельных ранений, по меньшей мере два из них — в голову и в область сердца — смертельные. Три пули попали в машину. Медики и баллисты считают, что стрельба велась практически в упор — метров с четырех-пяти. Все гильзы обнаружены. Пистолет ПМ с глушителем преступник бросил рядом с жертвой. Отпечатков пальцев нет. Пистолет уже проверили — нигде ни по каким делам не проходит.
— Ну, собственно, классика. Заказуха. — Майор тяжело вздохнул. — А раз заказуха, то еще один висяк. Которого нам для полной комплекции только и не хватало. У тебя что, Заморочнов? — повернулся он к Алексею.
— Журавлева Нина Львовна, 1960 года рождения, уроженка города Мирного, — начал свой отчет Заморочнов. — Одна из первых в Москве начала заниматься частной нотариальной практикой. В юридических кругах, по словам ее коллег, пользовалась репутацией грамотного и добросовестного специалиста. Кроме того, по свидетельству жильцов соседних подъездов, убитая была женщиной сердечной, внимательной, вежливой. Многие из них за годы, что существует здесь ее контора, не раз обращались к Журавлевой за помощью — и по юридическим вопросам, и просто по жизни. Некоторым из них она даже бесплатно помогала — тем, у кого денег не было. Ну, пенсионерам там всякие наследственные дела оформляла, доверенности, решала квартирные вопросы. Брала с них только установленную госпошлину, а за свою работу — ни копейки. Помогала соседней школе — покупала учебники, оборудовала спортзал. Во дворе установила детскую площадку, скамейки.
— А на «порше» она заработала своей честностью или благотворительной деятельностью? — с иронией заметил Саватеев. Остальные заржали.
Заморочнов был готов к тому, что его будут подковыривать. В «уголовку» он попал недавно, причем пришел из «элитного» отдела — по борьбе с экономическими преступлениями. Его поступок был многим непонятен, а на расспросы старлей обычно отшучивался. Что соответственно порождало всякие слухи и домыслы. Но Алексей на ребят не обижался, да и они постепенно к нему привыкали. Благодаря его добродушному характеру и готовности всегда помочь недоверие стало постепенно отступать. Даже прозвище Замороченный, данное ему здесь, в угро, уже звучало не так насмешливо и обидно, как поначалу. Сейчас же случилось первое, с тех пор как он пришел, по-настоящему крупное дело, и Алексей знал, что к нему будут приглядываться особенно внимательно. На реплику Саватеева старлей отреагировал улыбкой и решил его тоже подколоть:
— Слушай, Димон, у тебя образование высшее?
— Ну высшее, — насторожился Саватеев.
— И у меня высшее. Юридическое. И чего мы с тобой тогда в нотариусы не пошли, а? Тоже бы старушкам наследство оформляли. Глядишь — имели бы сейчас по квартирке, по машинке приличной, а может даже, и по симпатичной жене. И даже — страшно признаться — по любовнице! А то, дураки, пошли мы в опера, и каков результат? Ни одного, ни другого, ни третьего! А про любовницу я вообще молчу.
Ребята загоготали.
— Ну ты-то, Леша, в УБЭПе чего ж на машину не заработал? Или тоже благотворительностью занимался? — спросил кто-то.
— Ага, мне тоже старушек жалко.
Оперативники продолжали посмеиваться:
— Ну так иди в нотариусы, еще не поздно!
— Да он пошел бы! Только у него лапы в высшей Нотариальной палате нету.
— И денег нету, чтобы такое теплое местечко себе прикупить!
— Хватит балаганить! — вмешался Никоненко. Смех разом умолк. — Заморочнов, ты, собственно, на что намекаешь? Что эта Журавлева на самом деле мухлевала во всяких там наследственных делах? Старушек обманывала?
— Нет, товарищ майор, про старушек — это я так, к слову. Журавлева, как я уже сказал, пользовалась хорошей репутацией, — терпеливо пояснял посерьезневший старлей, — и если где-то и мошенничала, то так тонко, что об этом никто не знал. Во всяком случае, мне пока такие люди не попались. Я и в Нотариальной палате уже побывал — там о ней очень хорошо отзываются.
— Гляди-ка, инициативный, — вставил Димон.
— Помолчи ты, Саватеев, — цыкнул на него майор.
— Ага, я такой, — опять добродушно улыбнулся Алексей.
— Ну так на чем она, собственно, деньги-то делала? Как думаешь, старлей? — повторил интересовавший его вопрос Никоненко.
— Думаю, что на своей репутации как раз и делала.
— Ты мне эти свои замороченные штучки брось! Нормально объясняй! Тут тебе, собственно, догадываться никто не обязан! — вознегодовал начальник. Ребята тихо посмеивались, но так, чтобы грозный майор не заметил.
— Я нормально, собственно, и объясняю, — в тон ему ответил старлей и, не давая майору взъерепениться за услышанное им передразнивание, быстро продолжил: — В первые годы перестройки, когда частникам разрешили оказывать нотариальные услуги, эти самые новоявленные нотариусы лишались лицензии за раз и пачками. Вы знаете, что тогда самый беспредел был в этой среде, особенно в части купли-продажи квартир. Журавлева свою контору основала одна из первых и за все годы ни в чем таком замешана не была. Это как раз и привлекало к ней клиентов. Почему я и сказал, что деньги она зарабатывала на своей репутации. И договоры она умела составить так, что не придерешься, даже если вдруг возникал процесс по отчуждению проданной квартиры. Нотариат же — доходное дело, сами знаете, и любой, кому посчастливилось туда устроиться, живет неплохо и без махинаций. Вообще же я предполагаю, что Журавлева основные деньги зарабатывала не на физических лицах, не на доверенностях и прочей мелочевке, а на больших предприятиях. То есть на крупных сделках по недвижимости, по купле-продаже имущественных комплексов.
— Понятненько-понятненько. Я, собственно, примерно так и думал. — Никоненко рассеянно тер подбородок. — Если учесть еще, что в последнее время участились всякие там захваты предприятий, то нотариусу, который в этом грязном деле помогает, очень даже хорошо платят. А что, Заморочнов, собственно, у нее в ближайшее время никакой такой крупной сделки не намечалось?
— Намечалось, товарищ майор. Как рассказали работники ее конторы, как раз сегодня Журавлева со своей помощницей собиралась выехать на одну фирму, — Заморочнов заглянул в свой блокнотик, — «Металлопродукт». Вроде бы они должны были присовокупить к своему производству еще один заводик. Но это пока неточные данные. Журавлева подробности с коллегами не обсуждала — коммерческая тайна, а документы по сделке в конторе не обнаружены.
— Помощница что, тоже не в курсе?
Заморочнов сделал паузу. Подходил неприятный момент, когда придется признаться, что он прошляпил важную свидетельницу.
— С ней мне пока не удалось поговорить.
— Что так? — поднял брови Никоненко.
— Уволилась она. Сегодня утром как раз. А я не видел, не знал. На улице свидетелей опрашивал. Помощница — это та самая девчонка, помните, что сквозь кордон прорвалась.
— Это та лохматая, что ли? — наморщил лоб майор, вспоминая утренний инцидент на месте происшествия.
— Да.
— Уволилась, говоришь? — заинтересованно протянул майор. — А чего это она? Документики по продаже заводика не у нее ли, случайно?
— Не думаю, товарищ майор. Она работает в конторе недавно, и ей не доверяли серьезных сделок и бумаг. Коллеги убитой утверждают, что Журавлева все документы по предстоящей сделке забрала на дом — на окончательную подготовку. И скорее всего она везла их утром с собой, как раз в том портфеле, который похитил преступник, — пояснил Заморочнов. — Может быть, за эти документы ее и убили.
— Н-е-е-т, это увольнение выглядит странно. Они же вдвоем должны были сделку оформлять, так? — упрямился начальник, сощурив глаза.
В этот момент старлей, словно отгоняя навязчивую мысль, тряхнул головой:
— Переругались они утром все в конторе. Ну сами понимаете, нервы. Девчонка психанула и хлопнула дверью. К тому же она приходится племянницей убитой, не выдержала, разволновалась, испугалась. — Алексей как-то замялся, запнулся и наконец выговорил: — Но есть тут еще один момент… В общем, это… она по завещанию наследует все имущество убитой.
Кто-то из ребят присвистнул.
— Вот, значит, как. Для полной комплекции еще и завещание образовалось. — Кустистые брови Никоненко так и поползли на лоб. — Надо бы ее, собственно, разыскать. И побыстрее.
— Постараемся, товарищ майор. Прописана-то она у убитой, но живет где-то у своего парня. К сожалению, никто не знает адреса.
— Как это?.. Погоди, Заморочнов, погоди… Никто не знает, где она живет? Она ж в твоих руках была! Выходит, ты, собственно, прозевал… упустил, значит, племянницу-то? — Майор вопросительно и с выражением угрозы уставился на Алексея.
Старлей вздохнул и потупил взгляд, словно провинившийся школьник.
— Т-а-а-к… И чему вас только в вашем УБЭПе учили, а, старлей?
Заморочнов удрученно развел руками и открыл было рот, чтобы попытаться оправдаться, но Саватеев приложил палец к губам, лучше, мол, помолчи, и старлей прикусил язык.
Майор походил маятником по кабинету. Посмотрел в окно. Потер подбородок. Закурил. Порвал какие-то бумаги на своем столе. Оперативники молчали, зная, что поперед батьки лучше не лезть, особенно в такие вот минуты, когда кто-то проштрафился и когда настроение у начальника портилось на глазах.
— Ну, товарищи, — наконец окинул взглядом сотрудников Никоненко, — раз у нас Заморочнов такой старательный, такой умный, такой дальновидный, думаю, ему мы и поручим расследование вести по делу Журавлевой. Вы, собственно, как, не возражаете?
Сотрудники отдела с видимым облегчением закивали головами.
— А ты, Саватеев, будешь ему помогать. Надо же тебя просветить в нотариальных вопросах. А то, я вижу, ты очень интересуешься, — добавил Никоненко.
Саватеев попробовал было возмутиться:
— У меня еще четыре дела, Виктор Петрович!
— Знаю, знаю. Мы все тут, собственно, делами занимаемся, а не штаны протираем. Есть еще у кого что сообщить? Нет? Тогда все по рабочим местам, а мы продолжим совещание.
Ребята, тихо переговариваясь, вышли. В кабинете с Никоненко остались лишь Саватеев и Заморочнов.
— Садись, старлей, поближе. И давай-ка теперь поподробнее, что у нас еще на эту племянницу есть. Может, у нас это и не висяк вовсе будет, а? — И майор с надеждой подмигнул оперативникам.
Алексей рассказал о том, что еще ему удалось выяснить:
— Зоя Журавлева, племянница убитой, приехала в Москву около года назад. Учится на юриста, скоро получит диплом. Работала в разных местах, пока тетка не взяла ее к себе в контору. Характер у нее взрывной, поэтому нигде долго не держится. Да, вот еще что: Заварзина, второй нотариус конторы, говорит, будто она взяла деньги из теткиного сейфа — десять тысяч рублей, субботнюю выручку. Может, по ошибке. А взять их действительно больше некому — разве что только сама убитая их куда-то дела.
— А о завещании эта твоя лохматая в курсе была?
Алексей пожал плечами:
— Неизвестно. В конторе, похоже, о нем никто не знал, завещание составлено совсем недавно — меньше месяца назад. Во всяком случае, когда мы его нашли в одном хитром ящике секретера, все женщины были крайне удивлены. Даже как-то неприятно поражены, я бы сказал. Это, наверное, потому, что по завещанию Зоя наследует не только теткину квартиру, но и часть помещений конторы, которая была у погибшей в собственности. Другая часть офиса принадлежит Заварзиной.
— Здорово. Так племянница, кроме квартиры, машины, еще и офис в центре получает? По-моему, мы тут имеем неслабый такой мотивчик, а? — заметил Саватеев.
— Так, тихо. Дайте подумать, — остановил их начальник. Он то и дело потирал свой взмокший лоб, поглаживал подбородок, глаза его беспокойно бегали, выдавая скорую работу мысли. — Так. Всем слушать сюда, — сказал он через некоторое время. — Собственно, у нас проступают две версии. Первая: убийство из-за наследства. Тут все, собственно, ясно, можно вам и не разжевывать. Вторая: убийство связано с ее профессиональной деятельностью. Возможно, что-то не так и не тому наша нотариус оформила. Или только собиралась оформить — покупку заводика, например. Собственно, всегда остается и третья версия — случайное убийство, ограбление, ревность, месть и всякие такие вещи. Но думаю, только не в этом случае. А? Как вам?
— Скорее всего второе, товарищ майор. Журавлеву заказал кто-то из предпринимателей, кому она насолила или могла насолить этой своей сделкой. Убийца действовал быстро и продуманно, не отвлекаясь ни на что. Не зря же он взял именно портфель с документами, сумочка-то на сиденье машины осталась. А если ему надо было любым способом предотвратить сегодняшнюю сделку? — высказал свое мнение Заморочнов.
— Если да если… — с досадой поморщился Никоненко, закуривая. — Если так, то висяк! Понимаешь, Заморочнов, ви-сяк! В таких кругах мы, собственно, сроду не найдем ни исполнителя, ни, главное, заказчика. А вот если девчонка…
— Девчонка — это вряд ли, — перебил начальника старлей. — Как-то по-глупому она себя повела. Ну допустим, что Журавлева-младшая где-то раздобыла денег и наняла убийцу, — размышлял оперативник. — Мотив вроде бы на поверхности и даже слишком очевиден: побыстрее получить наследство и не пыжиться, зарабатывая на жизнь. Но зачем тогда ей увольняться? Сидела бы себе тихонечко в конторе, пока все не улеглось. Зачем брать деньги из сейфа — какие-то жалкие гроши, — если она станет владелицей целого состояния? Эти бабы в конторе хотя и говорили, что Зоя недалекого ума, но не настолько же она дура, чтобы позариться на какую-то мелочь, сорваться на ерунде! Она ведет себя так, как будто о завещании не знает — да оно и написано-то всего три недели назад! Как будто убитая что-то предчувствовала! Поступки Зои похожи на поступки человека, который просто испугался. Или решил воспользоваться ситуацией. Возможно, вообще это все случайности, совпадения, которые для расследования только помеха.
— В нашем деле случайностей не бывает. Она молодая, недалекая девка. К тому же нервная, как я понял. Сорвалась, испугалась чего-то, вот и наломала дров, — предположил Саватеев.
Никоненко внимательно посмотрел на старлея и сказал:
— Так, Заморочнов, ты голову мне не морочь! Прозевал девку, а теперь оправдываешь ее? Она, собственно, может, специально подозрения от себя отводит, следы запутывает. Явно она — пособница преступников. Или того хуже — организатор убийства.
— Ну, не знаю… — Заморочнов упрямился, что еще больше злило его начальника.
— Не знаешь, а надо знать! — сердился майор. — Ты где теперь искать будешь девку-то, а?
— Попробую через институт.
— Давай пробуй, старлей, пробуй. Вот только чую я, что не найдешь. Черт побери! Чем больше я об этом думаю, тем больше, собственно, это чую! — Никоненко даже пристукнул кулаком. Саватеев с Заморочновым вздрогнули. — На квартире убитой были?
— Не успели, товарищ майор.
— Так что ж вы, собственно, сидите-то? Дуйте туда! Мало ли что там полезное обнаружиться может! Ищите бумаги, особенно по этому заводу.
— А разрешение на обыск, товарищ майор? А если там дверь железная? Группа нужна!
— Давай, Заморочнов, дуй! Бери группу, а мы тут с Саватеевым все бумаги оформим.
Заморочнов сорвался с места, чтобы исполнять поручение, а майор примирительно добавил ему вслед:
— Ты, Алексей, это… по своим каналам убэповским пробей еще фирму эту. Как там ее — металло…
— «Металлопродукт», товарищ майор!
— Во-во.
1 2 3 4 5 6 7