А всего за два года все они погибли. Вряд ли это простое совпадение.
- Погибли или были убиты? - переспросил я.
Жак криво усмехнулся.
- Двоих убили в пьяных потасовках. Фодор явно стал жертвой заказного убийства. Кислы погиб под колесами грузовика - возможно, это был просто несчастный случай. Турок умер в Афинах - он якобы по ошибке выпил яд. Сюбек получил нож в спину в лондонском борделе. Однако ясно, что все эти люди были в бегах. Они постоянно меняли свое местожительство...
- В бегах - от кого? - перебил я Жака.
- Доказательств нет никаких. Одни предположения. Вероятно, к их смертям приложили руку агенты ФНО, возможно, другие арабские группировки. Следует также учесть, что и французское правительство не было заинтересовано в том, чтобы эти люди заговорили. Подчеркиваю, месье Маус, это только мои предположения. Но такова общая картина: совершено ужасное преступление, шестеро возможных его участников пускаются в бега и вскоре все они умирают. Некоторое время назад прошел слух о том, будто бы Фодор написал целую исповедь, нечто вроде дневника. Но теперь нам стало известно, что это доподлинный факт. Однако его дневник так и не был обнаружен. Возможно, в нем вся правда о Милусе, впрочем, с таким же успехом содержание этого дневника может оказаться сплошным вымыслом, чистой воды ложью. Или там вообще речь идет не об Алжире. Говорят, Кислы заключил с Фодором сделку - предложил за этот дневник пятьдесят тысяч долларов. У меня нет сведений относительно того, как ему удалось собрать такую гигантскую сумму и на кого он работал. С другой стороны, возможно, Фодор его просто шантажировал. Но мы точно знаем, что Кислы передал Фодору деньги, а Фодор его обманул и сбежал вместе с дневником. Мы считаем, что именно это и послужило причиной убийства Фодора. Мы также знаем, что Фодор женился на американской кафе-шантанной актриске. Так вот, его жена, его дневник и деньги исчезли. В прошлом году мы решили, что жена - вдова - Фодора вместе с дневником погибла в море во время шторма и прекратили поиски - но с сегодняшнего дня они возобновились.
- Почему?
- Как нам стало известно из ряда независимых источников, кое у кого в Европе и здесь в Штатах внезапно вновь пробудился интерес к этому дневнику. Нам также стало известно, что вчера вечером Роуз Фодор видели в обществе крупного мужчины. Вот вас, к примеру, можно назвать крупным, месье Маус...
- Пожалуй. Но то же самое можно сказать и о двадцати тысячах мужчин, которые бродят сейчас по Бродвею. Что-то я не врубаюсь... Почему это вдруг кое-кто в Европе и в Америке заинтересовался этим дневником?
- Я же говорю вам, дневник может произвести эффект разорвавшейся бомбы. Или оказаться мыльным пузырем. Масса людей пытаются найти Роуз в надежде, что она выведет их на дневник!
- Я честное слово, по-прежнему мало что понимаю, но скажите мне на милость, вы - тоже из тех людей, которые ищут... как ее... Роуз?
- Да.
- А что, вы считаете, это она убила своего мужа?
- Да нет же! Смерть Фодора никого не интересует. Мы ищем его дневник. Разумеется, мы не уверены, что дневник у нее, но она явно знает о нем больше чем кто-либо. Так что, месье Маус, если уж говорить начистоту, я убежден, что эта ваша знакомая Мэри и есть Роуз Фодор. Никто кроме неё не знает о Кислы и Милусе.
- Погодите, судя по вашим словам, об этом знают сотни людей!
Жак снисходительно улыбнулся.
- Пожалуй. Я сформулирую свою мысль иначе: она единственная американка, кто знает об этом. Так звучит убедительнее?
- Возможно, - буркнул я. Теперь мне не терпелось выжать из него все. Мы провели вместе только одну неделю. И в основном - в постели. Но она мне показалась какой-то... перепуганной.
- У неё были деньги?
- Трудно сказать. Мы не шиковали, и я за все платил из своего кармана.
- А она не объясняла, отчего она "перепугана"?
- Она рассказала мне совершенно фантастическую историю о том, как за ней охотилась полиция и целая свора частных сыщиков. Я по правде сказать, не особенно ей поверил, счел пьяной болтовней. То есть ведь полиция не станет преследовать тебя просто так - только в том случае, если ты нарушил закон. А Мэри не была похожа на преступницу.
Жак предложил нам с Колетт сигареты, сам закурил и продолжал:
- Вполне вероятно, что ей сильно досаждали правоохранительные органы многих стран....
- Но вы же только что сказали, что никого не интересует убийство её мужа. А вся эта история с полицейскими, которые якобы бегут за тобой по пятам... такое происходит только в плохом кино, - удивленно произнес я, все ещё изображая наивного придурка.
Жак вежливо рассмеялся.
- Месье Маус, вы так простодушно верите в справедливость "закона"! Но ведь существует и неофициальный закон. Вот вам простой пример: нет такого закона, который бы требовал обеспечить большую безопасность жилищу богатого человека, чем хибаре бедняка. А ведь известно, что даже без специального распоряжения патрульный будет особо внимательно присматривать за роскошным особняком и даже наведается туда несколько раз за день, чтобы узнать, все ли в порядке. Другой пример: полицейский вряд ли оштрафует известного политического деятеля. Хотя ни в какой инструкции на этот счет нет никаких оговорок. Короче говоря, все это примеры неофициального закона - и в той или иной степени этого неофициального закона придерживаются правоохранительные органы всего мира - на всех уровнях. Можно предположить, что государственные службы осуществляли такие неофициальные шаги... в отношении жены Фодора...
- Погодите, хотя я не уверен, что Мэри - та самая, кого вы ищете, я вот сейчас припоминаю: она много чего рассказывала мне об этих преследованиях и как-то сказала, что один федеральный агент угрожал ей пистолетом. Конечно, это все плод её фантазии, но все-таки странно, что она об этом сказала.
- Друг мой, возможно, это не плод её фантазии, как вы выразились, а то самое проявление неофициального закона. Полагаю, Колетт успела вам сообщить, что я чиновник французского правительства, но в данный момент я действую как сугубо неофициальное лицо.
- А федеральный агент?
Жак поднял руку, призывая меня к терпению.
- Приведу ещё простой пример. Вы - федеральный агент, а я, допустим, высокопоставленное должностное лицо посольства дружественного государства. Мы встречаемся с вами на банкете. В ходе нашей беседы я даю вам понять, что мое правительство интересуется некоей Роуз Фодор. И все. Вполне безобидное дело. К тому же я мог бы подчеркнуть, что речь идет о сугубо внутреннем деле моей страны. Видите: никаких официальных просьб или запросов. Ничего на бумаге. Если вы занимаете в полицейской иерархии достаточно высокий пост, вы спустите ниже по инстанциям неофициальную просьбу разыскать Роуз Фодор. Ваши низшие чины займутся поисками женщины, даже не ведая, зачем и кому это надо.
- Вот что, мистер Жак. Только не обижайтесь. Я могу представить, как вы - или ещё кто-то вроде вас - просите начальника городской полиции оказать вам такую услугу. Но мне как-то не верится, чтобы крупный вашингтонский функционер после случайной беседы с иностранцем на дипломатическом приеме негласно объявил какую-то блондинку в общенациональный розыск.
- Напротив, подобный розыск могла бы санкционировать как раз очень крупная фигура - человек, имеющий доступ в высшие дипломатические круги. Кроме того, я же не сказал, что был объявлен общенациональный розыск. Нет, простая проверка, имеющая целью установить местонахождение Роуз Фодор.
- Простая проверка? С пистолетом наперевес?
- В пистолет я не верю, - спокойно возразил Жак. - Разве что её хотели просто попугать. И не забудьте: высокопоставленный посольский работник мог войти в контакт с обыкновенным представителем правоохранительных органов. Он мог даже посулить этому полицейскому некое вознаграждение за поимку Роуз Фодор. А может быть, этот полицейский рьяно взялся за дело в надежде получить повышение по службе. Уверяю вас: точно такая же история могла бы произойти в моей стране, если бы американский дипломат смог уговорить французского жандарма. И учтите: полицейский скорее всего не думал бы, что нарушает служебный долг. Наоборот, он считал бы, что борется за правое дело.
Я покачал головой и пробормотал с невинным изумлением:
- Это как-то не укладывается в голове.
- Не сомневаюсь. Уверяю вас, что и наш предполагаемый полицейский чин отнесся бы к этому предложению точно так же. Будучи неискушенным в таких делах, он бы - как и вы - даже не задался бы вопросом, зачем кому-то понадобилась Роуз Фодор, потому что в его представлении правительство всегда поступает "правильно". Но к несчастью, "правильно" и "неправильно", "хорошо" и "плохо" - это только бессодержательные слова. Но я отвлекся. Да, я разыскиваю миссис Фодор, хотя и без пистолета. Но можете не сомневаться, что наряду со мной её также ищут агенты ФНО и других арабских группировок, а в этих группах наверняка есть фанатики, которые не остановятся ни перед чем. А ещё прибавьте сюда целые легионы частных сыщиков, нанятых на деньги крупных нефтяных компаний.
Я был потрясен: Жак знал свое дело, прочитав мне краткую, но исчерпывающую лекцию на интересующую меня тему.
- Вот те на! Ну и клубок! А нефтяные компании тут при чем?
Колетт откинула назад голову и сквозь зубы произнесла что-то по-французски, по-видимому, ругательство. Жак жестом призвал её к спокойствию.
- Мой дорогой месье Маус, вы, похоже, живете в пещере. Вы что, газет не читаете? Вы разве не знаете, что в Сахаре недавно обнаружены залежи нефти, по запасам превосходящие нефтяные месторождения Среднего Востока? Так что тут все понятно. Давайте представим следующее: частный агент сообщает полиции, что работает на некую крупную нефтяную компанию - и можете не сомневаться: местная полиция даже без соответствующих инструкций сверху, с удовольствием начнет сотрудничать с этим частным детективом.
- Может быть, - проговорил я, еле сдерживаясь от крика: "Да ты как в воду глядишь, парень!"
Жак снова снисходительно усмехнулся.
- Поиски Роуз Фодор постепенно стали событием международного масштаба! Этот дневник будет представлять интерес до тех пор, пока в Алжире сохраняется политическая нестабильность, а процесс национального примирения там займет многие годы. Как я уже вам сказал, поиски Роуз почти что прекратились - но со вчерашнего дня они возобновились вновь..
Я кивнул и продолжать гнуть свое.
- Кстати, о дневнике: выходит, вы считаете, что ту деревню уничтожили французские солдаты и что теперь французские власти пытаются спрятать концы в воду?
- Жак не знает этого, - встряла в разговор Колетт.
Он покачал головой.
- Верно. У нас нет точных улик относительно того, кто совершил это массовое убийство. Когда вы говорите "французские", или "английские", или "американские" - это ведь само по себе ничего не значит. Это все равно что сказать "небо голубое" - а это не так, потому что небо постоянно изменяет свой оттенок. Демократические правительства точно так же являют собой целый спектр различных политических оттенков. Так что во имя "благого дела" какие-то политики могут совершать чудовищные вещи, которые вовсе не предусмотрены официальной политикой государства. Мы живем в сложное время и, как ни парадоксально, с возрастанием роли оружия пропорционально возрастает и роль личности. Простой пилот, сидящий за штурвалом бомбардировщика с атомной бомбой, способен хохмы ради начать мировую войну. Вы знаете, что кровавые события в Будапеште развернулись из-за того, что пьяный русский танкист нажал на гашетку? А война в Корее началась из-за того, что какой-то перепуганный солдат дал очередь из пулемета? Это страшно, но правда - любой офицер на ракетной базе может запалить мировой пожар! Военные мыслят одинаково везде и всюду. они не могут признать своей ошибки и считают, что им следует либо все отрицать, либо похоронить правду любой ценой. Очень может быть, что Кислы, Фодор и иже с ними учинили бойню в Милусе по пьянке. По собственной инициативе. Хотя на мой взгляд, это слишком простое объяснение.
- Как это понимать?
- А так, что если они и впрямь были там, то совершили это злодейство по приказу старшего офицера. Причем надо понимать, что офицер, отдавший варварский приказ, по своей сути, возможно, никакой не зверь. Вполне вероятно, что он был просто хорошим солдатом, патриотом, который считал, то действует во благо своей родины. Не улыбайтесь, сэр, вспомните свою собственную историю: индейцев убивали и жгли не только злодеи. Многие вполне порядочные люди, отцы и мужья, полагали, что они забирают - точнее сказать, отнимают - у индейцев земли во имя будущего процветания Америки. И многие индейские вожди были далеко не кровожадными дикарями - нападая на караваны переселенцев, убивая и грабя их, они были убеждены, что действуют на благо своего племени. Так что в нашем сложном мире нет четкого деления на черное и белое. Все зависит от точки зрения. И то, что один человек считает грязным убийством, другой воспринимает как подвиг. Ну что, картина для вас прояснилась или стала ещё более туманной?
- Я в некотором недоумении. Возможно, оттого, что мне трудно поверить в этот международный детектив...А вы-то как считаете: жителей Ми-Люси перебили алжирские повстанцы?
- У нас на этот счет масса сомнений, но нет улик, вот почему нам так важно заполучить дневник. Позвольте уточнить. Я придерживаюсь либеральных воззрений в политике. Я уважаю любую точку зрения. Теперь представим себе следующее: я офицер французской армии, меня послали в "горячую точку" в Алжир. Невзирая на полученный приказ, я попытаюсь по своей инициативе, негласно, вникнуть в суть национального конфликта и, возможно, искать пути к компромиссу. Я буду это делать не ради власти и славы, а просто из лучших побуждений. При благоприятном исходе дела, я смог спасти множество жизней. Но возможно, я совершаю громадную ошибку. И если мой партнер по переговорам с ФНО - жестокий фанатик, мои действия могут привести к гибели сотен моих солдат. Зайдем теперь с другой стороны. Я отъявленный реакционер. Я француз, который родился и вырос в Алжире. Я ненавижу арабов. С моей точки зрения, арабы несут угрозу моей любимой Франции, поэтому в моих глазах алжирские повстанцы - это кучка бандитов и негодяев. И, движимый святой ненавистью к ним, я могу отдать приказ уничтожить алжирскую деревню. В истории полно примеров зверских преступлений, совершаемых людьми из патриотических чувств. Нет сомнения, что среди мясников в нацистских концлагерях было немало тех, кто считал, что их грязная работа необходима для процветания родной Германии. Так что доверяться чужим доводам - занятие рискованное.
Я пососал сигару - она затухла. Раскурив её вновь, я спросил:
- Но как же Кислы и Фодор попали в Штаты?
- Может быть, въехали по туристической визе, а может быть, нелегально перешли границу. А может быть, они были секретными агентами.
- Это как понимать? - изумился я. - Вы что же, обвиняете дядю Сэма в грязных делишках?
На губах у Жака появилась усталая улыбка.
- Я вовсе не собираюсь оскорблять вашу страну. Если угодно, я глубоко уважаю Соединенные Штаты. Я имею в виду вот что: если предположить что эти люди участвовали в бойне и если они совершили это с ведома армейского командования, то их могли просто обменять. Услуга за услугу. В наше время по всем миру то тут, то там вспыхивают грязные войны, в которые втянуты сверхдержавы. Вам известно, что ЦРУ имеет возможность ежегодно оформлять въезд в США ста иностранцам в обход всех квот и визовых формальностей? Та же система и во Франции. Так что если я, предположим, высокий армейский чин, прошу американское правительство оказать мне некую услугу и впустить в страну трех человек, никто не станет задавать никаких вопросов. В обмен на это французское правительство разрешит въехать во Францию нескольким американцам. И опять же никто ни о чем не станет спрашивать. Короче говоря, Вашингтон даже не знает об алжирском прошлом Кислы и Фодора и не интересуется этим вопросом. Но все это лишь мои догадки.
- А если предположить, что вы нашли дневник и там говорится, что в массовом убийстве повинны французы. Что вы сделаете с этим дневником? задавая этот вопрос, я хотел увидеть его реакцию.
- Что бы ни утверждалось в дневнике, это не имеет значения. Там должны фигурировать доказательства того, что в преступлении замешана французская сторона. Если же такие доказательства там есть, то уверяю вас, что мы, либералы, воспользуемся этим дневником для того, чтобы изгнать профашистские элементы из нашего правительства. Мы будем настаивать на наказании виновных. Разумеется, если дневник окажется в руках наших политических противников, они его тут же уничтожат.
- А если он попадет к алжирцам?
Жак пожал плечами.
- Месье Маус, алжирцы, как и французы - да и все нации - состоят из самых разных политических групп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19