Здесь выложена электронная книга Дело об обойных маньяках автора по имени Кушталов Александр. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Кушталов Александр - Дело об обойных маньяках.
Размер архива с книгой Дело об обойных маньяках равняется 21.3 KB
Дело об обойных маньяках - Кушталов Александр => скачать бесплатную электронную книгу
Кушталов Александр
Дело об обойных маньяках
Кушталов Александр
Дело об обойных маньяках
Уважаемые читатели! Я был вынужден написать данное предисловие, чтобы вы ненароком не подумали, будто бы я взялся не за свое дело. Мой читатель, уже привыкший за время нашего общения к моему реалистическому слогу, мог бы оказаться в недоумении, начав читать текст без этих предварительных ремарок. Однако настоящие записки попали ко мне совершенно случайно при обстоятельствах, которые не имеет смысла здесь описывать. Но это не я заканчивал Первый медицинский, и Холмского я также не имею чести знать. К сожалению, связаться с автором мне не удалось. Сами же записки показались мне интересными. Поэтому, незначительно подправив кое-где стилистику, я представляю их широкой общественности. Поскольку записки никак не были озаглавлены, мне пришлось дать им и свое название. Но, в любом случае, я несу какую-то ответственность за их публикацию, поэтому возможные вопросы прошу направлять мне.
1. Явление героев
После окончания Первого медицинского мне недолго удалось попрактиковать в Москве, - я был срочно направлен на военную службу. Там мне по-армейски прямо предложили на выбор два варианта: молотить полный срок где-нибудь у черта на рогах, в забытом Богом и людьми Северном округе за полярным кругом, или год в горячей Чечне. Я подумал и выбрал второе, понадеявшись на свою природную везучесть. Кроме того, мне там предложили место ассистента хирурга, и я надеялся в реальной обстановке значительно улучшить свои практические навыки.
Полгода пролетели незаметно, и когда я уже было собирался отпраздновать это знаменательное для меня событие, меня подстерег снайпер. Пуля пробила левое легкое недалеко от сердца. На этом служба моя была закончена окончательно. Дальше месяц без движения в полевом госпитале под Грозным, затем еще полгода в госпитале имени Вишневского, в ближнем Подмосковье. В последнем заслуживал внимания лозунг, встречающий всех прибывающих в приемное отделение: "Медицина - это не сфера обслуживания, а отрасль промышленности!" Мне оставалось только почувствовать себя чугунной болванкой в горячем сталелитейном цехе этого славного медицинского предприятия. Но на этот раз все закончилось для меня хорошо. И я всего через шесть месяцев вышел за ворота медицинского учреждения вполне выздоровевшим и радостным, но изможденным до полного истощения. В Москве родительская квартира была давно поделена между моими родными сестрами, поэтому, несмотря на свою московскую прописку, пришлось мне устраиваться в другом месте.
Сначала я поселился в недорогой гостинице "Восток" возле ВДНХ, но быстро понял, что пенсии, установленной отечески-заботливым правительством хватает от силы на ежедневное пиво, и поэтому нужно срочно искать жилье подешевле, а заодно и подыскивать себе не обременительную для здоровья работу. Именно в таком невеселом настроении я и встретился со своим бывшим сослуживцем по Чечне, Сергеем К., который также недавно вернулся оттуда.
После восторженных приветствий мы зашли в небольшое кафе, пообедать. Там-то среди шумных воспоминаний о совместном прошлом и прочего разговора я и рассказал ему, что подыскиваю себе недорогое жилье.
- Интересно, как порой причудливо сочетаются цветные камешки в калейдоскопе людских судеб! - заметил на это К. - Именно сегодня у меня случайно есть для тебя прекрасное предложение: один мой хороший знакомый как раз сегодня утром сказал мне, что ищет себе компаньона для совместного проживания.
- И у него уже есть на примете хорошая квартира, которая при разделе с ним может оказаться мне по карману? - сразу же оживился я.
К. посмотрел на меня как-то неопределенно.
- Квартира-то у него есть, потому что она его собственная, - сказал он. Но, может быть, тебе не очень захочется с ним жить.
- Прости, я чего-то здесь не понимаю, - сказал я с изумлением. - Он собирается меня пустить жить к себе? Как-то это не принято в наше время. И почему мне не захочется с ним жить - чем же он плох?
- А я и не говорю, что он плох. Просто немного чудаковат. У него, как у всякого старого холостяка, имеются свои твердые привычки, которые могут тебе не понравиться. А так он очень порядочный малый.
- Старый холостяк? - немного разочаровано сказал я. - Рано ложится спать, никаких женщин, вместо мяса только докторская колбаса... И сколько же ему лет?
- Можешь не волноваться, - сказал К. - ему еще нет и тридцати.
- Что за диковинная фантазия - приглашать в свою квартиру жить незнакомого человека?
- Я же говорю тебе, он странноват; но все мы в каком-то смысле не без чудачеств, - философски заключил он. - Только у каждого из нас свои скелеты в шкафу.
- И как мне с ним связаться? - уже по-деловому спросил я его.
- А очень просто - я ему сейчас позвоню со своего мобильного, он в это время, скорее всего, дома, - сказал К. и тут же начал нащелкивать номер на своем мобильнике.
- Алло! Александр Васильевич? Это Сергей. Вы не поверите: только утром вы спрашивали меня насчет компаньона, как я вам его уже нашел - я встретил своего старого приятеля, который подыскивает себе недорогое жилье. Кто? Молодой врач, боевой товарищ, я за него ручаюсь, как за самого себя. Когда? Можно прямо сейчас? Хорошо! Я его направлю к вам. Валера Борисов. В сквере, рядом с вашим домом? Хорошо! До свиданья!
- Ну вот, - удовлетворенно сказал он с чувством человека, свалившего с плеч большое и важное дело. - Договорились. Это метро "Красногвардейская", там недалеко от метро есть уютный скверик, я сейчас нарисую, - он встретит тебя там через час. Зовут его Александр Васильевич Холмский.
Таким образом неожиданно для меня "без меня меня женили", то есть сосватали мне жилье. Ехал я немного с тревожным чувством. Мне не давали покоя неопределенные слова К. о странностях Александра Васильевича. "Что как он в самом деле с большими чудачествами, будет весьма жаль!" - все думалось мне в дороге.
Холмский оказался высоким худощавым молодым человеком в несколько старомодном светлом плаще. Я сразу обратил внимание на его необычайно широко расставленные глаза. "Порода!" - сразу как-то уважительно подумалось мне. Порода чувствовалась у него во всем - в хорошо начищенных ботинках, со вкусом подобранном галстуке, в свободно развернутых широких плечах.
Он окинул меня проницательным взглядом и спросил: - Вы, вероятно, Борисов?
Я кивнул.
- Холмский, - представился он, приветственно пожимая мою руку с силой, которую я никак не мог в нем заподозрить. - Недавно, как я погляжу, из Чечни? Пулевое ранение навылет? Вам страшно повезло - всего каких-нибудь пару сантиметров...
- Вам, конечно, об этом рассказал К.? - утвердительно спросил я.
- Нет, мы с ним об этом не говорили, ведь вы все слышали по телефону, отвечал Холмский, продолжая меня любопытствующе разглядывать. - Он просто рекомендовал вас мне как своего приятеля, за которого готов поручиться во всех смыслах.
- Но тогда откуда вы можете знать такие подробности? - изумился я. - Ну, то, что я недавно из Чечни, это, допустим, понятно из того, что вы знаете, кто такой К. Но остальное?
- Это совсем не так интересно, как кажется с первого взгляда, - вяло отмахнулся Холмский. - Даже более того, лучше этого не знать совсем, чтобы не испытать больших разочарований.
- А...понятно... Пресловутая дедукция?
- Я также не люблю это слово! - немного раздраженно заметил мой собеседник, - А вы знаете, что оно точно означает, это словцо, так ловко брошенное в литературный обиход бойким шотландцем Конан Дойлом?
- Смутно. Я бы определил это как искусство выстраивать безупречную цепь доказательств, если вспомнить диалоги главного героя с доктором Ватсоном. Впрочем, я давненько все это читал.
- Докладываю, - сухо сказал Холмский. - То, что вы сказали, скорее означает логику. Дедукция же - это способ мышления, основанный на выводе частного случая из общего правила с применением известных логических заключений. По этому поводу предлагаю ее тут же и применить, и перейти от общих рассуждений к конкретному делу - пойдем смотреть мою квартиру.
- Пойдем, - сказал я. - Так вы меня в каком-то смысле принимаете?
- Посмотрим, - дружелюбно проворчал Холмский и мы пошли с ним по направлению к его дому на Березовской.
Квартира Холмского оказалась на пятом этаже ухоженного кирпичного двадцатидвух-этажного дома. В ней было три комнаты.
- Квартирка кооперативная, купил я ее на премию за решение одной математической проблемы, связанной с обтеканием крыла самолета, - стеснительно сообщил Холмский. - Как видите, три комнаты. Большая, естественно, что-то типа комнаты отдыха или гостиной, вторая - моя спальня, она же мой рабочий кабинет, а третья свободная, именно ее я вам и предлагаю.
Мы прошли в указанную комнату. Она была полностью обставлена для жилья, одна из ее стен была доверху забита книгами.
- Это часть моей библиотеки, которая не вошла в мой кабинет, и которая мне меньше нужна, - давал по ходу дела свои объяснения хозяин. - Я давно собирался перенести ее в прихожую, что я и сделаю сегодня - полочки в прихожей уже подготовлены, осталось их только собрать.
- Что вы, не стоит беспокоиться! - запротестовал я. - Наоборот, если вы не сочтете нескромным мое копание в ваших книгах, то я бы просил вас их оставить, потому что мой собственный книжный багаж пока совсем не велик.
- Конечно, тогда оставлю! - великодушно разрешил Холмский, - тем более что мне, вообще говоря, попросту лень это делать. Единственное что - я в этом случае буду изредка вас беспокоить, чтобы взять нужную мне книгу.
- Договоримся как-нибудь! - отвечал я.
- Вот и чудесно! - обрадовался Холмский. Ему, по всей видимости, было действительно лень заниматься перетаскиванием книг.
- Теперь о питании, - деловито продолжал Холмский. - Готовит обеды и убирается в квартире приходящая женщина, Вера Степановна. Живая женщина под пятьдесят, бывший повар бакинского ресторана "Интурист". Готовит необыкновенно разнообразно и вкусно. Приходит два раза в неделю, по вторникам и пятницам. В остальные дни я разогреваю готовое. Русская. Беженка. Живет у родственников в Москве. Уехала из Баку во время карабахского конфликта: у нее муж армянин, погиб на разборке развалин Спитака, куда он поехал на второй же день после трагедии, потому что у него там была сестра. Ну, вот, пожалуй, и все, что я хотел вам сообщить.
- Осталось еще кое-что существенное: моя оплата, - сказал я. Для меня это был один из ключевых моментов разговора, поэтому я невольно напрягся.
- Что, если вы будете оплачивать услуги Веры Степановны? - предложил Холмский. - Требует она с меня за свои услуги весьма умеренно, - здесь он назвал цифру, - Я прекрасно знаю ваши финансовые возможности и думаю, что вам это будет по средствам. А после того, как вы подыщете для себя практику, она перестанет быть для вас обременительной. Идет?
- Вполне! - с радостью ответил я. Меня действительно устраивала указанная сумма. - Я об этом еще сегодня утром только мечтал, как о Божьем даре.
- Ну, тогда что? Для первого раза достаточно? Переезжайте ко мне завтра же. Адрес вы теперь знаете. Завтра я целый день собираюсь быть дома, так что приходите, когда вам удобно.
2. Знакомство с Холмским
Я переехал к Холмскому на следующий же день. При мне был единственный чемодан, обтянутый дерматиновой кожей. В нем были мои профессиональные принадлежности и кое-какие личные вещи. На спине я тащил тугой рюкзак с моими спортивными причандалами.
Александр Васильевич Холмский представился профессиональным математиком. Сказал, что числится в Стекловке, принимает участие в нескольких фондах, иногда ездит на конференции за рубеж.
- Это, наверное, скучно вам рассказывать, чем конкретно я занимаюсь в математике, - сразу сказал он. - Могу только сообщить, что я уже успел "наследить" в нескольких ее областях.
- Да, - сказал я. - Вряд ли мне будет интересно то, в чем я совершенно не разбираюсь.
- Тогда я и не буду об этом особенно распространяться, - облегченно вздохнул Холмский. - Я лучше расскажу о своих неприятных сторонах, это будет гораздо полезнее для нас обоих. Без ложной скромности могу утверждать, что крупных недостатков я за собой не замечаю. Что же касается недостатков мелких, то их, конечно, навалом. Я педантичен, невероятно чистолюбив, временами занудлив, когда меня тревожит нечто неразрешенное, порой излишне возбужден и навязчив, если чему-то искренне радуюсь, и еще много, много другого, нехорошего.
- Я также не агнец божий, - отвечал я ему в тон. - Главных недостатков за собой могу отметить два. Главный - это неровность характера и настроения. Я днями могу хандрить и лежать, повернувшись лицом к стене; в такие минуты я ужасный человеконенавистник. То вдруг я становлюсь жутким филантропом и готов броситься на шею первому встречному.
- А второй? - спросил меня Холмский и лукаво посмотрел на меня.
- Ох! - о нем лучше и не говорить!
- Если лучше не говорить - то и не будем, - миролюбиво согласился хозяин. - Хороший звук - он сам себя покажет!
- Что? - не понял я.
- Это любимая присказка моего автомеханика, - пояснил, улыбаясь, Холмский. - Когда он ищет поломку в автомобиле, он просто внимательно слушает издаваемые им звуки - и выдает безупречный диагноз.
Примерно таким образом прошло наше первое знакомство. Затем мы начали втягиваться в нашу совместную жизнь.
Каждый день после завтрака строго до обеда Холмский занимался у себя в кабинете, считая, что утро - лучшая часть дня. Послеобеденное время он проводил по-разному. Изредка ездил по делам на службу, в математический институт имени Стеклова, иногда бывал на московских конференциях, иногда просто ходил по музеям, предлагая в этом случае поучаствовать и мне. Зато вечерами мы предавались совместным беседам. Телевизора у Холмского не было, потому что телевизор он считал вреднейшим изобретением человечества и самым пустым времяпровождением, какое только может избрать для себя праздный человек. Зато беседы он обожал. Он заваривал великолепный кофе, который перед этим долго и любовно молол ручной кофемолкой, набивал свою черную трубку ароматным табаком "Амфора", задумчиво смотрел в вечернее окно и размышлял вслух. Для полной идиллии не хватало только камина.
Во время подобных бесед я понял одну из причин, по которой ему понадобился жилец в его собственной квартире: ему порой нужно было просто высказаться, но высказываться пустым стенам - это уже сумасшествие. А так он мог выглянуть из своей комнаты и, увидев в гостиной меня, читающего газету, тут же запросто выйти и сказать:
- Нет, вы только послушайте, Валерий: "Простучали тяжелые сапоги Марка по мозаике..." - что вы на это скажете?
- Это из Булгакова? Что скажу? - говорил я, неохотно отрываясь от своих "Московских известий", - Что Марк грузен, каким он и описан у Булгакова. А что можно еще добавить сверх этого?
- Но как вам нравятся "тяжелые сапоги" Марка? Ведь кто такой кентурион Марк? Это же вам не петлюровский наказной атаман, и дело происходит не лютым киевским февралем, а в пышущем вечным жаром Иерусалиме! Как мог этот Марк быть обут в "тяжелые сапоги"? Да на той жаре он сварил бы себе ноги в первые же полчаса! Нет, явно здесь у Михаила Афанасьевича нестыковочка получается...
Но иногда, когда он бывал более словоохотлив, чем обыкновенно, он был прекрасным рассказчиком. Именно из таких бесед я довольно скоро узнал о его необычном хобби - хобби детектива-консультанта.
- Все дело в особом свойстве моей фотографической памяти и патологическом стремлении привести окружающие предметы в какую-то строгую систему, - начал как-то он очередной свой разговор на эту тему. - У меня фотографическая память художника; жизнь запоминается мне ясными фотокартинками, между которыми ничего нет. Но они достаточно часты, чтобы собрать из них кинофильм моей жизни. Вот вы помните, например, в чем именно были червонцы из повести Гоголя "Портрет"? Нет, конечно! А я помню! Они были завернуты в плотную синюю бумагу, и лежали столбиками в холщевых мешочках, на каждом из которых было выставлено: "1000 червонных"!
- Я вам отвечу так, Александр, - отвечал я, - а зачем обычному человеку помнить эту всю ерунду? Как любит говаривать один мой старый приятель, моряк, - на ход судна это не влияет!
- Вот, Валерий! В этом-то и кроется истина! Обычному человеку это, действительно, и ни к чему. Зачем ему забивать свою голову ненужными сведениями. Но! Именно она, эта самая ерунда, и придает нашей жизни тот самый колорит уникальности, который у нее есть. Что помнит обычный человек 20 лет спустя после прочтения повести Гоголя "Портрет"? В лучшем случае только то, что талантливый художник променял свой дар на деньги ужасного ростовщика. В самом деле - а зачем обычному человеку помнить большее, если он при желании может сызнова открыть заветный томик, и снова насладиться волшебной прозой великого писателя?
Дело об обойных маньяках - Кушталов Александр => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Дело об обойных маньяках автора Кушталов Александр дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Дело об обойных маньяках у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Дело об обойных маньяках своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Кушталов Александр - Дело об обойных маньяках.
Если после завершения чтения книги Дело об обойных маньяках вы захотите почитать и другие книги Кушталов Александр, тогда зайдите на страницу писателя Кушталов Александр - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Дело об обойных маньяках, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Кушталов Александр, написавшего книгу Дело об обойных маньяках, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Дело об обойных маньяках; Кушталов Александр, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн