Похоже, жертвы хватали своих палачей за ноги.
Участкового поблизости не было. На насыпи тоже. После некоторых поисков его нашли на другом конце поселка. Он кружил вокруг бараков со злобным и одновременно встревоженным выражением лица. Подкравшись, он вдруг выскакивал из-за угла и озирался по сторонам, словно надеясь кого-то увидеть. На оклики не реагировал.
Все трое переглянулись. Подошли вплотную.
-- В чем дело, лейтенант? -- Дьяконов крепко и с непонятным озлоблением схватил его за рукав.
-- Почему они прячутся?!
-- Кто они?.. Кто?!
Лейтенант наморщил лоб.
-- Кропачев с этим... понятые.
-- Разве ты их не посадил?
-- Уехали оба, мать твою...
-- Тогда в чем дело?
Не знаю. Я шел назад и слышу -- разговор. Говорят между собой Кропачев с этим... понятые. За углом. Я повернул к ним, а их уже нет. Спрятались. Вот! Слышишь? Опять...
Он рванулся было за угол, но его удержали.
-- Уходить надо,-- с тоской, озираясь, пробормотал Ходырев.
Все вчетвером добежали до оставленного трупа, перевалили его на брезент и, ухватив брезент за углы, бегом бросились к насыпи.
Из-за леса явственно доносился звук приближающегося состава.
14
Открывая ключом дверь своей служебной квартиры, Алексей услышал в прихожей резкие телефонные звонки, вошел, снял трубку.
-- Да. Я слушаю.
В трубке молчали.
-- Говорите, слушаю вас.
На том конце провсда звякнул зуммер, и раздались короткие гудки. Трубку положили. Алексей пожал плечами и отправился в ванную. Включил душ. Второй звонок он услышал сквозь шум воды, уже стоя под душем. Нехотя выбрался из ванной и прошлепал в прихожую.
-- Да?
Трубка молчала, как и первый раз. Потом ее положили. Алексей постоял, прикидывая, насколько случайны оба звонка, а если не случайны, то чем они могли быть вызваны? Кому-то понадобилось знать, дома он или нет? Тогда почему два звонка, а не один? Допустим, кто-то установил, что он сейчас дома. Что дальше?.. Собираются нанести визит? Зачем? Кому он мог понадобиться в столь поздний час? Хотя, собственно говоря, телефон чужой, квартира тоже, да и город... Он здесь два дня с небольшим. Скорее всего, оба раза звонили не ему и, не признав голос, промолчали. Хлыбов, помнится, упоминал о какой-то женщине, которая пригрела соседа из агропрома. Не она ли?
Он вновь забрался под душ. Некоторое время спустя, уже заканчивая процедуру, услышал невнятный звук, похожий на щелчок дверного фиксатора и мгновенно насторожился. Затем разом перекрыл оба крана. В наступившей внезапно тишине почудилось короткое, тотчас оборвавшееся движение. Из прихожей...
Он снова пустил воду. Даже что-то пропел себе под нос, будто ничего не услышал. Однако его мозг уже стремительно отматывал назад события минувших дней и череду лиц, которые могли быть заинтересованы в подобном визите почти в полночь. То, что визитер (или визитеры?) пожаловали именно к нему, он уже не сомневался. Но кто? Каким образом?.. Открыли дверь ключом или попросту отжали язычок замка? В любом случае ничего доброго ждать от ночного визита не приходилось, хотя явных врагов как будто нажить он еще не успел. Кроме грузчика Карташова, пожалуй. Но этот мститель оправится от удара не раньше, чем через месяц.
Алексей толкнул дверь и бросил взгляд в прихожую... Никого. Однако среди казенных, устоявшихся запахов по квартире сильно тянуло сигаретным дымом. Кажется, курили в его комнате, в темноте. Ему даже почудился всхлип.
Он нащупал возле косяка выключатель.
-- Анна?! Вы...
Она обернула заплаканное лицо и уставилась на него недоумевающим, изумленным взглядом. Почему-то Алексею сделалось неловко, как будто это он пробрался ночью в чужую квартиру, а не наоборот. Он молча выжидал. Анна виновато опустила голову.
-- Простите, вы не заперли дверь, забыли, и я... вошла.
Это походило на правду, телефонные звонки в прихожей он услышал, еще стоя на лестничной площадке, открыл дверь и сразу взялся за телефон. Должно быть, дверь сама собой прикрылась, и он потам о ней забыл.
Алексей зажег настольную лампу и выключил верхний свет, чувствуя, что Анну это раздражает.
-- Вы звонили?
-- Да. Но я не знала, как объяснить и... у меня не повернулся язык. Оба раза.
Она говорила тихим, прерывающимся голосом, и Алексей, чтобы дать ей успокоиться, предложил:
-- Я приготовлю по чашке чаю. Посидите минуту.
-- Нет... не нужно! Спасибо,-- она почти вскрикнула, словно ей причинили боль. Алексей остановился.
-- Что-то случилось? С Хлыбовым?.. В прокуратуре мне сказали, у него отгул.
Анна брезгливо дернула плечом и сама пошатнулась от своего движения.
-- У Хлыбова запой. Он не-вы-но-сим!
Алексей только сейчас понял, что она пьяна, даже слишком. Он подвинул к ней кресло, подождал, пока сядет.
-- Я могу вам чем-то помочь?
-- Не знаю,-- она остановила на нем темный, малоподвижный взгляд, но, кажется, едва ли его видела.-- Не думаю.
"Хлыбов невыносим, у него запой,-- подумал Алексей.-- но это не причина, чтобы посреди ночи, без приглашения оказаться в квартире малознакомого мужчины, к тому же, Анна не похожа на взбалмошную девицу, чтобы так безрассудно рисковать своей репутацией и репутацией мужа. Или я, чего-то попросту не понимаю".
Алексей молча взял ее за руку. Она вдруг всхлипнула и отвернула лицо.
-- Ужасно тяжело. Я не знала, куда себя деть.
-- Разве у вас никого здесь нет?
Анна качнула головой.
-- Я приехала с мужем. С первым мужем. Он умер.
-- Давно?
-- Два года уже.
-- Он что болел?
-- Разбился на дороге.
-- А Хлыбов?
Анна невесело рассмеялась.
-- Я, кажется, из тех вдов, которые за гробом мужа и пары башмаков не износили.
-- Извините. Мне, наверное, не следовало бы совать нос...
Она дернула плечом.
-- Все равно расскажут... другие. Представляю, сколько гадостей вы обо мне услышите.
-- Да уж наверное.
-- Это почему? -- она вдруг повернула к нему лицо очень близко, глаза в глаза.-- Или вы тоже станете говорить обо мне гадости?
-- О женщинах гадостей я никогда не рассказываю.
-- О-о!
Она рассмеялась низким, грудным смехом и вдруг порывисто прильнула влажным ртом к его губам. Он ответил, но Анна так же внезапно отстранилась. С усмешкой произнесла:
-- Кажется, Алексей Иванович, вы собирались распорядиться насчет чаю?
-- Ну... если хотите?
-- Хочу.
Когда Алексей вернулся с кухни с двумя чашками дымящегося чаю, Анны Хлыбовой в квартире не было. Входная дверь оказалась слегка прикрытой. Запах табачного дыма и тонкий аромат дорогих духов остро подчеркивали внезапно образовавшуюся пустоту.
Он недоуменно пожал плечами. Цель столь позднего визита осталась не ясна, хотя он допускал, что "некуда себя деть" и "ужасно тяжело" -- достаточно серьезная причина для такого характера, как Анна.
На следующий день с утра следователь Валяев произвел опознание найденного трупа родственниками потерпевшего. Затем отправился в центральную сберкассу, изъял фальшивые ордера, по которым были выданы деньги со сберкнижки Суходеева-старшего, копии лицевых счетов, выписки из служебных документов, отобрал объяснения у бухгалтера-ревизора сберкассы, подтверждающие подделку подписи и изъятие денег, допросил работников сберкассы. В оставшееся до обеда время он подготовил несколько письменных предписаний для прокурора -- по мясокомбинату, училищу и сберкассе,-- пусть Хлыбов решает сам дать им ход или нет,-- отправил отдельные поручения в ГАИ и райотдел милиции по розыску мотоцикла "Восход" красного цвета без номеров. Наконец, докончив с бумагами, зашел в приемную.
-- Людмила Васильевна, сколько в городе кладбищ?
-- Было два до последнего времени. Но на старом долгое время захоронений не производили. Сейчас, я слышала, там отрыли котлован и бьют сваи. Кажется, под будущую школу.
-- А новое?
-- Туда ходит автобус, по четвертому маршруту. Алексей Иванович, вы завтракали сегодня?
-- Как обычно, кофе с трюфелями.
-- На обед у вас тоже -- кофе с трюфелями?
-- Вообще-то, я стараюсь меню разнообразить,-- он улыбнулся и вышел из приемной.
...Новое городское кладбище имело вид неухоженный, с чахлыми, редкими березками и топольками, которые чуть возвышались над бесконечным лесом крестов и звездочек. Из-за отсутствия забора среди могил кое-где греблись куры и даже бродили козы, обгладывая кору на молодых деревцах, объедали поросшие майской зеленью, ископыченные холмики. Оградки вокруг некоторых могил были в основном сварные, из того же прокатного профиля, что заборы СПТУ и лечебного профилактория. Нередко догадливые родственники усопших оформляли дорогие сердцу могилы, выкладывая их по периметру стеклоблоками. В последнее время это, по-видимому, стало модой, и самая новая, "свежая" часть кладбища синела и блестела на солнце обильной стеклянной кладкой. Но попадались могилы, выложенные паркетной дощечкой, силикатным кирпичом, чугунными чушками и даже пластинами из нержавейки -- кто как расстарается.
Кладбищенского смотрителя по фамилии Тутынин, инвалида войны без руки, Алексей отыскал в одном из примыкаюпих к кладбищу, деревянных, перекошенных домишек. Здесь он жил, здесь же и была городская похоронная контора.
Алексей представился, предъявил документ, который был тщательным образом изучен. И постановление.
-- Эсхумация, стало быть? Опять? -- пробормотал смотритель, возвращая бумаги.
-- Почему опять?
Но смотритель, погрузившись в изучение книги регистрации умерших, вопроса не услышал. Толстым, корявым пальцем, предварительно послюнив его, он листал страницу за страницей, долго водил по графам.
-- Как, говоришь, фамилие? Повтори?
-- Калетина И... Гэ.
Инвалид воткнул палец.
-- Нумер девяносто восемь. Ее нумер, гляди.
-- Ее,-- согласился Алексей.
-- Сейчас узнаем, кто тут у нас занаряжен?
Инвалид порылся в столе и вытащил на свет "журнал выдачи нарядов". Минут через пять он нашел нужную строчку. Вслух по слогам прочитал:
-- Ко-ма-ров!
-- Это кто комаров?
-- Если не напился, то там... копать должон.
Алексей понял, что Комаров -- это землекоп, который по выписанному наряду обслужил в прошлом году заказчика, то есть кого-то из родственников Калетиной. Вслед за смотрителем Тутыниным он отправился на кладбище. Ветер дул им в лицо и наносил ощутимо запах тления и нечистот. Тутынин, кажется, этого не замечал, но Алексей вскоре не выдержал.
-- Вы покойников закапываете? Или так... присыпаете только?
-- Это ты насчет запаху, что ли? Свалка у нас тут, по соседству. Рядом, считай, могилок пять вовсе засыпали паразиты. Только расчистим, через неделю, глянь -- того больше.-- Тутынин помолчал.-- Я вот, погоди, узнаю, кто за умник свалку скщы распорядился устроить, завтра весь мусор с дрянью к нему на могилы велю перетащить, пусть придет помянуть родителей, недоносок.
Они пересекли новую часть кладбища, расцвеченную стеклоблоками, и остановились у крайних могил.
-- Здесь она. девяносто восемь.
Неприметный холмик земли, без памятника, с деревянной табличкой из крашенной фанеры, на которой написаны фамилия умершей с датами рождения и смерти, и регистрационный номер -девяносто восемь.
-- Был у ней памятник,-- словно извиняясь за могилу, пробормотал Тутынин.-- Спалили кто-то. Родню проведали, видать, а когда напились, на костре спалили у ней памятник. За дрова.
-- Николай Николаевич, вы, кажется, упомянули вначале о повторной эксгумации? Я что-то не понял вас?
Тутынин нахмурился.
-- Это вроде как шутка у меня получилась. А тут реветь впору, в голос.
-- Что так?
-- А вот бабу помоложе схоронят когда, или девку какую, на другой день, считай, обязательно вытащат из могилы.
-- Кто?
-- А кто знает? Опаскудел народишко вконец. Эту вот... как ее? Девяносто восемь, Калетину... два раза вытаскивали. Прихожу как-то, могила разрыта. И гроб торчмя из ямы. А самой нет. Искали, искали... нашли. На пустире вон, в кустах голая лежит. В другой раз на свалке, под бумагой отыскали. Уж на что девка безногая, а и той покою не дают, паразиты. Местные, должно, пошаливают, шпана. Ты вот чего, прокурор... побудь тут пока, а я за Комаровым сбегаю, чтоб начинал.
-- Второй раз вы в одежде ее похоронили?
-- Откуда у ней? Так... тряпицу набросили сверх. И в яму. Не до жиру было.
Тутынин ушел и в скором времени появился назад с Комаровым, высоким, костлявым мужчиной в спецовке, который сразу взялся за дело. Копать, впрочем, долго не пришлось. Гроб в полузасыпанной могиле оказался на глубине не более полуметра.
-- Наверх подавать? Или как?
Солнце падало отвесно в могилу, и гроб был весь на виду, как на ладони. Алексей опустился на корточки на край. пробормотал:
-- Оставь.
-- Крышку... крышку сымай,-- засуетился Тутынин.
Землекоп рукавицей смахнул остатки земли и подкрючил крышку какой-то плоской железякой, похожей на отмычку. Крышка легко подалась, даже как бы подпрыгнула и съехала набок. Алексей почувствовал, что все внутри него напряглось в ожидании.
-- Дерюжку убери, что ли? Не стой пеньком-то.
Комаров медленно потянул с покойной дерюгу, подобранную, должно быть, попутно на свалке, и разом всю сдернул. Алексей невольно качнулся назад. Лицо покойной было обезображено тлением, и он, пожалуй, не узнал бы ее. Но на юбке светло-кремового цвета темнело пятно. Он сразу вспомнил, что во время истерики в ресторане она вскочила и опрокинула чашку с остатками кофе на себя.
Ему казалось, будто он сходит с ума. Одна нелепица громоздилась на другую с такой железной последовательностью и очевидностью, что волосы на голове подымались дыбом. Тутынин с Комаровым тоже выглядели обескураженными.
-- Гляди ты, приоделась когда-то,-- пробормотал инвалид.
-- Приодели,-- угрюмо поправил землекоп.
Наступила гнетущая пауза. Алексей с трудом разжал зубы:
-- Закрывай,-- и отошел в сторону.
"Вы не можете быть старше меня",-- вспомнил он тихий, равнодушный голос. Тогда, под фонарем, эти слова прозвучали странно. Алексей зябко передернул плечами.
Оставшуюся часть дня он пребывал в трансе, плохо представляя свои дальнейшие действия в подобных обстоятельствах. Это раздражало, но поделать с собой он ничего не мог.
Воротясь с кладбища, он переговорил с судмедэкспертом Голдобиной. Местные следственные работники между собой называли ее Дина Потрошительница. У этой средних лет женщины были зеленоватые, светлые глаза и большие красные руки. Говорила она хриплым голосом, отрывисто и много курила. Несколько раздражительным тонам Голдобина сообщила, что труп Суходеева обследован, произведено вскрытие, но подробное письменное заключение с обоснованием будет готово позже. По существу поставленных вопросов вкратце она может сказать следующее: предположительно, смерть наступила около двух недель назад, одиннадцатого-двенадпатого мая из-за значительной потери крови и, как следствие, общего переохлаждения организма. Причина -открытый перелом голени, вероятно, в результате сильного удара или ущемления с последующей ампутацией. Для ампутации было использовано острое орудие с короткой, режущей кромкой. На отдельных частях мышечной ткани имеются следы зубцов правильной треугольной формы. В воду труп потерпевшего попал значительно позднее и пробыл там не более двух дней.
Алексей не перебивал, хотя все сказанное в обших чертах он себе представлял. Слушая вполуха хриплый раздраженныи голос, он вспомнил чью-то реплику, брошенную мимоходом: "медэксперт Голдобина полноценно ощущает жизнь только в морге, когда вспарывает трупам полости. В другом качестве люди ее не интересуют". Пожалуй, в этой шутке что-то есть.
-- Дина Александровна, вам не приходилось сталкиваться затем с вашими покойниками, как если бы они были... Ну, скажем, живыми людьми?
-- Сколько угодно! -- она не то хрипло рассмеялась, не то каркнула вороной.-- Мужчины мрут, как мухи. Сейчас вы судите передо мной, задаете вопросы, но я не дам гарантии, что через день-два вы не окажетесь у меня на столе в прозекторской, и я не буду делать вам трепанацию черепной коробки.
Алексей внимательно посмотрел ей в глаза. Кажется, для нее он и в самом деле представлял собой потенниальный труп.
-- Вы не вполне меня поняли.
-- У вас есть еще вопросы? По существу, разумеется? -Эксперт встала из-за стола, давая понять, что разговор закончен.
-- Если мой вопрос представляется вам не по существу, в таком случае прошу извинить.
-- До свидания.
Алексей вышел. Разговор был закончен слишком круто. Похоже, он застал Голдобину врасплох. Может быть, она не восприняла вопрос всерьез? Посчитала за неудачную шутку? Но нет, реакция была почти болезненной. По какой-то причине Голдобина не захотела на эту тему распространяться.
Алексей еще более утвердился в мысли, что вопрос необходимо с кем-то срочно обговорить. Чтобы не свихнуться окончательно. Пожалуй, лучше всего подошел бы Хлыбов. В общении с ним он почти физически ощущал удельный вес каждой его фразы, способность к независимым и конструктивным выводам.
Алексей набрал домашний телефон Хлыбова, но трубку никто не взял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34