Я и догадывалась.
Но знаете, всегда до последнего не хочется верить в то, что твои самые ужасные подозрения имеют под собой вполне реальную почву.
– Во всяком случае, не спать, – подтвердила мои опасения Мариша.
Надо быть во всеоружии, мало ли что мы можем услышать.
А действовать будем сообразно обстоятельствам.
Ничего хуже этого быть не могло.
Даже самый идиотский Маришин план был во много раз лучше стихийно складывающихся обстоятельств.
Мариша тем временем начала деятельно готовиться к возможной ночной вылазке в город.
– Надо решить, во что мы переоденемся, – бормотала она, вытряхивая на кровать весь наш гардероб.
– Если мы напялим на себя что-то бесформенное и намотаем на головы какое-нибудь подобие тюрбана, то можем сойти за местных старух. К ним тут относятся с большим почтением..
– А старушки ходят тут по ночам одни? – спросила я, тоскливо перебирая наши шмотки.
– Вот, вот! – обрадовалась Мариша. – Вопрос по существу. Думаю, что одной из нас придется сменить не только возраст, но и пол.
– И переодеться в мужа данной старушки? – догадалась я.
– Для этого потребуется халат, длинная борода, и вообще вряд ли получится. Ведь мужчины тут лиц не прячут, это тебе не пустыня.
А сколько грима на мою физиономию ни положи, все равно я на старичка буду мало похожа.
– Ты напрасно себе льстишь, – заявила мне Мариша.
– Надо только чуточку постараться, и все будет в порядке.
– Все равно стариком я быть не согласна, – решительно отказалась я. – Если нас остановят, то именно мне придется объясняться, а я поместному ни бум-бум.
– Ты всегда можешь прикинуться глухим, – великодушно предложила Мариша, но я твердо стояла на своем.
– Ладно, – с тяжелым вздохом согласилась моя подружка. – Пусть будут две старушки.
Старушки тоже могут быть глухими, к тому же здесь женщину вообще за человека не считают, поэтому вряд ли обратятся с вопросом.
Мы намотали на себя несколько слоев гостиничных полотенец, а сверху напялили самое темное и бесформенное, что у нас было с собой.
Мариша натянула на себя длинный синий сарафан, прикрыв его вырез черной кофтой.
Когда она согнулась и закашлялась, то эффект был потрясающий.
Казалось, что передо мной стоит столетняя старушенция, которую лучше вообще не трогать, а то рассыплется от времени.
Я выбрала для себя черную юбку в складку, которая за счет намотанных на заднице полотенец несколько перекосилась.
– Будешь делать вид, что тебя радикулит скрутил, – посоветовала мне Мариша.
Под юбку я надела синюю ночную рубашку, которую кто-то забыл в нашем номере, а поверх всего этого меховую накидку с кресла.
В темноте она легко сойдет за безрукавку.
Волосы мы обильно припудрили нашедшимся у Мариши в сумке тальком, сразу же постарев на несколько десятков лет.
После этого я скособочилась, как только могла, и заковыляла по комнате, переваливаясь с ноги на ногу, как утка.
– Блеск! – заключила Мариша.
– Теперь тебе бы еще палку, но ее мы найдем на улице. При этих словах мне стало тоскливо.
– Да чего ты трусишь, – убеждала меня она.
– Если наша блондинка не боится ходить одна по улицам, то чего же нам с тобой бояться?
– У нее пистолет, – плаксиво протянула я, но в это время раздался щелчок замка в соседней двери.
– Пора! – заключила Мариша. – Главное – не забывай ковылять.
Мы выскользнули в коридор, но Оксаны там не было.
Вместо нее обнаружилась какая-то особа в темной одежде, которая спешила к пожарной лестнице.
– Пошли за ней, – потянула меня за рукав Мариша.
– Все это выглядит очень странно.
В этом я с ней была полностью солидарна. Две старухи в длинных юбках, карабкающиеся в ночи по шаткой пожарной лестнице, и в самом деле выглядели бы в глазах отдыхающих весьма странно. А отдыхающих, как назло, было много.
– И чего они все выползли? – злобно бормотала Мариша себе под нос. – Уже спать давно пора. Просто столпотворение какое-то.
Мне было не до обсуждений странностей наших соседей.
Я была занята тем, что старалась не потерять из виду ту особу в черном, которая выскользнула из номера Оксаны и которую Марише приспичило преследовать.
Особа оказалась на редкость проворной и к тому же постоянно смотрела вверх.
Поэтому ползти за ней по лестнице и оставаться при этом незамеченными оказалось невозможно.
– Бегом к лифту! – скомандовала я и первой припустила вперед.
Мариша скакала следом, бубня что-то о необходимости соблюдения осторожности. К лифту мы подлетели как раз, когда из него выходила целая группа туристов с фотоаппаратами и кинокамерами.
Я не успела затормозить и на полном ходу врезалась головой в живот какого-то упитанного дядьки.
Судя по тому, как он охнул, удар был болезненный. Его жена истерично заверещала, но тут, на наше счастье, подоспела Мариша, которая, не особенно вслушиваясь в вопли женщины, запихала меня в лифт, вытолкав оттуда оставшихся туристов, и нажала кнопку первого этажа.
– Ты заметила, что один нас все время фотографировал? – обратилась она ко мне.
– Тебе показалось, – заверила ее я, испугавшись, что после ночной слежки, если мы останемся живы, нам еще предстоит выкрадывать пленку из номера не в меру ретивого туриста.
Но на препирательства о том, кто из нас прав, времени уже не оставалось, так как лифт остановился на первом этаже.
Мы из него вышли и оказались в холле.
– Хромай! – приказала мне Мариша.
Я послушно захромала.
Но вместо благодарности услышала:
– Что ты еле тащишься?! Так мы вовек не догоним ту бабу.
Я начала хромать быстрей, зрелище, должно быть, было душераздирающим, потому что администратор и присутствовавшие гости провожали нас сочувствующими взглядами, а швейцар даже открыл для нас дверь, чего обычно делать всячески избегал.
Выскочив из гостиницы, мы с Маришей мигом забыли о своих хворях и припустили бегом, провожаемые удивленными взглядами все тех же постояльцев.
К пожарной лестнице мы подоспели как раз вовремя, чтобы увидеть, как наша подопечная спрыгнула с нее и, выбрав самый темный и несимпатичный переулок, устремилась в него.
– За ней, – прошептала Мариша, которая к этому времени уже отломала сук от какого-то растения и смастерила из него для меня клюку.
Опираться на клюку и одновременно хромать оказалось значительно сложней, чем просто хромать.
Я убедилась в этом уже через несколько метров. А наша тетка мчалась вперед словно торпеда.
Мы проследовали по целому лабиринту узких улочек, которые были образованы многочисленными сараями и складскими помещениями, выстроившимися вдоль железной дороги.
Место было не из самых живописных, я бы сюда и днем не решилась сунуться, опасаясь заблудиться и остаться здесь навсегда.
Однако дело было сделано, и теперь вся надежда была только на женщину, за которой мы следили.
Теперь только она могла вывести нас из этой путаницы узких проходов и обширных свалок.
– Она тут словно дома, – поделилась со мной Мариша. – Как ты думаешь, что ее связывает с Оксаной?
Почему она вышла из ее номера?
Может быть, это ее очередная сокурсница?
Времени на обсуждение этого вопроса у нас не осталось, так как предполагаемая сокурсница Оксаны остановилась возле невзрачного домика и три раза стукнула в окно. Два раза быстро, потом через небольшой промежуток времени еще раз.
Ей никто не ответил, тогда она подошла к двери и толкнула ее.
Дверь отворилась сразу же.
Казалось, это женщину насторожило.
Но, немного поколебавшись, она все-таки вошла внутрь.
– И что нам теперь делать? – оскорбленно пробормотала Мариша.
Чувствовалось, что поведение загадочной особы задело ее до глубины души.
Я в это время как раз с тоской раздумывала, какого черта мы, две дуры, поперлись провожать какую-то местную тетку до ее дома, куда она и без нас отлично бы добралась.
И как нам теперь отсюда выбираться.
Очнулась я, чтобы услышать, как Мариша бормочет:
– Надо посмотреть, что она там делает.
– И думать забудь! – возмутилась я.
– Такие дома обычно имеют внутренние дворики, и там сидят огромные злые псы. Их тут специально не кормят в надежде на то, что они будут пробавляться ночными гостями.
Или наткнемся на хозяина, а он окажется еще старой закалки и по-русски ни в зуб ногой, как мы объясним ему, что нам нужно?
Он еще вобьет себе в голову что-нибудь непотребное.
Старички тут бодрые, до самой могилы сохраняют полную боевую готовность к продолжению рода.
– Вечно ты все преувеличиваешь, – недовольно отмахнулась от меня Мариша и поперлась прямиком к двери, за которой несколько минут назад исчезла наша преследуемая.
Рассудив, что оставаться одной среди пустынной улицы, на которой вполне реально появление даже не одного дедушки, а целой компании припозднившихся старичков, я поспешила следом за Маришей, и очень вовремя, потому что она уже открывала дверь.
– Ты что-нибудь слышишь? – спросила у меня она, остановившись на пороге.
Я прислушалась, но из глубины дома не донеслось ни единого звука.
Всякого нормального человека этот факт успокоил бы, но Мариша почему-то насторожилась и посоветовала мне быть осторожней.
Пока я возмущенно хватала ртом воздух и придумывала, что бы мне ей половчей ответить, она сделала несколько шагов, и мы оказались в узком коридоре, сплошь заставленном сундуками.
– В случае чего прятаться будем здесь. – прошептала Мариша, убедившись, что крышка ближайшего к нам сундука легко открывается.
Я только мрачно кивнула, от всей души надеясь, что такого случая нам не представится. Увы, я ошибалась. Неожиданно в соседней комнате послышался шум падения тяжелого и мягкого предмета, а следом за ним испуганное восклицание и быстрые шаги в нашем направлении.
Как по команде, мы с Маришей откинули крышку ближайшего сундука и прыгнули в него.
Помимо нас, в нем хранился еще какой-то садовый инвентарь, сидеть на котором было крайне неудобно. Мне, например, сразу же врезалось в спину что-то жесткое и железное, и как я ни вертелась, скинуть это с себя не могла.
К тому же меня угнетало, что я никак не могла припомнить садовый инструмент такой формы.
Шаги тем временем приближались с такой скоростью, что стало очевидно: кто-то чем-то сильно напуган и передвигается почти бегом.
Как только шаги проследовали мимо нас, Мариша приподняла крышку и посмотрела вслед спешившему.
– Она! – удовлетворенно поделилась со мной Мариша. – Наша баба. Очень торопится, интересно, что ее так напугало?
Я пожала плечами и робко предложила Марише вылезти из сундука или хотя бы переселиться в другой.
– Подожди, она возвращается! – встревоженно перебила меня подруга, проворно опуская крышку.
Шаги и в самом деле опять приближались, миновав наше укрытие, они уже слышались в конце коридора, потом раздался шум возни, и все стихло, но ненадолго.
Уже через несколько секунд, когда я совершенно точно решила, что довольно Марише надо мной измываться, и приготовилась устроить скандал на предмет нашего переселения, у входной двери раздались громкие мужские голоса.
Голосов было много, что моментально заставило меня пересмотреть свой взгляд на наше местонахождение и обнаружить в нем массу ранее не оцененных мной достоинств.
Новые гости не затрудняли себя тем, чтобы перейти на русский, поэтому понять их намерения было затруднительно. Одно было точно: они спорили.
Но вот о чем, мы не могли даже догадаться.
Наконец гости пришли к какому-то решению и дружно протопали мимо нас в дом.
Я тут же открыла рот, чтобы предложить Марише смыться, пока есть еще возможность, но тут же выяснилось, что возможности такой на самом деле у нас нет.
Совсем рядом с нами раздался тяжелый вздох и чья-то увесистая задница плюхнулась на крышку нашего сундука.
От страха я зажмурилась изо всех сил, и, хотя никакой практической пользы из этого не извлекла, так как в сундуке и так было темно, как у черта в печке, мне стало спокойно. Спокойно и душно. Раньше мы, увлеченные шумами в коридоре, как-то не обращали особого внимания на состав воздуха в сундуке, но теперь явственно почувствовали, что кондиционер нам тут пришелся бы весьма кстати.
Человек, сидящий на крышке нашего сундука, явно никуда не торопился, он о чем-то сокрушенно вздыхал и бормотал нечто невразумительное на своем языке.
Так как никто ему отвечать не торопился, мы сделали вывод, что он один.
Что следует из этого вывода, еще предстояло выяснить.
– Ахмет, – раздался окрик из дома.
Следом за ним послышалась инородная речь, которую мы опять же не поняли, зато стало ясно, что нашего пленителя зовут Ахмет.
Он встал и пошел прочь от нас.
– Открывай крышку! – прошипела я Марише, как я полагала, в ухо.
– Они же нас увидят, – возразила она откуда-то у меня из-за спины.
– Плевать, – разозлилась я. – Они нас все равно увидят, если я вылезу из сундука, а я вылезу, потому что у меня в голове все помутилось от духоты.
Мариша послушно приоткрыла тонкую щелочку, и мы жадно приникли к ней, стараясь надышаться вдоволь, пока ночные обитатели этого дома не пойдут обратно.
– Идут! – первой заметила я странную процессию, которая выползала из недр дома.
Первые два человека несли за ноги и голову тело другого человека, пребывавшего явно в состоянии полной прострации.
Во всяком случае, против такого обращения с собой он не возражал, из чего становилось ясно, что он либо без сознания, либо мертв. В пользу последнего свидетельствовали обильные пятна крови, покрывавшие его одежду.
Следующая пара тащила еще одного покойника, у которого на месте глаза было аккуратное пулевое отверстие.
Все они вышли на улицу, а затем вернулись, чтобы вынести еще одного мертвеца. Этого они уронили прямо перед нашим сундуком, должно быть, специально для того, чтобы позволить нам насладиться зрелищем развороченной башки.
Мариша издала какой-то странный булькающий звук, который, к счастью, никто, кроме меня, не услышал. На улице таинственных гостей явно кто-то ждал в машине, потому что вряд ли они затеяли переноску трупов единственно с целью поразвлечь себя и повеселить нас.
Наконец они все убрались, а мы перевели дыхание.
– Давай выбираться, – предложила мне Мариша. Я сидела таким образом, что выбраться ей первой не удалось бы ни под каким видом.
Я в принципе была согласна, но снова вмешались таинственные силы.
Вернулся Ахмет с теми своими друзьями, которые еще были живы, и они разбрелись по всему дому в поисках чего-нибудь ценного.
Об этом не стоило большого труда догадаться по звукам, которые они издавали, срывая со стен ковры и круша мебель.
– Так они и до нас скоро доберутся, – высказала Мариша предположение, от которого меня пробрал ледяной холод, несмотря на сильно повышенную температуру во всем доме и в нашем сундуке в частности.
Маришино предположение оказалось верным лишь частично, до сундуков они и в самом деле добрались, но начали не с нашего, стоящего возле выхода, а с того, что стоял в противоположном конце коридора. Нам это дало несколько минут передышки, так как первой они нашли ночную гостью Оксаны, за которой мы поперлись в город.
Радости их не было предела.
Даже нам, плохо понимающим, в чем тут, собственно, дело, стало ясно, что ночной гостье они рады значительно больше, чем всем сокровищам Али-Бабы.
К нашему удивлению, гостья их ликования отнюдь не разделяла, а, наоборот, всячески старалась от них вырваться. Что было просто невежливо после того, как радостно они ее встретили.
Она же зачем-то вытащила пистолет и выстрелила в самого маленького из четверки, который оказался на редкость проворным и первым поднял крышку сундука.
В итоге за свое любопытство он поплатился простреленным плечом.
Остальные попытались схватить тетку всем скопом, но были вынуждены отступить.
На этот раз досталось нашему толстому Ахмету, который теперь держался за живот и горестно стонал.
В это время с улицы раздались чьи-то крики, услышав которые четверка мигом потеряла всякий интерес к общению с теткой и начала судорожно ломиться в узкие окна, которые находились на значительном расстоянии от пола. С собой они прихватили Ахмета, которому к этому времени уже стало настолько плохо, что самостоятельно стоять он не мог, не говоря о том, чтобы пробраться в узкое окошко.
Честно говоря, самостоятельно в него он бы не пробрался, даже пребывая в своем лучшем состоянии.
Мы с Маришей проворно закрыли крышку сундука, оставив узкую щель и рассудив, что болтаться на пути у расстроенных и вооруженных людей нам, безоружным, не стоит.
1 2 3 4 5 6