В ее комнате тихо играла музыка. Рядом, на подоконнике, стоял магнитофон. Это была песня семидесятых годов в исполнении группы ?АББА?. Через открытое окно на первом этаже хорошо была видна гостиная и слышен разговор мужчин за столом. Всего десять рисунков, - говорил главврач, предлагая вниманию гостей работы Мити. - ?Обрезание виноградной лозы?, ?Упущенные грезы?, ?Болезнь?, ?Рождение?, ?Я был таким же, как и вы?...
Тихо звучащая из ее окна музыка вдруг резко усилилась, так что сидящие за столом невольно повернули головы. Хозяин на мгновение прервал разговор и смотрел на жену. Она по-прежнему стояла у окна, не обращая внимания на то, что происходило в гостиной. Муж попытался продолжить разговор, но не успел он открыть рот, как мелодия еще больше усилилась и теперь звучала во всю мощь динамиков, заглушая все вокруг и совершенно не позволяя ни говорить, ни слушать. Окончательно обескураженный муж поднялся из-за стола, что-то сказал гостям, вероятно, пытаясь извиниться, и пошел закрывать окно. Она стояла на прежнем месте и так же смотрела вдаль, где в голубой дымке пряталось море. На глазах ее блестели слезы. Главврач закрыл окно и возвратился за стол. Гости снова стали рассматривать рисунки. Не переставая время от времени поглядывать в окно, главврач продолжал комментировать Митины работы. Однако голоса его уже не было слышно, звучала лишь красивая музыка, а у окна стояла она.
Но вот в какой-то момент ее окно оказалось пустым. Продолжала играть музыка, а в окне уже никого не было.
Она появилась во дворе, прошла к автомобилю. Главврач снова оторвался от разговора. Гости переглянулись. Через мгновение машина на большой скорости выехала со двора. Главврач снова обратился к гостям.
*
Продолжала звучать "АББА". Ее автомобиль несся городскими улицами, обгоняя потоки машин.
Почти не снижая скорости, она въехала на территорию клиники.
Заметив ее приближение, Митя поднялся со скамьи. Скользнув по коленям, упали на траву рисунки. Он держал в руках карандаш и смотрел, не мигая, не веря глазам.
Она остановилась очень близко от него, казалось, он слышит ее дыхание. Они долго молча смотрели друг на друга.
- Меня зовут Лика, - тихо сказала она. - Я приехала, чтобы увезти вас отсюда.
Митя молчал. Он не знал, что ответить. Да и вообще, он не собирался ничего отвечать. Он смотрел и не мог насмотреться.
- Ну, что же вы? - спросила она.
- Право, я не знаю... Хотя, конечно. О чем я говорю? Но ведь это невозможно.
- Не думайте об этом. Я беру все на себя. Идите за мной. Дайте руку.
Она взяла Митю за руку. Верзилы в белых халатах, стоявшие рядом, забеспокоились.
- Я забираю больного с собой! - властно сказала она. - Сергей Дмитриевич распорядился привезти его к нему на дачу. Обратно он привезет его сам.
Верзилы переглянулись. Но что-либо возразить не решились. Жену главного они хорошо знали.
*
Автомобиль мчался загородным шоссе. Они молчали.
- Что вы думаете об этом? - вдруг спросила она.
- Не знаю. Мне кажется, всего этого нет, и я скоро проснусь в своей палате.
- Нет! Этого не будет никогда! Я не допущу этого. Вы больше не вернетесь туда... Когда я смотрела на свой портрет, меня не покидало ощущение, что все это уже было. Мне почему-то кажется, что мы с вами уже жили однажды в какой-то далекой другой жизни и были близки. Очень близки.
- Может показаться странным, но именно так же я думал, когда рисовал его.
Она улыбнулась:
- Он мне очень нравится.
- Я очень рад этому.
- Еще сегодня утром мне было так грустно. А сейчас я не знаю отчего, но мне хочется жить, смеяться, веселиться, кутить, петь! - Она снова весело улыбнулась.
Митя тоже улыбнулся:
- Хотите поехать к моим друзьям?
- А кто они, ваши друзья?
- Они? Они мои друзья!
- Вот как! - засмеялась Лика. - Конечно хочу!
Вид с высоты птичьего полета. Их автомобиль проносится левой полосой шоссе, оставляя позади кажущийся неуклюжим весь остальной транспорт.
*
Солнце клонилось к горизонту.
Опустевший пляж. По берегу моря мчит автомобиль. У самой горы, на своем обычном месте под навесом, на лежаках, расположилась знакомая четверка. Рядом припаркована Люськина коляска с выбитыми спицами и подранным сиденьем. Все четверо заметили автомобиль и с любопытством наблюдают за его приближением.
- Менты, - недовольно говорит Шиш. - И че мы им тут мешаем, а? Щас начнут цепляться, паскуды...
- Нет, это не менты... - отвечает Кутя.
- Да, на ментов не похоже... - соглашается Люська.
Автомобиль приближается и, сделав крутой разворот, останавливается в двух шагах от лежаков. Открывается дверь и из нее выскакивает Митя. В руках его едва помещается охапка бутылок с шампанским.
- Эй, начальник! - приветствует он всех фразой из "Родины", их любимой песни.
- Митька... - удивленно, не веря своим глазам, выговаривает Кутя.
- Митя, он и есть, - улыбаясь, говорит Зиновий Гердович.
- Митька! Митька приехал! - орет во все горло Шиш. - А?! Отпустили!!!
Люська не в силах скрыть радости и вместе с ней слез. Все трое мужчин бросаются навстречу Мите и, обнявшись, кружатся в веселом танце.
- Митька приехал!!! Митька приехал!!! - продолжает орать Шиш.
Лика стоит у машины. Она весело смотрит на резвящихся взрослых мужчин, в обеих руках у нее тоже по бутылке шампанского. Похоже, ей также не терпится влиться в эту веселую беспутную кутерьму. Ее вовсе не удивило общество Митиных друзей. Ни их одежда, ни место жительства. Она приняла их сразу, как будто давно была знакома с ними. Полную раскованность почувствовала она в душе и во всем теле. Все это было так близко, так желанно ей. Она была среди природы, среди ее детей. О берег плескались свободные, как и эти люди, морские волны, и не было никакой каменной тюрьмы, из которой наконец ей удалось убежать.
- Это Лика, - сказал Митя.
Мужчины в лохмотьях смотрели на незнакомую женщину и, кажется, смущались своего вида. Они переглянулись и вперед, хромая, выступил Зиновий Гердович, самый галантный и обходительный из них.
- Разрешите представиться, Зиновий Бажановский.
- Лика, - просто и весело ответила Лика.
- Весьма приятно познакомиться. Дмитрий много говорил.., то есть... я хотел сказать, он просто еще не успел... но если бы успел... то-о много бы говорил о вас... Что-то я волнуюсь сегодня.
Все искренне рассмеялись.
- Ну, да ладно, - молвил Зиновий Гердович и, залихватски щелкнув каблуком, по-гусарски предложил Лике руку.
Лика взяла Зиновия Гердовича под руку, и он галантно, как истинный кавалер, повел ее к лежакам.
- Знакомьтесь, это Люся, - продолжал он. - Самый душевный человек из нашего коллектива. Кутя, или Семен Семенович Кутиков, мой друг и соратник по борьбе с человеческими предрассудками и многочисленными спиртными напитками. Ради Бога, извините. Шиш... Ну, он и есть Шиш. Тут больше сказать нечего. Весь, как говорится, налицо. Вот такие вот пироги. Чувствуйте себя, как дома.
- А можно, я включу музыку? - улыбаясь, спросила Лика.
- Ради Бога! Без музыки мы не живем и часа.
Лика включает магнитофон, и пустынный пляж сотрясает "Родина", любимая песня Митиных друзей.
Радости и удивлению нет предела. Почти в то же самое мгновение с выстрелом откупоривается бутылка шампанского. Митя разливает вино в привезенные с собой стаканы. Подает Люське, затем Лике, Зиновию Гердовичу, Куте, Шишу.
- Давайте выпьем за сегодняшний день! Потому что этот день самый счастливый день моей жизни! - улыбаясь, не отрывая глаз от Лики, говорит Митя.
Все молча выпивают и тут же бросаются в пляс. Радостные, счастливые лица. Они заводят хоровод, прыгая и резвясь, словно дети, что-то крича и подпевая "ДДТ":
"Родина! Еду я на Родину! Пусть кричат: "Уродина!" А она нам нравится, хоть и не красавица. К сволочи доверчива. Ну, а вот к нам траляля-ляляля-ляляля! Эй, начальник!!!"
Заканчивается "Родина" на кассете, но не заканчивается у веселой компании. Они продолжают орать: "Эй, начальник!!!"
Между тем, уже слышится другая, чуть грустная мелодия. Это снова "АББА".
Компания еще продолжает по инерции прыгать в веселом танце, но двое из них уже слышат сильный и нежный голос. Они стоят друг против друга. Легкий морской ветер колышет ее соломенные волосы. Она подходит к Мите совсем близко. Их ноги босы. Набегающие на песок волны иногда касаются их. Лика смотрит на Митю. На лице ее открытая счастливая улыбка. Ликино тело чуть покачивается в ритм мелодии. То же самое происходит с Митей. Она подходит еще ближе и, не поднимая рук, целует Митю в губы. Поцелуй нежный, очень продолжительный и очень сексуальный. От неожиданности остановилась, раскрыв рты, прыгающая компания. Медленно сошла улыбка с Люськиного лица. О таком она даже не мечтала. Это приходило к ней разве что в редких снах, ведь она давно втайне любила Митю, и теперь ее душа сжалась от волнения, обиды и зависти.
Лика медленно подняла руки и, не отрывая губ, стала расстегивать Митину рубаху. Она сбросила ее на песок и принялась то же самое делать с брюками.
У Люськи задрожали губы. Кто-то из мужчин с восторгом ухнул. Все трое, одобрительно загудев в прсдпкушении чего-то необычайно волнующего, попятились, чтобы занять места на лежаках.
Они целовались уже наполовину обнаженные. Люська закусила дрожащие губы. Шиш, раскрыв рот и вытаращив глаза, громко дышал.
Они стояли обнявшись, у самого края берега. Об их босые ноги плескалось теплое море, звучал нежный женский голос, чудная мелодия была их третьим партнером. Они ласкались втроем - музыка и два человеческих тела, молодых, загорелых, с прилипшим золотистым морским песком. Все свершалось так легко, естественно и красиво, что исчезало чувство стыда, оно было здесь совершенно некстати. Происходила красивая, живая, изящная любовная игра, к которой так долго они шли, которая, быть может, однажды уже была в их жизни - другой, далекой, никому не известной, кроме них двоих. Такие же раскованность и непосредственность были на лицах Кути, Шиша, Зиновия Гердовича. Мужчины столь разных возрастов наблюдали за сценой любви открыто, не смущаясь. Каждый со своей восторженной мимикой, в которой преобладала любовь. А любовь свершалась сильной, свободной, обнаженной, словно происходила нежная изящная борьба. Постепенно это чувство борьбы передалось зрителям, и теперь они уже не просто наблюдали за красивой сценой, они болели, болели, как болеют фанаты на больших спортивных аренах, болели за ее разрешение, за ее результативный итог, ведь там был Митя - их Кумир, их Бог. И когда Митино тело оказывалось над Ликиным, трибуны ликовали, позабыв обо всем на свете. Даже Зиновий Гердович сжимал кулаки, хрустя старыми пальцами и прикусывая отвисшую нижнюю губу.
Невыносимее всех было Люське. Она видела то, о чем тайно и безнадежно мечтала долгие годы. Теперь это свершилось. Но на ее месте была другая, красивая, молодая и такая чистая. У Люськи на глазах выступили слезы. Но это были уже не слезы обиды, а слезы печальной радости за Митю. Люськино желание быть рядом было таким большим, что все ее тело пробирала приятная дрожь и, казалось, еще немного - и она ощутит те же чувства, чтo теперь ощущают эти двое, слившиеся в эротическом знойном единении.
Кажется, ободренные болельщиками тела наполнились еще большей энергией, словно пытаясь победить друг друга, и даже набегающие волны не в силах были угасить высочайшей страсти.
Счастливые, азартные лица оборванцев, позабывших обо всем на свете, словно они поставили на своего фаворита все свое состояние. Они дружно скандировали: "Митя!!! Митя!!!" Красивая мелодия лилась над ними и их голоса тонули, терялись в ней, а она нарастала, крепчала с каждой нотой. Люська сжимала пальцами дуги колес, с трудом борясь с двумя чувствами: ревностью и переполнявшим все тело пронзительной, неудержимой эротической дрожью. И вот уже видно, как постепенно, волей-неволей вовлекаясь в наблюдаемую игру тел, она словно физически переносится к ним. Все ее тело дрожит, лицо покрылось капельками пота, похоже, она в двух шагах от давно забытого ощущения оргазма, она женщина.
Мужская половина не перестает скандировать: "Митька!!! Митька!!!" Заламывает пальцы Кутя. Немного смущенно, затаив дыхание, почему-то посматривая на не садящееся солнце, по-своему переживает Зиновий Гердович.
И вдруг скандирование Шиша обрывается и он заходится продолжительным, удивленным и в то же время ободряющим звуком.
- О-о-о-у! - кричит он.
Кто-то присвистнул.
Теперь Ликино тело оказалось над Митиным. Озадаченно сдвигает брови Зиновий Гердович. С молчаливым вопросом поворачивает к нему голову Кутя.
Происходит резкая смена ситуации поединка, когда излюбленного фаворита вдруг обходит молоденькая, никому не известная, но очень изящная и легкая лошадка. Завязывается еще более упорная игра. И зрители уже в сомнениях - на кого же ставить? Похоже, симпатии разделились. Все это абсолютно не стыдно, все это отнюдь не грубо, во всем этом нет ни капли непристойности, это высокая живопись плоти, радости и первозданности одарившей нас природы.
- Митька! Держись! Еще немножко! Мы с тобой!
Снова кто-то присвистнул.
- Держись! Будь мужчиной! Или ты плохо ужинал сегодня?!
- Митька! Тебе помочь?! - смеясь, кричит старый беззубый Кутя.
- Эх! Где мои двадцать лет?! - печально и радостно восклицает Зиновий Гердович.
- В жопе! - хохочет Шиш, радуясь своему остроумию и находчивости.
Смеется Кутя. Улыбается Люська. Хмурит брови Зиновий Гердович.
Тела Мити и Лики полностью раскованы, их не смущают ни лица, ни крики. Счастливые открытые глаза. Нежные улыбки. Мокрые волосы. Но вот закрываются глаза Лики и слышится чуть несмелый глубокий вздох.
Притихли бомжи. Слышна лишь музыка вздохов, стона и шепота. Наступает апофеоз любви. И вот тела расслаблены. Представление окончено.
А через мгновение взрыв оваций сотрясает пустынный берег. Буря аплодисментов и крики "браво!"
- Митька! Мы победили! Ура-а-а!
В воздух летят пробки от шампанского. Кутя подбегает к лежащим на песке и, сотрясая бутылку с шампанским, поливает тела искрящимися брызгами. Вскрикивает и смеется Лика. Хохочет счастливый Митя. Они по-прежнему открыты перед всеми. Они не скрывают своей наготы. Вокруг царит всеобщее веселье. Ощущение большого праздника жизни природы переполняет всех. Громадный багровый шар медленно утопает в море.
*
Тихий вечер.
Над морем легкий прохладный воздух. Светятся огни маленького кафе, разместившегося на бетонном пирсе.
За столиком Митя и Лика. Друг против друга. На лицах те же счастливые улыбки.
- У меня сегодня тоже самый счастливый день моей жизни. Я наконец нашла тебя. - Лика держит в руке Митину руку. - Мы очень долго шли навстречу друг другу. Мне впервые так хочется жить. Жить по-новому, по-другому. Ведь я знала, что свобода где-то рядом, очень близко. И вот она пришла. Ты подарил мне ее. Мой муж страшный человек. Пять лет назад я была пациенткой в его клинике. Мне было пятнадцать лет. У меня погибли родители. В один день. Самолет, в котором они были, взорвался, не взлетев. Я до сих пор вижу, как по взлетной полосе катятся огромные куски горящего металла. Мне было очень плохо. У меня никого не было кроме них. Я осталась совсем одна. И тогда со мной что-то случилось. Я была, как затравленный волчонок. Я бросалась на людей, когда ко мне пытались приблизиться, и все время куда-то пряталась. Меня раздражало солнце и я пыталась укрыться, забраться в любую темную щель... Потом я попала в психушку... Он был очень добр ко мне. В первые дни он не отходил от моей койки. Он был мне как отец. Казалось, весь персонал больницы работал на мое выздоровление. Я привязалась к нему. Он сам делал мне уколы. А потом я стала женщиной. Он забрал меня к себе домой. Мы расписались без всяких торжеств. Вот уже пять лет, как я живу в его доме. А где живешь ты? У тебя есть родители?
- Я жил с мамой. Потом она умерла. Это было давно, мне только исполнилось двенадцать лет. Теперь мне тридцать, и я один.
Они снова нежно улыбнулись друг другу. Она гладила Митину руку.
Где-то вдали появились светящиеся фары автомобиля. Отчего-то вздрогнула Лика. Улыбка сошла с ее лица и на смену ей пришла тревога. Автомобиль приближался. Он остановился у пирса. Из него вышли четверо. Первым поднялся на пирс главврач. За ним шли трое верзил из клиники. На всех были длинные серые плащи.
Главврач остановился у их столика. Придвинул к себе стул и сел. Сняв шляпу, он бросил ее на стол и, не поднимая глаз, смотрел перед собой. Воцарилось молчание. Он взял со стола бокал с шампанским и жадно выпил. Потом начал было ставить бокал на стол, но вдруг с силой сжал его и тот рассыпался в его руке на мелкие осколки. Он поднялся и молча стал уходить к машине. Трое верзил бросились к столу. Двое из них накинулись на Митю. Третий грубо схватил Лику.
1 2 3 4 5 6 7