Но это лучше, чем если бы Катя стала еще одной жертвой, а ему удалось бы сбежать.
Катя и швабра надежно заперли маньяка!
2
«Какой-то ты, маньяк, несексуальный», – сказал поэт. Когда задержанного выводили, в наручниках, Кате пришла на память именно эта строчка. Вообще-то, преступник оказался очень даже ничего. Как мужчина – просто супер. Ничуть не хуже Светкиного любителя русалок, только блондин. То есть с сексуальностью у него все в порядке. А вот с маниакальностью...
Разве бывают такие маньяки? Катя их никогда раньше близко не видела, бог миловал, но представляла себе ясно. Неприятный тип со злым взглядом, жалкий и страшный одновременно. Этот же словно сошел с обложки гламурного журнала, в непрочтении которого ее сегодня уличили. Зачем такому нападать на женщин? Любая и так согласится познакомиться с ним поближе. Но, может быть, его привлекают трудности?
Катя проводила взглядом милицейскую машину, в которой увезли опасного преступника. Как до этого провожала «скорую помощь» с Милой. Она была жива! Правда, без сознания. Синяки на шее и в других местах, в приличном обществе не стали бы уточнять, в каких. Но это пустяки. Главная опасность – черепно-мозговая травма.
– Ну-тс, это вы – очевидец?
Катя вздрогнула. Рядом стоял и сверлил ее взглядом невысокий толстенький человечек в черном костюме и с новеньким кожаным кейсом.
– Следователь Сильянов, – представился он, – работаю по этому делу.
– Екатерина Чижова. Ловлю маньяков на живца и швабру, – не осталась в долгу Катя.
– Маньяков? – заинтересовался Сильянов. – Вы думаете, этот интересный блондин нападал и на других женщин?
– Не исключено, что он – янтарный маньяк.
– В смысле, желтый? Китаец, что ли? А с виду не подумаешь...
– Да при чем здесь китайцы? Маньяк душит своих жертв янтарным ожерельем. На прошлой неделе таким образом девушку убили. Сегодня наша Мила еле жива осталась. Боюсь, в столице появился серийный убийца, у которого какие-то проблемы с янтарем...
Катя поторопилась выложить все свои мысли по этому поводу. Из прессы она знала, что правоохранительные органы не любят волновать общественность и связывать убийства в серию, до последнего твердят о совпадениях. Но надо же предупредить граждан, вернее, гражданок, чтобы они спрятали свой янтарь в шкатулки. Хотя бы до осени: под пальто все равно не видно.
– Очень интересно... – протянул следователь и достал из своего кейса кожаную записную книжку.
Катя посмотрела на нее в некоторой растерянности. А где же протокол допроса? С печатями и – «с моих слов записано верно». Она же важный свидетель!
– Ерема, опять ты тут вынюхиваешь! – раздался грозный окрик у нее за спиной. – А ну, марш отсюда!
Катя повернулась и увидела... точную копию следователя Сильянова. В таком же костюме. Только вместо дорогого дипломата в руках мужчина держал довольно потрепанный портфель.
– Следователь Сильянов, – представился двойник и сунул ей под нос удостоверение. – Фома Васильевич Сильянов. А этот субъект – мой брат-близнец, Ерема Сильянов, скандальный журналист. Проникает за милицейское оцепление, пользуясь тем, что дала ему природа. А наши ротозеи в форме документы у него спросить не догадываются, хотя я их столько раз предупреждал! Надеюсь, вы не успели выболтать ему тайну следствия?
Катя окончательно растерялась. Что за день такой сегодня? То маньяки, то следователи-двойники!
Фома Васильевич решил на улице не топтаться, а пригласил свидетельницу в кабинет директора архива. Господин Молотов, ввиду чрезвычайных событий на вверенной ему территории, так и не попал на день рождения супруги, а маялся в собственной приемной.
– Вы понимаете, гражданочка, что, пока Людмила Кострыкина в коме, ваши показания – решающие? – строго спросил настоящий следователь.
– В коме? – беспомощно переспросила Катя.
Это слово никак не сочеталось с ее энергичной, улыбчивой коллегой.
– Вот именно. Так что потерпевшую о произошедшем мы спросить не можем. Но вы утверждаете, что застукали гражданина Черкасского в служебном помещении архива как раз в тот момент, когда он душил гражданку Кострыкину?
– Застукала! – кивнула Катя. – Его фамилия Черкасский? И он что, все отрицает? Натворил бед и даже не раскаивается?
– Гражданин Черкасский заявил, что имел место несчастный случай, но никак не преступление. Однако от дачи более подробных показаний отказался. Как вы думаете, то, что вы видели, могло оказаться недоразумением?
– Этот негодяй душил Милу ее же цепочкой! – возмутилась Катя. – А она звала на помощь. По-моему, тут все предельно ясно. Недоразумением я считаю лишь то, что убийцы, особенно серийные, не стали в свое время жертвами абортов.
– Мы проверим причастность гражданина Черкасского к другим преступлениям, – заверил следователь. – А вы, гражданка Чижова, пожалуйста, изложите на бумаге все, что касается нападения на Людмилу Кострыкину.
* * *
– Надеюсь, ты, Чижова, написала то, что от тебя требовал следователь, без грубых стилистических и орфографических ошибок? – озабоченно спросила Надя Копейкина.
Она преподавала русский язык и литературу в местной школе. Днем. А вечером любила зайти попить чайку в Катину кухню. Чем ближе к ватрушкам Катиной мамы, тем лучше. А ее пятилетний сынок Павлик предпочитал место под столом: сидел там и путал всем тапки.
– Надь, Мила в больнице, я поймала убийцу. Вообще-то мне было не до орфографии. До сих пор поверить не могу. Ведь это же – не триллер посмотреть по телевизору. Весь этот кошмар случился на самом деле!
– А я своим ученикам внушаю, что даже война с терроризмом – не повод сливать «не» с глаголом. Милу, конечно, жалко. Хотя она сама виновата. Все мужикам глазки строила. А кто их знает, этих мужиков? А если это опасные типы со справкой об условно-досрочном освобождении в кармане?
Надя из всех мужиков доверяла лишь Толстому и Достоевскому. Особенно после того, как ее медовый месяц с папой Павлика Кириллом закончился, едва начавшись. Супруг предпочел путешествию к морю отдых у родителей в деревне. Причем молодой муж действительно отдыхал, потягивая пивко. А Надя собирала жуков с картошки, полола сорняки, тазами готовила окрошку. Но свекровь все равно недовольно поджимала губы. И скоро все это закончилось.
– Мила, как и многие другие, предпочитала карманы с золотыми кредитными карточками, – возразила Катя.
– Господи, почему вы говорите о девочке в прошедшем времени?! – всплеснула руками Катина мама. – Бог даст, она выздоровеет.
– Конечно, выздоровеет, – энергично закивала Надя. – И поймет, что не в деньгах счастье...
– Забавно слышать это от человека по фамилии Копейкина, – хмыкнула Катя. – Была бы ты Долларова, у тебя могло быть совсем другое мировоззрение.
– Забавно, что это находит забавным особа, которая до второго класса писала свою фамилию через «ы». Да, Чыжова?
Вот со Светиком Катя никогда не спорила. А с Надей они препирались с детского сада. И прийти к однозначному выводу никак не могли. Да, Копейкина расставляла запятые в Катиных научных статьях получше компьютера. Зато Катю ночью разбуди – назовет хоть год свадьбы Пушкина, хоть век разводов Генриха Восьмого. А Надя из цифр запоминала только свою зарплату, она больше по буквам специализировалась.
Хотя Катя и дружила с обеими, Светик и Надя друг друга не переносили. Да и внешне они – отнюдь не братья Сильяновы. Надя – серьезная такая дама, полноватая, с пристальным учительским взглядом.
– Нет, ну кто бы мог подумать! Преступление в таком солидном учреждении, – сокрушалась мама, подкладывая Наде добавки. – Официальном, можно сказать, месте, культурном. К вам же профессора, кандидаты, аспиранты ходят, а не всякий сброд. Это же не темный переулок! Или у вас там темно и страшно? Надо постоянно оглядываться? Может, тебе купить газовый баллончик? Ох, я сердцем чувствовала, что тебе пора менять работу. Как прошло собеседование, Чижик?
– Нормально, мама. Но там уже взяли человека. Вот если бы я раньше пришла...
Вполне невинная отговорка. В том, что у дочки не будет перспективной работы, виновато время, а не Катина никчемность и то, что она никому там не понравилась. А время – это страшная сила. С ним не поспоришь, если ты не пирамида.
– Ну и ладно. – Надя даже повеселела. – Я была уверена, что Чижова не променяет свою науку на эти корпоративные штучки. Не стал бы Чехов писать сценарии для сериалов, а Бетховен – аккомпанировать Диме Билану...
– Чехов – это хорошо. Наука – это хорошо. Но надо же, девочки, как-то жизнь свою устраивать, – вздохнула мама.
– А у нас все устроено, – не сомневалась Надежда, извлекая Павлика из-под стола к себе на колени. – Живем не хуже других. Особенно в каникулы. Вишня в этом году уродилась. Варенья наварили. Я вам, тетя Маша, завтра еще одну банку принесу...
Женский разговор на кухне про варенье. Обычный летний вечер. Даже не верится, что существует зло. Что теперь, идя по коридору архива, Катя будет оглядываться и бояться. Что буквально час тому назад она боролась с маньяком. Сегодняшний день прошел не зря! На одного преступника на улицах города и в коридорах архива стало меньше. Если честно, она не ожидала от себя такого. Даже почти не растерялась, хотя ей было очень страшно....
Катины размышления прервал настойчивый звонок в дверь. Половина одиннадцатого. Мама метнулась в прихожую, ожидая, что это явился папа и, как обычно, навеселе. Но из коридора поплыл вовсе не запах перегара. Этот аромат говорил: «Духи надо покупать в Париже, а смокинги – в Лондоне. И никак не наоборот!»
В Катину кухню ворвалась Светик. Второй раз за неделю. Что-то она зачастила в их скромное жилище. Обычно она забегает не из чувства дружбы, а к Катиной маме: та – портниха, причем очень неплохая.
Конечно, Светик не одевается у подмосковной портнихи. Просто у красавицы-блондинки какой-то нестандартный изгиб спины, и Катина мама подгоняет пиджаки от «Hermes» и юбки от «Gucci» по ее нестандартно-идеальной фигуре. Но эта тайна страшнее атомной войны...
– Как ты могла? – с ходу набросилась на Катю Светик. – Зачем ты сделала это?
Господи, что еще случилось? Она прочла мысли подруги насчет своего жениха? Она думает – Катя проговорилась на собеседовании, что ей помогает Света?
– Зачем ты посадила Олега? – выпалила Светик, и ее каблучки стукнули от возмущения.
– Какого Олега? – Катя ничего не понимала.
– Надеюсь, Вещего? – встряла Надежда.
– Олега Черкасского! – Светик даже не взглянула в ее сторону. Все молнии из ее глаз, подведенных тушью, как у Пенелопы Крус, достались Кате. – Ты хоть знаешь, кто это? Это же зять министра!
– На минуточку: Вещий Олег был Киевским князем. И это покруче министра будет, – заверила ее Надя.
– Какой Олег? Какой зять? – Катя хлопала глазами.
– Ты посадила Олега Черкасского – а он входит в сотню самых богатых людей России моложе сорока! Известный ресторатор, почти женат на дочери министра...
– Куда я его посадила?
– В тюрьму!
– Господи, так это янтарный маньяк?! – догадалась Катя. – Зачем же человек «из сотни» душит девушек?
– Ты что, с ума сошла?! Никого он не душит. Это все наветы! – ни на секунду не усомнилась гостья. – Он наш постоянный клиент. Были гражданские споры, но уголовщина – никогда!
– Светик, я своими глазами видела. Девушка после общения с ним оказалась в коме. Именно поэтому твоего богача отвезли в тюрьму.
– Этого не может быть! Не знаю, что ты там видела. Это все равно что подозревать владельца «Челси» в карманной краже. Чего вы от него хотите? – прищурилась Светик. – Вы с этой девицей заманили его, решили оклеветать, посадить, чтобы выманить денег?
– На минуточку: эта девица – в коме, она может умереть. Зачем покойнице деньги? Думаешь, в аду есть VIP-номера? – хмыкнула Надежда.
– Мама, что такое кома? – громко поинтересовался Павлик. – И что такое ад?
– Светик, ты ребенка пугаешь, – засуетилась тетя Маша. – Успокойся, выпей чайку. Ты думаешь, если он богатый, значит, не может быть маньяком? Очень даже может. Он, наверное, решил: мне все позволено, если что – заплачу кому надо. А теперь пусть отвечает за свои поступки. Павлик, за свои поступки всегда приходится отвечать!
– Нет, это пусть Катенька ответит: сколько она хочет? – потребовала Светик. – Его родственники готовы заплатить...
– За что?
– За то, чтобы ты изменила показания. Олег просто зашел в архив навести справки о дворянских корнях. Девица эта решила помыть полы. Упала, ударилась головой о батарею. Ты позвала на помощь, Олег пришел. А потом ты в припадке необъяснимого идиотизма заперла его в этой подсобке и вызвала милицию.
Отличный сценарий для театра абсурда.
– Я не идиотка! – твердо заявила Катя. – Я видела, что он ее душил.
Светик громко вздохнула и вдруг переменилась в лице. Как-то подобрела, села рядом с Катей, положила руку на плечо.
– Ну подумай сама, зачем ему это? Олег может купить весь ваш архив вместе с крысами и устроить там специальную вечеринку. Для дам, которым нравится, когда их душат. Кать, у тебя зрение – минус пять. Что ты могла видеть? Показалось тебе! Очки упали, наверное? Ты же все время их роняешь. Ты перепугалась. Не так все поняла. Ты подумай, всем ведь хорошо будет! И тебе заплатят, и девчонке этой дадут на лечение.
Но Катя знала, что хорошо не будет. Миле сейчас плохо. А та, другая девушка, вообще умерла! Какая разница, сколько у преступника денег? Он должен сидеть в тюрьме.
– Если он маньяк, он может снова кого-нибудь убить, – сказала Катя.
– Да не маньяк он, – замотала головой Светик. – Не убьет он никого! Министр к нему охрану приставит.
– Дочка, а ты действительно видела, что он напал на Милу? Как-то не вяжется это. Все-таки богатый, серьезный человек, знакомый Светланы...
Светик была так категорична, что все-таки смогла поселить сомнение в душе Катиной мамы.
Катя тоже заметила, конечно, что парень не похож на маньяка. Но она же слышала крики Милы о помощи и видела, как он ее ДУШИЛ. Не падали у нее очки, сидели на носу, как приклеенные. И никакой вечеринки с крысами в их архиве не было и не будет! И галлюцинациями она не страдает.
– Среди богачей как раз полно убийц. – Надежда в кои-то веки не стала спорить с подругой. – Чуть что не по ним – конкурента могут заказать, нанять киллера для неверной жены. Странно, конечно, что этот – сам... Так, может, он от этого кайф ловит?
– Света, я не изменю показаний. Следствие разберется, как все было на самом деле, – приняла Катя решение. – Ты же сама законы знаешь.
– Ну ты точно дальше собственного носа не видишь, Катерина! Дождешься от следствия честности при такой зарплате. А у Олега полно недоброжелателей. Про министра я вообще молчу. Парня подставили! Бери деньги, не выпендривайся, – не скрывала раздражения Светик.
– Врать нехорошо, – неожиданно для всех изрек Павлик.
– Устами младенца, – обрадовалась неожиданной поддержке Катя.
Надя с Павликом засобирались домой, мальчику пора было спать. И Кирилл вот-вот придет с работы и потребует суп.
Только ближе к полуночи Светик поняла, что исчерпала свои аргументы, и хотела уйти, не прощаясь, но в дверях напоролась на Катиного папу. Он с ней сначала минут десять здоровался, потом еще десять минут повторял: «До свидания! А помнишь, как моя Катька победила на олимпиаде в 8-м классе?»
Светик не помнила, и вообще, она была занята другим. Пыталась не принюхиваться к степени алкоголизации собеседника.
– Мне бежать надо, дядя Вова. У меня еще встреча в клубе. И не помните мне одежду, фотографы тоже в клуб ходят...
Кате и ее маме хотелось сквозь землю провалиться. Но, с другой стороны, Светик сама виновата. Вернее, ее отец. Раньше он работал вместе с Катиным папой, оба даже административно-хозяйственные посты на подмосковном заводе занимали. А потом Светин папаша стал Катиного подпаивать, чтобы на его место пролезть. Так что Катин отец давно на пенсии. А Светин – еще в обойме.
Одним словом, спать Катя легла уже сегодня. А вставать ей – в шесть утра. Она и встала. И бегом побежала на остановку. Но, видимо, недосып сказался: на работу она опять опоздала...
* * *
«Зэк» – высветилось на экране мобильника Алексея Горчакова.
– Привет, невольник, как тюрьма? – поинтересовался Алексей.
Его машина стояла в привычной утренней пробке, так что можно было спокойно поговорить без ущерба для правил дорожного движения.
– Здесь пока не объявили день открытых дверей, – усмехнулся Олег Черкасский. – Кстати, это не совсем тюрьма. Это больничка. У меня вдруг случилось внезапное обострение очень опасной болезни. Так что теперь – одноместная палата, симпатичная медсестра, при желании – даже «колеса». Везде можно устроиться, были бы деньги. Если же их нет, банальный визит в поликлинику превращается в муку. Так что ура богатству! А что у вас?
Новости не обнадеживали.
1 2 3 4
Катя и швабра надежно заперли маньяка!
2
«Какой-то ты, маньяк, несексуальный», – сказал поэт. Когда задержанного выводили, в наручниках, Кате пришла на память именно эта строчка. Вообще-то, преступник оказался очень даже ничего. Как мужчина – просто супер. Ничуть не хуже Светкиного любителя русалок, только блондин. То есть с сексуальностью у него все в порядке. А вот с маниакальностью...
Разве бывают такие маньяки? Катя их никогда раньше близко не видела, бог миловал, но представляла себе ясно. Неприятный тип со злым взглядом, жалкий и страшный одновременно. Этот же словно сошел с обложки гламурного журнала, в непрочтении которого ее сегодня уличили. Зачем такому нападать на женщин? Любая и так согласится познакомиться с ним поближе. Но, может быть, его привлекают трудности?
Катя проводила взглядом милицейскую машину, в которой увезли опасного преступника. Как до этого провожала «скорую помощь» с Милой. Она была жива! Правда, без сознания. Синяки на шее и в других местах, в приличном обществе не стали бы уточнять, в каких. Но это пустяки. Главная опасность – черепно-мозговая травма.
– Ну-тс, это вы – очевидец?
Катя вздрогнула. Рядом стоял и сверлил ее взглядом невысокий толстенький человечек в черном костюме и с новеньким кожаным кейсом.
– Следователь Сильянов, – представился он, – работаю по этому делу.
– Екатерина Чижова. Ловлю маньяков на живца и швабру, – не осталась в долгу Катя.
– Маньяков? – заинтересовался Сильянов. – Вы думаете, этот интересный блондин нападал и на других женщин?
– Не исключено, что он – янтарный маньяк.
– В смысле, желтый? Китаец, что ли? А с виду не подумаешь...
– Да при чем здесь китайцы? Маньяк душит своих жертв янтарным ожерельем. На прошлой неделе таким образом девушку убили. Сегодня наша Мила еле жива осталась. Боюсь, в столице появился серийный убийца, у которого какие-то проблемы с янтарем...
Катя поторопилась выложить все свои мысли по этому поводу. Из прессы она знала, что правоохранительные органы не любят волновать общественность и связывать убийства в серию, до последнего твердят о совпадениях. Но надо же предупредить граждан, вернее, гражданок, чтобы они спрятали свой янтарь в шкатулки. Хотя бы до осени: под пальто все равно не видно.
– Очень интересно... – протянул следователь и достал из своего кейса кожаную записную книжку.
Катя посмотрела на нее в некоторой растерянности. А где же протокол допроса? С печатями и – «с моих слов записано верно». Она же важный свидетель!
– Ерема, опять ты тут вынюхиваешь! – раздался грозный окрик у нее за спиной. – А ну, марш отсюда!
Катя повернулась и увидела... точную копию следователя Сильянова. В таком же костюме. Только вместо дорогого дипломата в руках мужчина держал довольно потрепанный портфель.
– Следователь Сильянов, – представился двойник и сунул ей под нос удостоверение. – Фома Васильевич Сильянов. А этот субъект – мой брат-близнец, Ерема Сильянов, скандальный журналист. Проникает за милицейское оцепление, пользуясь тем, что дала ему природа. А наши ротозеи в форме документы у него спросить не догадываются, хотя я их столько раз предупреждал! Надеюсь, вы не успели выболтать ему тайну следствия?
Катя окончательно растерялась. Что за день такой сегодня? То маньяки, то следователи-двойники!
Фома Васильевич решил на улице не топтаться, а пригласил свидетельницу в кабинет директора архива. Господин Молотов, ввиду чрезвычайных событий на вверенной ему территории, так и не попал на день рождения супруги, а маялся в собственной приемной.
– Вы понимаете, гражданочка, что, пока Людмила Кострыкина в коме, ваши показания – решающие? – строго спросил настоящий следователь.
– В коме? – беспомощно переспросила Катя.
Это слово никак не сочеталось с ее энергичной, улыбчивой коллегой.
– Вот именно. Так что потерпевшую о произошедшем мы спросить не можем. Но вы утверждаете, что застукали гражданина Черкасского в служебном помещении архива как раз в тот момент, когда он душил гражданку Кострыкину?
– Застукала! – кивнула Катя. – Его фамилия Черкасский? И он что, все отрицает? Натворил бед и даже не раскаивается?
– Гражданин Черкасский заявил, что имел место несчастный случай, но никак не преступление. Однако от дачи более подробных показаний отказался. Как вы думаете, то, что вы видели, могло оказаться недоразумением?
– Этот негодяй душил Милу ее же цепочкой! – возмутилась Катя. – А она звала на помощь. По-моему, тут все предельно ясно. Недоразумением я считаю лишь то, что убийцы, особенно серийные, не стали в свое время жертвами абортов.
– Мы проверим причастность гражданина Черкасского к другим преступлениям, – заверил следователь. – А вы, гражданка Чижова, пожалуйста, изложите на бумаге все, что касается нападения на Людмилу Кострыкину.
* * *
– Надеюсь, ты, Чижова, написала то, что от тебя требовал следователь, без грубых стилистических и орфографических ошибок? – озабоченно спросила Надя Копейкина.
Она преподавала русский язык и литературу в местной школе. Днем. А вечером любила зайти попить чайку в Катину кухню. Чем ближе к ватрушкам Катиной мамы, тем лучше. А ее пятилетний сынок Павлик предпочитал место под столом: сидел там и путал всем тапки.
– Надь, Мила в больнице, я поймала убийцу. Вообще-то мне было не до орфографии. До сих пор поверить не могу. Ведь это же – не триллер посмотреть по телевизору. Весь этот кошмар случился на самом деле!
– А я своим ученикам внушаю, что даже война с терроризмом – не повод сливать «не» с глаголом. Милу, конечно, жалко. Хотя она сама виновата. Все мужикам глазки строила. А кто их знает, этих мужиков? А если это опасные типы со справкой об условно-досрочном освобождении в кармане?
Надя из всех мужиков доверяла лишь Толстому и Достоевскому. Особенно после того, как ее медовый месяц с папой Павлика Кириллом закончился, едва начавшись. Супруг предпочел путешествию к морю отдых у родителей в деревне. Причем молодой муж действительно отдыхал, потягивая пивко. А Надя собирала жуков с картошки, полола сорняки, тазами готовила окрошку. Но свекровь все равно недовольно поджимала губы. И скоро все это закончилось.
– Мила, как и многие другие, предпочитала карманы с золотыми кредитными карточками, – возразила Катя.
– Господи, почему вы говорите о девочке в прошедшем времени?! – всплеснула руками Катина мама. – Бог даст, она выздоровеет.
– Конечно, выздоровеет, – энергично закивала Надя. – И поймет, что не в деньгах счастье...
– Забавно слышать это от человека по фамилии Копейкина, – хмыкнула Катя. – Была бы ты Долларова, у тебя могло быть совсем другое мировоззрение.
– Забавно, что это находит забавным особа, которая до второго класса писала свою фамилию через «ы». Да, Чыжова?
Вот со Светиком Катя никогда не спорила. А с Надей они препирались с детского сада. И прийти к однозначному выводу никак не могли. Да, Копейкина расставляла запятые в Катиных научных статьях получше компьютера. Зато Катю ночью разбуди – назовет хоть год свадьбы Пушкина, хоть век разводов Генриха Восьмого. А Надя из цифр запоминала только свою зарплату, она больше по буквам специализировалась.
Хотя Катя и дружила с обеими, Светик и Надя друг друга не переносили. Да и внешне они – отнюдь не братья Сильяновы. Надя – серьезная такая дама, полноватая, с пристальным учительским взглядом.
– Нет, ну кто бы мог подумать! Преступление в таком солидном учреждении, – сокрушалась мама, подкладывая Наде добавки. – Официальном, можно сказать, месте, культурном. К вам же профессора, кандидаты, аспиранты ходят, а не всякий сброд. Это же не темный переулок! Или у вас там темно и страшно? Надо постоянно оглядываться? Может, тебе купить газовый баллончик? Ох, я сердцем чувствовала, что тебе пора менять работу. Как прошло собеседование, Чижик?
– Нормально, мама. Но там уже взяли человека. Вот если бы я раньше пришла...
Вполне невинная отговорка. В том, что у дочки не будет перспективной работы, виновато время, а не Катина никчемность и то, что она никому там не понравилась. А время – это страшная сила. С ним не поспоришь, если ты не пирамида.
– Ну и ладно. – Надя даже повеселела. – Я была уверена, что Чижова не променяет свою науку на эти корпоративные штучки. Не стал бы Чехов писать сценарии для сериалов, а Бетховен – аккомпанировать Диме Билану...
– Чехов – это хорошо. Наука – это хорошо. Но надо же, девочки, как-то жизнь свою устраивать, – вздохнула мама.
– А у нас все устроено, – не сомневалась Надежда, извлекая Павлика из-под стола к себе на колени. – Живем не хуже других. Особенно в каникулы. Вишня в этом году уродилась. Варенья наварили. Я вам, тетя Маша, завтра еще одну банку принесу...
Женский разговор на кухне про варенье. Обычный летний вечер. Даже не верится, что существует зло. Что теперь, идя по коридору архива, Катя будет оглядываться и бояться. Что буквально час тому назад она боролась с маньяком. Сегодняшний день прошел не зря! На одного преступника на улицах города и в коридорах архива стало меньше. Если честно, она не ожидала от себя такого. Даже почти не растерялась, хотя ей было очень страшно....
Катины размышления прервал настойчивый звонок в дверь. Половина одиннадцатого. Мама метнулась в прихожую, ожидая, что это явился папа и, как обычно, навеселе. Но из коридора поплыл вовсе не запах перегара. Этот аромат говорил: «Духи надо покупать в Париже, а смокинги – в Лондоне. И никак не наоборот!»
В Катину кухню ворвалась Светик. Второй раз за неделю. Что-то она зачастила в их скромное жилище. Обычно она забегает не из чувства дружбы, а к Катиной маме: та – портниха, причем очень неплохая.
Конечно, Светик не одевается у подмосковной портнихи. Просто у красавицы-блондинки какой-то нестандартный изгиб спины, и Катина мама подгоняет пиджаки от «Hermes» и юбки от «Gucci» по ее нестандартно-идеальной фигуре. Но эта тайна страшнее атомной войны...
– Как ты могла? – с ходу набросилась на Катю Светик. – Зачем ты сделала это?
Господи, что еще случилось? Она прочла мысли подруги насчет своего жениха? Она думает – Катя проговорилась на собеседовании, что ей помогает Света?
– Зачем ты посадила Олега? – выпалила Светик, и ее каблучки стукнули от возмущения.
– Какого Олега? – Катя ничего не понимала.
– Надеюсь, Вещего? – встряла Надежда.
– Олега Черкасского! – Светик даже не взглянула в ее сторону. Все молнии из ее глаз, подведенных тушью, как у Пенелопы Крус, достались Кате. – Ты хоть знаешь, кто это? Это же зять министра!
– На минуточку: Вещий Олег был Киевским князем. И это покруче министра будет, – заверила ее Надя.
– Какой Олег? Какой зять? – Катя хлопала глазами.
– Ты посадила Олега Черкасского – а он входит в сотню самых богатых людей России моложе сорока! Известный ресторатор, почти женат на дочери министра...
– Куда я его посадила?
– В тюрьму!
– Господи, так это янтарный маньяк?! – догадалась Катя. – Зачем же человек «из сотни» душит девушек?
– Ты что, с ума сошла?! Никого он не душит. Это все наветы! – ни на секунду не усомнилась гостья. – Он наш постоянный клиент. Были гражданские споры, но уголовщина – никогда!
– Светик, я своими глазами видела. Девушка после общения с ним оказалась в коме. Именно поэтому твоего богача отвезли в тюрьму.
– Этого не может быть! Не знаю, что ты там видела. Это все равно что подозревать владельца «Челси» в карманной краже. Чего вы от него хотите? – прищурилась Светик. – Вы с этой девицей заманили его, решили оклеветать, посадить, чтобы выманить денег?
– На минуточку: эта девица – в коме, она может умереть. Зачем покойнице деньги? Думаешь, в аду есть VIP-номера? – хмыкнула Надежда.
– Мама, что такое кома? – громко поинтересовался Павлик. – И что такое ад?
– Светик, ты ребенка пугаешь, – засуетилась тетя Маша. – Успокойся, выпей чайку. Ты думаешь, если он богатый, значит, не может быть маньяком? Очень даже может. Он, наверное, решил: мне все позволено, если что – заплачу кому надо. А теперь пусть отвечает за свои поступки. Павлик, за свои поступки всегда приходится отвечать!
– Нет, это пусть Катенька ответит: сколько она хочет? – потребовала Светик. – Его родственники готовы заплатить...
– За что?
– За то, чтобы ты изменила показания. Олег просто зашел в архив навести справки о дворянских корнях. Девица эта решила помыть полы. Упала, ударилась головой о батарею. Ты позвала на помощь, Олег пришел. А потом ты в припадке необъяснимого идиотизма заперла его в этой подсобке и вызвала милицию.
Отличный сценарий для театра абсурда.
– Я не идиотка! – твердо заявила Катя. – Я видела, что он ее душил.
Светик громко вздохнула и вдруг переменилась в лице. Как-то подобрела, села рядом с Катей, положила руку на плечо.
– Ну подумай сама, зачем ему это? Олег может купить весь ваш архив вместе с крысами и устроить там специальную вечеринку. Для дам, которым нравится, когда их душат. Кать, у тебя зрение – минус пять. Что ты могла видеть? Показалось тебе! Очки упали, наверное? Ты же все время их роняешь. Ты перепугалась. Не так все поняла. Ты подумай, всем ведь хорошо будет! И тебе заплатят, и девчонке этой дадут на лечение.
Но Катя знала, что хорошо не будет. Миле сейчас плохо. А та, другая девушка, вообще умерла! Какая разница, сколько у преступника денег? Он должен сидеть в тюрьме.
– Если он маньяк, он может снова кого-нибудь убить, – сказала Катя.
– Да не маньяк он, – замотала головой Светик. – Не убьет он никого! Министр к нему охрану приставит.
– Дочка, а ты действительно видела, что он напал на Милу? Как-то не вяжется это. Все-таки богатый, серьезный человек, знакомый Светланы...
Светик была так категорична, что все-таки смогла поселить сомнение в душе Катиной мамы.
Катя тоже заметила, конечно, что парень не похож на маньяка. Но она же слышала крики Милы о помощи и видела, как он ее ДУШИЛ. Не падали у нее очки, сидели на носу, как приклеенные. И никакой вечеринки с крысами в их архиве не было и не будет! И галлюцинациями она не страдает.
– Среди богачей как раз полно убийц. – Надежда в кои-то веки не стала спорить с подругой. – Чуть что не по ним – конкурента могут заказать, нанять киллера для неверной жены. Странно, конечно, что этот – сам... Так, может, он от этого кайф ловит?
– Света, я не изменю показаний. Следствие разберется, как все было на самом деле, – приняла Катя решение. – Ты же сама законы знаешь.
– Ну ты точно дальше собственного носа не видишь, Катерина! Дождешься от следствия честности при такой зарплате. А у Олега полно недоброжелателей. Про министра я вообще молчу. Парня подставили! Бери деньги, не выпендривайся, – не скрывала раздражения Светик.
– Врать нехорошо, – неожиданно для всех изрек Павлик.
– Устами младенца, – обрадовалась неожиданной поддержке Катя.
Надя с Павликом засобирались домой, мальчику пора было спать. И Кирилл вот-вот придет с работы и потребует суп.
Только ближе к полуночи Светик поняла, что исчерпала свои аргументы, и хотела уйти, не прощаясь, но в дверях напоролась на Катиного папу. Он с ней сначала минут десять здоровался, потом еще десять минут повторял: «До свидания! А помнишь, как моя Катька победила на олимпиаде в 8-м классе?»
Светик не помнила, и вообще, она была занята другим. Пыталась не принюхиваться к степени алкоголизации собеседника.
– Мне бежать надо, дядя Вова. У меня еще встреча в клубе. И не помните мне одежду, фотографы тоже в клуб ходят...
Кате и ее маме хотелось сквозь землю провалиться. Но, с другой стороны, Светик сама виновата. Вернее, ее отец. Раньше он работал вместе с Катиным папой, оба даже административно-хозяйственные посты на подмосковном заводе занимали. А потом Светин папаша стал Катиного подпаивать, чтобы на его место пролезть. Так что Катин отец давно на пенсии. А Светин – еще в обойме.
Одним словом, спать Катя легла уже сегодня. А вставать ей – в шесть утра. Она и встала. И бегом побежала на остановку. Но, видимо, недосып сказался: на работу она опять опоздала...
* * *
«Зэк» – высветилось на экране мобильника Алексея Горчакова.
– Привет, невольник, как тюрьма? – поинтересовался Алексей.
Его машина стояла в привычной утренней пробке, так что можно было спокойно поговорить без ущерба для правил дорожного движения.
– Здесь пока не объявили день открытых дверей, – усмехнулся Олег Черкасский. – Кстати, это не совсем тюрьма. Это больничка. У меня вдруг случилось внезапное обострение очень опасной болезни. Так что теперь – одноместная палата, симпатичная медсестра, при желании – даже «колеса». Везде можно устроиться, были бы деньги. Если же их нет, банальный визит в поликлинику превращается в муку. Так что ура богатству! А что у вас?
Новости не обнадеживали.
1 2 3 4