Патриция чувствовала себя неплохо - и физически и душевно. Фуршет, подготовленный мадам Николас, утолил ее разбушевавшийся голод, а любующийся ее фигурой фотограф нравился ей. Может быть даже, он сумеет заменить ей Тома. В конце-концов Том далеко не единственный на белом свете мужчина, с которым ей может быть хорошо - просто раньше попадались на ее пути лишь мужланы и самцы, представления не имеющие о настоящей любви, подменившие понятие "любовь" понятием "секс". Этот кучерявый блондин, похоже, не из таких. Правда, обвинение Айменги в гомосексуализме... Но Патриция почему-то сомневалась в этом. Вот широкоплечий, усатый шофер - тот да, похоже. Он даже не взглянул на девушек ни разу... И сейчас его здесь нет.
Патриция в танце поравнялась с глазами фотографа, взгляды их встретились. Патриция улыбнулась ему своей загадочной улыбкой, которая не оставляет мужчин равнодушными. Он не смутился, не вскинулся с дивана, затянулся лишь глубоко и выпустил синеватый в волшебном свете свечей дым. Патриция почувствовала, что в нем нарастает желание, что его заводит то, что она милуется с Айменгой.
- Ты права, - почти не шевеля губами, шепнула она блондинке, - это заводит его!
Айменга демонстративно, чтобы фотограф видел, провела рукой по ягодицам Патриции, залезла снизу под ткань шорт, другой рукой жадно погладила спину девушки. Страстно вздохнула и закрыла глаза.
Фотограф смотрел на них и курил, выпуская дым кольцами. Айменга, входя в раж, чуть отстранилась от партнерши и забралась ей в ворот полупрозрачной белой кофточки Патриции, и обхватила жадно пальцами плотный холмик груди. Соблазнительные ягодицы Патриции, плотно обтянутые красной материей шорт, находились прямо перед глазами фотографа.
Девушки повернулись и посмотрели обе на него такими глазами, что и полный импотент немедленно возжелал бы сбросить напряжение. И умело повели телами в едином движении... Патриция снова встретилась взглядом с ним и вновь улыбнулась.
Фотограф резко встал и вышел из комнаты, в дверях кинув на них пристальный взгляд.
- У меня такое впечатление, - сказала Айменга, проводив его глазами, что он готов.
Патриция улыбнулась, сняла руки с талии Айменги и пошла вслед за фотографом.
Айменга подошла к танцующий паре.
Бородатый здоровяк в футболке с черепом, посмотрев в сторону Патриции, заявил, не прерывая танца:
- Если она думает, что у нее что-нибудь получится, то пусть она себя не обманывает. С ним еще ни у одной бабы не получалось!
* * *
Фотограф сидел в коридоре на высокой тумбочке и курил, задумчиво глядя в стену.
Патриция подошла, взяла у него из рук сигарету, затянулась и сунула ее ему обратно меж пальцев. Он лениво повернул голову в ее сторону.
- А ты знаешь, чего тебе на самом деле хочется? - медленно спросил он. - Сначала у тебя был некий Том, потом какой-то галантерейщик... А может, ты лесбиянка?
- Ну и что? - спросила Патриция. - Мне нужна любовь. В любом виде!
- Так если ты думаешь, что у тебя с Айменгой будет любовь - иди к ней. Зачем ты пошла за мной?
- А почему нет? Я бы пошла и с тобой, Бернард, но тебя, кажется, это не очень интересует.
- Тебе так кажется? - Он взял ее за руку и повел в павильон для съемок, сейчас погруженный в кромешную темноту.
Остановился, обнял ее и поцеловал. Поцеловал нежно, не стараясь высосать из нее все и не кусая больно губы. Рука его волнующе пробежала по ее спине.
Том открыл Патриции вкус к любви. Сейчас она старалась забыть Тома и внушила себе, что ей очень нравится ласка фотографа.
Белокурый фотограф, прекрасно ориентируясь в темноте, подвел девушку к кожаной тахте, уложил. Лаская ее грудь, левой рукой стал расстегивать пуговицы на ширинке ее шорт. Не очень ловко, впрочем. Наконец справился с поставленной задачей, склонился над ее животом и начал стаскивать шорты.
Она чуть приподнялась, чтобы ему это удалось и, стараясь завести его и себя, застонала.
Он выпрямился и снял брюки. Лег на нее. Патриция обняла его двумя руками и потянулась к нему губами. Он ласкал ее, она стонала с закрытыми глазами, думая про себя когда же он овладеет ею, и не зная хочет ли она этого на самом деле или ей только кажется, что хочет.
Он протянул руку с тахты куда-то вбок и нащупал пульт на длинном тонком шнуре. Нажал на кнопку и все помещение наполнили блики световспышек и щелканье расставленных вокруг тахты на треногах фотоаппаратов.
- Что?! - встрепенулась Патриция и попыталась вырваться. - Что ты делаешь?
И тут он вошел в нее, она ощутила живую, горячую плоть в себе. Ей стало мерзко, противно и страшно - яркие, слепящие вспышки выводили ее из себя.
Она стала бить его кулачками в грудь, стараясь освободиться от его объятий.
- Хорошо, хорошо! - воскликнул он. - Давай еще! Прекрасно! - Он не переставая, в такт движению, нажимал на кнопку к которой были присоединены все вспышки и фотоаппараты.
- Прекрати! Перестань! - кричала Патриция, в тщетных попытках освободиться.
Движения его были грубы, сильны и резки. Он не прекращал садистских перемигиваний вспышек.
Он обжег внутренности Патриции горячим извержением и расхохотался, словно восставший из ада Люцифер.
Так мерзко Патриции еще не было никогда.
Он растянулся на тахте рядом с ней, она почувствовав, что ее больше не сдерживают мускулистые руки, слетела с холодной кожи тахты. Слезы отвращения текли из глаз, размывая косметику. Она судорожно запахнула блузку и нашарила в темноте шорты. Она могла бы уйти и без шорт, но не желала оставлять ему на память подобные презенты.
Он ни сделал ни малейшего движения, чтобы остановить ее.
Патриция задержалась в доме фотографа еще на одну минуту, чтобы забежать в гримерную и забрать сумку.
Долго шла в темноте по высокой траве, по луне ориентируясь, где может проходить дорога в город. Наконец нашла ее и побрела по асфальту. Прошла около километра, ее шатало от усталости и отвращения. Том себе никогда ничего подобного не позволил бы. Она свернула с дороги, нащупала в сумке джинсы, переоделась, завернулась в куртку и легла на мягкую траву около раскидистого кустарника.
Карьера фотомодели для Патриции завершилась, едва начавшись.
* * *
Проснулась Патриция поздно и лишь к полудню добралась до Саламина.
Лелея надежду прошла к знакомому пирсу.
Яхты Тома не было. На ее месте стоял старый пошарпанный катер.
Патриция позавтракала на скорую руку в маленьком кафетерии и стала планомерно обходить все причалы. Безрезультатно. То есть отрицательный результат - тоже результат. Больше ей здесь делать было нечего.
На борту скоростного катера, мчавшегося к Пирею по зеленоватым волнам залива, Патриция достала свой магнитофон, на котором запечетлевалась история ее одиссеи. Или история поисков любви. Находок и утрат, курьезов и ударов.
Ветер развевал ее красивые темные волосы, но она не отворачивалась, смотрела неприятностям в лицо.
- Гнусь какая! Извращенец - может, только когда вокруг вспышки! сказала она в магнитофон со встроенным микрофоном. - Том был - настоящий! А этот - черте что... Том, зачем ты уехал от меня? Ты единственный, с кем мне было хорошо. Зачем ты сделал такую глупость? Наверное, я тоже тебе помогла в этом. Почему бы мне не бросить всю эту ерунду и не вернуться к тебе? Но нельзя же быть столь малодушной! Нужно попытаться еще один раз найти кого-нибудь такого же достойного. Или забыть все в суете путешествий.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ.
Босиком, в коротких шортах и огромной не по размеру, белой капроновой куртке, Патриция прошла по газону перед большим шикарным отелем. На флагштоке у помпезного входа развевался греческий национальный флаг - белый крест в голубом квадрате на бело-голубом же полосатом поле.
Толстый пожилой швейцар, открыл ей стеклянную дверь. Она, даже не удостоив его взглядом, небрежно бросила:
- Интурист.
Гордо прошествовала по выложенному большими плитами под мрамор полу прямо к длинной стойке портье. Бросила у стойки свою огромную сумку, сверху положила маленькую сумочку и навалилась на стойку, устало улыбаясь.
- Доброе утро, - сказала она хорошо одетому черноволосому мужчине лет пятидесяти. - Мне нужна комната с видом на море и с большой ванной. Или большой номер люкс.
Мужчина за стойкой скептически оглядел ее дорожный вид, решая как-бы повежливее, побыстрее и без нервотрепки послать ее куда-нибудь подальше от отеля.
По его взгляду Патриция все поняла. Она нагнулась, взяла сумочку, раскрыла ее, показывая солидную пачку денег.
- Это вам что-нибудь говорит? - спросила она.
Портье сразу расцвел в профессионально-доброжелательной улыбке.
- Мне лично - очень многое, - сказал он, протянул руку и взял ключ с большим деревянным брелком, на котором были медные цифры номера. Он подал его Патриции. - Я пошлю ваш багаж наверх немедленно.
- Чего беспокоиться, у меня всего одна сумка. - Патриция привычным жестом вскинула коричневую сумку на спину и пошла к лестнице.
Куртка ее была длинная, аж до колен, а кроссовки болтались на шнурках на другом плече, ноги до колен были в дорожной грязи.
- Ох, уж эта молодежь, - проворчал портье. У него самого подрастала дочка и он не хотел, чтобы она вот так шлялась, словно перекати-поле без всякой цели по городам и весям, проматывая отцовские сбережения.
Патриция поднялась по широкой, застеленной ворсистым ковром лестнице на четвертый этаж и прошла в свой номер.
Вид из окон был действительно на море, две комнаты, большая кровать, ночник, приемник около кровати. Патриция прошла на середину номера и скинула куртку. Стащила с облегчением пропотелую полосатую футболку и так же бросила на пол. Заметила рядом с дверью кнопку, рядом с ней табличку "вызов горничной". Подошла и нажала. Потянулась сладко, достала сигареты, закурила.
Надо дать себе отдых, решила она. Вымыться, выспаться, хорошо и вкусно поесть, подумать в одиночестве о своем дальнейшем поведении...
Патриция подошла и еще раз нажала кнопку вызова.
Собственно, пора решаться на какие-то определенные действия. Опять подставляться какому-нибудь мужлану, который использует тебя, как используют, скажем, туалетную бумагу... бр-р. С нее довольно экспериментов. Значит, либо лететь в Мюнхен и продолжать учебу, что в общем-то не так уж и плохо и рано или поздно все равно вернуться придется. Либо найти Тома единственного мужчину, который был близок, с которым ей было хорошо и в постели и за разговором. Который не рассматривал ее исключительно как станок для удовлетворения своих сексуальных потребностей.
Но Том хочет обладать эксклюзивными правами на нее, а она любит свободу, как вольная птица - небо. Но почему бы и нет в конце концов? Ведь он может дать ей все, что ей надо - любовь...
В дверь постучали. Патриция хотела накинуть куртку, чтобы не сверкать обнаженной грудью, потом передумала. Открыла дверь.
Вошла симпатичная горничная средних лет в строгом черном платье и белом веселеньком переднике с кружевами.
- Здравствуйте, - вежливо сказала она. - Вы звали меня?
Вид полуобнаженной постоялицы ее не смутил, она просто профессионально не заметила этого. Зато почему-то смутилась Патриция. Она подняла куртку и накинула на себя.
- Я хотела бы заказать в номер обед, - попросила она. - Я очень устала и хотела бы пообедать в одиночестве. Это возможно?
- Да, конечно, - улыбнулась официантка и достала блокнот. - Я понимаю, в ресторане не всегда удается побыть одной. Что вы закажете?
Патриция задумалась.
- На ваше усмотрение, - наконец сказала она, решив, что сюрприз получить приятнее, чем ломать сейчас голову. - Пару закусок, первое, второе - обязательно мясное и бутылку шампанского. Да, и мороженное, желательно фруктовое, соку какого-нибудь...
- Хорошо, - сказала горничная. - Когда вам подать?
Патриция глянула на квадратные часы, висящие на стене высоко над кроватью.
- Через час, пожалуйста. Я хочу принять ванну.
- Я все сделаю, как вы просили, - заверила горничная.
- Спасибо.
Выпроводив ее, Патриция вошла в ванну и открыла краны. Ванна была большая и уютная. Патриция скинула шорты и с удовольствием забралась в горячую воду.
Долго лежала в приятной воде, наслаждаясь покоем, затем взяла мочалку и стала остервенело натирать себя, словно стараясь смыть с себя остатки прикосновений похотливых сердцеедов и извращенцев, которые обладали ею после Тома.
Она хотела снова стать чистой. Снова хотела любви, хватит с нее эротических похождений.
* * *
Патриция в свое удовольствие пообедала, в одиночку выпила бутылку шампанского. Она решила как следует выспаться, а потом разыскать Тома. Это было ее окончательное решение. Она даже попросила у горничной телефонную книгу Пирея, и выяснила телефон и адрес Тома.
Однако, когда она проснулась на следующий день, проспав подряд более четырнадцати часов, вчерашняя решительность несколько поколебалась.
Она вытряхнула на постель все вещи из объемистой сумки и начала рассматривать чем она располагает. Потом взяла косметичку, которой почти никогда не пользовалась, и пошла в ванну.
Когда она спустилась вниз, вчерашний портье открыл рот от изумления настолько разительно Патриция поменяла свой имидж. По лестнице вчера поднялась спортивного вида утомленная туристка, сегодня спустилась роскошная дама.
Дорогие лакированные малиновые туфли на высоком каблуке, почти до туфель выходное платье с претензией на уникальность из красного полупрозрачного материала с крупными желто-оранжевыми цветами и с большим декольте, кокетливый шарф из такой же ткани.В тщательно уложенных волосах красная заколка-обруч, кардинально меняющая прическу, лицо талантливо подкрашено, в ушах большие золотые серьги - каждая деталь подчеркивала ее красоту, женственность и обаяние.
Патриция миновала портье, который не мог отвести от девушки восхищенного взгляда, пораженный столь удивительным перевоплощением, и с гордо поднятой головой прошла в бар.
Бар был почти пуст. Лишь у стойки скучал на высоком круглом стуле толстяк лет пятидесяти в светлом дорогом костюме, да за столиком сидела перезрелая напомаженная дама, считающая, что бабье лето у нее отнюдь еще не кончилось. Скучающий бармен перед толстяком смешивал ему коктейль.
Патриция вошла в бар и помещение словно ярче осветилось. Все три пары глаз оказались прикованным к ней: бармена - профессиональный, толстяка восхищенно-отстраненный (ибо понимал, что это не для него, хотя средствами обладал не малыми), и возмущенно-завистливый дамы, ибо когда-то и она...
Патриция поправила ворот платья, чтобы не закрывал превосходную грудь, не стянутый всякими излишествами вроде лифчика, и направилась прямо к толстяку.
- Доброе утро, - улыбнулась она ему.
- Доброе утро, - с готовностью ответил тот.
- Здесь свободно?
Толстяк соскочил с места и сделал приглашающий жест рукой, указывая на соседний высокий стул, обитый малиновой кожей:
- Да, конечно, прошу вас...
Она села и обратилась к бармену:
- Дайкири, пожалуйста.
- Мы кажется, незнакомы, - сказал толстяк в элегантном светлом костюме. И представился: - Мартин Мюллер. Можно вам купить коктейль?
Она развернулась в его сторону и сказала, нагло улыбаясь ему в глаза:
- Вы можете покупать что угодно. Включая меня, разумеется.
Эта фраза покоробила его, но он сделал вид, что не расслышал и пригубил разбавленное виски из своей рюмки.
- Вы отдыхаете? - спросил он.
- Да, - улыбнулась она.
- А могу я спросить откуда вы?
- Конечно. Спрашивайте, - милостиво позволила она.
- Так откуда вы?
- Из Константинополя.
- Из Константинополя? - не понял он и вдруг радостно воскликнул: - А! Вы хотите сказать Стамбул?
- Стамбул, Константинополь - какая разница? - пожала она плечами. Когда работаешь в публичном доме не замечаешь никакой разницы.
Он вздохнул и отвернулся. Но желание продолжить знакомство с этой роскошной, непонятной женщиной обуревало его. Патриция прекрасно это понимала.
Бармен подал ей заказанный коктейль.
- Спасибо, - сказала она равнодушно и потянула из соломинки.
Посмотрела на толстяка и ни слова не говоря, лишь мило улыбаясь, потянулась за его сигаретами. Взяла сигарету, вставила в рот и вопросительно-ожидающе посмотрела на собеседника. Толстяк схватился и зажег зажигалку, но бармен профессионально опередил его, услужив очаровательной клиентке. Патриция улыбнулась и прикурила от зажигалки бармена. И посмотрела внимательно на толстяка. Наверно, в жизни он совсем другой человек - симпатичный, компанейский, отличный работник и прекрасный, любящий отец и муж. Но когда такие вырываются на время из привычного семейно-будничного круга, они тут же превращаются совсем в других, однообразно-любезных охотников за женскими телами, и кроме этого самого пресловутого тела, им больше ничего не требуется.
Патриция выпустила струйку дыма из коралловых губ прямо в лицо толстяку и спросила лениво:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14