«Эксмо»
«Брикер М. Босиком по снегу»: Эксмо; М.; 2007
ISBN 978-5-699-20431-1
Аннотация
Сашенька Демидова, бывшая воспитанница детдома, хотела стать фокусницей и выступать в цирке, а пока тренировалась на прохожих, вытаскивая у них кошельки. В Новый год ей особенно повезло с уловом. Пачка долларов, визитки с парижским адресом… Иностранец! Вот только что делает листок с координатами Саши в этом дорогом бумажнике? А его хозяин уже поджидает ее дома рядом с трупом соседа… Здравствуй, елка, Новый год!..
Мария БРИКЕР
БОСИКОМ ПО СНЕГУ
Пролог
Город Владимир, май 1983 года
Мамука пел! Мамука пел в ванной арию Ленского из оперы «Евгений Онегин», пел со сладострастием, ужасающе фальшивя и пытаясь переорать шум воды. Пел уже двадцать минут.
Ниночка нервно отбросила журнал «Огонек» в сторону, откинулась на спинку дивана и ладонями закрыла уши.
Не помогло.
– Куда, куда вы удалились?!! Весны моей златые дни?!! Что день грядущий мне готовит?!!
– Грядущий день тебе готовит смерть, если ты не заткнешься, – приподнявшись, простонала Ниночка, вновь рухнула на диван и прижала к голове подушку.
Не помогло. Козлиное блеяние мужа прорывалось сквозь все преграды.
Со слухом у Мамуки Муртазовича Далакмишвили всегда было плохо, но это нисколько не смущало супруга. Его вообще тяжело было чем-либо смутить. Что, в конце концов, могло обескуражить уважаемого в городе человека, активно продвигаемого по партийной лестнице члена, профессора университета, лучшего преподавателя истории КПСС, обладателя роскошной, обставленной по последнему писку номенклатурной моды трехкомнатной квартирки в центре города?
Репутация Мамуки Муртазовича была безупречна, или почти безупречна. Женившись на Ниночке, Далакмишвили немного прогадал, пытаясь поймать двух зайцев одновременно. Причина была в отце супруги, человеке влиятельном, богатом и, соответственно, далеко не безгрешном. Ян Лацис, отец Нины, с виду скромный работник мастерской по ремонту ювелирных украшений, подпольно снабжал партийную и прочую элиту искусно выполненными декоративными изделиями собственного производства. Феномен отца Ниночки заключался в том, что, обладая тонким вкусом, он не гнушался производить и китч, четко следуя пожеланиям клиента: «торгашки» уходили от него увешанными массивными брильянтами и рубинами, а жены дипломатов получали изысканные вещи тонкой работы. Довольны оставались все, поэтому Яна не трогали – слишком много влиятельных людей, вернее, жен и любовниц этих влиятельных людей, готовы были в любой момент замолвить за него словечко, но специальные органы внимательно наблюдали за его работой, неусыпно держа мастера под прозрачным колпаком. Ситуация могла измениться в любую минуту, поэтому, получив в приданое увесистый куш, знакомства с нужными людьми и молодую красавицу-жену, высокую блондинку с необыкновенными дымчато-серыми глазами, Мамука Муртазович вместе с тем стал обладателем весьма серьезных проблем, и путь в Москву, куда он всячески стремился, для него оказался закрыт.
Шум воды в ванной комнате прекратился. Однако, закончив водные процедуры, Мамука Муртазович умолкать не собирался и в гостиную вплыл на самой высокой ноте, с животрепещущим вопросом на устах: падет ли он стрелой пронзенный, иль мимо пролетит она?.. Пожалуй, если бы у Ниночки в этот момент был под рукой арбалет, то на риторический вопрос супруга она ответила бы утвердительно. Но так как в ее распоряжении оружия не оказалось, пришлось запустить в мужа подушкой. Мамука понял жест по-своему, игриво погрозил жене пальчиком, поправил обмотанное вокруг пивного брюшка полотенце и, сложив губы трубочкой, чмокнул воздух.
Ниночку затошнило. Мутило ее все утро, но сейчас это состояние достигло апогея. Она вскочила с дивана и бросилась вон из гостиной. Спустя пять минут, нажав на рычаг сливного бачка унитаза, прополоскав рот и умывшись холодной водой, Ниночка бодро вернулась в комнату. Мамука Муртазович стоял на том же месте, в той же самой позе, и сосредоточенно хмурился.
– Что тебе приготовить на завтрак? – доброжелательно спросила Ниночка и с сияющей улыбкой посмотрела на мужа. Приступ дурноты наконец прошел, впервые за все утро ей захотелось есть, и воображение живо нарисовало Ниночке яичко, бутерброд с сыром и чашку сладкого чая с лимоном.
– Ничего не нужно, дорогая. Сегодня я решил устроить себе разгрузочный день! – торжественно сообщил супруг. – Кстати, почему ты еще не одета? Ты же собиралась поехать к отцу пораньше, помочь ему приготовить все к сегодняшнему торжеству?
– Может быть, ты все-таки покушаешь? – растерялась Нина. Отказ от завтрака означал одно – Мамука смертельно заболел.
– Нина! Не заставляй меня повторять дважды, – грозно сказал супруг. – Собирайся. Времени уже – половина одиннадцатого. Отец обидится, если ты опоздаешь.
– Ты думаешь?.. – удивилась в очередной раз Нина.
По поводу вечернего мероприятия она нисколько не волновалась. Ее участие в подготовке к юбилею было только формальным: к плите и сервировке стола Нину категорически не допускали. В доме Яна Лациса всем заправляла экономка отца – Елизавета Модестовна. Появилась она вскоре после смерти матери Нины и со временем сумела отвоевать для себя место полноправного члена семьи. Со своими обязанностями Елизавета Модестовна справлялась безукоризненно, и, если бы не ее склочный и вредный характер… Впрочем, исключительные кулинарные способности компенсировали этот маленький недостаток – ради фирменных оладушек, ароматных кулебяк и прочих вкусностей Елизавете Модестовне прощалось все.
– Тогда я у отца позавтракаю, чтобы тебя не смущать, – улыбнулась Нина, сладко потянулась, чмокнула Мамуку Муртазовича в гладковыбритую щеку и вышла из комнаты.
Как ни странно, безумный союз наполовину латышки – наполовину русской с мужчиной кавказских кровей до последнего времени существовал вполне мирно. Нина рано лишилась матери, и Ян Лацис, возложив на свои плечи заботу о дочери, воспитал Ниночку в строгих патриархальных традициях, которые полностью разделял Далакмишвили: женщина должна сидеть дома, варить обед, рожать детей и слушаться во всем мужа. Супруг был старше на пятнадцать лет, красотой особой не блистал, но Ниночку это не смущало. Ей было вполне достаточно, что муж любит ее и обеспечивает ей сладкую жизнь со всеми удобствами. Единственной проблемой было отсутствие детей: за четыре года брака Ниночка так и не смогла родить наследника. Но и тут Мамука Муртазович оказался на высоте и ни разу не упрекнул ее. По-своему она даже любила Мамуку, причем нежно, где-то в глубине души. Что еще нужно женщине для счастья? Так успокаивала себя Ниночка, когда совсем недавно поняла, что для полного удовлетворения ей все-таки чего-то не хватает. Самовнушение не помогло, в душе образовалась пустота, заполнить которую было просто необходимо, и Ниночка решила заняться чем-то полезным, например, напроситься отцу в ученицы и продолжить его ювелирное дело. Вот тут и начались серьезные проблемы. Муж, вступив в тайный сговор с отцом, стал активно ставить ей палки в колеса. Сначала Мамука действовал обходными маневрами: на месяц отправил Ниночку на море в лучший закрытый пансионат в Крыму. На что муж рассчитывал – Ниночка так и не поняла. Идея реализовать себя окрепла под жаркими лучами южного солнца и отшлифовалась живительной морской водой. Плюс витамины с щедрых крымских рынков, свежий воздух и живописные местные пейзажи – Ниночка набралась новых сил, получила массу впечатлений и по возвращении домой была готова к очередному штурму бастиона. Бастион не поддавался ни в какую. Целый месяц она пыталась доказать мужу, что имеет право быть самостоятельной – бесполезно, муж отказывался ее понимать и уже вел себя не столь дипломатично. Еще хуже дела обстояли с отцом. Ян Лацис не только не хотел ничего понимать, он вообще отказывался ее слушать и каждый раз мастерски переводил разговор на другую тему. Хитрый лис был ее отец. Но сегодня настал решающий день! Ниночка решила: либо сейчас, либо… потом, но она добьется своего. Она заранее обдумала небольшую гневную речь, приготовила эскизы будущих ювелирных шедевров и запланировала сразить отца своим бесспорным дарованием.
Новое небесно-голубое летнее платье, доставленное недавно от лучшей портнихи города, на стройной фигурке сидело идеально. Но Нина с неудовольствием отметила, что даже в этом шикарном наряде она выглядит неважно. Нездоровая бледность, отекшее лицо, синяки под глазами… Приводить себя в порядок не было никаких сил и желания. Осталось красиво упаковать подарок для отца, и можно ехать. Шелковая серебряная лента, которой она обвязала коробку с фарфоровым чайным сервизом, была слишком длинной. Ножниц под рукой не оказалось, не нашлось их и в кабинете мужа. Выхватив из ящика рабочего стола длинный узкий нож для резки бумаги, украшенный фальшивыми изумрудами и рубинами, Ниночка вышла из кабинета.
Звонок в дверь застал ее в прихожей. Она положила нож на небольшой антикварный столик для газет и распахнула дверь. На пороге стояла круглолицая курносая девица с двумя тощими пегими косичками, затянутая в детское красное платьице в крупный белый горох. Ничего более идиотского Ниночка в своей жизни еще не видела, к тому же платье было явно маловато посетительнице и подчеркивало все недостатки нескладной полной фигуры девицы. Возраст «небесного создания» определить оказалось довольно сложно: на ее лицо был щедро нанесен толстый слой пудры нежного поросячьего цвета, а пухлые щеки полыхали пурпурным неестественным румянцем.
– Здрасьте, а Мамука Муртазович дома? – пискляво спросила посетительница, хлопнув прозрачными голубыми глазами.
– Это ко мне, – вынырнув из-за спины Нины, торопливо сообщил муж. – Ну и… – сменил он тон, обращаясь к девушке. – Готова к зачету, Лисичкина?!
– Да, – вяло отозвалась девушка и густо покраснела.
– Так это студентка твоя, – засмеялась Нина. – Проходите, девушка, и чувствуйте себя как дома. И не бойтесь его, он только с виду грозный, – Нина пропустила несчастную в квартиру, проводила ее в кабинет и сразу же наткнулась на ножницы, которые спокойно лежали на письменном столе. Ругая себя за рассеянность, она вернулась в свою комнату, обрезала блестящую тесьму и, подхватив подарок, сообщила мужу, что уезжает.
– Передавай отцу привет и скажи, что я приеду к семи, – широко улыбнулся супруг и закрыл за Ниночкой дверь.
Скандал вспыхнул на пустом месте. Не успела Ниночка переступить порог отчего дома, как отец увлек ее в свой кабинет, усадил на стул и стал носиться по комнате, держа в руке какой-то листок бумаги.
– Что с тобой, папа? – растерянно спросила Нина, наблюдая за странными маневрами отца.
– Нет, ты только послушай, что в Москве творится! Средь бела дня магазины грабят, и кто бы ты думала! Молодая девушка! Смотри, фоторобот со слов очевидцев составили, – сунув под нос Нине лист, возбужденно сообщил отец.
– «Разыскивается особо опасная преступница…» – прочитала Нина и непонимающе посмотрела на отца.
– Знаешь, что эта девчонка учудила? Совершила вооруженное нападение на ювелирный магазин и похитила золотых украшений на сумму…
– Бред какой-то, – прервала отца Нина. – Откуда это у тебя?
– Откуда, откуда… – проворчал отец. – Из органов ко мне приходили. Интересовались, не засветилась ли эта идиотка у меня. В опасное время живем, Нина! В опасное! Это я к тому говорю, чтобы ты…
– Папа!!! – закричала Нина, сообразив, к чему клонит отец. – Ну при чем тут…
– При том!!! – заорал Ян. – Я живу как на бочке с порохом. Не ограбят, так посадят в любой момент! А ты…
– Пап, я вот тут кое-что принесла, – застенчиво перебила его Нина и положила на стол перед отцом блокнот со своими эскизами. Момент был не самый подходящий, мало того, совсем неподходящий, но терпеть дальше и молчать не было никаких сил.
– Что там у тебя? – заинтересованно приподняв брови, спросил отец, открыл блокнот, и брови его мгновенно поползли к переносице.
– Это… ну, то, что в блокноте… Это в какой-то мере мое видение, – пролепетала Ниночка. – Очень хочется придать этому иной вид, не без твоей помощи, конечно. Ты поможешь мне?
– И не подумаю даже! – рявкнул отец, захлопнул блокнот и забросил его в дальний угол комнаты. Он понял, что погорячился, когда посмотрел на дочь. Смутился, пригладил густые, тронутые сединой волосы, неуклюже полез в стол за сигаретами, трясущейся рукой попытался прикурить, а она все смотрела на него, не мигая, и во взгляде ее дымчато-серых глаз плескались боль и отчаяние.
– Нина, – тихо прошептал он, пытаясь преодолеть внезапно возникшую в горле хрипоту, – не нужно так реагировать, доченька. Успокойся, я же тебе только добра желаю. – Отец вновь открыл ящик стола, достал шоколадку и положил на стол перед Ниной. Это был запрещенный прием: дочь с детства обожала шоколад и за плитку сладкого блаженства могла простить любые обиды. Но сегодня…
– Убери, – пропищала она, с отвращением сморщилась и вылетела из комнаты, оставив растерянного отца одного.
Хлопнула дверь туалета. Ян бросился вслед за дочкой и настойчиво постучался в дверь – Ниночка не отвечала, но звуки, долетевшие до ушей отца, ясно свидетельствовали о том, что с дочерью не все в порядке.
Из кухни показалась недовольная Елизавета Модестовна.
– Что расшумелись? – заворчала экономка. – Покоя от вас нет никакого! Носятся туда-сюда, орут как полоумные, пироги мешают печь…
– Не ворчи, – хмуро отозвался Ян. – Беги доктору звони. Нину тошнит. Заболела.
– Заболела, – передразнила экономка, – типун тебе на язык. Беременная она! Я как на нее глянула сегодня, сразу все поняла.
Из туалетной комнаты показалась бледная Нина. Версию Елизаветы Модестовны относительно своего состояния она услышала и теперь растерянно хлопала глазами.
– Пап, кажется, Елизавета Модестовна права, – неуверенно пролепетала Ниночка. – Пап, по-моему, я действительно в положении. Меня уже неделю тошнит, голова кружится, и еще все время хочется кого-нибудь убить, особенно Мамуку. Он сегодня пел в ванной, так я еле сдержалась, чтобы его не придушить.
– Точно, беременная, – с уверенностью сказала экономка и сгребла Нину в объятья.
– Господи, радость-то какая! – воскликнул отец и заплясал вокруг обнимающейся парочки. – Теперь, надеюсь, ты угомонишься.
– И не надейся, папуля, – лукаво подмигнула отцу Нина, она была слишком возбуждена и довольна, чтобы ссориться сейчас с отцом. – Пап, я домой поеду, ладно? – заканючила она. – Мамука обещал к семи приехать, но я до вечера не дотерплю. Съезжу и вернусь, хорошо, папочка?
– Конечно, езжай. Но не рано ли Мамуку Муртазовича в известность ставить? Может быть, стоит сначала уточнить твое интересное положение у врача?
– Ты прав, я так и сделаю, – согласилась Нина, подхватила свою сумочку и направилась к двери.
К своему дому она попала к трем часам, получив у своего гинеколога подтверждение беременности. Задыхаясь от счастья, Ниночка отперла дверь своей квартиры, впорхнула в просторную прихожую, сделала несколько шагов и остановилась, как вкопанная. Из глубины кабинета доносились приглушенные всхлипывания и сладострастные женские стоны, прерывающиеся хрипловатым и каким-то неестественным смехом мужа.
«Уйти», – сквозь тошноту и головокружение подумала Нина, пошатнулась, оперлась о стол и почувствовала под рукой холодное лезвие ножа для бумаги.
От сквозняка шумно захлопнулась входная дверь – бежать было поздно, ее присутствие заметили.
Дверь кабинета распахнулась, муж выскочил в коридор, бледный, полуголый, растрепанный… Секунду она смотрела в его испуганные глаза, в ушах зашумело, заныло внизу живота, а в голове вдруг громко и отчетливо зазвучала опера «Евгений Онегин»…
Часть 1
Глава 1
МЯГКАЯ ПОСАДКА
29 декабря 2003 года
«Боинг 747» взмыл ввысь, стремительно набирая высоту. Заложило уши, во рту пересохло, мозги сконцентрировались где-то в области макушки, по спине пробежал холодок, душа обратилась к богу, моля о защите, покровительстве и всепрощении… Дискомфорт, вызванный взлетом, прошел быстро. Самолет, разорвав плотный слой белоснежных густых облаков, похожих на взбитые сливки, выровнялся. Засуетились молоденькие симпатичные стюардессы, готовые разносить прохладительные и горячительные напитки, табло погасло, можно было избавиться от ремня безопасности, напиться и забыть на время о том, что в данную минуту собственная жизнь принадлежит тебе лишь формально.
Мельком взглянув на рыжеволосую пожилую даму, которая сидела в соседнем кресле со странным выражением лица, Михаэль вежливо, хотя и не без труда, отцепил ее крепкие пальцы от своей руки, улыбнулся, заказал себе две порции коньяка, выпил их залпом, закусив солеными орешками, и почувствовал, как по всему телу растекается тепло.
1 2 3 4 5