Обычно здесь всегда курили студенты. "Ах да, ведь еще нет восьми..."
Она застучала каблуками по ступеням академии, заметив, что двери учебного заведения открыты настежь. Тут же навстречу вышел сонный милиционер с дымящейся сигаретой в руках.
- Звоните скорее в милицию! У нас сторожа убили! - закричала она, трясясь и оглядываясь на здание музея.
Милиционер вытаращил глаза и застыл, как греческое изваяние, не понимая ни слова из того, что ему только что прокричала эта сумасшедшая женщина со стучащими зубами. Наконец некое подобие мысли мелькнуло в его сонных глазах.
- Где убили? В выставочном зале? - спросил он.
- Да-да, в музее! - закивала Зоя Павловна, указывая рукой на здание, из которого только что дала деру.
Милиционер пульнул сигарету мимо урны и, резко развернувшись, нырнул в вестибюль.
3
Двадцатишестилетний милицейский следователь Тарас Карасев сидел в своем крохотном кабинете, заваленном документацией, и откровенно зевал. Когда неделю назад он вселился в этот кабинет, то решил, что первым делом выбросит отсюда все эти пыльные, желтые папки, сломанные стулья и четыре печатные машинки "Башкирия". Заглянув в сейф и обнаружив в нем три десятка пустых бутылок, следователь подумал, что их тоже следует выбросить на помойку, и лучше всего - вместе с сейфом. Намеревался он это сделать в конце недели, но ближе к пятнице понял, что даже если ему и разрешат вынести отсюда все лишнее и обосноваться в этой норе капитально, положения это ни в коем случае не исправит. Нужно не мусор выметать из кабинета, а самому выметаться из этого волжского захолустного городишки, и лучше куда-нибудь в Москву.
Карасев два года назад закончил юридический. Окончил с отличием, а что толку? Где эти особо важные дела? Где коррумпированная мафия, где вооруженные банды, где изощренные убийства, политический шантаж, запугивания и перехват финансовых потоков, где, наконец, неслыханные по своим размерам и дерзости ограбления и похищения людей? В этом городишке не то что банкира, ни одного депутата не грохнули. Да и кому нужны эти провинциальные депутаты? За что их грохать? За принципиальную позицию? Но у них нет никаких позиций. Есть только мечты. Точнее, одна мечта на всех найти хорошую должность в Москве.
Хотя полгода назад одному депутату из Законодательного собрания засветили кулаком под глаз. Причем в подъезде собственного дома. Разумеется, случайно, по пьяни. Это потом уже плевый инцидент депутат хотел представить как политическую акцию. Но достаточно было взглянуть на средневолжскую физиономию местного "просветителя", чтобы сообразить, что подобный порыв души на него снизошел исключительно с бодуна, а вовсе не из каких-то патриотических побуждений.
Здесь все преступления с бодуна. Кражи, разбои, насилия, убийства все с легкой руки зеленого змия. Для этого, что ли, Тарас штудировал криминалистику, чтобы разбираться в том, как слесарь дядя Гриша тюкнул топориком продавщицу тетю Клаву за то, что та не дала на опохмел? Или какой-нибудь чувачок Санек уделал трубой козла Колька - за то, что тот не дал закурить? В этом гнусном городишке все ничтожно и карикатурно, даже преступления.
Сделав такой вывод и решив хлебнуть кофейку, Тарас отправился было с чайником в туалет, но внезапно раздался телефонный звонок. Звонил Леонид Григорьевич, шеф.
- Карасев, ты хотел заняться расследованием запутанного дела? Поезжай немедленно в художественный музей, там убили сторожа.
- Сторожа? - удивился Карасев. - Кому он понадобился?
- Вот и выясни, кому. Узнай, может, пропали какие-нибудь ценные экспонаты. Ну и так далее... Не мне тебя учить.
Шеф положил трубку, а Карасев грустно покачал головой. "Ну начальник лопухнул. Неужели в этом музеюшке еще есть экспонаты, из-за которых можно убить? Мужик, ты сам-то понял, что сказал?" - мысленно воскликнул Тарас и поставил чайник в шкаф. После чего поморщился, предчувствуя, что в каптерке у сторожа отыщет минимум четыре бутылки какой-нибудь политуры с отпечатками пальцев его же соседа по дому и максимум два селедочных скелета на промасленной газете. "М-да. Жизнь не радует разнообразием", - со вздохом подумал он и спустился к дежурным.
- Машина свободна?
- Свободна-то она свободна, да бензина нет, - ответил, зевая, офицер. - А тебе куда?
- До музея.
- Так здесь два шага, пешком дойдешь. Туда, кстати, уже отправились эксперты. Если не хочешь идти, подожди. Через час освободится машина шефа.
Карасев не стал ждать и отправился пешком, с досадой отмечая, что в этом чертовом Ульяновске даже выехать на место происшествия проблема. Вот уж захолустье так захолустье.
Через пятнадцать минут он добрался до места и увидел у музейных ворот целых два "уазика" из экспертного отдела. Молодцы криминалисты! Времени зря не теряют. В вестибюле толпились смущенные сотрудники музея.
- Кто первый обнаружил труп? - спросил Карасев.
- Я! - ответила женщина лет пятидесяти, в серебристых очках, с обесцвеченными волосами, аккуратно уложенными под шишку. Она была бледной и напуганной, однако держалась с благородным достоинством.
- Представьтесь, пожалуйста.
- Старший научный сотрудник Зоя Павловна Михайлова.
- Спасибо. А кто последний видел сторожа? - спросил Карасев, переводя взгляд на столпившихся за ее спиной сотрудников.
Все стали растерянно переглядываться, тыкать друг в друга пальцами, отпираться, и в конечном итоге выяснилось, что убитого последней видела тоже Зоя Павловна.
- Так-так, - сощурился Карасев, - значит, вы вчера ушли домой позже всех, а сегодня пришли на работу всех раньше?
- Выходит, что так, - растерянно пробормотала Михайлова. - Но я вчера задержалась из-за слесарей. Мы ушли вместе.
- Пардон! Как вместе? - вмешалась директриса музея, стройная шатенка лет сорока. - А кто же сдавал музей на пульт?
- Вообще-то... я сдавала, - растерялась Зоя Павловна. - Я имела в виду, что со слесарями я вместе вышла из хранилища и дошли до вестибюля...
- Так и говорите! - подняла палец директриса. - Что именно вы ушли из музея последней, и не надо, пожалуйста, валить на слесарей.
Зоя Павловна сделалась пунцовой.
- Что вы этим хотите сказать, Алла Григорьевна? Что это я убила сторожа?
- Я хочу сказать, Зоя Павловна, - сдвинула брови директриса, - что нужно говорить все как есть, а не запутывать следователя.
Директриса перевела преданный взор на Карасева, а тот вдруг спросил у Михайловой:
- Вы всегда уходите с работы позже всех, а приходите всех раньше?
- Да нет, - замялась Михайлова. - Я ухожу как все. Просто так получилось... Извините...
Глаза ее растерянно забегали. А у директрисы глаза остекленели. Она побагровела и опять было открыла рот, чтобы вставить еще что-нибудь веское и разоблачительное, но Карасев сказал:
- Понятно. Я с вами поговорю потом. А сейчас покажите, где труп.
Алла Григорьевна с готовностью провела его через зал с восковыми фигурами, толкнула дверь в коридор, но сама дальше не пошла. В коридоре копошились криминалисты. Они сдержанно приветствовали следователя и сразу ввели в курс дела.
- Убили разводным ключом, - доложил эксперт Саша. - Было нанесено два удара по голове. Первый пришелся по темени. Второй по затылку. От второго удара была проломлена черепная коробка. Смерть наступила мгновенно. Это произошло часов в одиннадцать вечера.
Карасев взглянул на скорченный труп, лежащий вниз лицом в луже собственной крови. Одна рука вцепилась в стенку, другая зажимала проломленную голову. Рядом валялся огромный разводной ключ, верхушка которого была черна от запекшейся крови. Тут же у стены стоял чемодан с инструментами слесарей, а посреди пола валялся масляный моток проволоки.
- Отпечатки пальцев сняли? - спросил Карасев.
- Отпечатков на ключе нет, - развел руками Саша. - По всей видимости, убийца был в перчатках. Или потом стер отпечатки.
- Стер отпечатки? - удивленно вздернул брови Карасев. - Интересно... А следы обуви есть?
- Следов обуви тоже нет! Вернее, посторонних следов нет. Есть несколько следов сотрудников музея. Женских следов. Но удар явно не женский. Нужно обладать недюжинной силой, чтобы пробить черепушку.
- Я понял! Ручки двери смотрели?
- На дверной ручке отпечаток одной женской ладони. И на крючке отпечаток той же ладони.
- И больше никаких отпечатков?
- Никаких.
Карасев задумался.
- Интересно... Ну а... в комнате сторожа отпечатки на бутылке, на стаканах...
- Никаких бутылок мы не нашли, - пожал плечами Саша. - На чашке есть отпечатки. Судя по всему, сторожа. Из чашки пили чай. Водку не пили. На телефонной трубке есть отпечаток той же женской ладони. Ну а стаканы чистые. Ими не пользовались.
- А пахнет? - кивнув Карасев на труп.
- Абсолютно не пахнет. Врач уверен, что он был трезвым. Точно, конечно, покажет экспертиза, но по предварительному осмотру признаков опьянения не обнаружено.
- Странно... - пробормотал Карасев и, бросив долгий взгляд на тело, отправился осмотреть каптерку.
В каптерке не было никаких следов пребывания посторонних. По всей видимости, алкоголь точно не распивали. Если бы распивали, а потом унесли, остались бы следы закуски. Если бы унесли и остатки закуски, остались бы крошки. Нет! Посторонних в каптерке не было. Также не было никаких следов беспорядка. Все мирно, чинно и как будто на своих местах: электроплитка на подоконнике, чайник на электроплитке, чашка с недопитым чаем на столе, телевизор на тумбочке. На топчане страницами вниз лежит раскрытая книга Набокова "Лолита". Книга, судя по всему, сторожа.
Все признаки того, что убийство для этого городишки явно нетрадиционное, то есть совершено на трезвую голову, да еще без отпечатков пальцев. Вот это ни черта!
Карасев покинул каптерку и направился в кабинет директора.
- Мне нужно поговорить с сотрудниками музея, - сказал он директрисе.
- Пожалуйста! - с готовностью ответила она. - Можете в моем кабинете. Кого пригласить?
- В первую очередь Михайлову. Кстати, вы уже осмотрели музей? Экспонаты все на месте?
- Сейчас производим более тщательный осмотр, но, исходя из беглого осмотра, кажется, ничего не пропало. Во всяком случае, наиболее ценные музейные реликвии на месте.
- А какие у вас самые ценные? - поинтересовался Карасев.
Алла Григорьевна расплылась в счастливой улыбке.
- Жемчужиной нашего музея является портрет Екатерины Второй, кисти неизвестного художника. Он, слава богу, цел.
- Это который четыре метра в высоту и три в ширину?
- Совершенно верно. Из-за размеров похитить портрет вряд ли возможно. Но есть у нас картины и поменьше, например "Ева с гранатом". Она всего три на два. К счастью, и она на месте.
- То есть самое ценное в музее - это наиболее объемное? - догадался Карасев, подавляя улыбку.
- Да нет, почему же! - ответила директриса, не понимая сарказма. - У нас есть и довольно мелкие экспонаты, которые представляют региональную ценность. Например, гжельский фарфор. Но он тоже не тронут...
- Я понял, - перебил Карасев. - А в фондах музея у вас есть что-нибудь такое, из-за чего можно убить...
- Ну... - задумалась директриса, - чтобы убить, конечно, таких ценностей нет, но вообще шедевры, пусть не мирового, а регионального значения, в наших фондах имеются. Например... Э... Вот... Ну сразу навскидку я сказать не могу. Надо посмотреть списки. Кстати, мы как раз обновляем списки наших фондов. Зоя Павловна этим занимается. Но вряд ли в подвалах что-нибудь пропало.
- Почему?
- Потому что подвалы на замках. А замки все на месте. Мы уже проверили. Зоя Павловна вчера сама лично все закрыла. После слесарей.
- Словом, куда не взгляни, все дороги ведут к Зое Павловне, улыбнулся Карасев, утомившись от болтовни директрисы. - Что ж, зовите ее, раз она заведует фондами и последней ушла из музея! Кстати, кто сегодня пришел в музей вторым, после Зои Павловны.
- Александрова из отдела Гончарова, - ответила директриса.
4
Через некоторое время в кабинет вплыла Зоя Павловна и робко присела на стул напротив следователя. Выглядела она очень бледно, глаза ее были встревоженными, пальцы дрожали.
- Вы действительно думаете, что Локридского убила я? - произнесла она, поймав серьезный взгляд следователя.
- Почему вы так решили? - удивился Карасев.
- Алла Григорьевна мне сказала, что я подозреваемая номер один. Это правда?
Карасев снова подавил улыбку, подумав, что этим провинциальным холмсам уже все давно известно. Они всегда все знают заранее, у них давно свои версии, и следователи с красными дипломами для них были и будут вечными дилетантами.
- Успокойтесь, Зоя Павловна. Я еще ни к какому решению не пришел, ответил Карасев. - Лучше ответьте мне на такой вопрос: во сколько вы вчера ушли с работы?
Михайлова страдальчески сморщила лоб и напряженно уставилась в пространство. После двухминутного раздумья она неуверенно ответила:
- По-моему, около восьми. Точно, было без пяти восемь когда сантехники, наконец, допили свою несчастную вторую бутылку. Первую они начали пить в половине шестого. Это я хорошо помню. Потому что как увидела, что они готовят стаканы, так сразу им сказала: "В шесть заканчивается мой рабочий день и я закрываю подвал, независимо от того успеете вы со своими батареями или не успеете". Словом, предупредила, что сидеть ради них не намерена. Они меня заверили, что до шести закончат и с батареями, и с бутылкой, хотя у них с продувкой еще, кажется, конь не валялся. Так вот, в шесть они только начали откручивать первую заглушку. Я естественно, была рядом и наблюдала, как они работают. Им, видимо, надоело, что я за ними слежу, и они ушли за шкаф. Развили там бурную деятельность: начали стучать и скрежетать ключами. Я пару раз поднималась наверх, а они там все скрежетали и стучали.
- Зачем же вы поднимались? - спросил Карасев.
- Как зачем? Все уходят домой, а я сижу в подвале с двумя мужиками. Мне директриса велела сидеть до тех пор, пока они не закончат. А потом она велела сдать музей на пульт. Ну я сидела и ждала, как велела директриса, а вовсе не потому, что мне очень нравится оставаться после работы. Где-то часов в семь мое терпение лопнуло, я заглянула к ним за шкаф и увидела, что они откупоривают новую бутылку. Ну я, разумеется, начала ругаться, а они: "Зоя Павловна, еще пять минут - и уходим". После этого прошло не пять минут, а пятьдесят. Я засекла. В восемь мы обычно сдаем музей на пульт. Тут мне ничего уже не оставалось, как просто их выгнать. Они хотели оставить свои грязные инструменты прямо в хранилище, но я не позволила. И они бросили чемодан с ключом и проволокой в коридоре...
Тут Михайлова осеклась и испуганно подняла глаза на следователя. Следователь улыбнулся.
- Что же вы остановились, Зоя Павловна? Продолжайте, я слушаю.
- А чего тут продолжать. Получается, я виновата, что убили Локридского. Если бы я позволила оставить инструменты в подвале, тогда бы, возможно, нечем было убить сторожа. Но поймите, в хранилище не должно быть ничего постороннего.
- Я понял, понял! Пожалуйста, дальше, - защелкал пальцами Карасев. Сантехники бросили свой инструмент в коридоре и проследовали к выходу...
- Ну да! К выходу! Они вышли на улицу, а мы со сторожем начали сдавать музей на пульт. Сначала сделали пробную сдачу. Объект на пульт взялся. Потом, когда я выходила из музея, сторож за мной закрыл дверь. Сигнализация взялась нормально.
- Откуда вы знаете, что нормально?
- Если бы не нормально, за мной приехали бы из вневедомственной охраны ночью. Они любят приезжать ночью.
- С этим понятно! - кивнул Карасев. - Вчера вы ушли на два часа позже, а сегодня явились на час раньше. Поясните!
- Дело в том, - занервничала Зоя Павловна, - что мы ежегодно обновляем список экспонатов музейного фонда. Я хотела сегодня утром до начала работы завершить этот список, чтоб над душой никто не висел, потому что днем нет никакой возможности. Без конца дергают: то начальство, то корреспонденты, а тут еще слесари свалились на мою голову...
- Понятно, - нетерпеливо перебил Карасев. - Скажите, во сколько точно вы сегодня пришли на работу и кто вам открыл дверь?
- Дверь? - удивилась Михайлова. - Ее никто не открывал. Она была открытой. Но сначала я этого не заметила. Подошла к двери, посмотрела на часы - было без пятнадцати восемь - и стала звонить. Звоню, звоню - никто не открывает. Тогда я стала барабанить кулаками по двери и тут увидела, что она открыта. Я вошла и сразу же направилась в комнату к сторожу.
- Минуточку! Если вы открыли дверь, то должна сработать сигнализация. Должно зазвенеть!
- Нет! Ничего не зазвенело. Сигнализация не сработала. К датчику на двери был прилеплен магнит. Пластилином. Но это я заметила потом, когда зашла в комнату к сторожу и увидела, что ячейка входной двери горит как ни в чем не бывало. Тогда я вернулась к входным дверям и увидела, что на датчике приляпан магнит.
- Так-так... - насторожился Карасев. - Значит дверь была разблокирована посторонним магнитом.
1 2 3 4