Виктор с облегчением вздохнул, ткнул вперед рычаг коробки скоростей и выждал еще немного, пока «семерка» поравнялась с ларьком. В следующее мгновение его машина дернулась, рванулась вперед и, успев набрать нужную скорость, на полном ходу врезалась в красную «семерку». Виктор целился в переднюю дверцу, за которой в свете фонаря виднелся силуэт террориста, но Матросов в последний момент заметил опасность и каким-то чудом успел увернуться.
Избежать столкновения ему не удалось, но вместо прямого бокового удара получился удар под углом. Красную «семерку» отбросило к противоположной стороне дороги и закрутило. «Семерку» Логинова тоже занесло на мокром асфальте и развернуло к ларьку.
Оправившись от удара и отстегнув ремень безопасности, Виктор выхватил пистолет и рванул ручку дверцы, затем толкнул ее плечом. Она не поддалась. Виктор налег на нее сильнее, ударил ногой и вдруг понял, что ничего не получится. Дверцу заклинило. Тогда он через пассажирское сиденье распахнул правую дверцу и буквально вывалился на мокрый асфальт. И тут же что-то грохнуло. В нескольких сантиметрах от головы Виктора в дорогу ударила пуля.
Проклиная отечественных автомобилестроителей, Логинов нырком ушел за разбитый передок машины, и как раз вовремя, потому что вслед за первым выстрелом последовал второй. Пуля щелкнула рядом – замешкайся Виктор на секунду, и она бы досталась ему.
Логинов обогнул машину и осторожно высунулся из-за багажника. Никто не выстрелил, и это было еще хуже, потому что левая передняя дверца красной «семерки» была распахнута и водительское сиденье пустовало. Подавшись вправо, Виктор увидел, что пассажир пока на месте. Он шевелился и пытался выбраться наружу. Но было очевидно, что этот человек серьезно пострадал во время столкновения.
Убедившись, что спутник Матросова далеко не уйдет, Виктор окинул взглядом противоположную сторону Варшавской. Она была более-менее освещена дорожными фонарями. За пеленой дождя Виктор рассмотрел вдалеке три двухэтажных дома старой постройки, деревья перед ними и стоявший особняком небольшой магазин.
Дома и магазин стояли метрах в сорока от дороги, к тому же перед ними находилось открытое пространство, так что уйти в ту сторону Матросов не мог. Просто не успел бы физически за те секунды, которые потребовались Виктору, чтобы обогнуть машину.
Виктор высунулся еще, посмотрел вправо, потом – влево и немного удивился. Уйти вдоль дороги майор тоже не мог. Спрятаться Матросову было негде. Кроме как за «семеркой», конечно. То есть, получалось, что майор затаился за машиной…
В поисках ответа на свои вопросы Виктор оглянулся по сторонам и увидел приближавшуюся от окраины легковушку. И вдруг подполковник понял, чего ждал Матросов. Он ждал машину, на которой можно бы было уйти…
Додумать Виктор не успел. Под днищем красной «семерки» что-то чиркнуло по асфальту и покатилось по дороге. Виктор быстро выглянул и похолодел…
Поблескивая гранями и постукивая по мокрому асфальту, к белой «семерке» лениво подкатывалась «лимонка». Остановилась она буквально в метре от машины. В тусклом мерцании ее граней было что-то завораживающее и даже гипнотизирующее.
Только Логинов был не слишком падок на мистику и не мешкал ни секунды. Разогнувшись, словно пружина, он отпрыгнул и припал к левому переднему колесу «семерки». И тут за «семеркой» грохнуло.
Сперва сверху, снизу и с боков просвистели осколки, изрешетив весь кузов. Потом «семерка» подпрыгнула, а следом взорвались пробитые шины. Или сперва взорвались шины, а потом подпрыгнула «семерка», Виктор так и не понял. Его, наверное, контузило, и он сразу же оглох на правое ухо.
Придя в себя, Виктор сразу же ощутил тупую боль в правом плече. Он повернул голову, ожидая увидеть кровавое месиво, но все было на месте. Сообразив, что его просто ушибло кузовом, Виктор вдруг ощутил почти детскую радость. Это было невероятно, но его даже не зацепило.
Сразу после взрыва гранаты, в той стороне, откуда приближалась легковушка, бешено завизжали тормоза и раздался глухой удар. Вскочив, Виктор посмотрел туда и увидел, что застывшая метрах в двадцати «Нива» сильно не пострадала.
Очевидно, ее занесло при экстренном торможении, и правым крылом она протаранила выцветший рекламный щит. В нее попали и осколки. Но ощутимого вреда машине они не нанесли, и водитель как раз пытался завести заглохший двигатель.
Выглядывая из-за изрешеченного осколками багажника, Виктор видел, что красная «семерка» совсем утратила товарный вид. Весь ее корпус был в пробоинах.
Застывший на пассажирском сиденье террорист уже не пытался выбраться наружу, и Виктор подумал, что Матросов во второй раз вольно или невольно убирает сообщника. Конечно, он мог и выжить, но сейчас Логинова интересовал прежде всего майор.
Бросившись на землю, Виктор прижал бесполезное правое ухо к асфальту и попытался рассмотреть что-нибудь в щели под осевшей красной «семеркой». Рядом с ее задним колесом что-то шевельнулось или Виктору это просто показалось. Он не стал раздумывать и выстрелил, не столько целясь, сколько полагаясь на чутье. И не ошибся, потому что из-за «семерки» донесся приглушенный вскрик Матросова.
Виктор даже не успел обрадоваться, как, услышав уже знакомый звук, увидел, что по дороге катится еще одна «лимонка». Виктор снова бросился к переднему колесу. На этот раз Матросов не был так точен. Судя по траектории, «лимонка» должна была остановиться метрах в четырех от «семерки».
Только Виктора это не очень радовало, поскольку траектории полета осколков предугадать практически невозможно.
После первого взрыва Виктор в горячке не обратил внимания на резкую боль в левой ягодице.
Сейчас ее жгло огнем и даже начало дергать, как от ударов тока. Кроме того, штаны с той стороны промокли и липли к телу. Не нужно было быть профессором и светилом военно-полевой хирургии, чтобы понять, что ягодицу пробило осколком.
Причем не навылет. Осколок засел, и Логинов все больше убеждался в этом. Болевые ощущения нарастали с каждым мгновением, и передать это состояние словами было невозможно. Разве что – пятистопным ямбом.
Параллельно Логинов по привычке вел обратный отсчет секунд до взрыва. Это помогало собраться в нужный момент и вообще успокаивало, позволяя держать ситуацию под контролем. Начал он с «шести», с учетом своих прыжков и всех предшествующих событий.
На счете «пять» Виктор с удивлением услышал, что водителю «Нивы» все же удалось завести двигатель. Сосредоточившись на «лимонке», он о нем совсем было забыл.
И тут Виктору вдруг показалось, что к реву двигателя «Нивы» добавился какой-то посторонний звук. Логинов почти ничего не слышал правым ухом, поэтому приложил ладонь к левому, но услышал только скрежет коробки передач «Нивы». Решив, что это последствие контузии, Виктор опустил голову и продолжил счет в ожидании взрыва «лимонки».
На счет «четыре» «Нива» сдала назад и с характерным звуком соскочила с бордюра и визгнула тормозами.
На счет «три» «Нива» тронулась с места, и Виктор облегченно вздохнул. Наконец-то бедняга-водитель справился с машиной. Она уже начала набирать скорость и вдруг затормозила.
Одновременно со счетом «два» Виктор удивленно приподнял голову и прислушался. Сквозь шорох дождя он уловил, что у машины вроде открылась дверца и кто-то из нее выскочил.
Времени на то, чтобы что-то предпринять, уже не оставалось: должен был прогреметь взрыв. «Один!» – выдохнул Виктор и, втянув голову, всем телом прижался к «семерке».
Прошла секунда, а взрыва все не было. Вместо него Виктор услышал, как захлопнулась дверца «Нивы», и сразу же заподозрил неладное. Услышав, что «Нива» сорвалась с места, он быстро выглянул и, задохнувшись от ярости, заскрежетал зубами: машина на предельной скорости уходила по Варшавской в сторону окраины города. И тут метрах в двадцати Виктор увидел дядьку сельского вида, который смотрел вслед машине. В следующий момент он повернулся к Виктору, на его округлом крестьянском лице была растерянность. Человек протянул к Виктору мозолистые руки, как бы вопрошая: «Доколе?..»
Логинов бросился в обход машины и увидел то, о чем уже догадался. В четырех метрах за «семеркой» лежала на асфальте «лимонка». Только взрываться она не собиралась – Матросов не выдернул из нее чеку.
Глава 21
Усилием воли Логинову все же удалось взять себя в руки. Он не стал стрелять вслед удаляющейся «Ниве». На таком расстоянии это бессмысленно, а патронов было мало.
Метнувшись к дверце «семерки», Виктор вытащил из кучи осколков на полу сотовый телефон и, убедившись, что аппарат не пострадал, начал набирать номер управления. И тут вдруг со двора на Варшавскую вылетел «Опель».
Виктор, прикрыв глаза от света фар рукой с телефоном, с пистолетом в другой руке бросился наперерез джипу и вдруг услышал голос Беляева:
– Все в порядке?
– Какое там, к дьяволу, в порядке?! – проорал Виктор, прыгая на заднее сиденье «Опеля». – Гони вон за той «Нивой», отец!
Машина рванулась вперед. Беляев, проводив взглядом искореженные «семерки», присвистнул:
– Ни фига себе! Вы что тут, шрапнелью друг в друга пуляли?
– Нет. «Лимонками», – вздохнул Виктор. – Вы как тут оказались?
– Ждали тебя и слушали милицейскую волну. Как только передали сообщение о перестрелке, сразу рванули сюда. Ты не ранен?
– Что?
– Ты не ранен?
– А-а, нет, – прикладывая руку к правому уху, поморщился Виктор. – Твои где?
– Сейчас должны показаться, – сказал Беляев, глянув в зеркало заднего вида.
– Пусть оставят двух человек у ларька и двигают за нами. К машинам никого не подпускать.
Беляев кивнул и быстро связался с «Фордом», уже показавшимся вдали на Варшавской. Может, для нужд фермерского хозяйства «Нива» была и хороша, но тягаться с «Опелем» ей было явно не по лошадиным силам. Меньше чем за минуту Михеич догнал ее, и теперь эти две машины разделяло каких-то сто метров.
– Стрелять? – спросил Беляев.
– Подожди, – удержал его Виктор, вглядываясь сквозь слезящееся лобовое стекло. – Он нам нужен живым. – В это время впереди блеснули фиолетовые вспышки мигалок. – Отец! Включи светомузыку! Леня, передай ментам, пусть не суются! Просто перекроют дорогу, и все!
Беляев потянулся к микрофону, и тут «Нива» неожиданно притормозила и, резко завернув вправо, покатила по переулку к видневшемуся в конце него высокому забору.
«Опель» последовал за «Нивой», сократив дистанцию до шестидесяти метров, и тут Беляев увидел, что переулок тупиковый.
– Куда это он? – удивленно спросил полковник.
– К духовному училищу, однако, – быстро сказал Михеич.
– Что? – переспросил Виктор. – К училищу? Стреляй, Леня!
Беляев высунулся в окно и с трех раз попал в шину «Нивы». Ее швырнуло в сторону, но Матросову удалось справиться с управлением. Зато «Нива» потеряла скорость, и расстояние между машинами сокращалось с каждой секундой. Беляев продолжал стрелять и расстрелял все оставшиеся патроны. Однако, прежде чем они ее догнали, «Нива» с разгона врезалась в металлические ворота училища.
Цепь, на которую они были заперты, не выдержала и лопнула. Створки с лязгом разлетелись в стороны, и «Нива» как-то боком проскочила внутрь. И тут обрушилась арка ворот с массивным православным крестом и черепичной крышей.
– Тормози!!! – в один голос заорали Логинов и Беляев.
Несшийся на бешеной скорости «Опель» осел на передок, завизжал покрышками и заскользил по мокрому асфальту.
Когда машина наконец остановилась, раздался страшный грохот. Грохотало совсем рядом, но – впереди: «Опель» остановился в каком-то метре от обрушившихся ворот. Тормоза у немцев были что надо.
– Вперед! – крикнул Логинов Беляеву, выскакивая из машины.
Испытывая страшную боль в ягодице, он добежал до проема ворот, припал к кирпичному столбу с покосившейся створкой и заглянул во двор. Справа, метрах в четырех, виднелась «Нива». Ее занесло, и боком она врезалась в дерево.
Матросова в машине не было. Рядом в кустах раздавался треск. Виктор подался вперед и вдруг увидел перебегавшего дорожку человека. На какое-то мгновение он попал в полосу света от фонаря, и Виктор узнал Матросова. Логинов выстрелил вдогонку, целясь в ноги, услышал сзади голос.
– Где он? Где? – кричал из «Опеля» замешкавшийся с обоймой Беляев.
– Пробирается ко входу! – не оборачиваясь, бросил Логинов и еще раз выстрелил на звук сломанной ветки. – Попробуй обойти вокруг, а я тут с ним повоюю!
Беляев легко перепрыгнул через завал и тенью метнулся в обход здания училища. Насколько рассмотрел Логинов, это был бывший детский сад, перестроенный и отремонтированный.
Сцепив зубы, Виктор перемахнул через остатки арки и рванулся вслед за Матросовым к освещенному фонарем входу. В какой-то момент мокрые кусты у крыльца шевельнулись, и Виктор упал на асфальт, дважды выстрелив в ту сторону.
Беглый милиционер тоже сделал три выстрела, и пули, просвистев над головой Виктора, срезали ветки. Нестерпимо болела левая нога; перекатившись в сторону, Логинов замер. В окнах училища зажегся свет, и сквозь шорох дождя послышался детский плач и крики.
И вдруг что-то стукнуло возле двери. Виктор приподнялся, на секунду замер и вдруг бросился к стене училища.
Взрыв прогремел, когда в отчаянном броске он все же достиг стены. От осколков Виктора спасла железобетонная стойка, поддерживавшая с боков козырек. Подняв голову, Логинов увидел метнувшегося с другой стороны на крыльцо Матросова.
Виктор бросился к входу, запрыгнул на крыльцо. На месте двери зиял проем с неровными краями, а за ним сплошная пелена пыли. Откуда-то справа доносились крики, и Виктор без раздумий кинулся туда.
Логинов пересек небольшой вестибюль, промчался по коридорчику с масляными панелями и церковным орнаментом и остановился у лестницы. У перил с окровавленной головой лежала еще не старая женщина во всем темном. Очевидно, Матросов ударил ее рукояткой.
Детские крики и плач неслись со всех сторон. Голоса взрослых – только сверху. Виктор, прихрамывая, с трудом одолел два пролета. На ступеньках он заметил следы крови. Судя по их характеру, Матросов был ранен в ногу. Выбравшись на верх выкрашенной масляной краской лестницы, Виктор направился туда, откуда доносились плач и голоса и куда вела редкая цепочка пятен крови.
В нескольких метрах по коридору, за распахнутой дверью, виднелось большое помещение, заставленное кроватями. Перепуганные насмерть девчушки десяти-пятнадцати лет в длинных рубашках сбились в углу комнаты, а перед ними, расставив руки, стоял пятидесятилетний священник.
Он был в рясе и даже с крестом, но без головного убора и босиком.
– Одумайся, сын мой! – низким голосом говорил священник. – Ты ворвался в дом господа нашего, Христа, и поднял руку на чад его! Ступай с миром, иначе господь тебе этого не простит!
Логинов сделал несколько шагов и осторожно заглянул в комнату. Справа у перегородки, разделявшей помещение, приставив пистолет к голове насмерть перепуганной девчушки, стоял Матросов.
Виктора словно током ударило. Оцепеневшая девочка была настолько похожа на Асю, что на какой-то миг ему показалось, что это она и есть. Широко открытые глаза девчушки были полны ужаса и страдания. Логинов едва удержался, чтобы тотчас ни броситься вперед и ни попытаться вырвать ее из рук негодяя.
Однако эмоции – плохой советчик в борьбе с террористами, а Виктор прежде всего был профессионалом. Усилием воли он, заставив себя сдержаться, мгновенно осмотрелся и оценил ситуацию.
Перегородка лишь на несколько сантиметров не доходила до потолка. Конструкция с виду казалась довольно прочной, так что шансов уйти в другую часть помещения у Матросова практически не было.
Гранат у майора, как определил Виктор, уже не осталось. Патронов в пистолете, по его подсчетам, осталось не более трех. То есть реальная опасность в настоящий момент угрожала только находившейся в его руках девчушке.
В сложившейся ситуации нужно было поскорее обезопасить остальных детей и священника и только после этого приступать к освобождению заложницы. Снайпер наверняка смог бы выбить оружие из рук Матросова, но на снайпера рассчитывать не приходилось.
Из опыта Виктор знал, что любые задержки, уступки и нерешительность при проведении операций по обезвреживанию террористов обычно приводят к осложнению ситуации и увеличению количества жертв. Действовать следовало незамедлительно и таким образом, чтобы не дать возможности Матросову диктовать свои условия.
Все эти мысли молниеносно пронеслись в голове подполковника, и он поднял пистолет, направил его в переносицу майора и нарочито спокойно произнес:
– Бросай оружие, Матросов! ФСБ!
Метнув на Виктора злобный взгляд, Матросов заорал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28