– Куда это пойдем-то?
– В отдел! Напишете заявление на сына. Опишете творимые им безобразия. А мы примем меры. Без защиты не оставим!
– В отдел, говоришь? На собственного сына бумагу писать? Чтобы ты его посадил?
– Ну почему посадил? Во-первых, я не сажаю, на это есть суд. Во-вторых, для начала, разобравшись, можно применить меры административного воздействия.
– Это как, на пятнадцать суток определишь?
– Повторяю, я никого никуда не сажаю и не определяю. Я разбираюсь с материалами правонарушений и вношу предложения на рассмотрение начальства. Думаю, для начала, по первому разу, Василий отделается штрафом, который ему назначит специальная комиссия. Прямо в отделе.
– Штраф, да? А ты не подумал, кто этот штраф платить будет? Вы напишете тысяч пять, а где я их возьму, если на хлеб денег не хватает? С пенсии вычитать будете?
– Никто вашу пенсию не тронет. Платит тот, кого штрафуют. Вы за сына не в ответе. Так что не будем терять время, у меня скоро совещание. Не хватает еще опоздать! Идемте!
Куленина отошла в сторону:
– Нет, в отдел не пойду! Писать ничего не буду. Тебя послушаешь, себе хуже сделаешь!
– Ну тогда терпите, пока сыночек будет издеваться и сводить вас в могилу. Кстати, ему это выгодно, квартира в наследство остается. Вот только вряд ли он долго проживет в ней. Все! Извините, я тороплюсь!
– Ступай, блюститель порядка! Нацепили на вас форму, а толку?
Капитан, развернувшись, ускоренным шагом пошел в сторону районного отдела внутренних дел.
Андрей опоздал на пять минут, за что получил замечание начальника отдела участковых. После развода вышел на улицу. К нему подошел капитан Батырин:
– Андрюх, у нас Кузнецов сегодня на дежурство заступает, с утра отдыхает, и мне надо свои шкурные дела порешать, отпрашиваться не стал, чего начальству в глаза лезть, так что ты один сегодня на участковом пункте порули. Добро?
– Конечно! Какие вопросы!
– Ну и хорошо! Возможно, если освобожусь раньше запланированного, после обеда подскочу. При острой необходимости звони.
– Договорились!
Старший участковый уполномоченный сел в серебристую «десятку» и выехал за пределы территории районного отдела внутренних дел. Андрей прикурил сигарету, присев на скамейку, прикидывая, как помочь Кулениной. Все же женщина пришла к нему со своей бедой, в надежде на помощь, защиту, а что получила? Формализм в чистом виде. Иди в отдел, пиши заявление на собственного сына. А как она напишет заявление? Каким бы сын раздолбаем ни был, он все равно остается сыном, родной кровинушкой. Надо поговорить с ним. Пусть это будет не совсем по инструкции, но человек не может жить, зажатым тисками законов, инструкций и всевозможных правил. Сзади сбоку по тротуару послышались шаги. Начинали приходить люди. Капитан не обратил внимания на мужчину, вышедшего к лестнице и скамейке. Мало ли их приходит в милицию каждое утро. Но мужчина неожиданно остановился и не без удивления спросил:
– Дементьев? Андрюха?
Капитан поднял голову.
Перед ним стоял его бывший одноклассник Соловенин Юра. Они учились вместе с 1-го по 10-й класс, жили по соседству, в классе 5-м или 6-м сидели за одной партой.
– Юра? Вот это встреча!
– Не то слово, кого-кого, а тебя я никак не ожидал увидеть, тем более здесь и… в этой форме?! Ты же у нас один из класса в военное училище поступил. Говорили, служил на Кавказе.
Дементьев поднялся:
– Отслужил я свое в нашей родной армии, Юрик. Уволен по сокращению штатов. Вот, подумав, пошел в участковые. Ну, здорово, что ли, Юрик?
– Здорово, Андрюх!
Мужчины обнялись. После чего Соловенин сказал:
– Сейчас я быстренько улажу кое-какие дела здесь, и поедем ко мне. Я тут недалеко живу. Посидим, поговорим! С семьей познакомлю!
– Прямо сейчас, Юра, не получится, у меня служба!
– Да брось ты! Что, отпроситься нельзя?
– Вот сегодня, как назло, нельзя. Но вечером, после 19.00, встретимся обязательно. Хочешь, у тебя, хочешь, у меня, я тоже недалеко отсюда живу.
– Слышал, что мать твоя в этот район перебралась. Кто-то из наших говорил. Кстати, как она? Я хорошо помню Ольгу Валентиновну.
– Умерла она, Юра, год назад, в июне.
– Да ты что? Извини, друг, не знал. Прими мои соболезнования!
– Спасибо! А ты-то как в этих краях оказался? Квартиру здесь получил?
Соловенин улыбнулся:
– Да нет! Дом построил. В Дубках. На участке, где раньше брат отца жил. Землю выкупил да поднял дом. Все же свое есть свое. Выйдешь вечером в сад, пройдешься по аллее. Тишина, благодать.
– В Дубках, говоришь? И где конкретно?
– Так по третьему переулку, второй справа участок.
– Вот, значит, чей это коттедж над всем сектором высится? Но у меня по паспорту домов твоя фамилия не значится.
– Не понял, так ты наш участковый, что ли?
– Дубки – моя территория!
– Отлично! А фамилии моей у тебя нет, потому что коттедж оформлен на мать жены, на тещу, Лизину Анну Дмитриевну.
Дементьев кивнул:
– Теперь понятно. Лизина в паспорте есть. А почему ты на тещу дом оформил, а не на себя? Не на жену, в конце концов?
– Да бегать по конторам при оформлении не хотелось, и времени свободного не было. Жена тогда тоже работала. Вот теща и занималась бумагами.
– Значит, ты у нас в «новые русские» выбился, раз такой коттедж в черте города смог поднять?
Соловенин улыбнулся:
– Да какой я «новый русский»? Так, бизнесмен средней руки. И коттедж как коттедж, таких в Переславе десятки.
– Что значит бизнесмен средней руки? Двумя крайними взятки даешь, средней, что остается, к себе притягиваешь?
Соловенин рассмеялся:
– Ты всегда любил подколоть, только шутки у тебя, извини, Андрюх, без обиды, солдафонские!
– Так я и есть солдафон! После школы как надел форму, так до сих пор, как видишь, не снимаю.
– Это-то я вижу. А у меня особо ничего такого нет. Совладелец автосалона на окружной, генеральный его директор, ну и хозяин автомастерской по ремонту и обслуживанию иномарок. Деньги зарабатываю неплохие, жаловаться грех, на жизнь достойную хватает. Ты давай вечерком приходи, посмотришь, оценишь. Да, кстати, до сих пор холостякуешь?
– Да нет, отхолостяковался. Женился недавно.
– А где ты живешь? Говорил, рядом. Уж не в Дубках ли тоже?
– Нет! Мы с Катей в девятиэтажке по улице Трудовой в двухкомнатной квартире обитаем. И тоже довольны жизнью.
– Это в какой девятиэтажке?
– № 10.
– Где парикмахерская?
– Да.
– Старый дом.
– Я сказал, мы довольны!
– Ладно, поговорим об этом позже. А сейчас надо вопрос один решить, и раз ты наш участковый, то получается, я, собственно, к тебе!
Дементьев спросил:
– И с чем ты ко мне как к должностному лицу?
– У тебя тут кабинета нет?
– Персонального нет! Не заслужил еще, но где устроиться, найдем. Так что у тебя за дело ко мне?
– Да я, понимаешь, Андрюх, помповик купить хочу. Разрешение надо. Медицину я прошел, нужные справки собрал, теперь от тебя бумага нужна.
– Понятно! Но зачем тебе помповик?
– Пригодится. С оружием в доме спокойней!
– А ты обращаться-то с оружием умеешь? В армии служил? Или как ломанул в институт, так и откосил от срочной?
Соловенин изобразил возмущение:
– Что значит откосил? Я военную кафедру закончил, сборы прошел, сейчас, между прочим, старший лейтенант запаса.
– Каких войск, Юрик?
– Черт его знает! Автомобильных, наверное!
– Понятно. Ладно, пойдем писать тебе нужную бумагу.
– Слушай, а ты ускорить процесс получения лицензии на покупку ружья можешь?
– Ты спешишь?
– Да уж хотелось бы быстрей закончить эту канитель.
– Ускорим!
– Коньяк с меня!
– Куда ж ты денешься?
Закончив дела по оформлению разрешения на покупку оружия, бывшие одноклассники вышли из здания РОВД, направились к воротам КПП. На улице Соловенин не без гордости указал на внедорожник «Лексус»:
– Мой!
Дементьев оценил:
– Не слабо! «Лимона» в три обошелся?
– Дороже! Но не в этом дело. Главное – комфорт и безопасность!
– У тебя, наверное, и жена на машине ездит?
– Конечно, но больше дочь. Недавно права получила, так я ей на 18-летие «Мазду» взял. А жена пользуется старой «Тойотой»! По магазинам проехать, по рынкам, короче, по хозяйству.
– Дочь учится?
– В университете. На втором курсе.
– Какой факультет выбрала?
– Не поверишь, точно не скажу, но что-то с туристическим бизнесом связано. Новый какой-то факультет.
– Сама поступила?
– А какие проблемы? Заплатил деньги – учись сколько влезет. Сейчас с этим проще, не то что в наши годы. У тебя-то тачка есть?
– Есть.
– Какая?
– Как и у твоей жены, «Тойота Королла».
– Для мента неплохо. Ты, если возникнут проблемы с машиной, ко мне в сервис приезжай!
– Теперь обязательно!
– Ну, ладно, поехал я, Андрюх, дела, а ты вечером приходи. С женой.
– Придем!
– Прекрасно, я предупрежу Галину, она с домработницей все приготовит в лучшем виде.
– Ты держишь прислугу?
– Вынужден, Андрюх! Одной жене не справиться!
– А охраны что-то не вижу!
– Охрана мне не нужна. Не тот я «бугор», чтобы с охраной ходить.
– Ну почему? Упакован, богат, при делах.
– Ты не знаешь, какими бабками другие в Переславе крутят. Вот тем охрана нужна. Без нее им не жить! Но все, Андрюш, спасибо за помощь, если успею, сегодня заеду в оружейный магазин, тогда заодно и ружье обмоем. А сейчас погнал. Если бы ты знал, как я рад, что встретил тебя. Теперь хоть свой человек рядом будет, с соседями я не особо контачу.
Соловенин уехал. К своему дому, в надежде еще раз встретить Куленину, направился и Дементьев. Капитан не обманулся в ожиданиях. Надежда Сергеевна, согнувшись и задумавшись, сидела на скамейке у подъезда. И думы ее были далеко не веселы. Капитан присел рядом с соседкой. Женщина взглянула на него:
– Чего тебе, участковый?
– Где сейчас сынок?
– Дома! Опохмелился, с дружком Балбесом и бутылкой домой заявился.
– Значит, вы ему дали деньги?
– А куда деваться? Отдала, что было. Пристал, не отцепится. Осталось за квартиру заплатить. Потом опять по соседям с протянутой рукой ходить, занимать. Эх, жизнь, быстрее бы в землю!
– Вы это прекратите! Кто такой Балбес? Я о таком не слышал.
– Так он не здесь, не в нашем районе живет. У вокзала. Скрепин его фамилия.
– А как с Василием познакомился?
– Долго ли двум алкашам встретиться. В пивной у кинотеатра и познакомились. Давно уже, год как друг к другу ходят.
– Понятно! Значит, сейчас сидят дома, пьют?
– Может, уже и опорожнили тару. У них не задержится. А тебе-то, участковый, какое до всего этого дело? Сказала же, заявления никакого писать не буду, а без бумажки что ты можешь?
– Мне надо зайти в квартиру!
– Зачем?
– Побеседовать с вашим сынком.
– Если он в состоянии что-нибудь понять. Раньше надо было.
– Ничего, я его в чувство быстро приведу.
Куленина резко повернулась к Дементьеву, схватив за руки:
– И приведи, участковый, очень тебя прошу. Только не бей, ладно? С Балбесом делай что хочешь, этому бугаю ничего не будет, а Ваську не трогай, слабый он, больной весь.
– Разберемся! Но вам надо впустить меня в квартиру. Добровольно, иначе войти я не имею права.
– Так это, дверь-то наверняка открыта, а нет, то я тебе ключ дам, самой-то мне нельзя туда, потом с потрохами сожрет.
– Эх, Надежда Сергеевна, в том, что Василий стал таким, во многом ваша вина.
– Да знаю, но ничего поделать не могу.
– Я разберусь с сыном, но чтобы потом никаких жалоб.
– Да что ты? Какие жалобы? Я, может, и дура-баба, но никому подлости не делала.
– Ладно! Сидите здесь. А лучше пройдите к моему подъезду. Чтобы Балбес, уходя, не видел. Он, конечно, ничего вам не сделает, но раз уж вы так боитесь сына, то лучше не показываться.
– Да, да, конечно! Вот ключ-то на всякий случай!
Забрав ключ, Дементьев вошел в подъезд. Квартира Кулениных находилась на первом этаже, окнами во двор. Подошел к двери, из-за которой слышались пьяные голоса. Дружки о чем-то спорили. Капитан толкнул дверь. Она открылась. Положив ключ в карман, участковый зашел в квартиру, прикрыв дверь. Голоса доносились с кухни.
– Наливай!
– У нас граммов сто осталось.
– Да? А где остальное?
– Так выпили!
– Выпили? Я полстакана только принял!
Куленин взвизгнул:
– Да ты че, пацан, в натуре? По-твоему, я один пузырь усидел?
– А че, нет?
– Да за такой базар морду бьют!
– Хочешь попробовать?
– А че пробовать? Я тебе, мудаку, жало в момент сворочу. Не таких заставлял землю жрать. Меня… – Куленин икнул, – тут все мужики уважают. Потому как боятся. Я, если разозлить, любого завалю!
– Кто, ты?
Дементьев, поняв, что на кухне назревает пьяная драка, решил вмешаться. Прошел по коридору. Встал в дверях, облокотившись плечом о косяк:
– Ну, и кто тут кому жало сворачивать собрался?
Скрепин медленно обернулся, посмотрел мутными глазами на Дементьева, так же медленно перевел взгляд на Куленина, спросив:
– А это кто?
Василий, икнув, удивленно произнес:
– Участковый?!
И тут же крикнул:
– А кто, капитан, позвал тебя? Мамаша, что ли, бумагу накатала? Так мне плевать и на нее, и на ее бумаги. Че? Забирать будешь? Давай, коль документ имеешь. Мне лично все по херу! Понял, мент?
Балбес кивнул головой:
– И мне… это… по херу все!.. А ты… мент… валил бы отсюда!.. Я, когда злой, зашибить могу. О-очень даже легко! Куль… гони его на хер! Тоже мне, фигура! Оборотень в погонах.
Дементьев выслушал пьяный лепет спившихся мужиков, вздохнул:
– Вижу, для нормального разговора подготовка требуется. Не хотелось бы, а придется.
Скрепин вновь обернулся к участковому:
– Ты че лепечешь, в натуре?
– Пасть вонючую закрой, ошибка природы!
– Че? Кто ошибка? Я ошибка?
– И ты, и твой дружок!
Скрепин перевел взгляд на Куленина:
– Слышь, Василь? Это мы с тобой ошибка природы. Нет, ты понял, как мент поганый нас опускает?
Дементьев повысил голос:
– Вижу, придурки, вы совершенно не врубаетесь, с кем разговариваете?! А ну встать!
Скрепин вдруг набычился. Поднялся со стула, взял в руку нож:
– Не надо меня злить, мент! Я предупреждал.
Куленин явно испугался:
– Ты че, Скрепа? Завязывай. У него ствол.
Но собутыльник Куленина уже ничего не слышал и не соображал. Качаясь, он двинулся на капитана. Дементьев не стал ждать, пока Балбес начнет рассекать воздух ножом. Он нанес короткий удар Скрепину в пах. Балбес охнул, нож упал на пол, Скрепин завалился на бок к радиатору батареи системы отопления, вращая расширенными, красными, как у быка, глазами. Андрей воспользовался моментом, снял с карабина наручники, приковал Скрепина к батарее, ударив ладонью по лбу:
– Вот так, недоносок, посиди пока, отдохни.
Повернулся к перепуганному Куленину:
– Ну что, Вася, займемся тобой?
Куленин дернулся к стене. Но неудачно, зацепившись за стул и так плохо державшись на ногах, он загремел на пол, врезавшись головой в дверку холодильника. Поджал под себя ноги:
– Слышь, участковый, не надо меня бить!
– Не надо? Как это не надо? Ты будешь оскорблять меня, оскорблять погоны, власть в моем лице, а я должен все это выслушивать не реагируя? Какая же я тогда власть?
– Это все водка, участковый! Мозги затуманила, нес че ни попадя, ни хрена не думая.
– Ты и сейчас плохо соображаешь. Встать!
– Не-е, бить будешь.
– Буду! Если не оторвешь свою задницу от линолеума. Встать, сказал!
Куленин поднялся, нервно прикрывая одной рукой пах, другой физиономию.
Дементьев приказал:
– Раздевайся до трусов!
– Че? Как это до трусов? Зачем? Ты че задумал, в натуре, участковый? Не дамся! Лучше убей!
– Совсем с ума сошел! Ты что, идиот, решил, что я петушить тебя собрался?
– А на хрена ж тогда раздеваться?
– Да, мозги у тебя серьезно набекрень съехали. Но отставить базары! Быстро разделся и в ванную! Душ принимать будем.
– А не обманываешь?
– Быстро, сказал!
Куленин сбросил тапки, мятые старые засаленные спортивные штаны, грязную майку. Качаясь, прошел в ванную.
Дементьев остановился у порога:
– Включай воду! Холодную!
Куленин выполнил распоряжение Андрея и вскоре завопил:
– У, бля, холодно!
Дементьев усмехнулся:
– Давай, давай, помойся. Мыло возьми, мочалку. Из-под струи не выходить!
– Ну изверг, участковый!
– Поговори еще!
– Че говорить? Хочешь, чтобы я, как Карбышев, в льдину превратился?
– Ты даже о Карбышеве знаешь?
– В школе учили.
– Мылься!
– Может, без этого?
– С этим! От тебя воняет, как от ишака. Хоть отмоешься. Давно не купался?
– Не помню!
– Плохо! Человек должен следить за собой.
1 2 3 4 5 6