Остаток дня тянулся долго. Гончаров, как ни пытался, уснуть не смог, мешали комары. А вот к ним, в отличие от мух, майор привыкнуть не мог никак. Не помогала и специальная мазь. Один писк этих «бекасов» выводил командира группы из себя. А у арыка и в камышах комаров было много. Очень много. Чтобы отвлечь себя, он занял место дозорного и в который уже раз прокручивал варианты развития событий завтра, двадцать второго числа. Откуда точно появится Змеелов? Прибудет ли он в сопровождении всего отряда из лесного массива или разобьет охранение на части, постепенно вводя его в аул? Где по приходу он планирует разместить бандитов? И что конкретно заставило Камалова посетить родовое гнездо? Вопросов у Гончарова возникло много, а вот ответа на них, практически, ни одного. Вернее, вариантов действий у Змеелова было столько, что просчитать их все не представлялось возможным.
В 21.00 майора вызвал командир отряда:
— Гончар! Я — Первый!
— Слушаю вас, Первый!
— Прими кое-какие уточнения по задаче. Змеелов находится в Шуни.
Командир группы уточнил:
— Один или с бандой наемников?
— А сам-то как думаешь?
— Не знаю! При себе Камалов может держать всего пару человек, остальных оставив в лесу.
— Нет! Банда собрана в одном месте. Отдыхают.
Гончаров поинтересовался:
— А это место и прямо сейчас другими штурмовыми группами обработать в Шуни нельзя? Пока бандиты отдыхают?
— Нельзя! Штурм селения с ходу результатов не даст! В лучшем случае удастся рассеять банду. И в Шуни у Змеелова слишком много путей отхода.
— Понял. Следовательно, ночью он двинется на Аласхан?
Морозов подтвердил:
— Скорее всего, но не обольщай себя мыслью, что он поведет отряд через лес скопом.
— А я не обольщаюсь, иначе не стал бы закольцовывать аул, но на месте удалось выяснить одну интересную деталь.
— Какую именно?
Майор доложил командиру отряда о лесных дорогах с юга от заблокированного селения, пояснив:
— Одна дорога уходит как раз в сторону Шуни! Возможно, она и обрывается где-нибудь в лесу, но думаю, что все же тянется до соседнего населенного пункта. Вторая отходит от первой на небольшом удалении от аула и далее тянется параллельно ему. Кстати, это дорога, учитывая ее внешний вид, нередко используется местными жителями. Вопрос, почему от западной окраины, а не, скажем, откуда-нибудь напрямую? Хотя, может быть, эта грунтовка входит в Аласхан. Тогда в чем ее значение?
— Ты это у меня спрашиваешь?
— Нет, полковник, мысли вслух! Ночью я проверю эту трассу.
— Обязательно проверь. Для чего-то она проложена!
— Несомненно!
— Пока все. Будут новости, свяжемся, я постоянно на приеме.
— Добро, конец связи!
И не успел командир штурмовой группы отключиться от отряда, как его по местной связи вызвал прапорщик Дробышев:
— Командир, по второй от тебя улочке на выход из селения прет арба!
Майор раздвинул камыши, навел на аул бинокль и увидел повозку, состоящую из здорового серого в крапинку осла с телегой на больших колесах. Внутри телеги лежали матерчатые мешки, сверху прикрытые листьями какой-то травы. Погонял осла бородатый и с виду немолодой чеченец. Хотя возраст его определить было трудно. Борода делала местных жителей безвозрастными и похожими друг на друга. И все бы ничего, если бы рядом с погонщиком не лежал автомат «АК-74». Данное обстоятельство уже переводило местного жителя в разряд потенциального врага, хотя оружие могло служить чеченцу и средством самообороны. Только от кого?
Гончаров проговорил в рацию:
— Доклад принял, Дрога! Арба на мне, продолжай наблюдать за всем сектором. Да, тебе удалось отдохнуть?
— Поспал малость, пару часов, больше не смог, комарье, будь оно не ладно, все мозги вы…ло!
— У меня такая же херня! Ладно, все, отбой!
Командир группы переключился на капитана Шарипова:
— Баскак, ответь!
— На связи!
— По ближайшей к лесному массиву улочке к дому Камалова движется арба. Я контролирую ее. Возможно, она останется в селении, но возможно, уйдет в «зеленку». Будь готов к встрече.
— Я всегда готов.
— Вот и хорошо. Предупреди Корнета и жди дополнительной информации.
Отключившись, майор перевел взгляд на повозку.
Та медленно прошла улицу, не задержалась и перед воротами особняка Камалова, за его забором свернула налево и начала медленный подъем. Ее заметил Гусаров, о чем тут же сообщил на временный командный пункт. Арба явно шла в лес.
Гончаров вызвал Шарипова:
— Рустам! Арба идет к тебе. Погонщик вооружен автоматом.
— Принял. Что дальше?
— Пропускай его, отследив направление движения. Но только направление, преследование не проводить!
— Принял!
Арба между тем скрылась в лесу, а Шарипов вскоре доложил, что она свернула на параллельную аулу дорогу.
Майор, получив информацию, задумался. Интересно, куда ведет дорога? То, что она не имела выхода в аул где-нибудь левее, теперь определилось точно. Иначе зачем погонщику проезжать аул, чтобы, выйдя в лес, направиться в обратном направлении. Странная развилка. Но ничего, ночью мы узнаем о ней все! Это все предстояло узнать прапорщику Власенко, которого подняли в десять вечера. Он тут же подполз к Гончарову, отчаянно зевая:
— Ну, как обстановка, командир?
Майор, взглянув на прапорщика, спросил:
— Тебе как, в письменном виде доложить или устный доклад примешь?
— Да что ты все издеваешься, Вадим? Что я тебе, этой медсестрой дорогу, что ли, перешел? Если хочешь, уступлю, я не жадный!
— Медсестра здесь ни при чем.
— А что при чем?
— Болтливость твоя.
Снайпер развел руками:
— Нет, вы только посмотрите на него. Ты что, Гончар, первый год меня знаешь? Раньше тебе мои движения были до фени, чего сейчас домотался?
— Ладно, Петя, проехали! Слушай лучше задачу. Как стемнеет, двигаешь к Дробышеву, от него через ущелье, под мостом, на склон начинающегося перевала. Оттуда выходишь на лесную дорогу, выход к началу которой тебе подскажет Баскак. Не забудь о выходе предупредить ребят первого отделения, а то нечаянно снимут тебя, как куропатку.
— Ладно, снимут! Знаю, что делать, не маленький.
— Это хорошо! Выходишь к Баскаку, он покажет тебе одну лесную дорогу. По ней тебе и следует пройтись. До самого окончания. Мне надо знать, куда она ведет и чем заканчивается. Как дойдешь до конца грунтовки, доклад мне! Вопросы?
— Один, командир! Скажи, а на какой черт сдалась нам эта рокада местного значения?
— Вот это ты и должен выяснить.
— Нормально. Иди туда, не знаю куда, ищи то, не знаю что! Но… приказ принял. Сделаю все в лучшем виде. Еще один вопрос.
— Давай!
— Если что, как с оружием?
— Что ты подразумеваешь под «если что»?
— Если случайно на боевиков нарвусь. Уходить по-шустрому или вступить в контакт?
— Никакого контакта и никаких случайностей. Ты должен прощупать дорогу тихо и «чисто»!
— Ясно! Я покурить в овраг спущусь?
— Спускайся!
— Спасибо на добром слове, господин майор, отец вы наш заботливый!
— Влас!
— Да?
— Ты до сих пор не понимаешь, почему я проявляю к тебе повышенное внимание?
— Понимаю!
— Так какого черта провоцируешь? Вали в свой овраг, и в дальнейшем чтобы я только твой доклад услышал! Вперед!
Прапорщик вздохнул и махнул в овраг.
Майор улыбнулся ему вслед. При всей своей неугомонности, если можно так выразиться, неусидчивости в условиях ожидания боевого применения и кажущейся разболтанности, прапорщик Власенко являлся прекрасным специалистом своего дела, как, впрочем, и все бойцы отряда. Гончаров знал, что Власенко не струсит ни при каких условиях, не станет спасать свою жизнь, Влас, если прижмет, будет драться до конца. До последнего патрона, до последнего вздоха, яростно и бесстрашно. Он никогда не подставит врагу спину, отдав предпочтение почетной гибели, нежели позорному пленению. Таков был Влас. Таковыми являлись и все офицеры отряда «Набат». Но на то они и были офицерами спецназа.
Власенко, дождавшись темноты, решил идти в лес налегке, без лишней экипировки. Он снял бронезащиту, отцепил пояс с гранатами, жилет с дополнительными магазинами для своего «винтореза». Даже винтовку оставил на позиции, прихватив лишь пистолет, прибор ночного видения и, естественно, специальную импульсную радиостанцию малого радиуса действия. Перед тем как обойти временный командный пункт Гончарова и начать марш в «зеленку», Власенко вызвал Дробышева:
— Дрога! Ответь Власу!
— Ну?
— Чего «ну»? Запряг, что ли?
— Что хотел, Влас?
— Вот это другое дело, а то «ну»? Гну!
— Тебе чего, захотелось языком почесать? Так почеши о камни. Или говори, чего хочешь?
Прапорщик объяснил:
— Меня Гончар в гости к Баскаку отправляет, пойду сначала низиной, так что будь в курсе!
— Хорошо!
— Это не все! Мне пора выходить, а по ходу вызывать Гусара с Шариповым несподручно. Сделай это за меня, а? Скажи, что я начал выдвижение в лес!
Дробышев вновь однотонно повторил:
— Хорошо!
— Все тогда! Я начал!
— Попутного тебе, Влас!
— Спасибо. Ты так же любезен, как и наш командир!
Отключив рацию, Власенко спустился в низину. Несмотря на звездное небо, сегодня было темно. Особенно в низине. Пришлось прапорщику надевать на голову ПНВ (прибор ночного видения). Сразу же все вокруг преобразовалось в светло-зеленый свет. Это не совсем обычное и немного неприятное ощущение даже для людей опытных, часто прибегающих к услугам ПНВ, но дорогу перед собой и местность вокруг Власенко видел неплохо. А это главное. Он прошел через низину до моста. Оттуда оглядел контур оврага, где за одним из кустов притаился пулеметчик группы. Дробышева не увидел, но чувствовал, что тот внимательно следит за перемещением своего сослуживца. Перейдя ручей под мостом, осмотрел бетонные опоры, так, на всякий случай. Отойдя от русла, вышел в кусты начинающегося подъема. Спустя двадцать минут вышел к позиции прапорщика Гусарова. Тот ожидал появления Власенко. Снайперы встретились на позиции наблюдения:
— Привет, Гусар! Кукуешь тут в одиночестве?
— Кукую, а тебя, смотрю, Гончар решил погонять?
Власенко фыркнул:
— Какие гонки, Андрюша? Разведка!
— А?! Ну конечно!
— Ты с Баскаком насчет меня связывался?
— Нет!
— Так свяжись, скажи, пусть встречает!
— А сам что?
— А сам я покурю пока. Тебе один черт не хрена делать, а мне еще «зеленку» чистить! Давай, давай, работай!
Власенко прикурил сигарету, наклонившись к самой траве, пуская дым по земле. Гусаров переговорил с капитаном Шариповым. Затушив окурок и положив его в карман, Влас спросил:
— Ну что, порядок?
— Порядок! Баскак с Корнетом ждут тебя!
— Отлично! И куда мне теперь идти? Что-то я никакой дороги, входящей в лес, не наблюдаю?
— Смотри левее, колею от забора усадьбы Камалова видишь?
— Ну?
— Так это и есть дорога. По ней прямо на Баскака или Корнета и выйдешь!
— Ясно! Ты тут смотри, если что, прикрой меня всей мощью своего оружия!
— Прикрою, иди с богом, не сношай мозги!
— Вот мать вашу, какие все деловые стали! Слова никому не скажи! А не пошел бы ты, Гусар, на три веселых буквы?
Гусаров улыбнулся, ответив:
— С удовольствием ушел бы и дальше, но… сам понимаешь, не могу. Работа!
— Заработался!
И проворчав еще что-то, Власенко приступил к спуску. На развилке его встретил Шарипов.
— Что, Влас, командир последнее время неровно к тебе дышит?
— Что я, баба, чтобы ко мне неровно дышать?
— Не обижайся, Петь, я в смысле того, что он стал чаще других использовать тебя.
На что прапорщик резонно заметил:
— Значит, доверяет больше других! Но это все ерунда, переживем. Главное, с 25-го числа у меня отпуск. Свалю куда-нибудь в Сибирь, на Енисей, скроюсь подальше от глаз людских с какой-нибудь красоткой и поживу дикарем, как Робинзон Крузо. И от Гончарова отдохну. Считай, три месяца видеться не будем.
— С чего ты это взял?
— Как с чего? Сначала я свалю в отпуск на полтора месяца, потом он! Вот и выходит три месяца.
— А вот с этим, Влас, ты не угадал!
Прапорщик подозрительно посмотрел на капитана, спросив:
— Что значит, не угадал?
Заместитель командира штурмовой группы охотно объяснил:
— То, что и Гончаров с двадцать пятого июня уходит в отпуск. Но это зависит от того, как сработаем со Змееловом.
Власенко удивился:
— Да ты что, Баскак? В натуре, что ли, и майор на двадцать пятое запланировал в отпуск?
— В натуре, Петя!
Прапорщик сплюнул на траву:
— Ну, не е… твою мать, а? И тут облом! Что за жизнь?
— Ничего, все устаканится. А почему ты решил в глушь сибирскую забиться? Поехал бы в санаторий, как положено!
— Нет уж! От войны хочу отдохнуть. И от людей! Ото всего, кроме рыбалки, водки и необузданного секса.
— А если красавица, не выдержав твоих потребностей в плане интима, убежит от тебя?
— Куда ж она из тайги сбежит? А вообще-то, я лучше к родным подался бы, да вот неудача, нет у меня этих родных, детдомовский я. Но ладно, капитан, хорош бакланить, и так время темного остается немного, а сколько мне шлепать по лесу, одному господу богу известно.
Он указал на дорогу, отходящую от той, по которой прапорщик вышел на капитана:
— Эта, что ли, тропа?
Шарипов подтвердил:
— Она самая.
— Сам-то ходил по ней?
— Недалеко, метров сто.
— Ясно. Ладно, пошел я.
— Будь осторожен, Влас.
— Какие вы все заботливые, сил нет!
Повернувшись, прапорщик для начала бегом преодолел сто метров, пройденные ранее заместителем командира группы. Затем перешел на шаг. Увидев, что рядом с грунтовкой лес поредел, перешел в массив. Так надежнее, по крайней мере, не светишься на открытом пространстве. Дорога пробивалась сквозь «зеленку» прямой стрелой. В одном месте Власенко, перейдя ее, прошел немного в сторону аула. Через пятьсот метров увидел селение, как раз проулок между домами. В голове мелькнуло: и зачем местные пробивали тропу в обход, можно было и отсюда сделать это. Но не сделали, следовательно, что? Следовательно, имели на то веские причины. Вернувшись на исходную позицию, продолжил движение по лесу, не выходя на дорогу. Неожиданно заработал вибровызов рации. Оглядевшись, Власенко ответил:
— Влас на связи.
— Это Гончар. Как дела, Влас?
— Лучше всех.
— Где находишься?
Прикинув местоположение, прапорщик доложил майору свои координаты. Гончаров произнес:
— Скоро ты должен пройти аул. Неужели грунтовка потянется и дальше?
— А черт ее знает. Посмотрим.
— Ну, смотри! Но внимание удвой. Что-то подсказывает мне, ты находишься недалеко от окончания тропы.
Прапорщик заметил:
— А я вот признаков этого пока не вижу.
— Работай, Влас!
— Угу. Что ж мне еще остается делать?
Командир оказался прав. Пройдя еще метров пятьдесят по лесу, прапорщик увидел то, что заставило его упасть на землю, спрятавшись за широким стволом высокой сосны. А увидел он двух вооруженных и одетых в камуфляж бородачей, сидевших и куривших план на обочине той самой дороги, которую исследовал прапорщик Власенко.
Он тут же вызвал командира группы:
— Гончар!
— Да?
— Дорога на рубеже условной прямой, ограничивающей аул с востока, заблокирована сторожевым постом «духов».
— Пост стационарный?
— Нет! Просто сидят два урюка с автоматами на обочине и пыхтят анашой. Но урюки, облаченные в боевую камуфлированную форму.
Майор задумался. Дорога становилась все более странной, она проходила по лесу на удалении в пятьсот метров от селения и параллельно аулу. И была охраняема! Какая-то непонятка! Надо решить этот ребус до начала активных действий спецназа. Оставлять во фланге сюрприз группа не имела права. Необходимо прокачивать ситуацию.
— Влас! Обойти пост можешь?
— Легко. Так же, как и снять его.
— А вот этого не надо. Обходи «духов» и следуй дальше, но уже предельно осторожно, по-боевому, видимо, ты входишь в какую-то секретную зону. Мы должны знать, что это за зона и, главное, какую угрозу для нашей основной работы представляет. Понял меня?
— Понял, не маленький!
— Ни пуха!
Прапорщик с превеликим удовольствием послал Гончарова к черту.
Он обошел пост и оказался в кустах, которые своеобразным растительным забором окружали обширную обитаемую лужайку. Здесь в четырех местах по периметру на деревьях горели прожектора. Линия электропередачи была подведена от аула, именно туда уходил толстый кабель. На лужайке стоял барак. Небольшой, больше похожий на двухквартирный дом с плоской крышей, на которой находился охранник. Этот не в военной форме. В халате, но с автоматом «АК-74». Слева от барака виднелись какие-то закрытые плетеными крышками колодцы. Всего их прапорщик насчитал пять штук. Но они могли быть и за бараком, и справа от него, за невысокой, но все же скрывающей часть лужайки каменной грядой, похожей на развернутую челюсть акулы, так как камни торчали зубцами.
Прапорщик проговорил:
— Ни хрена себе! Это еще что за дела?
Он еще раз внимательно осмотрел лужайку. И слева, в стороне от барака, в лесном массиве заметил прореху, в которую отходила еще одна грунтовая дорога.
1 2 3 4 5 6