— Извини, другой нет и не будет! И хватит капризничать! Никто тебя не заставляет общаться с Валентиной или Наташей. Шашлыка отведаем и отойдем в сторону. Искупаемся, Настя по лесу побегает!
— Хочешь показать своим, что у нас в доме порядок?
— Да хоть бы и так!
— Ну раз так, ладно! Поддержу муженька, подыграю ему. А то еще уберут из группы, с тоски завянет. Ему ж без войны, как без воздуха?!
Она поднялась, собрала посуду в мойку.
— Тебе помочь? – предложил Станислав.
— Обойдусь! Иди Настей займись. Она, как ни странно, в тебе души не чает. Может, потому что почти не видит?
Мамаев, промолчав, пошел в комнату дочери. Он надеялся, что ночью сумеет сгладить обострившиеся отношения с Еленой, но та, как и обещала, не пришла в спальню, оставшись у Насти. И вновь Мамаев провел бессонную ночь. Его, боевого офицера, мучила беспомощность. Он мог в рукопашном бою победить нескольких подготовленных террористов, а вот с характером жены справиться был не в состоянии. Это и бесило его, и вызывало крайнее раздражение. Он проклинал себя. Проклинал за то, что так любит Елену. За то, что не может дать ей то, чего она хотела бы. За то, что не может повлиять на супругу, и главное – за то, что не сможет в конце концов остановить неминуемый крах их семейных отношений. Даже если капитан и оставит службу, это уже ничего не изменит. Возможно, отсрочит на какое-то время распад семьи, но не более того. Как это ни больно, но Станислав понимал: Елена больше не любит его. Сильное когда-то чувство прошло. Испарилось, и его не вернешь! От осознания сложившейся ситуации капитану хотелось выть. И он, страдая от бессонницы и равнодушия жены, завыл бы, если бы это помогло. Но ничто не могло помочь ему. Не хотелось жить.
Незаметно наступило утро воскресенья, 8 августа.
В 7.40 в спальню вошла Елена. Увидев лежащего на неразобранной постели мужа, полную окурков пепельницу на тумбочке и повисшее в комнате густое облако дыма, проговорила:
— Вместо того чтобы страдать, как институтка, лучше подумал бы, как изменить жизнь. Или ждешь, что пожалею? Нет, Мамаев, этим меня не возьмешь. И не к лицу мужчине раскисать, словно баба. Мужик, он должен… хотя это с врагами страны ты мужик, а дома… ладно, собирайся, раз решили ехать на ваш пикник!
Она прошла к окну, раздвинула шторы, открыла створки окна, чтобы проветрить комнату. Затем пошла к двери, но вдруг остановилась:
— Только учти, Стасик, на пикнике ты пить не будешь! Мне еще пьяные бредни слушать не хватало. Как приедем, сразу уйдем от толпы. Подальше! Шашлык принесешь туда, где разместимся с семьей, а нет, так и без него обойдемся. Это мое условие. Если ты против – поезжай один. И гуляй сколько влезет. Но ночь опять в одиночестве проведешь. И плевать, что обо мне подумают твои сослуживцы! А теперь вставай, приводи себя в порядок и, как я уже говорила, собирайся.
Елена вышла, Мамаев резко поднялся. А он-то думал, жена поступит иначе. Поймет, как ему плохо. Не поняла. Потому что не хочет ничего понимать! Условия выставила. А он, как послушный щенок, должен ей подчиниться. И она уверена в том, что он подчинится, играет на его чувствах. Но он тоже не пацан. Хватит! Если семейная жизнь приближается к краху и нельзя ничего изменить, то пошло бы оно все к черту! Права Лена, надо быть мужиком, а то он слюни распустил.
Мамаев вышел в гостиную, подошел к телефону, набрал номер внутренней связи:
— Командир? Мамаев!
— Слушаю тебя, Стас! – ответил майор.
— Я на природу не еду! О причине не спрашивай. Завтра прошу принять меня после построения! Надо решить серьезный вопрос!
— Ты хорошо подумал перед тем, как начать решать серьезный вопрос?
— Очень хорошо, майор!
— Добро! В понедельник, в десять часов, я приму тебя!
— Ребятам скажи, что… хотя ничего не надо говорить. Потом сам все объясню!
— Это лишнее, Стас! Ты не должен ни перед кем оправдываться!
— До свидания!
— Давай, капитан! И подумай еще перед тем, как прийти ко мне! Время на это у тебя есть! До завтра!
Елена, одевавшая дочь, изумленно посмотрела на супруга:
— Что это значит, Мамаев?
— Мы никуда не едем!
— Вот как? Интересно! А что же такое серьезное ты решил обсудить с Вьюжиным, если это не секрет?
— Разговор не при Насте!
— Еще интересней! Ты интригуешь меня, Мамаев.
Станислав промолчал. Елена нагнулась к дочери:
— Настенька, пройди, пожалуйста, к себе в комнату, хорошо?
— Хорошо, а вы ругаться будете?
— Ну что ты, моя хорошая. Просто поговорим с папой, и все!
— Да знаю я, как вы разговариваете!
Девочка, как взрослая, тяжело вздохнула и прошла к себе.
— Пойдем на кухню? – спросила Елена.
— Идем!
Усевшись за стол, и Станислав, и Елена одновременно закурили. Было заметно, как слегка подрагивают пальцы женщины. Но она держалась, по крайней мере внешне выглядела по-прежнему высокомерно-пренебрежительной, не подозревая, что совершает ошибку.
— Я слушаю тебя, Мамаев!
— Слушай! Мне надоели твои постоянные капризы, твое издевательское по отношению ко мне поведение. Я пришел к выводу, что твои чувства ко мне остались в прошлом, а сейчас ты мстишь мне за то, что связала жизнь с офицером спецназа. И чтобы не мучить друг друга, хотя тебе обстановка в семье не приносит страдания, я решил подать заявление на развод. Поезжай к своим родителям, там свобода, там мужчины, которые имеют деньги, там то, что тебе нужно! Я же подкаблучником не буду. И так ребята за спиной смеются. Надо мной, у которого десятки боевых выходов, три ордена. Из-за тебя недавно я чуть не погубил группу. Я люблю тебя и Настю, и мне тяжело далось это решение, но оно принято. А решений я не меняю, и ты это знаешь!
Елена, выслушав мужа, неожиданно рассмеялась, но смех ее был какой-то неестественный, натянутый.
— О господи! Испугал. Развестись он решил! Да ради бога! Я сыта этой жизнью, – женщина провела рукой по горлу, – вот так! Мне всего двадцать четыре года, квартира в городе, а я сижу в закрытом городке и выйти из него не могу, не пускают, потому что, видите ли, муж в особом каком-то подразделении. Антитеррорист хренов. Ради чужих жизнь готов положить, а на своих наплевать! Да пошел ты к черту! Думаешь, пропаду без тебя? Не дождешься! И жить буду, как человек. Устроюсь не хуже других! А ты, Мамаев, когда тебя из твоего спецназа за ненадобностью выкинут, еще придешь ко мне дворником наниматься.
Капитан спросил:
— Возьмешь?
— Возьму! Пожалею убогого! Даже не дворником, швейцаром. Чтобы стоял на входе с железками, которыми тебя за службу верную наградили.
Станислав отвесил супруге увесистую пощечину и, задрожав от ярости, сказал:
— Это тебе, сука, за железки! Не сметь награды трогать. Не тобой даны! И не за деньги! За кровь!
Слетевшая со стула от удара, Елена медленно поднялась:
— Ты еще пожалеешь об этом, Мамаев!
— Я уже жалею, что все последнее время плясал под твою дудку. Пляски кончились. Готовься во вторник убраться из городка! Все, базар окончен.
Капитан поднялся. В это время сработала его импульсная рация. Ею спецназовцы пользовались во время боевых выходов, так как прослушать ее и запеленговать было невозможно. Вызов означал, что в подразделении возникли проблемы. Но что за проблемы накануне выезда офицеров на отдых?
Мамаев ответил, как положено:
— Я – Стрела-2! Слушаю!
— На связи Стрела-1! Ты еще дома?
— Так точно!
— Давай срочно в кабинет! Экипировка боевая!
— Есть! Выполняю!
Капитан направился в гостиную, где на нижней полке хранилось его боевое обмундирование.
Елена проговорила вслед:
— Отдохнули, спецы? Разбежались. Черта с два дадут вам расслабиться. И поделом. Вам разрешено только одно – подыхать за других. И подыхайте, раз ума нет. Да откуда ему взяться? Вы ж по пояс деревянные.
— Заткнись!
Елена вскричала:
— Заткнись? Нет уж, дорогой! Ты говорил, чтобы во вторник я убралась отсюда? Согласна. Но только не во вторник, а сегодня же. Не хочу дожидаться, когда ты вернешься из своей командировки или твой труп дружки привезут в целлофановом мешке. Не желаю! Ждать не желаю!
— Успокойся. Я передам на КПП распоряжение от имени Вьюжина, чтобы тебя сегодня же выпустили из городка. Развод оформлю, как вернусь. Если вернусь, конечно, вот здесь ты права полностью. Но тогда тебе же легче, справку в штабе получишь, и со штампом в паспорте проблем не будет!
Мамаева презрительно скривилась:
— Разберусь!
— Не сомневаюсь!
Облачившись в боевую форму офицера спецназа, Станислав прошел к дочери, поцеловав ее в лоб.
— Ты опять уезжаешь, пап? – спросила девочка.
— Не знаю, Настенька! Наверное!
— Но почему? Сегодня же выходной!
— Так надо!
— Если уедешь, то надолго?
Капитан вздохнул:
— И этого не знаю!
— Ну почему у тебя такая работа?
— Потому, что она нужна людям!
— А я не люди?
— Ты тоже люди! Но мне пора, дорогая. Слушайся во всем маму, будь умницей!
— Хорошо! Я буду ждать тебя!
— Спасибо, Настя!
Мамаев вышел из комнаты дочери, подхватил брезентовую десантную сумку, в которой хранилось все, что необходимо офицеру спецназа на боевых выходах и учениях, и, не попрощавшись с женой, покинул квартиру, в сердцах хлопнув дверью.
Капитан отправился на территорию войсковой части, где в отдельной казарме находился и штаб диверсионно-штурмовой группы, а точнее, просто канцелярия, она же место совещания офицеров, отсеки для тренировок личного состава – отработки приемов рукопашного боя, метания ножей – и тир для стрельбы из специального, бесшумного оружия. Наряд в отдельной пристройке, без права входа в казарму осуществлял личный состав батальона связи.
Козырнув, дежурный пропустил Мамаева в казарму. Станислав прошел в кабинет Вьюжина, где уже собрался весь личный состав группы. Поздоровался с офицерами, присел на стул с краю стола совещания.
Вьюжин обвел взглядом подчиненных:
— Собрались мы, мужики, расслабиться, да не судьба. В 7.00 позвонил командир отряда и приказал сегодня к 9.00 собрать личный состав. Для чего – узнаем с минуты на минуту. Полковник Клинков уже выехал из Москвы.
— А что с мясом делать? Я же его замариновал?! – спросил Бураков.
Майор отмахнулся:
— Нашел о чем думать! Не пропадет твое мясо, если догадался в холодильник поставить!
— Догадался. Банка в холодильнике!
— И забудь о ней!
Голос подал Мамаев:
— Приезд Клинкова говорит о том, что группе, скорее всего, придется принять участие в какой-нибудь акции. Так просто он к нам не поехал бы.
Офицеры согласились, но продолжить обсуждение затронутой Мамаевым темы не успели. В кабинет вошел полковник Клинков – командир отряда спецназа «Рысь». Невысокий, крепкий, сорокалетний офицер. Спецназовцы по команде встали. Вьюжин уступил место полковнику, устроившись сбоку от него, и полковник разрешил подчиненным занять места за столом. Достал пачку сигарет, закурил. Предложил курить и остальным, но бойцы «Стрелы» отказались, дабы не задымлять помещение так, что из него пришлось бы уходить. Полковник, сделав несколько глубоких затяжек, оглядел каждого офицера группы.
— Слышал, на пикник собрались? Правильно! И время, и погода подходящие. Но приходится лишать вас этого удовольствия. – Он взглянул на часы. – Уже в полдень группе предстоит убыть в Краснодарский край, а точнее, в окрестности города Апшеронска. Группа должна провести акцию по захвату базы с оружием, предназначенным чеченским бандформированиям. Обстановка на данный момент следующая…
Клинков извлек из «дипломата» карту Краснодарского края и разложил ее на столе совещаний. Офицеры склонились на ней.
Полковник карандашом указал на населенный пункт:
— Вот Апшеронск. От него отходит дорога на Туапсе через перевал Большого Кавказа. Обратите внимание на линию вдоль реки Пшеха. Это тоже дорога, но не имеющая выхода к морю. Она используется для других целей.
Клинков довел до сведения личного состава, что ранее, при Союзе, северный склон Большого Кавказского хребта изобиловал леспромхозами. Они, эти предприятия по добыче и частичной переработке леса, сохранились и до сих пор, перейдя в частное владение, изменив название. Сейчас это по большей части кооперативы. На территории одного такого кооператива боевиками и устроена перевалочная база для складирования прибывающего туда оружия, боеприпасов и различного армейского снаряжения с целью последующей переброски груза в горные районы Чечни.
— Так вот, товарищи офицеры, по данным разведки ГУБТ, из Апшеронска завтра в восемь часов утра в горы пойдут два грузовика, груженные оружием и боеприпасами. Не спрашивайте меня, кто и каким образом организовал транзит, это вас не касается, и этим занимаются другие службы антитеррористического управления. Задача отряду поставлена следующая. Перехватить колонну в двадцати километрах от Апшеронска, захватить старшего этой колонны и с его помощью выйти на базу, с ходу атаковав и уничтожив ее! Отмечу сразу. Нам неизвестно точно, где расположена перевалочная база боевиков, а лишь то, что она оборудована на территории одного из многочисленных кооперативов. Все они расположены на склоне перевала и не ближе шестидесяти километров от города. Предлагаю следующий план действий. Вот здесь, – полковник указал на небольшой ровный участок серпантина, окруженный с обеих сторон плотными зарослями кустарника, – отработать машины. Это не составит труда. Максимум боевиков, которые могут сопровождать груз, – человек восемь-десять, это считая водителей. Старший же может находиться как в первой, так и во второй машине. Поэтому при отработке колонны старшие обоих автомобилей должны быть взяты живыми.
Мамаев поднял руку:
— Вопрос разрешите, товарищ полковник?
Клинков, спокойно относившийся к тому, что его перебивали уточняющими вопросами во время собственного доклада, разрешил:
— Спрашивай, Станислав!
Капитан встал:
— Как понимаю, за грузовиками в Апшеронске установлено наблюдение, так?
— Так!
— Почему наблюдатели не могут вычислить старшего бандитского шалмана и определить, где конкретно он займет место при совершении марша?
Клинков кивнул:
— Хорошо, что ты не спросил, почему бы нам не захватить груз в самом Апшеронске. А на вопрос отвечаю: да, усадьба, где встала на отдых колонна боевиков, силами группы «Оса» взята под контроль. Майор Градовский доложил, что старший банды, осуществляющей транзит оружия, определен. Но по голосу, с помощью дистанционного прослушивающего устройства. В лицо его никто не видел. И потом, даже если с утра ребята Градовского и зафиксируют этого старшего, то во время движения он спокойно может из первого грузовика пересесть во второй, или наоборот. У вас же на захват колонны будут секунды, дабы на базу боевиков не ушел поданный кем-либо из бандитов сигнал тревоги.
Бураков спросил:
— А как насчет того, чтобы заблокировать бандитам радиоэфир во время захвата?
— Мы не знаем, какими средствами связи они обладают. А посему ничего блокировать не будем. Но попрошу вопросы оставить на конец совещания, иначе превратим постановку задачи в балаган, отнимающий время.
Офицеры согласились, Клинков продолжил:
— После захвата старшего и нейтрализации боевиков сопровождения ты, Игорь Дмитриевич, – полковник обратился к Вьюжину, – узнав точное местонахождения базы, переоденешь своих людей в одежду бандитов, заменишь ими сопровождение и на грузовиках продолжишь движение, держа старшего при себе под полным контролем. С этой минуты за вами на бронетранспортере пойдет группа «Оса». Но атаковать базу предстоит вам. «Оса» лишь поддержит вас, если ситуация изменится не в нашу пользу, чего исключить нельзя. А вот теперь прошу вопросы!
Поднялся Дубов:
— Товарищ полковник, а откуда у группы «Оса» бронетранспортер?
Офицеры засмеялись. Но Клинков ответил серьезно:
— Естественно, не из Подмосковья. БТР выделила майкопская бригада.
— Понятно! – Прапорщик сел на место, посмотрев на товарищей. – Ну чего вы ржете? Спросить нельзя.
Михайлов ответил:
— Ты бы, Дуб, еще поинтересовался, откуда возле Апшеронска горы взялись?
— Да ну вас!
Вьюжин пресек смех:
— Отставить ненужные разговоры. Если есть вопросы по теме, задавайте, нет – закроем совещание.
— Когда, чем и куда конкретно будет переброшена наша группа? – спросил Мамаев.
Клинков указал на карте на равнинную часть недалеко от начала склона:
— Вот сюда! Это в пятнадцати километрах от Апшеронска и в тридцати с небольшим от места действия группы. Переброску осуществим вертолетом «МИ-8» с промежуточной посадкой в Ростове. Вылет отсюда в 15.00, чтобы в 18 часов подразделению начать пеший марш к рубежу боевого применения, на который необходимо выйти к шести часам утра понедельника.
— Ясно! Значит, на перевал пойдем пешком?
— Да! При всем желании и имеющихся возможностях в плане техники переброска возможна лишь в пешем порядке. Причина банальна – отсутствие пригодных для автомобилей дорог, кроме той, по которой утром начнут свой марш боевики.
1 2 3 4 5