Но не мешай, смотри кино!
А на экране разделся и тот, кто ранее сидел с дамой. И у него мужское достоинство достигало сантиметров двадцать в длину, не меньше.
Листошин воскликнул:
— Так они что, решили ее вдвоем пихнуть?
— Наверное!
— Порвут же!
— Посмотрим!
Девица также сбросила с себя платье, встала на колени. Мужики подошли к ней.
Дальше смотрели молча. И только когда троица на экране устроилась на диване, Листошин не выдержал:
— Во дают, черти! А баба-то? Ты смотри, ее пялят такими трубами, а ей хоть бы хрен. Нет, Саня, вырубай шарманку, иначе я прямо сейчас угоню БРДМ и рвану в госпиталь.
Калинин выключил видеомагнитофон и телевизор.
Семен разлил спирт по кружкам. Выпили.
— Да, – проговорил Листошин, – дела. Меня баба удивляет. С виду такая миниатюрная, симпатичная, в платье даже скромная, а что вытворяет? И, главное, как легко принимает этих длиннохоботовых. Простому мужику, с нормальным членом, с такой ловить нечего! Фу, бля, противно! Но заводит! Базара нет.
С кровати голос подал Ерохин:
— Чего смотреть перестали?
— Да посмотрели уже.
— Это самое начало.
— И его хватило!
Начальник клуба приподнялся:
— Слабаки. Смотрите дальше.
Листошин отказался:
— Нет. Я пас! В наших условиях такие фильмы смотреть нельзя. Очень для здоровья вредно!
— В таком случае иди смотри «Дело в Пенькове»! Там все по-нашему, по-советски, платья ниже колен, девки – святоши, а пацаны – комсомол! И никакого секса. Ни открытого, ни прикрытого!
— Нет уж, к черту твое «Пеньково»!
— Тогда наливай!
Калинин предупредил:
— По третьей пьем!
Третий тост у офицеров неизменно был за погибших, поэтому Ерохин проговорил:
— Что ж, помянем тех, кто навсегда остался в проклятых ущельях и «зеленке»!
Молча выпили. Так же молча закусили.
Посидели еще минут двадцать, обсуждая текущие проблемы, в том числе и скорое убытие к новому месту службы нынешнего замполита и прибытие нового.
Первым поднялся Калинин:
— Ну что, братцы, пора и по хатам!
— Пора.
— Славик, ты с нами пойдешь?
— Нет! Останусь здесь. Чего я забыл в общем модуле? Здесь кондишн, прохладно, опять-таки видак, порнушку еще на сон грядущий посмотрю. А в модуле? Через каждый час простыни мочить? Иначе ведь не уснешь.
Листошин поинтересовался:
— Слав, а где ты кондиционер надыбал?
Ерохин усмехнулся:
— У замполита спер!
Офицеры спецназа недоверчиво посмотрели на начальника клуба.
— Не верите? А именно так оно и было. Ему когда кондер в кабинет поставили, я на него сразу глаз положил. Хоть и были на складе другие, но кто ж мне выделит. Вот и пошел на хитрость. Как-то вызвал он меня к себе, отчет писать. Ну, пришел, сел за стол, занялся делом. Политрук вышел, я к кондиционеру, крышку снял да реле переключения и замкнул. Возвращается Трофимов, а в кабинете духота. Он к кондеру, а тот лишь вентилятором крутит, не охлаждает. Спросил, что это с ним. Не знаю, говорю, щелкнуло, мол, что-то внутри и мандец, сдох БК-2000. Ремонтировать их некому, вот замполит и распорядился заменить ему аппарат, ну а я этот «сломанный» у него выпросил. Реле в порядок привел, дело пустяковое, вот и пашет в полное мое удовольствие.
Листошин задумался, потом проговорил:
— Тебе, Слав, кажется, тоже меняться скоро?
— Точно! В августе, если раньше в Союз не выпрут, но это вряд ли. А что?
— Ты, как будешь сваливать, отдай нам его.
— Базара нет. Стол накроете и заберете. Но к тому времени, думаю, этими аппаратами весь батальон снабдят.
— Это еще бабушка надвое сказала. Перестраховка не помешает.
— Договорились.
Калинин, убирая остатки «пиршества», спросил:
— Чем на гражданке-то заниматься будешь, Ероха?
— В деревню уеду. Подженюсь к какой-нибудь вдовушке да в клуб, как в армии, заведующим устроюсь. Насчет работы в прошлый отпуск с местным председателем сельсовета уже договорился. И буду молодняку да бабам по ушам ездить, как в Афгане духов в штабеля складывал! Медаль «За боевые заслуги» у меня есть, да еще пяток юбилейных. Хватит под героя скосить. Это чтоб уважали! В деревне уважение большое значение имеет. А то, что в тылу всю войну просидел, так кто это проверит? Был в Афгане? Был. Остальное ерунда. Вот так, молодняк вы мой.
Он тяжело вздохнул:
— Это вам воевать! А мне чего? У меня жизнь, считай, кончилась. Ну, ладно! Давайте, двигайте, да из фляжки грамм сто отлейте. Похмеляюсь я с утра. Раньше не болел, сейчас без допинга и не встану.
Калинин вылил остатки спирта в кружку, повесил ее на ремень портупеи.
Офицеры спецназа покинули клуб. Стало заметно прохладней, но все равно душно. Проходя вдоль модуля второй разведывательно-десантной роты, заметили на плацу замполита. Тот стоял в одиночестве, сложив руки сзади, осматривая территорию.
Листошин потащил Калинина за модуль:
— Идем тылами, Сань, а то увидит нас этот фасцинус, прилипнет как банный лист к ж.! А нам оно нужно?
В отсек зашли, когда ротный собирался выключить свет. Спросил:
— Интересно, и чего вы до сего времени в клубе делали?
Листошин ответил прямо:
— Спирт жрали!
— То-то чувствую, свежачком разит. Но все, разделись, в душ и спать!
Через двадцать минут все офицеры роты специальной разведки находились в постелях, укрывшись мокрыми простынями. Листошин ворочался. Видимо, ему не давали покоя кадры порнографического фильма.
Он ни с того ни с сего проговорил:
— Живут же за «бугром» люди!
Ротный удивился:
— Ты это о чем, Лист?
Старший лейтенант немного раздраженно ответил:
— Ни о чем! О своем!
И пожелал всем:
— Спокойной ночи, спецы.
Ему ответили тем же, и в отсеке наступила тишина. Вот только не суждено было этой ночи стать спокойной и продолжительной.
Глава 2
Около четырех утра задребезжал полевой телефон ТАИ-43, стоящий на тумбочке командира роты.
Капитан Новиков, с трудом отрываясь от сна, ответил:
— Слушаю!
И тут же сел на кровати:
— Да, товарищ майор?.. Так… так… понял… с трех направлений?.. Так… ясно… есть! Выполняю! Что? Так точно.
Старшие лейтенанты Калинин, Листошин и Гудилов, также проснувшись от звонка телефона внутрибатальонной связи, слушали отдельные напряженные слова своего командира. Они уже поняли: где-то что-то произошло и скорее всего на сегодня сон окончен. Закончив разговор с комбатом, Новиков вызвал расположение роты и приказал поднять личный состав по тревоге с выдвижением в парк боевых машин.
Затем ротный положил трубку, вскочил с постели:
— Подъем, пехота!
И тут же начал объяснять обстановку, пока офицеры одевались:
— На блокпост совершено массированное нападение духов. Полчаса назад он сначала подвергся интенсивному минометному обстрелу со стороны сопки, предположительно от разрушенных кишлаков Джархель и Зелихель. Затем моджахеды предприняли пешую атаку с трех направлений. От этой сопки, от кишлака Аяд и со стороны Жанавы. Ими занят мост через Кидрабку. Командир десантной роты, осуществлявшей дежурство на блокпосту, доложил о нападении и о первых потерях. Командование парашютного полка тут же выслало поддержку в составе еще одной десантной роты. Но ту возле моста духи и встретили. В результате две машины десанта сожжены, дорога перекрыта, остальные БМД не могут продолжать движение и используются как огневые точки. Десант рассредоточился на рубеже перед мостом, на удалении от него около двухсот пятидесяти метров, сдерживаемый на позициях прицельным огнем духов. А штурм блокпоста продолжается.
Зашнуровывая высокие ботинки, Листошин выругался:
— А я что, мать их, говорил? На какой хрен выставили там этот пост? Штабисты башнями своими медноголовыми не думают, а отбивать десантуру опять нам придется! Или мы, командир, имеем другую задачу?
Ротный, в полной готовности наблюдавший за экипировкой офицеров, подтвердил:
— Ты, как всегда, угадал, Лист! Блокпост придется отбивать нам! Но конкретную задачу получим в парке.
Офицеры, разобрав автоматы и боекомплект, положенный к выходу, бегом направились в парк, где возле заведенных БРДМов стоял выстроенный в две шеренги личный состав роты специального назначения.
Здесь же находились командир разведбата и подполковник-десантник.
Они сразу отозвали Новикова в сторону для уточнения задачи.
Калинин подошел к своему взводу. Заместитель начал было доклад, но старший лейтенант остановил старшину:
— Отставить, Данил! В двух словах, как дела?
— Нормально, командир!
— Все готовы к выходу?
— Так точно!
— Техника, боеприпасы?
— Все, как обычно. Техника прогревается, боекомплект загружен, оружие в порядке!
— Хорошо! Ждем, что нам подкинут отцы-командиры.
Совещание затягивалось, а вдали, в горах, слышался гул боя.
Наконец ротный, козырнув, отошел от старших офицеров, подозвал к себе командиров взводов:
— Так, мужики, общая обстановка вам ясна. Теперь то, что предстоит сделать нашей роте. Ты, Лист, на трех машинах выдвигаешься в степь, оттуда в квадрате 28-16 разворот на 90 градусов и движение вдоль гряды в тыл сопки, откуда ведется минометный обстрел блокпоста. Задача – определить позиции вражеских минометчиков и вызвать на них огонь реактивной артиллерии. Дивизион готов произвести налет, ему нужна цель. Вот ее ты и должен обозначить. После обстрела входишь в брошенные кишлаки и чистишь их. В завершение с господствующей высоты блокируешь вход в Кидрабское ущелье, закрывая путь возможного отхода духов. Вопросы?
— Все понял, капитан!
— Вперед!
Листошин отдал приказание своему личному составу, и три бронированные разведывательно-дозорные машины рванулись из парка, представляющего собой открытую площадку, огороженную столбами с колючей проволокой, палатку контрольно-технического пункта с ручным шлагбаумом.
Новиков повернулся к Калинину:
— Мы же с тобой, Саня, совершаем марш до «зеленки». Далее ты шестью машинами уходишь в виноградники и оттуда подходишь к руслу Кидрабки, слева от моста. БРДМ оставляешь в «зеленке» в готовности поддержать твои дальнейшие действия огнем крупнокалиберных пулеметов. Сам со взводом атакуешь мост. Как? Определишься по обстановке. Я с тремя машинами буду ждать перед «зеленкой». Когда выбьешь духов, я на трех наших машинах и с десантурой прорвусь по мосту на позиции блокпоста. Следом ты, вызвав к руслу десантную роту! Вопросы?
— Один, командир! Как ты прорвешься, если дорога на Аяд заблокирована подожженной техникой?
— Об этом не думай. Подполковник – начштаба парашютного полка – заверил, что они освободят трассу.
— Тогда почему сами не прорываются к своим?
— Ну зачем лишние вопросы? Ты же прекрасно знаешь, что их боевые машины десанта не пройдут ни балки в степях, ни эскарпы у виноградников. Только мы на БРДМах можем сделать это. Ну, все. Хорош базарить. Ты в головной машине, я с тремя БРДМами Листошина в хвосте. Вперед!
Через пять минут колонна бронированных разведывательно-дозорных машин, растянув дистанцию между техникой, уже шла на предельной скорости в сторону моста.
А три БРДМ Листошина, используя проход в полосе сплошных минных заграждений, вышли в Уграмскую степь. Сверившись с картой и убедившись, что полувзвод вышел в квадрат 28-16, старший лейтенант приказал колонне повернуть к хребту. До достижения горной гряды пришлось преодолеть три приличных оврага. Семен подумал – да, БДМ здесь застряли бы! Да и бронетранспортеры могли завязнуть. Правильно решило командование использовать дозорные машины. Они были меньше размерами, но имели лучшую проходимость, оснащенные по паре подвешенных с каждого борта колес для преодоления траншей и крутых подъемов. Начав марш в 4.15, в 4.57 Листошин вывел свою группу к гряде. А в 5.03 остановил колонну. За поворотом, метрах в ста, сопка, на которой и были развалины брошенных кишлаков Джархель и Зелихель. Из них, по предположению и командования, и начальника блокпоста, укрепленный пункт постоянно обстреливался как минимум минометным взводом. И это предположение подтвердилось. Да, духи вели огонь с сопки, но не из развалин, а откуда-то сбоку: либо со склона, либо с позиций, расположенных ниже. Задача усложнялась. Надо входить в кишлаки, чтобы точно определить эти позиции. Но минометные расчеты наверняка прикрыты духами. И сунься спецы сейчас на сопку, то кто знает, не встретят ли их огненные молнии кумулятивных зарядов противотанковых гранатометов? Но решение следовало принимать как можно быстрее. Вражеские минометы продолжали обстрел.
И старший лейтенант Листошин принял решение. По бортовой связи он вызвал командиров машин. Приказал двум экипажам спешиться и начать выдвижение в кишлак с целью выхода на противоположный склон. При встрече с противником завязать с ним позиционный бой, благо условия для него были неплохие. Развалины могли надежно укрыть как обороняющихся, так и наступающих, обеспечив какое-то время сравнительно безобидного огневого контакта. Время, которого должно хватить Листошину для совершения главного маневра.
Убедившись, что пешая группа скрылась за поворотом, Листошин приказал механику-водителю головной машины начать выдвижение к сопке:
— Вова, потихоньку, не спеша, следом за ребятами.
И, вызвав оператора боевой машины:
— Женя! Готов?
— Так точно, товарищ старший лейтенант.
У самого поворота офицер остановил БРДМ, открыл командирский люк и перебрался на броню, внимательно слушая обстановку. До него пока доносилось лишь уханье минометов. Подумал, сколько же мин притащили сюда душары, ведь обстрел начали где-то в полчетвертого утра. Скорее всего, накапливали несколько дней. И вдруг совсем рядом – череда автоматных очередей. Тут же доклад старшего пешей группы, оснащенной радиостанцией Р-148:
— Сайгак-1, я – Сайгак-2! У Зелихеля столкнулись с группой духов. Вступили в позиционный бой, хотя можем атаковать!
— Позицию минометчиков видишь?
— Нет! Но обстрел ведется за сопкой!
— Рассредоточься и сковывай противника огнем! БРДМ к тебе подойти могут?
— Могут! Но держась ближе к скале!
— Ясно!
Листошин вызвал водителей-механиков оставленных за поворотом боевых машин. Приказал быть готовыми по команде совершить бросок к Зелихелю, держась открытого и ровного пространства у скалы.
Переключился на механика своей БРДМ:
— Вова! Сейчас по команде рванешь в объезд сопки. Задача – выход за кишлаками! Понял?
— Понял, командир!
— Вперед!
Бронированная разведывательно-дозорная машина рванулась в указанном направлении. Оператор боевой машины Евгений Разин развернул башню с пулеметом «КПВТ» на кишлаки, готовый открыть огонь по противнику, если тот вздумает обстрелять БРДМ. Но сопка молчала. И уже через минуту машина выскочила на ровную площадку. А старший лейтенант Листошин увидел позицию минометов, стоявших в ряд за невысокой каменной грядой. Цель обнаружена. Атаковать ее разведывательными машинами невозможно, да и не нужно. Главное, определить эту позицию! И она определена!
Семен крикнул наводчику-оператору:
— Евгений! Позицию духов видишь?
— Вижу, командир!
— Огонь по ней! Механик, быстро сдавай назад за сопку, да смотри, Вова, не подставь бочину, а то бородачи тут же влепят нам гранату.
Механик, переключив скорость, повел БРДМ назад.
Оператор боевой машины, не жалея патронов, поливал позицию огнем крупнокалиберного «КПВТ» и спаренного с ним «ПКТ». Машина отошла за сопку. Механик развернул ее.
Листошин связался с пешей группой:
— Сайгак-2, ответь!
— Я – Сайгак-2!
— Как дела?
— Нормально! Слышали, как вы врезали по духам за сопкой.
— Теперь внимание. Сейчас к кишлакам у скалы выйдут БРДМ. Как только они откроют пулеметный огонь, под его прикрытием отход и возвращение на исходную позицию. Вопросы?
— А кто стрелять из пулеметов будет? В машинах-то одни механики-водители.
— Это не твоя забота. Свою задачу понял?
— Так точно!
— Вот ее и выполняй.
Командир взвода переключился на механиков боевых машин:
— Внимание, орлы. Выходите за поворот и быстро к скале. Остановиться между Джархелью и Зелихелью. Бросить руль и за пулеметы. Из них огонь по позициям духов, которые в контакте с нашими. Под этим огнем бойцы отойдут к вам. Как только подберете экипаж, быстрый отход за поворот! Вопросы?
Вопросов не последовало. И в то время, как машина Листошина обходила сопку, две оставшиеся в его распоряжении боевые машины, четко выполнив приказ, забрали пешую группу и благополучно отошли на позицию, указанную взводным. Весь маневр занял полчаса, а Листошину показалось – несколько часов. Такое бывает.
Оказавшись на безопасном рубеже, офицер вызвал командира реактивного дивизиона:
— Гром-1, я – Сайгак-1, прошу ответить!
— Гром-1 на связи!
— Работаю по минометному обстрелу духами Аядского блокпоста! Уточняю цель. Квадрат – 30-14, участок 4, как минимум полноценный минометный взвод духов у склона перевала, за кишлаком Зелихель!
— Цель принял! Сам отошел?
— Отошел!
1 2 3 4 5
А на экране разделся и тот, кто ранее сидел с дамой. И у него мужское достоинство достигало сантиметров двадцать в длину, не меньше.
Листошин воскликнул:
— Так они что, решили ее вдвоем пихнуть?
— Наверное!
— Порвут же!
— Посмотрим!
Девица также сбросила с себя платье, встала на колени. Мужики подошли к ней.
Дальше смотрели молча. И только когда троица на экране устроилась на диване, Листошин не выдержал:
— Во дают, черти! А баба-то? Ты смотри, ее пялят такими трубами, а ей хоть бы хрен. Нет, Саня, вырубай шарманку, иначе я прямо сейчас угоню БРДМ и рвану в госпиталь.
Калинин выключил видеомагнитофон и телевизор.
Семен разлил спирт по кружкам. Выпили.
— Да, – проговорил Листошин, – дела. Меня баба удивляет. С виду такая миниатюрная, симпатичная, в платье даже скромная, а что вытворяет? И, главное, как легко принимает этих длиннохоботовых. Простому мужику, с нормальным членом, с такой ловить нечего! Фу, бля, противно! Но заводит! Базара нет.
С кровати голос подал Ерохин:
— Чего смотреть перестали?
— Да посмотрели уже.
— Это самое начало.
— И его хватило!
Начальник клуба приподнялся:
— Слабаки. Смотрите дальше.
Листошин отказался:
— Нет. Я пас! В наших условиях такие фильмы смотреть нельзя. Очень для здоровья вредно!
— В таком случае иди смотри «Дело в Пенькове»! Там все по-нашему, по-советски, платья ниже колен, девки – святоши, а пацаны – комсомол! И никакого секса. Ни открытого, ни прикрытого!
— Нет уж, к черту твое «Пеньково»!
— Тогда наливай!
Калинин предупредил:
— По третьей пьем!
Третий тост у офицеров неизменно был за погибших, поэтому Ерохин проговорил:
— Что ж, помянем тех, кто навсегда остался в проклятых ущельях и «зеленке»!
Молча выпили. Так же молча закусили.
Посидели еще минут двадцать, обсуждая текущие проблемы, в том числе и скорое убытие к новому месту службы нынешнего замполита и прибытие нового.
Первым поднялся Калинин:
— Ну что, братцы, пора и по хатам!
— Пора.
— Славик, ты с нами пойдешь?
— Нет! Останусь здесь. Чего я забыл в общем модуле? Здесь кондишн, прохладно, опять-таки видак, порнушку еще на сон грядущий посмотрю. А в модуле? Через каждый час простыни мочить? Иначе ведь не уснешь.
Листошин поинтересовался:
— Слав, а где ты кондиционер надыбал?
Ерохин усмехнулся:
— У замполита спер!
Офицеры спецназа недоверчиво посмотрели на начальника клуба.
— Не верите? А именно так оно и было. Ему когда кондер в кабинет поставили, я на него сразу глаз положил. Хоть и были на складе другие, но кто ж мне выделит. Вот и пошел на хитрость. Как-то вызвал он меня к себе, отчет писать. Ну, пришел, сел за стол, занялся делом. Политрук вышел, я к кондиционеру, крышку снял да реле переключения и замкнул. Возвращается Трофимов, а в кабинете духота. Он к кондеру, а тот лишь вентилятором крутит, не охлаждает. Спросил, что это с ним. Не знаю, говорю, щелкнуло, мол, что-то внутри и мандец, сдох БК-2000. Ремонтировать их некому, вот замполит и распорядился заменить ему аппарат, ну а я этот «сломанный» у него выпросил. Реле в порядок привел, дело пустяковое, вот и пашет в полное мое удовольствие.
Листошин задумался, потом проговорил:
— Тебе, Слав, кажется, тоже меняться скоро?
— Точно! В августе, если раньше в Союз не выпрут, но это вряд ли. А что?
— Ты, как будешь сваливать, отдай нам его.
— Базара нет. Стол накроете и заберете. Но к тому времени, думаю, этими аппаратами весь батальон снабдят.
— Это еще бабушка надвое сказала. Перестраховка не помешает.
— Договорились.
Калинин, убирая остатки «пиршества», спросил:
— Чем на гражданке-то заниматься будешь, Ероха?
— В деревню уеду. Подженюсь к какой-нибудь вдовушке да в клуб, как в армии, заведующим устроюсь. Насчет работы в прошлый отпуск с местным председателем сельсовета уже договорился. И буду молодняку да бабам по ушам ездить, как в Афгане духов в штабеля складывал! Медаль «За боевые заслуги» у меня есть, да еще пяток юбилейных. Хватит под героя скосить. Это чтоб уважали! В деревне уважение большое значение имеет. А то, что в тылу всю войну просидел, так кто это проверит? Был в Афгане? Был. Остальное ерунда. Вот так, молодняк вы мой.
Он тяжело вздохнул:
— Это вам воевать! А мне чего? У меня жизнь, считай, кончилась. Ну, ладно! Давайте, двигайте, да из фляжки грамм сто отлейте. Похмеляюсь я с утра. Раньше не болел, сейчас без допинга и не встану.
Калинин вылил остатки спирта в кружку, повесил ее на ремень портупеи.
Офицеры спецназа покинули клуб. Стало заметно прохладней, но все равно душно. Проходя вдоль модуля второй разведывательно-десантной роты, заметили на плацу замполита. Тот стоял в одиночестве, сложив руки сзади, осматривая территорию.
Листошин потащил Калинина за модуль:
— Идем тылами, Сань, а то увидит нас этот фасцинус, прилипнет как банный лист к ж.! А нам оно нужно?
В отсек зашли, когда ротный собирался выключить свет. Спросил:
— Интересно, и чего вы до сего времени в клубе делали?
Листошин ответил прямо:
— Спирт жрали!
— То-то чувствую, свежачком разит. Но все, разделись, в душ и спать!
Через двадцать минут все офицеры роты специальной разведки находились в постелях, укрывшись мокрыми простынями. Листошин ворочался. Видимо, ему не давали покоя кадры порнографического фильма.
Он ни с того ни с сего проговорил:
— Живут же за «бугром» люди!
Ротный удивился:
— Ты это о чем, Лист?
Старший лейтенант немного раздраженно ответил:
— Ни о чем! О своем!
И пожелал всем:
— Спокойной ночи, спецы.
Ему ответили тем же, и в отсеке наступила тишина. Вот только не суждено было этой ночи стать спокойной и продолжительной.
Глава 2
Около четырех утра задребезжал полевой телефон ТАИ-43, стоящий на тумбочке командира роты.
Капитан Новиков, с трудом отрываясь от сна, ответил:
— Слушаю!
И тут же сел на кровати:
— Да, товарищ майор?.. Так… так… понял… с трех направлений?.. Так… ясно… есть! Выполняю! Что? Так точно.
Старшие лейтенанты Калинин, Листошин и Гудилов, также проснувшись от звонка телефона внутрибатальонной связи, слушали отдельные напряженные слова своего командира. Они уже поняли: где-то что-то произошло и скорее всего на сегодня сон окончен. Закончив разговор с комбатом, Новиков вызвал расположение роты и приказал поднять личный состав по тревоге с выдвижением в парк боевых машин.
Затем ротный положил трубку, вскочил с постели:
— Подъем, пехота!
И тут же начал объяснять обстановку, пока офицеры одевались:
— На блокпост совершено массированное нападение духов. Полчаса назад он сначала подвергся интенсивному минометному обстрелу со стороны сопки, предположительно от разрушенных кишлаков Джархель и Зелихель. Затем моджахеды предприняли пешую атаку с трех направлений. От этой сопки, от кишлака Аяд и со стороны Жанавы. Ими занят мост через Кидрабку. Командир десантной роты, осуществлявшей дежурство на блокпосту, доложил о нападении и о первых потерях. Командование парашютного полка тут же выслало поддержку в составе еще одной десантной роты. Но ту возле моста духи и встретили. В результате две машины десанта сожжены, дорога перекрыта, остальные БМД не могут продолжать движение и используются как огневые точки. Десант рассредоточился на рубеже перед мостом, на удалении от него около двухсот пятидесяти метров, сдерживаемый на позициях прицельным огнем духов. А штурм блокпоста продолжается.
Зашнуровывая высокие ботинки, Листошин выругался:
— А я что, мать их, говорил? На какой хрен выставили там этот пост? Штабисты башнями своими медноголовыми не думают, а отбивать десантуру опять нам придется! Или мы, командир, имеем другую задачу?
Ротный, в полной готовности наблюдавший за экипировкой офицеров, подтвердил:
— Ты, как всегда, угадал, Лист! Блокпост придется отбивать нам! Но конкретную задачу получим в парке.
Офицеры, разобрав автоматы и боекомплект, положенный к выходу, бегом направились в парк, где возле заведенных БРДМов стоял выстроенный в две шеренги личный состав роты специального назначения.
Здесь же находились командир разведбата и подполковник-десантник.
Они сразу отозвали Новикова в сторону для уточнения задачи.
Калинин подошел к своему взводу. Заместитель начал было доклад, но старший лейтенант остановил старшину:
— Отставить, Данил! В двух словах, как дела?
— Нормально, командир!
— Все готовы к выходу?
— Так точно!
— Техника, боеприпасы?
— Все, как обычно. Техника прогревается, боекомплект загружен, оружие в порядке!
— Хорошо! Ждем, что нам подкинут отцы-командиры.
Совещание затягивалось, а вдали, в горах, слышался гул боя.
Наконец ротный, козырнув, отошел от старших офицеров, подозвал к себе командиров взводов:
— Так, мужики, общая обстановка вам ясна. Теперь то, что предстоит сделать нашей роте. Ты, Лист, на трех машинах выдвигаешься в степь, оттуда в квадрате 28-16 разворот на 90 градусов и движение вдоль гряды в тыл сопки, откуда ведется минометный обстрел блокпоста. Задача – определить позиции вражеских минометчиков и вызвать на них огонь реактивной артиллерии. Дивизион готов произвести налет, ему нужна цель. Вот ее ты и должен обозначить. После обстрела входишь в брошенные кишлаки и чистишь их. В завершение с господствующей высоты блокируешь вход в Кидрабское ущелье, закрывая путь возможного отхода духов. Вопросы?
— Все понял, капитан!
— Вперед!
Листошин отдал приказание своему личному составу, и три бронированные разведывательно-дозорные машины рванулись из парка, представляющего собой открытую площадку, огороженную столбами с колючей проволокой, палатку контрольно-технического пункта с ручным шлагбаумом.
Новиков повернулся к Калинину:
— Мы же с тобой, Саня, совершаем марш до «зеленки». Далее ты шестью машинами уходишь в виноградники и оттуда подходишь к руслу Кидрабки, слева от моста. БРДМ оставляешь в «зеленке» в готовности поддержать твои дальнейшие действия огнем крупнокалиберных пулеметов. Сам со взводом атакуешь мост. Как? Определишься по обстановке. Я с тремя машинами буду ждать перед «зеленкой». Когда выбьешь духов, я на трех наших машинах и с десантурой прорвусь по мосту на позиции блокпоста. Следом ты, вызвав к руслу десантную роту! Вопросы?
— Один, командир! Как ты прорвешься, если дорога на Аяд заблокирована подожженной техникой?
— Об этом не думай. Подполковник – начштаба парашютного полка – заверил, что они освободят трассу.
— Тогда почему сами не прорываются к своим?
— Ну зачем лишние вопросы? Ты же прекрасно знаешь, что их боевые машины десанта не пройдут ни балки в степях, ни эскарпы у виноградников. Только мы на БРДМах можем сделать это. Ну, все. Хорош базарить. Ты в головной машине, я с тремя БРДМами Листошина в хвосте. Вперед!
Через пять минут колонна бронированных разведывательно-дозорных машин, растянув дистанцию между техникой, уже шла на предельной скорости в сторону моста.
А три БРДМ Листошина, используя проход в полосе сплошных минных заграждений, вышли в Уграмскую степь. Сверившись с картой и убедившись, что полувзвод вышел в квадрат 28-16, старший лейтенант приказал колонне повернуть к хребту. До достижения горной гряды пришлось преодолеть три приличных оврага. Семен подумал – да, БДМ здесь застряли бы! Да и бронетранспортеры могли завязнуть. Правильно решило командование использовать дозорные машины. Они были меньше размерами, но имели лучшую проходимость, оснащенные по паре подвешенных с каждого борта колес для преодоления траншей и крутых подъемов. Начав марш в 4.15, в 4.57 Листошин вывел свою группу к гряде. А в 5.03 остановил колонну. За поворотом, метрах в ста, сопка, на которой и были развалины брошенных кишлаков Джархель и Зелихель. Из них, по предположению и командования, и начальника блокпоста, укрепленный пункт постоянно обстреливался как минимум минометным взводом. И это предположение подтвердилось. Да, духи вели огонь с сопки, но не из развалин, а откуда-то сбоку: либо со склона, либо с позиций, расположенных ниже. Задача усложнялась. Надо входить в кишлаки, чтобы точно определить эти позиции. Но минометные расчеты наверняка прикрыты духами. И сунься спецы сейчас на сопку, то кто знает, не встретят ли их огненные молнии кумулятивных зарядов противотанковых гранатометов? Но решение следовало принимать как можно быстрее. Вражеские минометы продолжали обстрел.
И старший лейтенант Листошин принял решение. По бортовой связи он вызвал командиров машин. Приказал двум экипажам спешиться и начать выдвижение в кишлак с целью выхода на противоположный склон. При встрече с противником завязать с ним позиционный бой, благо условия для него были неплохие. Развалины могли надежно укрыть как обороняющихся, так и наступающих, обеспечив какое-то время сравнительно безобидного огневого контакта. Время, которого должно хватить Листошину для совершения главного маневра.
Убедившись, что пешая группа скрылась за поворотом, Листошин приказал механику-водителю головной машины начать выдвижение к сопке:
— Вова, потихоньку, не спеша, следом за ребятами.
И, вызвав оператора боевой машины:
— Женя! Готов?
— Так точно, товарищ старший лейтенант.
У самого поворота офицер остановил БРДМ, открыл командирский люк и перебрался на броню, внимательно слушая обстановку. До него пока доносилось лишь уханье минометов. Подумал, сколько же мин притащили сюда душары, ведь обстрел начали где-то в полчетвертого утра. Скорее всего, накапливали несколько дней. И вдруг совсем рядом – череда автоматных очередей. Тут же доклад старшего пешей группы, оснащенной радиостанцией Р-148:
— Сайгак-1, я – Сайгак-2! У Зелихеля столкнулись с группой духов. Вступили в позиционный бой, хотя можем атаковать!
— Позицию минометчиков видишь?
— Нет! Но обстрел ведется за сопкой!
— Рассредоточься и сковывай противника огнем! БРДМ к тебе подойти могут?
— Могут! Но держась ближе к скале!
— Ясно!
Листошин вызвал водителей-механиков оставленных за поворотом боевых машин. Приказал быть готовыми по команде совершить бросок к Зелихелю, держась открытого и ровного пространства у скалы.
Переключился на механика своей БРДМ:
— Вова! Сейчас по команде рванешь в объезд сопки. Задача – выход за кишлаками! Понял?
— Понял, командир!
— Вперед!
Бронированная разведывательно-дозорная машина рванулась в указанном направлении. Оператор боевой машины Евгений Разин развернул башню с пулеметом «КПВТ» на кишлаки, готовый открыть огонь по противнику, если тот вздумает обстрелять БРДМ. Но сопка молчала. И уже через минуту машина выскочила на ровную площадку. А старший лейтенант Листошин увидел позицию минометов, стоявших в ряд за невысокой каменной грядой. Цель обнаружена. Атаковать ее разведывательными машинами невозможно, да и не нужно. Главное, определить эту позицию! И она определена!
Семен крикнул наводчику-оператору:
— Евгений! Позицию духов видишь?
— Вижу, командир!
— Огонь по ней! Механик, быстро сдавай назад за сопку, да смотри, Вова, не подставь бочину, а то бородачи тут же влепят нам гранату.
Механик, переключив скорость, повел БРДМ назад.
Оператор боевой машины, не жалея патронов, поливал позицию огнем крупнокалиберного «КПВТ» и спаренного с ним «ПКТ». Машина отошла за сопку. Механик развернул ее.
Листошин связался с пешей группой:
— Сайгак-2, ответь!
— Я – Сайгак-2!
— Как дела?
— Нормально! Слышали, как вы врезали по духам за сопкой.
— Теперь внимание. Сейчас к кишлакам у скалы выйдут БРДМ. Как только они откроют пулеметный огонь, под его прикрытием отход и возвращение на исходную позицию. Вопросы?
— А кто стрелять из пулеметов будет? В машинах-то одни механики-водители.
— Это не твоя забота. Свою задачу понял?
— Так точно!
— Вот ее и выполняй.
Командир взвода переключился на механиков боевых машин:
— Внимание, орлы. Выходите за поворот и быстро к скале. Остановиться между Джархелью и Зелихелью. Бросить руль и за пулеметы. Из них огонь по позициям духов, которые в контакте с нашими. Под этим огнем бойцы отойдут к вам. Как только подберете экипаж, быстрый отход за поворот! Вопросы?
Вопросов не последовало. И в то время, как машина Листошина обходила сопку, две оставшиеся в его распоряжении боевые машины, четко выполнив приказ, забрали пешую группу и благополучно отошли на позицию, указанную взводным. Весь маневр занял полчаса, а Листошину показалось – несколько часов. Такое бывает.
Оказавшись на безопасном рубеже, офицер вызвал командира реактивного дивизиона:
— Гром-1, я – Сайгак-1, прошу ответить!
— Гром-1 на связи!
— Работаю по минометному обстрелу духами Аядского блокпоста! Уточняю цель. Квадрат – 30-14, участок 4, как минимум полноценный минометный взвод духов у склона перевала, за кишлаком Зелихель!
— Цель принял! Сам отошел?
— Отошел!
1 2 3 4 5