Бабушка, мама и сестра повернулись к нему.
"Лоллипоп! - вскричали они испуганно. - Лоллипоп, солнышко!"
"Попались, голубчики, - думал Лоллипоп. - Сейчас бабушка скажет, что больше не пойдёт к Гофштеттерам".
Бабушка не сказала ни полслова. А так как Лоллипоп кашлять перестал, она отвернулась к экрану.
"Ладненько, ладненько, - думал Лоллипоп. - Пусть! Уж сестра-то признается: "Я лишь сейчас осознала, что домашняя работа - удел женщин. Отныне всё по дому буду делать я, поскольку я женщина, да к тому же старше Лоллипопа. Бутерброды с ветчиной я ему тоже буду готовить!" Однако сестра уже снова вязала, повернувшись к Лоллипопу спиной, и считала петли. Только мама подошла к Лоллипопу. Она спросила, не простыл ли он, не хочет ли водички. Лоллипоп сердито мотнул головой.
С огромным удовольствием он вышвырнул бы зелёное стёклышко. Но вместо этого побрёл с ним в ванную. "Ну почему, - спрашивал он себя, - ну почему оно сегодня не действует? Ведь это стопроцентный крайний случай! Всегда же действовало! Знать бы, что стряслось с упрямой ледышкой! Может, она недостаточно прозрачна?" Лоллипоп подошёл к большому зеркалу, висящему в ванной, поднес леденец к правому глазу, а левый закрыл. Нет, леденец просвечивал лучше некуда. Лоллипоп ясно видел перед собой светло-зелёного Лоллипопа. Светло-зелёный глядел из зеркала, а Лоллипоп через "Лоллипоп" - в зеркало.
"Чёрт побери, разбери и собери, - проворчал Лоллипоп, - кончай вредничать - сделай что-нибудь!"
Заклятье Лоллипопа было обращено к леденцу. Но за леденцом-то был зеркальный Лоллипоп. И зеркальный Лоллипоп в ужасе передёрнулся.
"Ой, мамочки! - прошептал Лоллипоп. - Ну и дела!"
Однако было поздно. Леденец сработал. Лоллипоп опустил руку с "Лоллипопом", глубоко вздохнул и поплёлся в кухню. Там он взял грязные тарелки, стоявшие на столе рядом с мойкой, составил их в раковину и пустил горячую воду. Потом тряпкой стёр с кафельной стены семь красных пятен от гуляша. Потом собрал посеревшие, свернувшиеся колечком картофельные очистки и выбросил в помойное ведро. А затем побрызгал душистым моющим раствором на тарелки и отмыл их до блеска. Даже слегка веником в кухне прошёлся. При этом он всё время бубнил под нос: "Кончай вредничать - сделай что-нибудь".
Лоллипоп малость куксился на "Лоллипопа". А потом в кухню пришли мама с бабушкой и сказали, что он замечательный парень, просто умница-разумница. И что они всегда верили в его сознательность. Преувеличивали - жуть как. Не так уж много он сделал, говоря по совести. Но похвала его приободрила, и даже очень. А потом сестра подошла и спросила, не связать ли и ему шапочку. Такую голубенькую в бело-зелёную полосочку. Лоллипоп заказал голубую в красно-жёлтую полоску.
Сестра и впрямь связала шапку. Получилось - загляденье. Хоть и маловата немного. Лоллипопу приходилось всё время натягивать её на уши. Но она упорно сбивалась на затылке в гармошку. Лоллипопу она всё равно дико нравилась. Никому из его одноклассников сестры шапок не вязали. С тех пор он врезал сестре значительно реже.
Обшибка Лоллипопа
Лоллипоп и сестра получали на мелкие расходы от мамы. От бабушки тоже. Мама давала по понедельникам. Бабушка по воскресеньям. Поэтому бабушка называла карманные деньги "выходными". Каждое воскресенье она вручала Лоллипопу пятишиллинговую монету. А сестре - десятишиллинговую.
"Она ведь старше, - говорила бабушка, - чем старше ребёнок, тем больше ему нужно!"
Мама возражала:
"Абсолютно неверно. Маленьким детям нужно не меньше, просто им другое нужно! - И добавляла: - Для меня "нужно" вообще не указ, я детям даю не сколько им нужно, а сколько у меня остаётся!"
Случалось, она говорила: "На этой неделе, увы, придётся платить за свет и газ!" Тогда Лоллипопу с сестрой почти ничего не перепадало. В другой раз она сообщала:
"Мне заплатили сверхурочные!" И Лоллипопу с сестрой доставалась приличная сумма.
До сих пор Лоллипопу денег хватало. Было их побольше - он покупал двойную порцию клубничного, цветные наклейки и новый красный фломастер. Было их поменьше - он пользовался фломастером сестры, ел пломбир, если с ним делились, а цветных наклеек вовсе не покупал.
Денежные проблемы возникли у Лоллипопа после того, как учительница их с Эгоном рассадила: слишком много они на уроках болтали и хихикали. Эгона она определила на первую парту. Соседкой Лоллипопа стала Эвелина.
В классе Эвелйна считалась красавицей номер один. А может, и во всей школе. У неё были золотисто-русые локоны, изящный носик и глаза цвета пармских фиалок. Лоллипоп чувствовал себя на седьмом небе - ведь рядом сидела прекрасная Эвелина.
На первой же перемене она сказала:
"Слушай, Лолли, рванём после школы за мороженым?"
Лоллипоп ещё больше обрадовался. Это был редчайший знак внимания. Обычно Эвелина после уроков ходила только с Красавчиком Петером из четвёртого класса. За мороженым тоже.
Лоллипоп думал, что мороженое они купят по дороге домой, либо в универсаме, либо в кондитерской. Но Эвелина сказала: "В итальянском кафе-мороженом - в самом начале центральной улицы - пломбир в миллион раз вкуснее!" И Лоллипоп пошёл с Эвелиной в итальянское кафе-мороженое. Там он опять-таки подумал, что они съедят по стаканчику прямо у стойки. Но Эвелйна сказала: "Сидеть в зале и кушать из вазочки в миллион раз приятнее!" И они сели за невысокий мраморный столик у окна, завешенного тюлем. Подошла официантка. Лоллипоп думал, что сейчас они закажут по скромной порции клубничного. Но Эвелина сказала: "Солнечное затмение" с сиропом, пожалуйста!"
Пришлось и Лоллипопу заказать "Солнечное затмение" с сиропом. До этого дня он понятия не имел, что подобное существует. "Солнечное затмение" - это ванильный кругляш, а на нём половинка персика, а сверху сбитые сливки, и по краям вишенки в красном соусе с ароматом ликёра.
"Солнечное затмение" тоже ничего, но клубничный пломбир куда вкуснее, думал Лоллипоп. - Да и есть его проще. Персик затвердел, а кругляш всё больше подтаивал. Персик кувыркался в сливках с мороженым, и пока Лоллипоп, обливаясь потом, делил его на кусочки, мороженое капало через край на скатерть.
"Солнечное затмение" - полный люкс", - выдохнула Эвелина. И больше не проронила ни слова. Она в таком темпе работала ложкой, что на разговоры времени не оставалось. С каменным персиком она расправилась в мгновение ока. Видимо, она ела "Солнечное затмение" не в первый раз. Проглотив последнюю ложечку мороженого и слизнув последнюю каплю сливок с ободка вазочки, Эвелина допила красный сироп. Потом вскочила.
"Чао, Лолли, - проворковала она, - бегу, мамочка ждёт с обедом".
Не успел он ответить - её уж и след простыл. А Лоллипоп-то рассчитывал, что Эвелина сама заплатит за "Солнечное затмение" с сиропом. Ровно один шиллинг остался у него после расчёта с официанткой. А был только вторник, к тому же вчера он получил от мамы сверх нормы. Да ещё от бабушки на рисовальный набор. Лоллипоп затосковал.
Но когда на другой день Эвелина одарила его взглядом фиалковых глаз и сказала, что он её славный-преславный зайчик и что она очень просит одолжить ей три шиллинга на новую линейку, Лоллипоп тут же отдал последний шиллинг, ещё два занял у Эгона и тоже отдал.
Так с тех пор и повелось. То Лоллипоп водил Эвелину в кондитерскую и покупал кулёк карамелек, то снова всплывало кафе-мороженое; потом ей понадобились деньги на общую тетрадь, потом на комиксы, потом на карандаши. Кстати говоря, завтраки, которые Лоллипоп приносил из дома, съедала она.
Через две недели Лоллипоп задолжал уже четырнадцати одноклассникам. На переменках только и слышалось:
"Лоллипоп, когда денежки вернёшь?" Или: "Лоллипоп, если завтра же не отдашь, скажу твоей маме! Будь спок!"
Эвелина, конечно, всё это слышала, но она была девочкой либо страшно глупой, либо страшно подлой. Она продолжала тянуть из Лоллипопа мороженое, деньги, сладости. Когда он как-то сказал: "Не сердись, Эвелиночка, у меня сегодня, честно, ни полшиллинга!" - её глаза-фиалки превратились в узкие синие щёлочки, а голос стал звонким и сварливым.
"Что ж, придётся опять с Красавчиком Петером пойти", - отчеканила она звонко-сварливым голосом.
"Тогда я тебя больше не люблю", - говорил прищуренный взгляд. Лоллипоп ходил как потерянный. Посоветовался со Смешанным Отто. Отто сказал:
"Пусть пташка летит на все четыре стороны, она из тебя дойную корову сделала!"
Спасибо за совет - это Лоллипоп и сам знал. Он ещё в своём уме.
А потом в один из дней, когда бабушка была у Гофштеттеров, сестра на уроке музыки, а Лоллипоп в кухне, случилось вот что. В дверь позвонили. Лоллипоп пошёл открывать. На площадке стоял Эгон с протянутой рукой. Сурово глядя исподлобья, он отрезал:
"Гони монету! С тебя двадцать четыре шиллинга. У мамы сегодня день рождения!"
В "безбабушкинские" дни потрёпанный кошелёк всегда лежал на кухонном шкафчике. Утром бабушка начиняла его монетами, а Лоллипоп или сестра брали оттуда на покупки. А после засовывали чеки в боковой кармашек кошелька. Вечером бабушка подсчитывала остаток и чеки. Не было случая, чтобы она не досчиталась хоть одного гроша: Лоллипоп и сестра смотрели в оба, когда получали сдачу. При виде Эгона, стоящего на пороге с протянутой рукой, Лоллипоп взял бабусин кошелёк, извлёк двадцать четыре шиллинга и сунул их Эгону. Эгон сказал: "Порядок, мерси, давно бы так!" - и смылся.
А Лоллипоп больше часу провёл в кухне, примостившись у шкафчика, на табуретке; он придумывал, как объяснить бабушке пропажу двадцати четырёх шиллингов. Это было сложно. Почти нереально! Бабушка как пить дать скажет: "Лоллипоп, на тебя денег не напасёшься!"
В этом месяце бабушка частенько дарила ему пятишиллинговики. И не только по воскресеньям. Поскольку умные мысли не приходили, то пошёл Лоллипоп к Смешанному Отто, где уселся на мешок с картошкой. Там ему думалось особенно хорошо. Так вот, сидя и размышляя, он наткнулся взглядом на чеки, лежащие на прилавке. Чеки были белые. Но Лоллипоп глядел на них через свой "Лоллипоп", и они казались светло-зелёными. Причём на светло-зелёных чеках были пробиты разные суммы. Ведь многие, уходя из магазина, чеки оставляют.
Лоллипоп слез с мешка, сгрёб чеки. На некоторых суммы были вполне приличные, на других не бог весть какие. Нашёлся и такой, где стояло:
14,30
3,20
6,50
??
24,00
Лоллипоп воспрял духом. Он выбросил чеки в мусорное ведро. Только один, на сумму 24,00, он положил в карман. А придя домой, достал его.
Около 14,30 он написал: набор для рисования.
Около 6,50 он написал: точилка.
Около 3,20 он написал: треугольник.
Потом вложил бумажку в боковое отделение старенького кошелька. Когда вечером бабушка считала деньги, приплюсовывая чеки, Лоллипоп глаз с неё не сводил. Его чеку она уделила внимания не больше, чем любому другому. У Лоллипопа камень с души упал.
Но упал недалеко. Потому что в школе стали поговаривать: Лоллипоп якобы вернул долг Эгону. Остальные принялись пуще прежнего наседать на него. А тут ещё Эвелина рассвирепела: во всей школе никто больше не давал Лоллипопу в долг.
"Что ж, нет так нет, - пропела Эвелина, сощурив глазки, - значит, Красавчик Петер опять будет ходить со мной в кондитерскую!"
Эвелина не только заявила это. Но и осуществила. После занятий она уплыла - рука об руку - с Красавчиком Петером. Лоллипоп брёл домой в тоске и одиночестве.
Пару дней спустя тоска начала рассасываться, но Лоллипопу всё равно было скверно, потому как едва ли не каждый день раздавался звонок. На площадке стоял кто-нибудь из ребят с протянутой рукой: "Гони монету! Срочно! У мамы день рождения!"
Эгон научил ребят: "Надо к нему заявиться, он враз отдаст!" И Лоллипоп отдавал. Из старого кошелька. Теперь по вечерам бабушка обнаруживала престранные счета. 17 шилл. - стояло на одном, где рукой Лоллипопа было накарябано: "колбаса". Когда бабушке захотелось отведать семнадцатишиллинговой колбасы, Лоллипоп сказал, что колбаску он уже съел. Яблоки по 8,90 шилл. тоже подъел. А 53 шиллинга, которые сапожник взял за смену каблука, возмутили маму до глубины души.
"Это ж откровенная обдираловка, - негодовала она, - в следующий раз найдём другого!"
Сестра окрысилась на Лоллипопа из-за кока-колы.
"Каждый день по литровой бутылке! - возмущалась она. - Не жирно натощак?!"
На самом-то деле он кока-колу даже не пробовал. Её пила Фини, дочь соседки. Лоллипоп лишь препровождал Фини в универсам, где подбирал за ней чеки.
Через месяц Лоллипоп расквитался со всеми долгами. И новых не делал. С Эвелиной теперь разгуливал Красавчик Петер. Между тем Лоллипоп, хороший математик, знал с точностью до одного гроша, сколько он вытянул из бабушкиного кошелька. Двести шестьдесят пять шиллингов - вот сколько! У Лоллипопа эти злополучные двести шестьдесят пять шиллингов не шли из головы! Отвратное ощущение.
Как-то вечером, рассказывая о сослуживице, мама заметила:
"Сын у неё - отпетый мерзавец. Деньги тащит прямо из пальто, подонок этакий!"
Хоть сын сослуживицы был уже взрослым и выудил у мамаши не одну тысячу шиллингов, Лоллипоп вдруг показался себе таким же негодяем. А негодяем Лоллипоп быть никак не хотел.
На другой день - в четверг - Лоллипоп поехал в гости к Томми. Под мышкой он нёс упакованный в коробку грузовик с дистанционным управлением. Кроме него, Томми у Лоллипопа ни на что внимания не обращал.
"Двести шестьдесят пять шиллингов - и он твой", - сказал Лоллипоп.
"Давай, если хочешь", - сказал Томми. Но для надёжности спросил у мамы.
Госпожа Кронбергер сочла покупку выгодной. Из брюха свиньи-копилки она натрясла двести шестьдесят шиллингов.
Лоллипоп уехал домой раньше обычного. Нервов не хватало смотреть, как Томми не отходит от грузовика ни на шаг, приговаривая "моя машиночка". Лоллипоп зашёл к Смешанному Отто и всё ему выложил. Конечно, он не говорил: "Я Эвелине накупил всякого-якого на такую сумму, что потом я..." Лоллипоп рассказывал так: "Один из нашего класса накупил Эвелине всякого-якого на такую сумму, что потом..." Таким путём он всё и выложил Смешанному Отто! Смешанный Отто слушал, бормоча под нос:
"Бабы кого хошь с ума сведут!"
Кончив рассказ, Лоллипоп спросил:
"Что же теперь делать тому... с двумястами шестьюдесятью пятью шиллингами?"
Отто сказал:
"Он должен пойти к бабушке, сознаться, отдать деньги и попросить прощения!"
"Нет, - вскричал Лоллипоп, - всё надо уладить так, чтоб не сознаваться и прощения не просить!"
"Это меняет дело, - сказал Смешанный Отто, - раз твой приятель подкладывал чеки с большими суммами, то теперь он мог бы подкладывать чеки с меньшими!"
"Идея века, Отто", - выпалил Лоллипоп и с такой скоростью ринулся на улицу, что не услышал, как Смешанный Отто крикнул вдогонку:
"Постой, Лолли! Сдаётся мне, палка-то о двух концах!"
Вечером бабушка обнаружила в кошельке чек на 20 шиллингов с припиской: "свиные шницели". Она долго изучала бумажку, затем свиные шницели, купленные у мясника Мустера.
"Отродясь, - сказала бабушка с чувством, - восемь толстых шницелей не стоили 20 шиллингов, они стоят раза в три дороже, голову даю на отсечение! Времена, когда шницели стоили двадцать шиллингов, давным-давно канули в Лету!"
Господин Мустер, сказала бабушка, наверняка обсчитался, завтра же с утра она первым делом сходит к старику Мустеру и исправит ошибку:
"Я честная женщина, людей не обжуливаю!"
Заставить бабушку изменить решение оказалось пустой затеей. Но это ещё полбеды! Лоллипоп купил маме пару колготок из овечьей шерсти: со дня на день ожидалось похолодание. Сто шиллингов стоили шерстяные колготки. А Лоллипоп проставил всего двадцать пять. У Смешанного Отто он заимствовал наклейку с надписью: "Суперэкстра класс!" У Отто наклейка украшала сыр "Рокфор". А у него колготки, и мама была в восторге.
"Грандиозно, Лолли! - восклицала она. - Завтра купишь мне четыре пары таких колготок!"
Лоллипоп побледнел сильнее, чем после бабушкиного обещания. Столько денег для переплаты у него не оставалось! Когда он уже стал бледнее выцветшей льняной скатерти, пришла сестра и поклялась всеми святыми и собственным честным словом, что в универмаге, где Лоллипоп покупал колготки, в данное время никаких суперколготок в помине нет.
А эти, один к одному, она сама сегодня утром видела в развале у входа. И цена им сто шиллингов. Счёт от мясника тоже попался ей на глаза, она даже вскрикнула:
"У Мустера ведь кассовый аппарат, он проставляет цифры на ленте! Это не счёт от Мустера, это чек от Смешанного Отто!"
Лоллипоп был уже бледен, как свежевыпавший стерильный снег горных склонов.
"Лоллипоп, что всё это значит?" - спросила мама.
"Лоллипоп, ну-ка объясни нам!" - потребовала бабушка.
"Лоллипоп, ты что, язык проглотил?" - напирала сестра.
Но Лоллипоп стоял белый как мел, заиндевевший, словно утратил дар речи.
"Лоллипоп, что всё это значит, ну-ка, объясни нам, ты что, язык проглотил?
1 2 3 4 5 6 7