А теперь предположим, что людей
порабощают... или пусть даже гонят как стадо животных в газовые печи, если
такое тогда вообще могло произойти, предположим, порабощенные смотрят на
завоевателей глазами, полными любви, и говорят: "Вы тоже жертвы. Вы наши
братья. Идите сюда, давайте обнимемся." - Бирди оперлась о дверной косяк и
посмотрела на него своим долгим фарфорово-голубым взглядом. - Разве ты не
понимаешь, каким мог бы быть результат? Разве ты не _ч_у_в_с_т_в_у_е_ш_ь_,
как все бы изменилось?
- Кажется, ваш метод лечения не сделал меня лучше, - сказал Бейли,
резко дернув плечами.
- Ну, для этого необходимо время.
Бирди вернулась к своему занятию. Она вынула из сумки складной нож,
освободила лезвие и стала обрезать корешки лютиков.
- А истинная любовь бесконечна, - сказала она. Истинная любовь "долго
терпит, не мыслит зла, все переносит и никогда не иссякает".
Он не мог остановиться: он должен был сделать первый шаг к ней, потом
еще шаг; рев в голове становился все сильнее.
- Ты меня любишь? - спросил Бейли и собственный голос показался ему
далеким и глухим. - Или я для тебя лишь очередное задание?
- Я люблю каждого человека, - проворковала она.
- И в постели тоже?
- О, Билли, любовь не совместима с ревностью. Любовь распределяется
поровну. Я использую свое тело как один из способов, чтобы любить тебя в
числе многих.
Он стоял в дверях ванной; он раскачивался - то поднимаясь на цыпочки,
то опускаясь.
- Но я тебе не безразличен? - сорвался он на крик. - Я, взятый
отдельно, и не потому, что я один из двуногих животных, а потому, что я -
это я!
Ее щеки не залил румянец смущения. Бейли вообще ни разу не видел,
чтобы ее идеально кремовая кожа как-нибудь меняла цвет. Но ресницы Бирди
задрожали, и она опустила глаза.
- Ну, - пробормотала она, - я иногда думала, что, если это может
сделать тебя счастливым, мы могли бы пожениться, когда ты выздоровеешь.
Какое благозвучное имя - Бирди Бейли - правда?
Его пронзительный крик выражал неизъяснимую муку; он выхватил из ее
руки нож и стал наносить удары - один за другим.
- Пожалуйста, не делай этого, - сказала она. - Это ведь не проявление
любви.
Бейли распорол ей живот. Борясь с темнотой, сгущающейся вокруг,
мгновение он смотрел на провода, на транзисторы, термогенные выводы
сверхпроводников, мощный аккумулятор. Он бы остановился, если бы уже не
занес руку для очередного удара.
Нож распорол изоляцию кабеля. Произошло короткое замыкание. Ощущение
тока было сродни ощущению ненависти - безупречно однородной, черной
ненависти, скользящей по его телу, овладевающей им, сливающейся с ним в
единое целое. Боль пришла со сбоем в работе сердца.
Уильям Бейли упал на Бирди; его тело дымилось.
Конечно, она просто машина, промелькнула мысль в последнем осколке
его сознания, ни одно человеческое существо не могло бы так себя вести.
Потом сердце остановилось, и он умер.
Смерть пришла как ураган. Казалось, его выдувало ветром, кружило в
вихре, бросало вверх и вниз, и снова вверх, в реве и свисте, в шуме
чудовищного галопа. Он не знал, хлестал ли его ветер холодом или опалял
жарой. Он об этом и не думал - его глаза ослепляли молнии, громом
отзывался стук зубов.
"Глаза?" - промелькнула вспышка удивления. - "Зубы? Но я мертв....
Минутку. Одну минутку. Итого, сколько смертей уже было?
"Ноль, - считал Бог, - один, десять, одиннадцать, сто."
- Почему ты не даешь мне время подумать? - завопил он.
Сосредоточившись, он мог поддерживать определенное равновесие среди
хаоса, окружавшего его. Он был Уильямом Бейли. Социологом.
Психоневротиком. Окончившим свою жизнь в медицинском учреждении - три
различные жизни в трех различных учреждениях, каждое из которых было таким
же отвратительным, как и другие.
Зачем Моделирующее Устройство так поступает?
Да, его проблема была достаточно реальной. Психопатология становилась
все более распространенным явлением. Общество как-то должно было с этим
бороться.
Но ни одна из попыток этой борьбы не имела успеха. Да, действительно,
не имела успеха. Убийственное безразличие; убийственная
недоброжелательность; убийственная любовь. Но последняя, на самом деле,
любовью и не была; в любом случае это была патологическая любовь. Она была
ничем другим, как еще одним способом попытаться заставить людей вернуться
к той же структуре, которая исковеркала их жизнь.
Ведь на самом деле любовь - это полное восприятие любимого человека,
независимо от того прав он или не прав; регулирование своего поведения в
соответствии с поведением того, кого ты любишь, а не корректировка его
поведения с учетом своих взглядов; предоставление свободы любимому
человеку и в тоже время готовность помочь в любую минуту.
"Сто одиннадцать, тысяча, тысяча один."
Если причиной эпидемии являются социальные условия, лечение
предполагает проведение фундаментальной реформы. Изменение условий. Снятие
невыносимого давления.
Щ_е_л_к_. Хаос отдыхал.
- Больше никакого принуждения, - потребовал Уильям Бейли. - Пусть
будет создана первая в мире действительно свободная цивилизация.

И ему это было даровано.

ЧЕТЫРЕ
- Конечно, я озлоблен, - сказал человек, который сидел слева от
Бейли. Ему было под тридцать - среднего роста, светловолосый и очень
пьяный. - А кто бы не озлобился? - он допил свое виски со льдом и,
выдохнув с оглушительным свистом, поставил стакан на стойку. - Еще одну
порцию, - выкрикнул он и повернулся к соседу, - будешь еще?
- Нет, спасибо, - ответил Бейли.
- О, д-давай. Я плачу. Что я еще могу сделать, чтобы ты меня
выслушал. А то ст-т-танешь ты меня слушать, незнакомого человека, и все
такое прочее. Но если Джим Ваймен - меня т-так зовут - если Джим Ваймен
захочет кому-нибудь поплакаться в жилетку, Джим Ваймен может заплатить за
то, что его выслушают.
- Не стоит, - сказал Бейли. - Мне интересно вас слушать. Я, видите
ли, несколько лет был в отъезде. Только сегодня вернулся. Здесь все так
изменилось.
- Конечно, изменилось, мистер м-м-м... мистер. Конечно, изменилось.
Все меняется, эт-то точно. Бармен! - вдуг заорал Ваймен. - Почему м-мне до
сих пор не налили?
Бейли стиснул зубы, приготовившись стать свидетелем неприятной сцены.
Ему не хотелось, чтобы его вышвырнули отсюда вместе с Вайменом. Он хотел
отдохнуть в прохладной темноте, в запомнившейся с прошлых времен
элегантности красного дерева и ворсистых ковров, потягивая одинарную
порцию слабого разбавленного шотландского виски - все, что он мог
позволить себе, он собирался провести здесь около часа и попытаться
вернуть себе прежнюю уверенность. Они предупредили его, что Сан-Франциско,
как и любой другой американский город, сильно изменился; но они не сказали
ему, что эти изменения могут оказаться настолько шокирующими.
Бармен посмотрел на Ваймена, пожал плечами и налил ему. Еще один
симптом, подумал Бейли. Прежде в таверне Дрейка ни за что не стали бы
обслуживать до такой степени напившегося посетителя. Но и оформление
таверны в стиле королевы Елизаветы, если приглядеться попристальнее,
довольно-таки изменилось. Все вокруг стало ветхим и пыльным.
- Вы говорили, что занимаетесь научно-исследовательской работой -
совершенствуете компьютеры? - спросил Бейли в надежде утихомирить Ваймена.
Уловка сработала. Речь Ваймена стала более внятной:
- Да. В медцентре. Или, вернее, я занимался этим до сих пор. До
вчерашнего дня. Теперь уже не занимаюсь. Исследовательскую программу
аннулировали. А результаты этой работы могли бы стать самыми
ошеломительными с тех пор, как - с тех пор, как - нет, еще более
ошеломительными. Меняющими фундаментальные понятия!
- А что это была за программа?
Наверное, речь шла о программе, теоретические аспекты которой широко
обсуждались до того, как Бейли заболел. Прямая связь человека с машиной
была предметом разработок в течение уже многих лет; и, конечно, уже
достаточно привычными стали работающие на батареях и управляемые нервной
системой протезы конечностей человека, они были разработаны где-то в 1980
году. Но объединение в одно целое мозга и компьютера представляло собой
трудности другого порядка. Само соединение не было проблемой. При этом не
требовалось подсоединение к черепу проводов и всякой другой ерунды. В
результате усиления и индукции импульсы могли перемещаться в обоих
направлениях - от нейтрона к транзистору и обратно - по электромагнитным
каналам. Но как создать общий язык для такой связи? Этот вопрос еще не был
решен. Ни разу не было зафиксировано, что определенной мысли соответствует
определенное изображение на энцефалограмме, все данные свидетельствовали
об обратном. Мысль была невероятно сложным отражением функционирования
всей корковой системы.
- Но мы определили ос-с-с-новной подход к проблеме, - объяснял
Ваймен. - Мы наметили дальнейший ход исследований. Основная идея состоит в
том, что нет необходимости использовать какие-то особые коды. Достаточно
взаимно однозначного соответствия. Это что-то вроде двух схожих языков. Вы
можете выражать одни и те же мысли на английском и на немецком языках,
просто одно и тоже понятие может обозначаться разными словами. Там они в
отделе нейрофизиологии доказали, что мозг может включать в свои процессы
обработки данных любой цифровой код, но при ус-с-словии, что это будет
единственное в своем роде соответствие. П-п-потом ребята-математики
разработали массу теорем. Видите ли, новые данные сводили всю проблему к
проблеме преобразования данных из одной формы в другую. К проблеме
топологического преобразования данных, понимаете? Как только мы получили
эти теоремы, мы продолжили работу. Научные исследования. Разработка
соответствующего к-компьютера и с-соответствующих программ - задача
нелегкая, требует усилий, штата сотрудников, нес-с-кольких лет работы - но
мы знаем, что, черт возьми, мы можем с этим справиться. А в-вы знаете, что
произошло бы в случае нашего успеха?
Бейли энергично кивнул. Он чувствовал себя все лучше и лучше. Хоть
Ваймен и был пьян, но он говорил научным языком. А слышать этот язык после
стольких утраченных лет, означало для Бейли возвращение в привычную среду.
Специальностью Бейли была социология, а она в последнее время в
значительной степени зависела от математических расчетов, кроме того...
Кроме того, система "человек-компьютер" предполагала фантастические
возможности. Фактически, огромный объем памяти машины, скорость считывания
данных из памяти, способность выполнения логических операций за считанные
доли секунды - все эти возможности могли бы сочетаться - или объединяться
- со способностью человека к творчеству и проявлению своей воли.
Соединенные воедино, человек и машина, стали бы одним целым - непрерывно
программирующей себя вычислительной машиной, разумом настолько мощным, что
применение коэффициента умственного развития утратило бы всякий смысл.
Они/он/она могли бы впервые в истории интеллектуального развития человека
рассматривать проблемы во всей их целостности.
Конечно, следовало учитывать определенные опасности, которые явно
предвиделись и то, что в работе могли возникнуть и менее очевидные опасные
моменты. Но преимущества конечного результата, наверное, оправдывают любой
риск.
- Но, мы б-больше этим не занимаемся, - Ваймен склонился над
стаканом. - Не хватает д-денег. Вчера было принято окончательное решение.
По этому поводу я хочу напиться.
- Почему не хватает денег? - спросил Бейли. - Наверное, Национальный
научный фонд закрыл программу, потому что был не в состоянии выделить на
нее миллиардную сумму?
- Фью! Откуда вы, приятель? Уже давно прошли те времена, когда у
Национального научного фонда были деньги и он мог ими р-распоряжаться. У
Национального института здоровья их тоже нет. Мы и т-туда обращались. К
к-кому мы только не обращались. Никаких результатов. Слишком много денег
идет на обеспечение психического здоровья. Иначе правительство не
аннулировало бы несколько уже выполняющих-х-хся программ. Министерство
обороны - вы думаете, что Министерство обороны могло бы этим
заинтересоваться, да? - да, черт возьми, они заинтересованы, но вы же
знаете, какое у них сейчас финансовое положение. Военно-Воздушные Силы
занимаются перевозкой пассажиров и таким образам зарабатывают деньги,
военный корабль "Пуэрто-Рико" превращен в п-плавающее казино за пределами
территориальных вод... т-только так могут быть получены средства на
оборону. Поэтому в прошлом году мы сдались после рассмотрения вопроса о
Гайане. О, президент пытался с-с-сделать хорошую мину при плохой игре,
что-то говорил о "почетном заселении без военного давления"... но, черт
возьми, весь мир знает о том, что военное давление было - это было
давление на нас - при участии корабля "Венесуэла", черт возьми!
В стакан Ваймена скатилась слеза.
- Черт побери этого человека, - пробормотал он. - Гори он в адском
пламени. Пусть ему будут ниспосланы вечные муки. Он один во всем виноват.
Могу поспорить, правительство Франции превозносит его за это. Я могу
поспорить на какую хотите с-с-сумму, он писал свои книги и в-в-выступал
перед публикой с определенной целью.
- О ком вы говорите? - поинтересовался Бейли.
- Ну, вы знаете. О, профессоре. Французе. Не могу пр-ро-изнести его
чертово имя. Ну, тот, с идеями о защите сумасшедших.
- Постойте. - Бейли оцепенел. Он замер в той позе, в которой сидел.
По коже побежали мурашки. - Не имеете ли вы в виду Мишеля Шансона д'Уазо?
- Тьфу! Он, именно он. Шансонг Двазо. Могу поспорить, он на самом
деле был китайским агентом, с таким-то именем! Он знал, что наша большая,
сентиментальная, мягкосердечная, заботливая страна воодушевится его
идеями, бросится их воплощать - бросится в кучу н-навоза. Он один нас
погубил. Погубил мою программу. Погубил мою страну. Теперь мы ни черта
больше не можем делать, мы можем только заботиться о г-горстке бесполезных
чокнутых бездельников. - Ваймен поднял свой стакан. - За погибель Шансонга
Двазо!
- Нет, - Бейли резко поднялся. Его стул с грохотом упал.
- А? - заморгал Ваймен.
"Я не должен позволять себе сердиться", - подумал Бейли. - "Я еще не
совсем в порядке. Они мне сказали, что я должен быть осторожен, не
возбуждаться, постоянно контролировать свои эмоции, пока не окрепнут
нервы". Но, тем не менее, ярость росла, обдавая его холодом, вызывая
тошноту и дрожь. Он сказал с вызовом:
- К вашему сведению, я один из этих бесполезных, чокнутых
бездельников.
- Что? Вы?
- Не верите? - Бейли вынул из брюк бумажник. (Он им говорил, что ему
не нужен такой дорогой костюм, но они сказали, что моральное состояние
играет важную роль в выздоровлении.) Он раскрыл бумажник и показал
карточку, удостоверяющую его как психически больного человека.
- Меня выписали сегодня утром, после пяти лет лечения в
государственной клинике в Напе, - сказал он. - Я был полезным членом
общества до тех пор, пока не заболел. Но потом я прошел через такой
кошмар, который вы себе с вашим самодовольством и ограниченностью не
можете и представить. В Напе меня спасли. Более добрых людей я не видел.
Насколько позволяли их знания, они починили мой ум. Сейчас я нахожусь на
амбулаторном лечении. Когда я полностью выздоровею, - надеюсь, в конце
концов так и будет, - я опять буду работать. И я с радостью буду платить
налоги, чтобы помочь тем, кто не совсем здоров.
- Н-но... - Ваймен пытался что-то сказать.
Бейли его перебил:
- А как, вы считаете, должна была реагировать страна? Последние
двадцать лет количество психических заболеваний возрастало
экспоненциально. Что-то нужно было делать. Чтобы вы выбрали? Убить нас,
обработать наши мозги? Посадить нас в тюрьму, уморить нас голодом? Можно
было поступить и так. Но я, вместе со многими миллионами своих собратьев,
я говорю: слава Богу, что Шансон д'Уазо показал нам милосердный путь
решения проблемы, а вы... будьте прокляты!
Он выплеснул содержимое своего стакана в лицо Ваймену.
- Бармен! - заверещал Ваймен. - Вы видите, что он сделал. Вы видите,
что этот иждивенец, сидящий на шее общества, что этот псих сделал?
1 2 3 4 5 6 7 8