Андрей Константинов
Тульский - Токарев (Том 2)


Константинов Андрей
Тульский - Токарев (Том 2)

Андрей Константинов
Тульский - Токарев (Том 2).
Девяностые
Содержание
Часть III. Девяностые
Тульский
Токарев
Тульский
Токарев
Тульский
Токарев
Тульский
Токарев
Тульский
Токарев
Тульский
Токарев
Дополнительно
Форзацы
4-я страница обложки
_________________________________________________________________
АНДРЕЙ КОНСТАНТИНОВ
ТУЛЬСКИЙ - ТОКАРЕВ
ТОМ 2. ДЕВЯНОСТЫЕ
ЧАСТЬ III. ДЕВЯНОСТЫЕ
...В начале последнего десятилетия XX века в Питере окончательно пробудилось дремавшее Лихо. А когда Лихо просыпается - наступает, как известно, пора лихолетья. Собственно говоря, пора лихая наступила не только в Ленинграде, но и во всей некогда могучей империи, доживавшей свои последние месяцы. Однако то, что происходило в Питере имело особый смысл для всей страны. Москва, она, понятное дело, всегда жила на особицу от России, Провинция и не пыталась понять странный и вымороченый столичный уклад, а потому и не тянулась за Белокаменной. Ленинград же, как ни странно, был любимее и социально ближе для остальных советских городов. Поэтому, когда кровавая карусель бандитско-уголовного беспредела начала раскручиваться в Городе Трех Революций - стало ясно, что по питерскому примеру в самом скором времени кровушкой умоется и вся страна...
Уже в самом начале девяностых, когда бандиты еще ездили на стрелки с часто отказывавшими ППШ времен Отечественной войны стрельба из огнестрельного оружия перестала быть чем-то чрезвычайным. Стремительно росло число убитых в странной, никем не объявленной войне за собственность - а на любой войне люди постепенно привыкают к смерти и перестают на нее реагировать так, как реагировали в мирное время. И многие, очень многие тогда ошиблись, полагая, что главная цель в новых условиях - это выжить, выжить любой ценой - и физически и социально. Многие решили, что это - самое важное и трудное, кто справится с этой задачей (не стесняясь в средствах) - тот и Герой... (не стесняясь в средствах). И лишь спустя почти десятилетие в стране, с трудом избавлявшейся от угара всеобщего остервенения, начали осторожно говорить о том, что подлинный героизм проявляли те, кто изо всех сил пытался остаться нормальным человеком, несмотря даже на то, что и их Судьба подтаскивала к кровавой мясорубке, работе которой, казалось, не будет конца...
Тульский
7 апреля 1990 г.
Ленинград, Васильевский остров
Старший лейтенант милиции Артур Тульский пребывал в неплохом настроении, поскольку имел приятные планы на вечер. Он закинул ноги на свой рабочий стол, закурил и только было собрался предаться мечтаниям, как в кабинет к нему влетел злой как черт Витя Ткачевский - с недавнего времени зам. по УР начальника 16-го отделения милиции.
- Тульский! - заорал Витя.
- Й-й-я! - бодро откликнулся Артур, не меняя позы.
- Тульский! - угрожающе продолжил Ткачевский. - Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты с макаровскими жуликами вопрос решил?!
- Много раз, - скорбно признал Артур и со вздохом опустил нижние конечности на пол.
- Ну так решай, наконец!!!! - заверещал Ткачевский. - От терпил отбою нет - твоя же земля, между прочим! Бери кого-нибудь, да хоть Харламова, - и дуйте в магазин, вправляйте мозги! Чтоб границу, твари, не переходили. У нас своего говна под подбородок! Понятно?
Понять "боевой приказ" было не мудрено. Территория, обслуживаемая Тульским, заканчивалась Съездовской и Первой линией. Чуть дальше - уже на "земле" 30-го отделения, на набережной Макарова, - располагался магазин "Внешпосылторг", в простонародье - "чековая Березка". Конкурировать с этим магазином по престижности и ассортименту могли только валютные "Березки", да знаменитый "Альбатрос", где отоваривались советские моряки на так называемые "боны". В магазине же "Внешпосылторга" разные импортные дефицитные товары можно было купить за странные деньги - за чеки этого самого "Внешпосылторга".
Схему советское государство придумало довольно мудреную: если гражданин СССР умудрялся пробиться за рубеж и выполнял там мирный или военный "интернациональный долг", зарабатывал иностранную валюту, то вся она шла не на руки гражданину, а на счет во "Внешторгбанке". Там эта валюта пересчитывалась в некие виртуальные "инвалютные рубли", которых никто никогда не видел, но которые после определенного пересчета можно было получить в виде чеков "Внешпосылторга". А уж на эти чеки и можно было скупать дефицит в специальном магазине. По официальным правилам и инструкциям отовариваться в магазинах "Внешпосылторга" могли лишь люди, честно заработавшие свои чеки. Однако... Ежу понятно, что коль скоро в обычных советских магазинах джинсы и приличные кроссовки было не достать, то очень быстро появилась устойчивая прослойка паразитов (будущих коммерсантов), которые принялись скупать чеки у законных владельцев по цене 1:2, приобретать на них дефицит и перепродавать его втридорога. Дело в том, что официально советский специалист, потрудившийся за рубежом, мог обменять свои чеки на обычные "деревянные" рубли лишь в неинтересном соотношении 1:1.
В общем, паразиты копошились вокруг магазина на Макарова целыми днями и довольно скоро спелись с персоналом, который тоже не собирался вкалывать за сто двадцать деревянных в месяц. Дальше - больше: через некоторое время была частично скуплена и местная "лягавка", то есть 30-е отделение милиции, в котором раз в полгода разражались дикие скандалы после служебных проверок по поводу нездоровых связей. Местный отдел и городское управление БХСС перевербовали всех скупщиков и общими усилиями отгоняли от магазина заезжих гастролеров, желавших также нажиться на замечательной кормушке. В общем, сначала всем было хорошо менты, перекупщики, продавцы и приезжие из загранки общались в любви и согласии, "тихо и богобоязненно", и жалоб никуда ни от кого не поступало.
Но человеку сколько ни дай - все мало! И перекупщики со временем открыли для себя новую золотую жилу, когда доперли, что законных владельцев чеков можно кидать - и практически безнаказанно. Дело в том, что на чеке имелось государственное клеймо: "продаже не подлежит" - то есть обменять его можно было лишь один к одному, а все прочее автоматически становилось спекуляцией! И тут же возле магазина появились кидалы, умело манипулировавшие языком и пальцами, - и вернувшийся из загранки народец стал частенько при неформальном обмене получать за чек не два рубля, а рубль - ну прямо как от государства! Естественно, потерпевшие с воем бросались в 30-е отделение, где местные опера им говорили:
- Обождите, обождите, чек стоит рубль?
- Рубль, - кивали облапошенные.
- Вам сей рубль уплачен?
- Уплачен...
- Так что ж вы тогда уголовный розыск тревожите?! Вот если вам куклу втюхают или всунут за тысячу чеков сто рублей мелкими купюрами - тогда и приходите! Мы тогда этих супостатов в Сибирь законопатим... Да, кстати, а где вы работаете? Ах, в институте "Гипроникель"... И что, много в вашем институте желающих слетать на Кубу, чтобы подзаработать?
- Ох, много.
- Ну так и идите... к себе в институт! А то зашлем вашему руководству представление о том, как вы пытались спекуляцией заниматься... Чек-то продаже не подлежит.
Обманутые выходили из 30-го отделения, как после ледяного душа. А тамошние опера и вовсе оборзели вскорости - посоветовали ломщикам отводить лохов на предмет развода за двести метров от магазина, туда, где уже не их земля - чтоб можно было, вообще не морочась, терпил в шестнадцатое отфутболивать. Конечно, не все сотрудники занимали такую позицию ради корысти - но у них была четкая установка на "отбой" заявлений, да и формально сделка "один-один" действительно была честной...
Знавшие все эти нюансы скупщики и кидалы жирели и наглели, по магазину ходили вальяжно, нехотя отвечая на вопросы жаждущих поменять чеки - то есть как бы уже они делали одолжение. Артур Тульский мало вникал в процессы на набережной Макарова, опыта и наглости one-ров "тридцатки" у него не было, поэтому когда в 16-е повалили заявители, он поначалу встал на их сторону. Но Витя Ткачевский очень быстро объяснил ему, что их отделению весь этот геморрой, портящий показатели, - не нужен, и потребовал решительно разобраться с мошенниками, нарушающими границу - мол, пусть "тридцатка" сама свое говно расхлебывает. А у Артура все руки не доходили... А Витя все требовал...
На этот раз Тульский понял, что начальник дошел до "критической точки кипения", вздохнул и кликнул себе в подмогу Степу Харламова. Харламов Степа, недавно перешедший в милицию из внутренних войск, характером обладал добродушным. Он мог подолгу терпеть насмешки и ор вокруг себя, но после определенной фразы тягуче, по-зэковски плевал себе под ноги и говорил "О как!" - это был уже нехороший сигнал, после которого те, кто не был знаком со Степой, очень сожалели о своем неправильном поведении.
...В магазине на Макарова Артура и Степу в лицо никто не знал. Оперативники быстренько огляделись, сориентировались в расстановке фигур и выбрали самых отожравшихся - а ими оказались известные кидалы Саша Лерп и Юра Швед.
- Выйдем-ка на воздух, разговор есть! - похлопал по плечу Лерпа Тульский. Дважды судимый за мошенничество, кидала лениво потянулся и ответил несколько свысока:
- А шо ты за фрукт, чтобы я терял на тебя время?
- Розыск шестнадцатого. Выходим-выходим! - подбодрил его Артур, научившийся уже не вести специальные профилактические беседы при посторонних, которые потом неожиданно могут стать свидетелями.
- Я ничего не потерял, сынок! - отмахнулся Лерп.
Тульский аж задрожал внутри. Обращение "сынок" он воспринимал только от Варшавы и уважительно терпел от Токарева-старшего. Не задумываясь, он каблуком саданул по стопе Лерпа и тут же добавил коленом ему в промежность - мошенник стал заглатывать жабрами воздух, выпучивая глаза:
- Ты... ы-ы-х... эт-то... ы-ы...
- Глаз высосу, перхоть барыжная - очень тихо сказал ему на ухо Артур. Между тем, Харламов выдернул кушак из моднейшего белоснежного плаща Шведа (того даже развернуло) и гаркнул, показывая, что два года в конвойных войсках не прошли даром:
- Шнурки, ремень - долой! Металлические пуговицы отодрать! Подбородок прижать, руки на загривок! Не оборачиваться! Первый на выход! При выходе из магазина - на корточки - баулы перед собой! Овчарками затравлю, суки!
Швед впал в ступор, а Лерп, мгновенно учуявший запах костра на лесоповале лагпункта No 15 под Костромой, наоборот, сразу засеменил к выходу. Глаза у него засветились заискивающей покорностью, руки автоматически сомкнулись за спиной:
- Начальник, все путем, не зверей!
Швед, еле увернувшийся от пендаля, последовал за ним:
- Командир, командир - нет проблем!
- Командиры все в следственных изоляторах остались, а здесь - начальники! - поправил его Степа. - Понял?!
- Понял, понял, господи ты боже мой!
- Сегодня ВОХРа злая - даешь образцовую высадку на этапе!!!!
Покупатели и продавцы с благоговейным ужасом смотрели на не на шутку расходившегося Харламова - уж очень его задели лоснящиеся рожи жуликов.
При выходе из магазина "великолепная четверка" столкнулась с еще одним известным мошенником - Костей по прозвищу Могилев. Костя не совсем понял ситуацию и добродушно спросил:
- И куда это вы так копытом роете?
- Куда-куда... тащить верблюда! Хошь - горб вырастет? Мы это - мигом! - рявкнул в ответ Тульский и влепил-таки Шведу придающий ускорение пендаль.
Костя отшатнулся и, широко распахнув глаза, спросил шепотом у перекупщика Морозова, специализировавшегося, в основном, на телевизорах и радиотоварах:
- Кто это?
- Спецгруппа какая-то, - ответил Морозов. - Надо свалить на время от греха...
Тем временем Тульский вывел свою "спецгруппу" через дорогу прямо на набережную, где Лерп на свежем ветерке начал приходить в себя:
- Между прочим, я не рассмотрел удостоверение!
- Я тоже! - гавкнул Артур, а Харламов тут же подхватил, продолжая "кошмарить" - постучав кулаком по гранитному парапету, он зарычал:
- Все из карманов сюда! Документы! Резких движений не делать! Смехуечки закончились в "Столыпине"! Первому, кто спилит ель, - приварок к пайке!
- Господи, да в чем же дело?! - заблажили мошенники, нервно, но шустро вытряхивая барахло из карманов.
На граните быстро выросли две кучки из ключей, документов на машины, носовых платков, пачек денег, чеков, импортных зажигалок и редких по советским временам сигарет. Тульский подмигнул Степе, и тот выкинул сигареты за борт в весеннюю мутную воду:
- Курить в ШИЗО запрещено! Швед открыл рот в беззвучном крике.
- Зажигалки содержат газ, то есть сильнодействующее отравляющее вещество!
Зажигалки "Ронсон" полетели вслед за сигаретами.
- Начальник, помилосердствуй! - взмолился Лерп. - Ежели кого из твоих родственников обидели - так возместим!
- Я сирота! - отрезал Харламов, выкидывая в реку записную книжку с переплетом из дорогой кожи. - Судимый? Статья, срок?!
- Осужденный Лерп Александр Павлович, 1958 года рождения, статья 147 часть три!.. - решил вроде как подхохмить Лерп, но Степа перебил его без улыбки:
- Тогда должен знать, что обиженных - ебут!
Первым капитулировал Швед, увидев, что Тульский взялся за его права и техпаспорт на машину:
- Хорош, хорош, начальник! Были не правы! Признаем! Подскажи, как встать на путь исправления!
- А вот теперь и польется у нас незатейливая, можно сказать, товарищеская беседа! - удовлетворенно хмыкнул Артур.
- Слушаем и повинуемся! - Лерп еще пытался юморить, но было видно, что ему не очень смешно.
- Видите ли вы угол Первой линии и набережной Макарова, дети мои? - с благостной интонацией сельского попа спросил Тульский.
- Отчетливо, Ваше Преосвященство!
- А знаете ли вы, на чьей земле Первая линия?
Лерп со Шведом переглянулись:
- Грамоте не обучены, просветите! Артур вздохнул с укоризной:
- И-эх, яхонтовые вы мои! А земля эта старшего оперуполномоченного по особо важным делам подполковника Тульского! Представляете ли вы себе перспективы вашего не столь уж отдаленного будущего, если кто-нибудь из вашей шайки переступит эту черту и кинет лоха на его земле? Отвечать, рожи немытые!
- Боюсь, что представляем! - медленно кивнул Лерп.
- А я боюсь, что нет, - цыкнул зубом Артур. - Боюсь, что подполковник Тульский гулять в Африку вас пустит не то что голыми и без денег, но и без кожи... Верите ли вы мне, богобоязненные чада?
- Верим, - закивали жулики. - А кто такой этот Тульский? Расскажи, надоумь, как язык с ним общий найти?
- Мы же не хотели его об... - Швед сам себя хлопнул ладонью по губам, - в смысле огорчить его не хотели!
- Если бы хотели - то уже в КПЗ с сержантом о куреве договаривались! - хмыкнул Харламов.
- Неужто такой зверь? - ужаснулся Лерп.
- О-о-о! - протянул Артур, как будто сам боялся, и добавил доверительно: - Нас-то он поедал, как стажеров... Сам-то не пошел - не хочет при первой встрече кровушку пить... А повадки у него такие: домик у него под Сосново - ма-ахонь-кий, но жена там хряков разводит... и когда время забоя приходит, так его от стакана с теплой свиной кровью - не оторвешь!
Лерп и Швед не только поверили, но и живо представили себе эту картину. Интеллигентного Шведа, окончившего в свое время философский факультет ЛГУ, затошнило.
- В общем - с богом, непутевые вы мои! - закруглил разговор Артур. - Не доводите Тульского до греха. Я его сам побаиваюсь честно говоря.
Оставив жуликов переживать и бояться, Тульский и Харламов с чувством исполненного долга взяли курс "на базу". В отделении они натолкнулись на Ткачевского, который на ходу поинтересовался:
- Ну как, нашли со злодеями общий язык? Тульский улыбнулся и бодро отрапортовал:
- Никак нет - мы просто сразу жало с корнем вырвали!
Витя, зная характер обоих своих подчиненных, вздернул было недоуменно брови, но потом махнул рукой и уточнять подробности не стал...
(...Чуть позже агентура проинформировала, что в тот же день жулье с Макарова устроило сходняк, на котором Лерп в красках рассказал всему коллективу о ситуации на "приграничье". Костя Могилев покачал головой:
- Если этих отморозков переведут в "тридцатку" работать - я пойду устраиваться таксистом. Во, обмороки!
Спекулянт Морозов осторожно промямлил:
- А может, жалобу на них накатать?
- Коллективную, еби твою мать!!! - обрушились на него всем хуралом.
- Ты, если надумаешь в прокуратуру обращаться, - предупреди, я от тебя письменно открещусь! - заверещал Лерп. - За такие дела против нас и опера из "тридцатки" встанут! А мы будем из Невы свои документы вылавливать. А там течение, и вода холодная!
В результате совещания было решено твердо
- при работе с клиентурой контрольную полосу не пересекать и ближе, чем на пятьдесят метров, к угловому дому на Первой линии не подходить.
1 2 3 4