Борис Подопригора Роман Цепов Андрей Дмитриевич Константинов
Рота



Андрей Константинов, Роман Цепов, Борис Подопригора
Рота

Памяти бойцов Шестой роты 104 го Воздушно Десантного Полка.
Памяти всех, кто воевал и воюет в Чечне.
С благодарностью – солдатам и офицерам нашей Армии посвящается эта книга.

АВТОРСКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ

У этой книги достаточно необычная история создания…
Где то в мае 2003 года мне позвонил мой старинный приятель, руководитель охранного предприятия «Балтик эскорт» Роман Цепов, с идеей создания телевизионного фильма о подвиге роты псковских десантников, которые почти все погибли в бою с 29 февраля на 1 марта 2000 года в Чечне на перевале Исты Корт. Погибли они, перекрывая путь прорыва боевикам Хаттаба, которые превосходили десантную роту численностью более чем в пятнадцать раз. Я сразу же связался с Владимиром Владимировичем Бортко, замечательным режиссером, с которым познакомился, когда мы начинали работу над сериалом «Бандитский Петербург». Владимиру Владимировичу эта идея показалась очень интересной, а ее реализация – делом важным не только для нас. Роман Цепов сумел найти людей, согласившихся профинансировать эту большую и достаточно тяжелую работу. Вскоре она и началась. Самым трудным было в очень сжатые сроки написать сценарий для четырехсерийного телевизионного фильма. Для решения этой нелегкой задачи были привлечены Илья Авраменко, известный московский сценарист, Сергей Щербаков, автор нескольких очень интересных рассказов о действиях федеральных войск в Чечне, мой хороший приятель полковник Российской армии Борис Александрович Подопригора, около девяти месяцев занимавший должность заместителя командующего объединенной группировкой войск в Чечне, и, я – Андрей Константинов. Каждый из нашего достаточно большого творческого коллектива выполнял свою конкретную задачу, и к концу августа 2003 года сценарий был вчерне готов. Потом он, правда, еще неоднократно переделывался и изменялся. Здесь необходимо отметить то, что хотя Владимир Владимирович Бортко и постеснялся указать себя в титрах фильма соавтором сценария, но на самом деле он, конечно же, таким соавтором был, потому что работай над сценарием едва ли не больше всех.
Работа наша шла более чем непросто, потому что «чеченская тема» требовала, с одной стороны, особой деликатности и тактичности, а с другой – твердости и, если хотите, предельной определенности гражданской позиции. Ведь Чечня – это неизбывная боль России, ее трудное и несчастное дитя, и одновременно застарелая, трудно заживающая рана. Уже ушедший в историю подвиг десантников – это ярчайший эпизод противостояния добра и зла, не всегда очевидных в уникальном многообразии Кавказа. Но противостояния неизбежного и необходимого в условиях, когда национальная история причудливо переплелась с событиями сегодняшнего дня в самой болевой точке современной России, оказавшейся в перекрестии прицела международного терроризма. Не на таких ли исторических перепутьях многонациональной страны и не в таких ли драматических эпизодах вызревает искомая национальная идея? Идея, носителями которой в равной степени могут быть и президент страны, и один из героев фильма, и все мы – его создатели и зрители.
Осенью 2003 года, почти одновременно с запуском съемок фильма, родилась идея сделать еще и книгу. Сейчас уже трудно сказать, кто первым высказал эту идею – Роман Цепов, Борис Подопригора или я. Наверное, эта мысль родилась в наших головах почти одновременно. Дело в том, что в любом фильме достаточно трудно рассказать все то, что хотелось бы. Фильм ограничен хронометражем и бюджетом. У книги в этом смысле возможностей гораздо больше. Вот так и получилось, что я с помощью Романа Цепова и Бориса Подопригоры начал заниматься работой, которую, честно говоря, не планировал заранее. Мы не хотели просто взять и переписать сценарий, так вышло, что книга стала самостоятельным проектом, в ней лишь самые основные сюжетные линии совпадали с первоначальным вариантом сценария. Но дело в том, что, когда книга была практически уже закончена, отдельные коррективы в сценарий все еще вносились.
Я сразу должен предупредить всех читателей о том, что и в телевизионном формате, и в книжном мы не ставили перед собой задачу документального рассказа о детально подлитых обстоятельствах гибели роты псковских десантников. Это, наверное, должны сделать те, кто работает в документальном жанре. Мы же старались сделать художественное произведение, которое, конечно, основывалось на подлинном факте совершенного подвига. Пусть поэтому нас не судят строго те, для кого гибель настоящей псковской роты стала еще и личной трагедией. Мы не гнались за документальной точностью, нам хотелось сделать художественную историю, которая бы напомнила о том, что случилось на перевале Исты Корт 29 февраля – 1 марта 2000 года.
Правда жизни и так называемая художественная правда очень часто не совпадают в деталях, при одном и том же нравственном посыле…
Я отдельно хочу поблагодарить замечательного человека – полковника Бориса Александровича Подопригору, о нем молено рассказывать долго, и, наверное, его биография также заслуживает отдельной книги. Он прошел почти все горячие точки. Без его текстов и без постоянных консультаций с ним было бы просто невозможно создание сценария для фильма и написание этой книги. Борис Александрович прекрасно пишет и сам, и я надеюсь, что в самом ближайшем времени наши читатели смогут в этом убедиться. Но и, конечно же, я не могу не поблагодарить автора идеи Романа Цепова, который дал толчок сразу двум проектам – телевизионному фильму и вот этой книге. О себе скажу лишь то, что работалось мне необычайно тяжело. Эта книга вымотала меня так, как, наверно, никакая другая.
Всем нам, участникам работы над двумя проектами, очень сложно оценить результаты наших усилий. Это должны сделать читатели и зрители. Но мы старались, старались от души, потому что понимали, как легко оскорбить память погибших халтурной работой. А те, кто погиб на перевале Исты Корт, действительно заслуживают настоящих памятников, в том числе и «телевизионных», и «книжных». Наверняка мы не смогли рассказать все, что и нам хотелось бы, и чего заслуживают эти герои. Но я надеюсь, что о подвиге десантников псковской роты будет снят не один фильм и написана не одна книга.

Андрей Константинов.
Декабрь 2003 года.

ПРОЛОГ

…Шел декабрь 1999 года. Грозный, некогда один из самых красивых городов на Северном Кавказе, уже почти три месяца осаждался федеральными войсками. Оборону держали около шести тысяч боевиков – это были, по существу, регулярные формирования масхадовцев, «непримиримые». Федеральное командование понимало, что прямой штурм Грозного повлечет за собой колоссальные потери. Опыт «первой Чеченской» был слишком болезненным и кровавым В первую чеченскую кампанию штурм Грозного был предпринят в новогоднюю ночь 1994 1995 гг. Результатом штурма, формально завершившегося захватом города, тогда стали значительные потери федеральных войск.

… Но как же тогда выбить боевиков из разрушенного города с минимальными потерями для федералов?
Вот тут и пробил «звездный час» разведчиков, без которых войны часто начинают, но никогда не выигрывают…
В руководстве разведки федеральной группировки была разработана красивая комбинация по заманиванию боевиков туда, где им готовилась ловушка. Один из офицеров должен был сыграть роль предателя, точнее – «полупредателя». По легенде этот офицер пытался найти своего брата, находящегося в чеченском плену, рядового Романа Власова. На этой «предательской» фамилии остановились неслучайно, она должна была, пусть немного, но психологически влиять на боевиков. Самого рядового Романа Власова, по оперативным данным, уже не было в живых. Но «майор Власов» этого как бы не знал, а потому хотел выменять брата на кроки (т. е. кальки) с карт с обозначенными безопасными «выходами» из окруженного города.
Общение «майора Власова» с боевиками должно было происходить в два захода. После второго и планировалось нанести по масхадовцам главный удар. Десятистраничный план секретной операции, подписанный начальникам военной разведки, был красив и убедителен. Казалось, что в нем предусмотрено было все. Но, к сожалению, слишком часто приказы, рожденные штабными мудрецами, исполняет глупая война…
Первый этап, в общем, прошел по плану. «Майор Власов» спустился в город под вечер, пробрался через несколько масхадовских застав и направился к бывшему отделению милиции аэропорта Северный. Там по оперативным данным находился бывший советский милиционер и родственник влиятельного масхадовского командира Доку Саламова, у которого в плену и погиб рядовой Роман Власов. Этот «бригадный генерал» давно промышлял захватом заложников и слыл человеком небедным, однако с «товарищами по движению» делился далеко не «по понятиям». За это Масхадов почти не скрывал своей брезгливости к Доку, «исподлобья приветливо» поглядывали на него и Радуев с Бараевым, и особенно Басаев – главный конкурент Саламова по тейпу «беной». Разведчики знали об этом, понимали, что Доку будет счастлив не просто вырваться из Грозного, туда, где прятал чемодан с «семейными накоплениями», а выйти в ореоле спасителя чуть ли не всего сепаратистского движения…
…Бывший милиционер принял «Власова» нервно, во время разговора он постоянно поглядывал из окна на дом напротив, в котором находился Галанчежский райотдел департамента шериатской госбезопасности Ичкерии. «Майор Власов» держался более спокойно. Он передал часть рукописной карты и записку с обстоятельствами пленения «брата». В записке также излагались условия следующей встречи: через сутки у последнего дома станицы Петропавловской должна остановиться машина, если в ней будет брат – будут и другие части карты, не будет брата – так цена карты десять тысяч «зеленых», чтобы выкупить пленного по другим каналам…
К своим «майор Власов» вернулся лишь под утро, и его сразу же доставили к начальнику разведки – примерно в то же самое время, когда его записка попала в руки Масхадову – напрямую, минуя Доку… Это и было первым сбоем в плане операции…
Бывший советский полковник Масхадов был волком стреляным, а потому, получив любопытную записку, стал даже вслух рассуждать, откуда растут ее «ноги» – из ГРУ или из ФСБ. Но на кусочке карты обозначалась соблазнительная узенькая «калиточка». Очень соблазнительная. И Масхадов все же послал проверить эту «калиточку» не особо известного полевого командира некоего Хамзата Алихаджиева. Хамзат вернулся в тот же день и доложил, что путь до Алхан Калы открыт. Масхадов тем не менее продолжал колебаться, однако днем по штабу его федералы нанесли мощный удар, подтолкнувший «верховного» к принятию решения. Масхадов вызвал Доку Саламова и в присутствии главных «инквизиторов» из ДШГБ напрямую спросил о рядовом Романе Власове. Доку начал было юлить, жаловаться на ослабшую после четырех контузий память, но потом сказал честно, что может этот Власов и у него, но – в Веденском ущелье, а оттуда в Грозный его, понятное дело, не доставить, с учетом обозначенных сроков…
В общем, боевики приняли решение пойти на дальнейший контакт с «Власовым». Раскошеливаться на 10 тысяч долларов за сверхценные карты пришлось, конечно же, Доку Саламову. На встречу в Петропавловскую решено было послать бывшего аэропортового милиционера и Хамзата, поскольку он уже и так частично оказался «в теме»…
Между тем бои на подступах к Грозному продолжались. Боевики яростно сопротивлялись и искали «методом тыка» пути выхода из окруженного города. Заявления об обороне столицы Ичкерии «до последнего чеченца» уже никто не вспоминал. Мелкие группы боевиков вырывались в пригороды, попадали под удары федералов и откатывались назад…
…Поздним вечером у последнего пустого дома станицы Петропавловской остановилась белая «копейка» с Хамзатом и родственником Доку Саламова. «Майор Власов» возник из темноты именно тогда, когда машина уже собралась было уезжать:
–Где брат?
–Будет тебе брат… Где карты?
–Карты спрятаны. Недалеко.
Возникла нехорошая пауза, которую нарушил Хамзат:
–Скажи домашний телефон брата. Я проверю, кто ты. Если ты – Власов, то получишь… восемь тысяч и пойдешь за картами… Если ты – шутник…
Власов спокойно назвал номер, который Хамзат тут же набрал по спутниковому телефону. Майор спокойно ждал – этот вариант был предусмотрен.
В далеком Нижнем Тагиле в доме офицера ФСБ зазвонил телефон. Когда там сняли трубку, Хамзат спросил почти без акцента:
–Ромка не нашелся, нет?
Жена эфэсбешника растерянно ответила чуть растерянным голосом:
–Ой, подождите… Вы что то знаете о Ромочке? Подождите!..
Хамзат молча отключился. Вроде все так, но… Во внешнем облике «майор» было все таки что то… непредательское… и нервничал он как то не так…
Хамзат начал торговаться, уговаривать. Вывернул даже карманы – в знак чистых намерений, показал, что оружия нет – кроме ножа, но нож – это «национальный обычай»…
«Власов» кивал, но карты соглашался отдать только за брата или за «десятку». Посмотрев в глаза Хамзату, «майор» добавил:
– Я специально расписался за карты. Если я не вернусь, то… обстановка изменится. Она и так изменится, но дня через три… Предлагаю сейчас разойтись. Завтра встретимся здесь же. Вы будете с моим братом.
Хамзат понял, что решение надо принимать быстро. Насчет росписи – это вранье, кроки – это не сами карты, за них не расписываются. И за сутки пропавшего офицера никто не хватится… Кстати, несмотря на моросивший дождь, этот майор подошел к машине в почти сухом бушлате – стало быть, ждал в доме… Там, скорее всего, и спрятал кальки… Вот только насколько хорошо он их спрятал? Может быть, все же лучше спокойно отдать «десятку» и…
В этот момент со стороны федералов показались огни фар. Показались и исчезли, но этого мгновения хватило, чтобы у Хамзата сдали нервы. Увернуться от удара тем самым «национальным» ножом «Власов» не сумел – лезвие вошло в него. Увы, разведчик не был спецназером, он в недалеком прошлом с красным дипломом окончил Военный Университет, когда то называвшийся «Военным институтом иностранных языков Красной Армии»…
Боевики долго обшаривали дом, подсвечивая себе фонариками, и где то лишь через минут сорок в полуразрушенном туалете они обнаружили мятый конверт с неразборчивым штемпелем и детским почерком на имя Власова Игоря Васильевича. В конверте находились три листа кальки с теми самыми кроками… Хамзат тут же отзвонился командованию и белая «копейка» рванула в сторону Грозного…
За всем происходившим наблюдал в прибор ночного видения коллега «Власова» – из дома поодаль, тоже брошенного… Он видел, как упал «майор», как его собеседники обшаривали дом, как потом уехали в радостном возбуждении. .. Кажется, «Власов» был жив – он шевелился, вот руку приподнял… Во всех других случаях коллега тут же пришел бы ему на помощь. Во всех других, но не в этом. За свиданием могли наблюдать и с той стороны, те, кто тут же сообщит, что к телу подходил неизвестный… Тогда – все было напрасно, тогда – кроки не сработают.
Когда машина уехала, наблюдатель послал условный сигнал, о котором немедленно доложили начальнику разведки. Сигнал означал, что операция проходит, но с осложнениями. «С осложнениями» – значит ценой жизни офицера, игравшего роль предателя. Все, чем смог помочь не спавший уже третьи сутки начальник разведки, – это разбудить село стрельбой вокруг, по квадратам. Но суеты от стрельбы, на которую рассчитывали для организации скрытной эвакуации «Власова», вызвать не удалось – местные уже привыкли к канонаде и почти не реагировали на нее. Между тем «майор» был жив, но терял кровь, а вместе с ней – периодически – и сознание. Когда приходил в себя, пытался зажать рану рукой, но сил на то, чтобы встать, уже не хватало… Лишь когда начальнику разведки доложили, что боевики в Грозном стали необратимо собираться к «коридору» – наблюдатель получил команду действовать по обстоятельствам… Склонившееся над ним небритое лицо коллеги «майор» уже не узнал, перед тем, как в очередной раз потерять сознание, он лишь успел прошептать:
– Игорь Власов…
Минут через двадцать «майора» уже увозила медицинская «таблетка», которую через двенадцать километров встречал лично начальник разведки. Врачи обещали, что «Власов» выживет…
Тем временем в Черноречье, районе Грозного смотрящем на Аргунское ущелье, сконцентрировалось до пяти тысяч боевиков во главе с Шамилем Басаевым, первым получившим кроки федеральной карты. Связь с Масхадовым оборвалась еще днем, сам он исчез задолго до возвращения посланных в Петропавловскую боевиков.
1 2 3 4 5