Пока не попрошу. – Его губы дернулись. – Однако через несколько лет я, возможно, перестану быть таким сговорчивым. Я все же должен произвести на свет наследника, а вас нахожу действительно чрезвычайно обольстительной.
Амелия, подняв голову, задумалась. Затем кивнула.
– Хорошо, – с явным удовлетворением произнес Уэр. – Движение вперед, каким бы медленным оно ни было, уже хорошо.
– Возможно, пора объявить о помолвке.
– Боже, да это больше, чем шаг вперед! – с преувеличенным жаром воскликнул он. – Мы действительно двигаемся.
Она засмеялась, и он хитро подмигнул ей.
– Вместе мы будем счастливы, – пообещал Уэр.
– Я знаю.
Уэр снова занялся своей маской, а Амелия огляделась по сторонам. На мраморной балюстраде она заметила густой плющ, вьющийся по каменной стене. Здесь был переход на другую, расположенную ниже темную террасу. Нижняя терраса не была освещена, видимо, для того, чтобы не привлекать внимания гостей, пожелавших выйти из бального зала. Однако темнота не смутила двух гостей, они просто не обращали на нее внимания. По какой причине эти двое оказались там, Амелию не интересовало, но ей захотелось узнать, кто именно укрылся в темноте.
Несмотря на густую тень, скрывавшую вторую веранду, она узнала своего преследователя, призрака, по его белой маске и по тому, как одежда и волосы сливались с ночной темнотой.
– Милорд, – тихо сказала она, нащупывая руку Уэра. – Вы видите вон там этих джентльменов?
– Да.
– Одетый в темное джентльмен – это тот, кто недавно так интересовался мною.
Граф посерьезнел.
– Вы рассказали об этом, как о чем-то незначительном, но сейчас меня это тревожит. Этот человек приставал к вам?
– Нет. – Она прищурилась, когда эти двое расстались и разошлись в разные стороны – призрак удалялся, а другой шел по направлению к ним.
– Что-то в нем беспокоит вас. И эта его встреча на террасе вызывает любопытство.
– Да, пожалуй.
– С тех пор как вы освободились от опеки своего отца, прошли годы. Но я считаю, что разумнее проявить осторожность. Когда человеку приходится родственником известный преступник, каждый незнакомец вызывает подозрение. Мы не можем допустить, чтобы странные личности ходили за вами по пятам. – Уэр быстро повел ее вверх по лестнице. – Вам не стоит отходить от меня до конца бала.
– У меня нет причины бояться его, – неуверенно возразила Амелия. – Я думаю, меня больше удивляет собственное любопытство, чем его интерес ко мне.
– Собственное любопытство? – Уэр остановился в дверях и притянул ее к себе, пропуская входящих и выходящих гостей.
Амелия поднесла маску к лицу. Как могла она объяснить, что ее восхищала мощная фигура и осанка этого незнакомца?
– Он заинтриговал меня. Мне захотелось, чтобы он подошел ко мне и представился.
– Следует ли мне беспокоиться, что другой мужчина так быстро овладел вашим воображением? – В ленивом голосе графа слышалась усмешка.
– Нет, – улыбнулась она. Их спокойная дружба была для нее бесценна. – Так же, как я не беспокоюсь, когда вы проявляете интерес к другим особам женского пола.
– Лорд Уэр.
Они оба обернулись и увидели подходившего к ним джентльмена, низкий рост и толстый живот делали его вполне узнаваемым, несмотря на маску, – сэр Гарольд Бингем, судья с Боун-стрит.
– Сэр Гарольд, – отозвался Уэр.
– Добрый вечер, мисс Бенбридж, – с добродушной улыбкой поздоровался судья. Он славился крутым нравом, но еще больше был известен справедливостью и мудростью.
Амелии он очень нравился, и это отразилось в теплоте ее любезного ответа.
Уэр наклонился к ней и понизил голос, чтобы никто, кроме нее, его не услышал:
– Я отвлекусь на минуту? Мне бы хотелось поговорить с ним о вашем поклоннике. Может быть, мы узнаем, кто он.
– Конечно, милорд.
Оба джентльмена отошли немного в сторону, а взгляд Амелии скользил по бальному залу, отыскивая знакомые лица.
Она даже шагнула в зал, остановилась и нахмурилась.
Ей хотелось узнать, кто скрывался под белой маской. Любопытство снедало ее, ни на минуту не покидало и лишало покоя. Во взгляде незнакомца была такая сила и настойчивость, тот момент, когда их взгляды встретились, не выходил у Амелии из головы.
Резко повернувшись, она снова вышла из зала и спустилась по ступеням в сад. Вокруг было много гостей, желавших отдохнуть от толпы. Вместо того чтобы пойти прямо по дорожке, по которой они шли с Уэром, или повернуть направо, где в темноте скрывалась вторая терраса, Амелия повернула налево. В стороне, в нескольких футах от дорожки, стояла мраморная статуя Венеры, вокруг которой полукругом были расставлены скамьи. Это место было огорожено все тем же низким подстриженным кустарником, что окружал лужайку с фонтаном. И сейчас на скамейках никого не было.
Амелия задержалась у статуи и свистнула, подражая птичьей трели, это был сигнал людям ее зятя, вызывавший их из укрытия. Ее все еще охраняли, и она подозревала, что так будет всегда. Это неизбежное следствие того, что она была родственницей известного пирата и контрабандиста Кристофера Сент-Джона.
Временами Амелия ненавидела эту унаследованную неволю. Как бы ей хотелось жить простой жизнью, при которой предосторожность стала бы излишней. Но были моменты, как, например, в эту ночь, когда Амелию успокаивала невидимая защита. Ее никогда не оставляли без защиты, и это позволяло ей видеть своего призрака совсем в другом свете. С находившимися поблизости людьми Сент-Джона она могла получить помощь в удовлетворении своего любопытства.
В ожидании она нетерпеливо постукивала ногой по гравию. Поэтому не услышала приближения незнакомца. Но почувствовала его. Волосы зашевелились на затылке, и Амелия, тихо ахнув от удивления, повернулась.
Он стоял на краю лужайки, высокая темная фигура, излучавшая такую энергию, которую, казалось, едва можно было сдержать. В бледном свете луны черные волосы незнакомца блестели как вороново крыло, а в глазах сверкала непреодолимая сила, которая заставила Амелию искать его. На нем был длинный плащ с капюшоном, серая атласная подкладка которого создавала удивительный фон для черной одежды, увеличивая размеры и мощь его фигуры.
– Я искала вас, – тихо сказала Амелия, с вызовом подняв голову.
– Я знаю.
Глава 2
В низком звучном голосе призрака отчетливо слышался чужеродный акцент. Иностранец – этим объясняется смуглый цвет его кожи.
– Не бойтесь меня, – сказал он. – Я всего лишь хочу извиниться за свои плохие манеры.
– Я не боюсь, – ответила Амелия и бросила взгляд за его плечо, туда, где ясно были видны другие гости.
Он отступил назад и низко, чуть не коснувшись рукой земли, поклонился ей.
– Это все, что вы хотели мне сказать? – спросила Амелия, поняв, что он собирается уйти.
Он чуть поджал красивые губы.
– А я должен был сказать что-то еще?
– Я… – Амелия свела брови и посмотрела в сторону, пытаясь найти слова, чтобы яснее выразить свои мысли. Трудно было сосредоточиться, когда он стоял так близко. То, что на расстоянии было привлекательным, вблизи оказалось неотразимым. Он был так серьезен… Она не ожидала этого.
– Я не хотел задерживать вас, – тихо и мягко произнес он.
– Плохие манеры, – повторила она.
– Да, я слишком упорно разглядывал вас.
– Я это заметила, – сухо сказала она.
– Простите меня.
– Не за что, Я не обиделась.
Она ожидала, что он что-то сделает, но он лишь вышел из освещенного круга. Ей не нравилось, что он так спешит избавиться от нее.
– Меня зовут мисс Амелия Бенбридж.
Незнакомец замер на месте и на несколько мгновений затаил дыхание. Чуть поколебавшись, он склонился в почтительном поклоне и произнес:
– Приятно познакомиться, мисс Бенбридж. Я граф Рейнальдо Монтойя.
– Монтойя. – Она втянула в себя воздух, словно пробуя на вкус это имя. – Испанец, а говорите с французским акцентом.
Он поднял голову и пристально оглядел Амелию от верха ее высокой прически до бальных туфель.
– У вас английская фамилия, однако в вашем лице тоже есть что-то чужеземное, – возразил он.
– Моя мать была испанкой.
– А вы очаровательны.
Амелия вздрогнула, пораженная тем, как на нее подействовал простой комплимент. Она слышала такие банальные комплименты каждый день, и они значили не больше, чем замечания о погоде. Но то, как произнес его Монтойя, изменило слова, наполнив их чувством и тайным желанием.
– Кажется, я опять должен извиниться, – виновато улыбнулся граф. – Позвольте мне проводить вас, пока я снова не выставил себя дураком.
Она протянула руку, но, спохватившись, крепко сжала обеими руками палочку своей маски.
– Ваш плащ… Вы уезжаете?
Он кивнул, напряженность между ними все возрастала. У него не было причины оставаться, но Амелия чувствовала, что не только ей хотелось, чтобы он задержался.
Что-то удерживало его.
– Почему? – тихо спросила она. – Вы еще не пригласили меня на танец, не пофлиртовали со мной и даже не упомянули, где предполагаете остановиться.
Монтойя снова приблизился к ней.
– Вы слишком смелы, мисс Бенбридж, – мрачно предостерег он.
– А вы трусливы.
Он остановился совсем близко от нее.
Прохладный вечерний ветерок коснулся ее плеча и подхватил один из длинных, искусно уложенных локонов, которые опускались ей на спину. Взгляд графа остановился на блестящем локоне, затем скользнул вниз, на ее пышную грудь.
– Вы смотрите на меня так, как смотрит любовник на свою любовницу.
– В самом деле? – Он понизил голос, и его акцент стал еще заметнее. В мягком звучании голоса слышался тон любовника или соблазнителя. Она чувствовала, как этот голос ласкает ее кожу, и испытывала удовольствие от этого ощущения. Это было так же приятно, как находиться в теплом доме в морозный день. Это неожиданное ощущение удивляло Амелию, у нее перехватывало дыхание.
– Откуда вы знаете, что именно так смотрит любовник, мисс Бенбридж?
– Я многое знаю. Однако раз вы решили не знакомиться со мной, то никогда и не узнаете то, что знаю я.
Он скрестил на груди руки. Эта вызывающая поза лишь заставила Амелию улыбнуться, потому что подтверждала его намерение остаться. По крайней мере, на какое-то время.
– А как же лорд Уэр? – спросил он.
– А что с ним?
– Вы ведь помолвлены.
– Так и есть. – Она заметила, как сжались его челюсти. – Вам не нравится лорд Уэр?
Монтойя не ответил.
– Вы настолько привлекательны, граф Монтойя, что, думаю, привыкли вызывать у женщин интерес. Со своей стороны могу сказать с абсолютной уверенностью, что я никогда не попадала в подобную ситуацию. За мной не ухаживают потрясающе привлекательные мужчины…
– Вы напоминаете мне одну девушку, которую я знал раньше, – перебил он ее. – Девушку, к которой я питал глубокие чувства.
– О! – Как бы Амелия ни старалась, она не сумела скрыть своего разочарования. Он принял ее за другую. Его интересовала не она, а девушка, похожая на нее.
Отвернувшись, Амелия опустилась на небольшую скамью и рассеянно расправила юбки. Чтобы успокоиться, кончиками пальцев, затянутых в перчатку, она повертела в руках свою маску.
– Теперь моя очередь извиняться. – Она подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо. – Я поставила вас в неловкое положение и попросила остаться, когда вы хотели уйти.
Он в раздумье наклонил голову, и она пожалела, что не может видеть его лицо, скрытое переливавшейся жемчугом маской. Несмотря на то, что маска закрывала черты Монтойи, Амелия находила его удивительно привлекательным: этот ласкающий тембр голоса… эти соблазнительные губы… эта непоколебимая уверенность…
Но все же он не был непоколебимым. Она притягивала его чем-то, чего не могло быть в совершенно чужом человеке.
– Это совсем не то, что вы хотели услышать, – заметил он, делая шаг к ней.
Ее взгляд остановился на его сапогах, вокруг которых развевались полы плаща. Это одеяние придавало графу внушительный вид, но ей не было страшно.
Амелия беспечно махнула рукой, отпуская его, не зная, что сказать. Он прав; она вела себя слишком смело. Но ей не хватило смелости честно признаться, насколько приятен был его интерес к ней.
– Надеюсь, вы найдете ту девушку, которую ищете, – вместо признания сказала она.
– Боюсь, это невозможно.
– О?
– Для меня она была потеряна много лет назад.
Расслышав грусть в его словах, Амелия посочувствовала:
– Сожалею о вашей потере. Я тоже потеряла того, кто был мне дорог, и понимаю, что вы чувствуете.
Монтойя опустился на скамью рядом с ней. Скамья была небольшой, и им приходилось сидеть так близко, что ее юбки касались его плаща. Сидеть так близко друг к другу – это неприлично, но Амелия не возражала. Она лишь глубоко вдохнула и почувствовала, что от него пахнет сандаловым деревом и цитрусом. Свежестью, землей и силой.
– Вы еще молоды, чтобы страдать, – тихо сказал он.
– Вы недооцениваете смерть. Она не знает жалости и не считается с возрастом тех, кто остается на земле.
Ленты, украшавшие ручку ее маски, подхватил легкий бриз и положил их на руку графа. Вид этих атласных лент сиреневого, розового и бледно-голубого цвета на фоне его черной перчатки отвлек внимание Амелии.
Интересно, как все это выглядит со стороны? Ее пышные серебристые кружева и яркие разноцветные цветы рядом с его одеждой, лишенной каких-либо красок.
– Вам не следовало приходить сюда одной, – сказал он, разглаживая пальцами ее ленты. Его движения были такими чувственными, как будто он ласкал ее саму.
– Я привыкла к одиночеству.
– Вам оно доставляет удовольствие?
– Оно мне хорошо знакомо.
– Это не ответ.
Амелия посмотрела на него и заметила многое, что можно было рассмотреть только вблизи. У графа длинные ресницы, прикрывавшие миндалевидные глаза. Прекрасные глаза. Экзотичные. Всезнающие.
– А какая она была? – спросила Амелия. – Девушка, за которую вы приняли меня.
Легкий намек на улыбку.
– Я спросил первым, – сказал Монтойя.
Она издала притворный печальный вздох только для того, чтобы увидеть насмешливый изгиб его губ. Он не улыбался по-настоящему. Она хотела понять почему. Как ей увидеть его улыбку?
– Очень хорошо, граф Монтойя. В ответ на ваш вопрос скажу: да, я люблю одиночество.
– Многие люди находят одиночество невыносимым.
– У них нет воображения. А у меня, наоборот, его слишком много.
– О? – Он наклонился к ней, и его бриджи из оленьей кожи натянулись, обрисовывая мощную мускулатуру бедер. На фоне раскинутой на скамье серой шелковой подкладки Амелия ясно видела весь рельеф его мускулов. – И что же вы воображаете?
С усилием сглотнув, Амелия обнаружила, что не может оторвать глаз от этого зрелища. Это похотливый взгляд, а ее интерес явно греховный.
– Гм… – Она подняла глаза, голова кружилась от мыслей. – Истории. Волшебные сказки.
Маска скрывала половину его лица, и Амелия не видела, но почувствовала, что он приподнял бровь.
– Вы записываете их?
– Иногда.
– А для чего?
– Вы задаете слишком много вопросов и не отвечаете ни на один мой вопрос.
В темных глазах графа блеснули веселые искорки.
– А разве мы ведем счет?
– Вы ведете, – поправила она. – Я просто соблюдаю установленные вами правила.
Вот оно! Ямочка на щеке. Она видела ее.
– Она была смелой, – пробормотал он, – как и вы.
Амелия покраснела и отвела глаза, смущенная этой маленькой ямочкой на его щеке.
– Вам в ней это нравилось?
– Да, очень.
От чувственности в его голосе дрожь пробежала по ее телу.
Монтойя встал и протянул Амелии руку:
– Вам холодно, мисс Бенбридж. Наверное, следует вернуться в дом.
Она взглянула на него:
– А вы пойдете со мной?
Граф покачал головой.
Протянув руку, она вложила пальцы в его ладонь, которая оказалась большой и теплой, и он держал ее руку крепко и надежно. Амелии не хотелось отпускать его, и, кажется, он чувствовал то же. Они постояли так довольно долго, не разрывая рук, были слышны только их тихие вдохи и выдохи… а потом ночной зефир донес до них нежные звуки менуэта.
Монтойя крепче сжал ее руку, его дыхание участилось. Амелия знала, что он думает о том же, о чем думает и она. Поднеся маску к лицу, Амелия присела перед ним в глубоком реверансе.
– Один танец, – тихо попросила она, когда он не пошевелился. – Потанцуйте со мной, словно я та девушка, о которой вы тоскуете.
– Нет. – Он на мгновение заколебался, а затем склонился к ее руке. – Я охотно потанцую с вами.
Амелия была так тронута, что не смогла ответить. Она смогла лишь подняться и начать танец, то приближаясь, то отдаляясь от графа. Медленно кружась, она обходила его. Хруст гравия под ногами заглушал инструменты, но музыка звучала в голове, и Амелия тихо напевала. Он присоединил свой звучный голос, и великолепный аккомпанемент очаровывал ее.
Проплывавшие по небу облака расступались, и яркий столп лунного света упал на место, где они танцевали. Он серебрил окружавшие их кусты, и маска графа сияла, словно жемчуг. Черная шелковая лента на его волосах сливалась с черными прядями в единое целое.
1 2 3 4