Правда, совершенно неожиданно воспалилась царапина на руке. И как результат, после возвращения на базовый корабль Змей загремел в медотсек.
2
За сутки воспалительный процесс охватил весь организм. Его постоянно пичкали какими-то лекарствами и даже травами, благо начальником медчасти оказался целый доктор медицинских наук. Но все было тщетно. Змей все чаще и чаще проваливался в забытье, постепенно теряя контакт с окружающим миром.
В одну из ремиссий, очнувшись и сообразив, что находится уже не на борту крейсера, а в нормальной палате, он услышал голоса, неясно доносившиеся из соседней комнаты. Абсолютно незнакомые люди вели беседу, и, немного напрягшись, он смог различить слова, произносимые старчески скрипучим и смертельно усталым голосом.
– Вы, батенька, просто отказываетесь меня понимать!
Шелест.
– Смотрите сюда. Это обширнейшая опухоль. Затронут практически весь мозг. И не только. Метастазы по всему телу. Своего рода уникальный случай. Инфекционный рак. Сколько ему жить, я не знаю. Может, неделю, может, месяц. Но он практически мертв. Только его могучий организм дал ему возможность продержаться так долго…
И вновь неразличимое «бу-бу-бу».
– Нет, и нет! Какая операция? Вы что, предлагаете ему весь мозг удалить? Самое лучшее, что вы можете сделать – это отпустить его помирать, оплатив все возможные расходы. Я не знаю, на Канары там, или еще куда. По опыту я знаю, у него будет короткая ремиссия перед окончательным ухудшением. Несколько дней… Не знаю. Но сейчас ему нужнее священник, чем все ваши игры в секретность.
Что ответил его собеседник, Змей снова не расслышал. Но старик был непреклонен:
– Мое мнение вы знаете. И учтите, начальник медицинской службы проинформирован. Так что делайте выводы.
Умирать, конечно, было совсем не сладко. Но Змей не жалел себя. Он славно пожил. Видел такое, что нормальному человеку не увидать и за сто жизней. Его любили женщины и уважали друзья. А жизнь… Так ведь рано или поздно все равно умирать. Плохо, конечно, что придется загнуться от какой-то тропической хворобы, но, в конце концов, не все ли равно как? Искомый результат все равно один.
3
Из Конторы не уходят. Эту истину ему доходчиво разъяснили еще тогда, когда его, зеленого курсанта учебно-боевого центра, пригласили на собеседование в строевую часть. И вот теперь, полулежа в удобном кресле генеральской «чайки», летящей в аэропорт, Змей с горечью осознавал, что, сам того не желая, стал основателем прецедента. Перед отъездом он пытался связаться с ребятами, но никого не оказалось на месте. Или топчут палубу перед очередной «прогулкой», или, что вернее, парятся в каком-нибудь закрытом санатории курортно-тюремного типа. Бассейны, девушки и колючая проволока с тремя кольцами охраны. Правда, охраняли не от тех, кто изнутри, а от тех, кто снаружи, но это слабое утешение.
Аэробус «Аэрофлота» доставил его в город, где он родился и вырос. Прямо из аэропорта, где уже ждала новенькая «Волга», его привезли пред ясные очи местного губернатора.
Губернатор был неподдельно любезен и учтив. Это, наверное, сам Канцлер ему позвонил и чего-то такого наговорил, что безраздельный хозяин окрестных весей разве что себя не предлагал столичному гостю.
Змея уже начинало подташнивать, как бывало перед очередным приступом, и он, прервав губернаторские словоизлияния, просто и коротко изложил суть дела:
– Виктор Александрович! Мне не нужна квартира или дом. Я хочу просто пожить в глухомани. Без телефона и телевизора. Желательно, чтобы кто-нибудь присматривал за мной. Старичок или бабушка. И все. Тихий дом, и ни одной живой души вокруг!
Губернатор внезапно просиял лицом, как будто угадал сокровенное желание Императора, и проникновенно воскликнул:
– Есть! Именно то, что вам надо. Роскошный старик, бывший профессор истории, живет один на заброшенном хуторе. Он у нас вроде местной достопримечательности. У него большой дом, бывшая барская усадьба, так что места хватит. Хотите отправиться прямо сейчас?
– Если можно…
Пока губернатор улаживал проблемы, Змей успел удалиться в туалет и, справившись с очередной волной тошноты, сделал себе укол прямо сквозь штанину.
Через четыре часа по тряской дороге «лендровер» губернаторских конюшен доставил его к облупившимся воротам бывшей усадьбы. Миновав развалины, они подрулили прямо к двухэтажному, все еще крепкому дому из красного кирпича. На автомобильный сигнал из дома степенно вышел высокий и плечистый, почти под два метра ростом, старик, одетый в заношенный китель без знаков различия.
– Валерь Игнатьич, принимайте гостя! – сказал, вылезая из машины, молодой крепыш, сидевший на месте рядом с шофером.
– Это кто гость, – проскрипел старик. – Ты, что ли?
– Не я, – делано рассмеялся парень. – Вот, из столицы привез!
Змей сделал попытку открыть дверцу, но долго сдерживаемый приступ навалился с неотвратимостью тайфуна, и все пропало.
Очнулся он уже под вечер, в небольшой и чисто прибранной горнице. Широкая постель, застланная белоснежными хрустящими простынями, была явно сработана в прошлом веке. «На такой кровати богатырей зачинать», – подумал он вяло, перекатываясь на бок. Страшно хотелось пить. Леонид глазами поискал какую-нибудь емкость, не нашел, встал, преодолевая вязкую дурноту, и пошел к дверям.
В просторной гостиной на первом этаже было пусто. Но стоило ему ступить на скрипучую лестницу, как неведомо откуда появился старик и птицей взлетел по ступенькам.
– Эк ты подхватился. Захотел куда? – участливо спросил он, подставляя свое костистое плечо под руку Змея.
Пересохший язык ворочался с трудом, и Змей смог только прошептать:
– Пить…
– Пить это мы сейчас, – засуетился старик, бережно сводя его по лестнице. Усадив его за широкий стол, он исчез ненадолго, а когда появился, перед Змеем стоял большой глиняный кувшин и такая же кружка. Прозрачная карминно-красная жидкость прохладным потоком полилась по пищеводу, и, отдышавшись немного, он благодарно посмотрел на старика. Змей хотел что-то сказать, но новый приступ смыл его в беспамятство.
Когда он вновь очнулся, перед его кроватью стоял небольшой столик для карточных забав, судя по остаткам зеленого сукна, некогда устилавшего его поверхность. Но теперь на почерневшем от времени дереве красовался давешний кувшин и кружка, до краев наполненная клюквенным морсом.
«Господи, как же он меня дотащил! – покаянно подумал Змей. – Во мне же без малого килограмм сто. Хотя нет, теперь, наверное, поменьше».
И кривая усмешка исказила его рот.
4
Возвраты в реальность становились все короче. Но вместо мутной пустоты забытья появился странный бред. Полусон-полуявь, тонкая грань между светом и тьмой стала заполнять его мозг.
Какие-то медведи и волки наполняли его бред невнятной, но деятельной возней. В эти моменты мучавшая его боль постепенно отступала. Несколько раз сон был настолько ярким, что запомнился вплоть до запахов и звуков. Тогда ему показалось, что его погружают в огромное корыто с пахучими лесными травами и ягодами, и сладкий сок словно вытягивает из его тела черный яд.
Кошмары закончились резко и внезапно. Он вынырнул из забытья в реальность, когда его окунули в ледяную воду. Он рванулся, пытаясь освободиться, но старик держал его на удивление крепко.
– Ты, мил человек, никак помирать собрался?
«Мил человек» тем временем шумно отплевывался и вяло отбивался от новых попыток засунуть его под бурлящую струю небольшого лесного водопада. Вода была холодная, как лед, и упоительно пахла свежестью и лесом.
– Ты, что, старик, уморить меня решил до срока?
– А срок твой уже давно весь вышел! – И старик зашелся странным клекочущим смехом. – Ты же, почитай, вторую жизнь живешь.
– Давно я так?
– Шестой месяц пошел.
– Странно. Доктора больше месяца не обещали.
– Ну и хрен с ними, с докторами.
Старик проворно отскочил к большому плоскому валуну, на котором бесформенной кучей лежала одежда.
– На вот, – он протянул ее Змею. – Одевайся.
Через некоторое время, когда они уже подходили к дому, старик участливо спросил:
– Ну, как?
Змей прислушался. Вместо тягучего черного комка, к которому он привык за время болезни, внутри его тела гудела нормальная размеренная жизнь. Шелестела селезенка, переминалась, очищая кровь, печень, и ровно, словно нефтяной насос, ухало сердце. Похоже, предсмертная ремиссия, о которой так заботливо предупреждали доктора, все-таки совершилась.
– Хорошо, – ответил Змей на вопрос старика. И почти про себя добавил: – Жаль, не надолго…
– Ну, надолго или нет, – засмеялся старик, – это тебе решать.
– Это как? – поспешил уточнить не любящий неясностей Змей.
– Потом, потом, – старик замахал руками. – Пока спать. Нынче ночью нам не до сна будет. Ты ведь не из пугливых? – поинтересовался он как бы мимоходом.
– Да вроде не замечалось.
– Вот и отлично.
Проснулся Змей резко и сразу. Он буквально кожей чувствовал, как вокруг дома собирается нечто. Черная мгла, сочившаяся из окон, дышала злом и ненавистью. И не человеческой ненавистью за что-то и к кому-то, и даже не дьявольской. Злом без цвета. Ко всему, в чьих жилах течет кровь, а не черный песок.
Змей беззвучно встал и бесплотным облаком скользнул к дверям. Как раз в это время дверь рывком распахнулась.
– Не прячься, я тебя вижу.
Странно покачиваясь, на пороге стоял Валерий Игнатьевич. Лицо его было белее снега, а руками он обнимал себя за плечи, будто не давая вырваться чему-то изнутри.
– Времени у меня мало. Так что слушай. – Он гулко и протяжно закашлялся. – За мной пришли.
– Кто?
Он снова закашлялся или рассмеялся. Не разобрать было в этом клекочущем звуке, который вырвался из его горла.
– Если хочешь увидеть, то держись поближе к окну, но не выходи и не открывай двери.
– Ясно, значит, вас там убивать будут, а я смотреть? – спросил Змей со злой иронией.
– Я сделал для тебя все, что мог. У тебя, возможно, ремиссия, и если будешь экономить жизнь, то проживешь еще месяц-два. Я примерно догадываюсь, какая у тебя болезнь. Но вылечить тебя мне не под силу.
Он остановился, набирая дыхание, и продолжил:
– Если дождешься Зарги, то он тебя залатает. Но он придет только через два месяца. Это твой единственный шанс.
Неожиданно Змей широко улыбнулся.
– Валерий Игнатьевич, да ну их на хрен, все эти шансы. Это, может, последняя драчка в моей жизни, а вы собираетесь лишить меня этого развлечения? Нет. Так не пойдет.
Вместо ответа старик бессильно махнул рукой и, пошатываясь, пошел прочь.
Змей секунду постоял, соображая, что теперь делать, и метнулся к своему чемодану. Легкие, почти невесомые черные брюки из текрона и такая же рубашка. Не фотохромный комбинезон, конечно, но… Главное лежало на дне, заботливо завернутое в масляную тряпочку и полиэтилен.
Beretta – 93-AF/A. Nightmare. Почти ручная работа. Штука, которую Змей взял бы с собой даже в могилу. Так, на всякий случай. А вот выходит, что пригодится аппарат.
Сбруя привычно легла на плечи мягкими плотными ремнями. Затем лазер. Большая обойма встала на место с мягким щелчком. Пять запасных в кармашках под левую руку, на всякий пожарный, и патроны россыпью, совсем уж на крайний случай. Туго скрипнул уплотнитель глушителя, и коротко мигнул рубиновым пятнышком зайчик целеуказателя. И перстень… На всякий случай.
Попрыгали?
Беззвучной тенью Змей спустился в холл. Там, кроме танцующих на стенах отсветов от каминного огня, никого не было.
Змей уже дал команду мышцам на движение, когда мгновенный блеск на стене заставил его остановиться. Кто видел блик лунного света на оружейной стали, тот знает, что спутать с чем-нибудь другим его невозможно.
Вот и Змей не спутал.
В полутемной нише, на подставках из черного дерева, покоился меч японской работы. Настоящая, знакомая Змею с бурной юности катана, и вакидзаси в черных полированных ножнах.
И прошел бы Змей мимо этих великолепных убийц, черными рыбками притаившихся в тени глубокой ниши, если б не зеркальная гладь сюрикена, словно медальон, подвешенного на тонкой цепочке.
Как из рук монарха, принял Змей меч на ладони. Правая рука сжалась на рукояти и пошла в сторону.
С тонким звенящим шелестом из ножен потек тонкий сверкающий ручеек стали. Змей качнул меч, проверяя баланс, и легчайшее, словно крыло бабочки, лезвие завибрировало, предвкушая свежую кровь.
Уже не раздумывая, Змей нагнулся за сложенным здесь же поясом и, повязав его прямо поверх ремня, вложил сначала катану, а потом и вакидзаси.
Чувствуя себя готовым сразиться хоть с целым полком, Змей распахнул входную дверь и от неожиданности замер.
Спиной к нему, прямо на каменных ступеньках крыльца, сидел огромный белый медведь. Не успел Змей хоть как-то отреагировать, как тот с густым рыком обернулся, и Змей с внезапно похолодевшим сердцем узнал на огромной, покрытой белым мехом голове зверя глаза Валерия Игнатьевича.
Медведь что-то невнятно рыкнул, качнув огромной башкой, и снова отвернулся к поляне. И хотя рык его был вполне медвежьим, что-то вроде «Сгинь!» почудилось Змею в его голосе.
Не обращая на это внимания, Змей сместился немного в сторону, не выпуская медведя из поля зрения. Тут его поджидал второй сюрприз.
Перед крыльцом, полукругом, стояли странного вида люди в длинных черных балахонах числом около тридцати. Один из них, наверное, старший, что-то неразличимо гудел низким вибрирующим голосом. Похоже, он ругался, а медведь отвечал ему хриплым рыком. Шерсть на медведе стояла дыбом, и Змей почти физически ощущал, что зверь готов броситься в драку. В руках тип в черном небрежно держал что-то неразличимо блеклое. Змей с яростью и брезгливостью узнал ребенка. Скорее всего, это девочка. Она была мертва. Голова ее была вывернута под таким углом, какого у живого никогда не бывает.
Несмотря на всю бредовость происходящего, Змей вел себя так, как вел бы в любой похожей ситуации. Занял наиболее удобную для атаки точку, проверил, не перекрывает ли директории атак партнера, которым он назначил этого медведя со странными, ярко-синими, почти сапфировыми глазами, и окинул взором поле конфликта.
5
Что за орлы столпились перед широким барским крыльцом, Змей не знал. Но выглядели они серьезно. Длинные черные плащи, скрывавшие их фигуры, лежали мягкими тяжелыми складками, словно были сделаны из хорошей кожи или толстого шелка. Лиц почти не было видно из-под глубоких капюшонов. Что они за бойцы, разобрать было нельзя из-за статичности поз. Но почему-то драться с ними не хотелось. От каждого исходила такая гнусь, что возникало желание поскорее отойти и вымыться.
Пока Змей разглядывал визитеров, луна, занимавшая, кажется, полнеба, наконец полностью вышла из-за туч и засияла так, что стало видно каждую травинку. И, несмотря на легкую ночную прохладу, лучи ее жгли кожу Змея сильнее пустынного солнца.
Вдруг на поляне начались перемены. Змей только успел подумать «Опа!», как медведь поднялся во весь свой огромный рост и качнулся вперед, стоя на задних лапах.
Восприятие, переключившееся на круговой режим, четко фиксировало и трехметровую тушу медведя с огромными когтями, и резко распавшийся полукруг черных плащей, и две серые тени в кустах у ворот.
Капюшоны полетели в сторону. Змей увидел гладкие безволосые черепа и мертвые пустые глаза. Гости подняли руки, и стало видно, что каждый их палец заканчивается устрашающего вида сверкающим когтем.
Как прыгнул первый, Змей даже увидеть не успел. Медведь заревел во весь голос, и со всей силы припечатал лапу к земле так, что звякнули стекла в доме. Только между лапой и землей было что-то еще. Не без основания Змей предположил, что там один из черных плащей. Причем вместе с хозяином. Медведь все рвал и рвал поверженное тело. А в это время к нему метнулись еще двое…
По меркам своего подразделения Змей стрелял не так, чтобы очень. На твердую четверку. Но эта оценка, стоившая в нормальной жизни, может, мастерского разряда, а может, и выше, не помешала ему всадить две пули прямо в то место, которое находилось между ушами чужака.
Голова незадачливого плащеносца еще катилась по траве, когда и второй, разрезанный почти пополам очередью из «беретты», красиво крутанулся в предсмертной агонии и рухнул на землю. Тридцать патронов были отстреляны менее чем за десять секунд, и пустыми гильзами упали в траву вместе с двенадцатью трупами.
Но сменить обойму Змей уже не успевал. Правая рука вбила «беретту» в кобуру и, скользнув немного ниже, плавно подхватила шершавую рукоять меча. Веер сверкающей стали рассек очередного врага от бока до плеча.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Странник - 1. Проект «Оборотень»'
1 2 3
2
За сутки воспалительный процесс охватил весь организм. Его постоянно пичкали какими-то лекарствами и даже травами, благо начальником медчасти оказался целый доктор медицинских наук. Но все было тщетно. Змей все чаще и чаще проваливался в забытье, постепенно теряя контакт с окружающим миром.
В одну из ремиссий, очнувшись и сообразив, что находится уже не на борту крейсера, а в нормальной палате, он услышал голоса, неясно доносившиеся из соседней комнаты. Абсолютно незнакомые люди вели беседу, и, немного напрягшись, он смог различить слова, произносимые старчески скрипучим и смертельно усталым голосом.
– Вы, батенька, просто отказываетесь меня понимать!
Шелест.
– Смотрите сюда. Это обширнейшая опухоль. Затронут практически весь мозг. И не только. Метастазы по всему телу. Своего рода уникальный случай. Инфекционный рак. Сколько ему жить, я не знаю. Может, неделю, может, месяц. Но он практически мертв. Только его могучий организм дал ему возможность продержаться так долго…
И вновь неразличимое «бу-бу-бу».
– Нет, и нет! Какая операция? Вы что, предлагаете ему весь мозг удалить? Самое лучшее, что вы можете сделать – это отпустить его помирать, оплатив все возможные расходы. Я не знаю, на Канары там, или еще куда. По опыту я знаю, у него будет короткая ремиссия перед окончательным ухудшением. Несколько дней… Не знаю. Но сейчас ему нужнее священник, чем все ваши игры в секретность.
Что ответил его собеседник, Змей снова не расслышал. Но старик был непреклонен:
– Мое мнение вы знаете. И учтите, начальник медицинской службы проинформирован. Так что делайте выводы.
Умирать, конечно, было совсем не сладко. Но Змей не жалел себя. Он славно пожил. Видел такое, что нормальному человеку не увидать и за сто жизней. Его любили женщины и уважали друзья. А жизнь… Так ведь рано или поздно все равно умирать. Плохо, конечно, что придется загнуться от какой-то тропической хворобы, но, в конце концов, не все ли равно как? Искомый результат все равно один.
3
Из Конторы не уходят. Эту истину ему доходчиво разъяснили еще тогда, когда его, зеленого курсанта учебно-боевого центра, пригласили на собеседование в строевую часть. И вот теперь, полулежа в удобном кресле генеральской «чайки», летящей в аэропорт, Змей с горечью осознавал, что, сам того не желая, стал основателем прецедента. Перед отъездом он пытался связаться с ребятами, но никого не оказалось на месте. Или топчут палубу перед очередной «прогулкой», или, что вернее, парятся в каком-нибудь закрытом санатории курортно-тюремного типа. Бассейны, девушки и колючая проволока с тремя кольцами охраны. Правда, охраняли не от тех, кто изнутри, а от тех, кто снаружи, но это слабое утешение.
Аэробус «Аэрофлота» доставил его в город, где он родился и вырос. Прямо из аэропорта, где уже ждала новенькая «Волга», его привезли пред ясные очи местного губернатора.
Губернатор был неподдельно любезен и учтив. Это, наверное, сам Канцлер ему позвонил и чего-то такого наговорил, что безраздельный хозяин окрестных весей разве что себя не предлагал столичному гостю.
Змея уже начинало подташнивать, как бывало перед очередным приступом, и он, прервав губернаторские словоизлияния, просто и коротко изложил суть дела:
– Виктор Александрович! Мне не нужна квартира или дом. Я хочу просто пожить в глухомани. Без телефона и телевизора. Желательно, чтобы кто-нибудь присматривал за мной. Старичок или бабушка. И все. Тихий дом, и ни одной живой души вокруг!
Губернатор внезапно просиял лицом, как будто угадал сокровенное желание Императора, и проникновенно воскликнул:
– Есть! Именно то, что вам надо. Роскошный старик, бывший профессор истории, живет один на заброшенном хуторе. Он у нас вроде местной достопримечательности. У него большой дом, бывшая барская усадьба, так что места хватит. Хотите отправиться прямо сейчас?
– Если можно…
Пока губернатор улаживал проблемы, Змей успел удалиться в туалет и, справившись с очередной волной тошноты, сделал себе укол прямо сквозь штанину.
Через четыре часа по тряской дороге «лендровер» губернаторских конюшен доставил его к облупившимся воротам бывшей усадьбы. Миновав развалины, они подрулили прямо к двухэтажному, все еще крепкому дому из красного кирпича. На автомобильный сигнал из дома степенно вышел высокий и плечистый, почти под два метра ростом, старик, одетый в заношенный китель без знаков различия.
– Валерь Игнатьич, принимайте гостя! – сказал, вылезая из машины, молодой крепыш, сидевший на месте рядом с шофером.
– Это кто гость, – проскрипел старик. – Ты, что ли?
– Не я, – делано рассмеялся парень. – Вот, из столицы привез!
Змей сделал попытку открыть дверцу, но долго сдерживаемый приступ навалился с неотвратимостью тайфуна, и все пропало.
Очнулся он уже под вечер, в небольшой и чисто прибранной горнице. Широкая постель, застланная белоснежными хрустящими простынями, была явно сработана в прошлом веке. «На такой кровати богатырей зачинать», – подумал он вяло, перекатываясь на бок. Страшно хотелось пить. Леонид глазами поискал какую-нибудь емкость, не нашел, встал, преодолевая вязкую дурноту, и пошел к дверям.
В просторной гостиной на первом этаже было пусто. Но стоило ему ступить на скрипучую лестницу, как неведомо откуда появился старик и птицей взлетел по ступенькам.
– Эк ты подхватился. Захотел куда? – участливо спросил он, подставляя свое костистое плечо под руку Змея.
Пересохший язык ворочался с трудом, и Змей смог только прошептать:
– Пить…
– Пить это мы сейчас, – засуетился старик, бережно сводя его по лестнице. Усадив его за широкий стол, он исчез ненадолго, а когда появился, перед Змеем стоял большой глиняный кувшин и такая же кружка. Прозрачная карминно-красная жидкость прохладным потоком полилась по пищеводу, и, отдышавшись немного, он благодарно посмотрел на старика. Змей хотел что-то сказать, но новый приступ смыл его в беспамятство.
Когда он вновь очнулся, перед его кроватью стоял небольшой столик для карточных забав, судя по остаткам зеленого сукна, некогда устилавшего его поверхность. Но теперь на почерневшем от времени дереве красовался давешний кувшин и кружка, до краев наполненная клюквенным морсом.
«Господи, как же он меня дотащил! – покаянно подумал Змей. – Во мне же без малого килограмм сто. Хотя нет, теперь, наверное, поменьше».
И кривая усмешка исказила его рот.
4
Возвраты в реальность становились все короче. Но вместо мутной пустоты забытья появился странный бред. Полусон-полуявь, тонкая грань между светом и тьмой стала заполнять его мозг.
Какие-то медведи и волки наполняли его бред невнятной, но деятельной возней. В эти моменты мучавшая его боль постепенно отступала. Несколько раз сон был настолько ярким, что запомнился вплоть до запахов и звуков. Тогда ему показалось, что его погружают в огромное корыто с пахучими лесными травами и ягодами, и сладкий сок словно вытягивает из его тела черный яд.
Кошмары закончились резко и внезапно. Он вынырнул из забытья в реальность, когда его окунули в ледяную воду. Он рванулся, пытаясь освободиться, но старик держал его на удивление крепко.
– Ты, мил человек, никак помирать собрался?
«Мил человек» тем временем шумно отплевывался и вяло отбивался от новых попыток засунуть его под бурлящую струю небольшого лесного водопада. Вода была холодная, как лед, и упоительно пахла свежестью и лесом.
– Ты, что, старик, уморить меня решил до срока?
– А срок твой уже давно весь вышел! – И старик зашелся странным клекочущим смехом. – Ты же, почитай, вторую жизнь живешь.
– Давно я так?
– Шестой месяц пошел.
– Странно. Доктора больше месяца не обещали.
– Ну и хрен с ними, с докторами.
Старик проворно отскочил к большому плоскому валуну, на котором бесформенной кучей лежала одежда.
– На вот, – он протянул ее Змею. – Одевайся.
Через некоторое время, когда они уже подходили к дому, старик участливо спросил:
– Ну, как?
Змей прислушался. Вместо тягучего черного комка, к которому он привык за время болезни, внутри его тела гудела нормальная размеренная жизнь. Шелестела селезенка, переминалась, очищая кровь, печень, и ровно, словно нефтяной насос, ухало сердце. Похоже, предсмертная ремиссия, о которой так заботливо предупреждали доктора, все-таки совершилась.
– Хорошо, – ответил Змей на вопрос старика. И почти про себя добавил: – Жаль, не надолго…
– Ну, надолго или нет, – засмеялся старик, – это тебе решать.
– Это как? – поспешил уточнить не любящий неясностей Змей.
– Потом, потом, – старик замахал руками. – Пока спать. Нынче ночью нам не до сна будет. Ты ведь не из пугливых? – поинтересовался он как бы мимоходом.
– Да вроде не замечалось.
– Вот и отлично.
Проснулся Змей резко и сразу. Он буквально кожей чувствовал, как вокруг дома собирается нечто. Черная мгла, сочившаяся из окон, дышала злом и ненавистью. И не человеческой ненавистью за что-то и к кому-то, и даже не дьявольской. Злом без цвета. Ко всему, в чьих жилах течет кровь, а не черный песок.
Змей беззвучно встал и бесплотным облаком скользнул к дверям. Как раз в это время дверь рывком распахнулась.
– Не прячься, я тебя вижу.
Странно покачиваясь, на пороге стоял Валерий Игнатьевич. Лицо его было белее снега, а руками он обнимал себя за плечи, будто не давая вырваться чему-то изнутри.
– Времени у меня мало. Так что слушай. – Он гулко и протяжно закашлялся. – За мной пришли.
– Кто?
Он снова закашлялся или рассмеялся. Не разобрать было в этом клекочущем звуке, который вырвался из его горла.
– Если хочешь увидеть, то держись поближе к окну, но не выходи и не открывай двери.
– Ясно, значит, вас там убивать будут, а я смотреть? – спросил Змей со злой иронией.
– Я сделал для тебя все, что мог. У тебя, возможно, ремиссия, и если будешь экономить жизнь, то проживешь еще месяц-два. Я примерно догадываюсь, какая у тебя болезнь. Но вылечить тебя мне не под силу.
Он остановился, набирая дыхание, и продолжил:
– Если дождешься Зарги, то он тебя залатает. Но он придет только через два месяца. Это твой единственный шанс.
Неожиданно Змей широко улыбнулся.
– Валерий Игнатьевич, да ну их на хрен, все эти шансы. Это, может, последняя драчка в моей жизни, а вы собираетесь лишить меня этого развлечения? Нет. Так не пойдет.
Вместо ответа старик бессильно махнул рукой и, пошатываясь, пошел прочь.
Змей секунду постоял, соображая, что теперь делать, и метнулся к своему чемодану. Легкие, почти невесомые черные брюки из текрона и такая же рубашка. Не фотохромный комбинезон, конечно, но… Главное лежало на дне, заботливо завернутое в масляную тряпочку и полиэтилен.
Beretta – 93-AF/A. Nightmare. Почти ручная работа. Штука, которую Змей взял бы с собой даже в могилу. Так, на всякий случай. А вот выходит, что пригодится аппарат.
Сбруя привычно легла на плечи мягкими плотными ремнями. Затем лазер. Большая обойма встала на место с мягким щелчком. Пять запасных в кармашках под левую руку, на всякий пожарный, и патроны россыпью, совсем уж на крайний случай. Туго скрипнул уплотнитель глушителя, и коротко мигнул рубиновым пятнышком зайчик целеуказателя. И перстень… На всякий случай.
Попрыгали?
Беззвучной тенью Змей спустился в холл. Там, кроме танцующих на стенах отсветов от каминного огня, никого не было.
Змей уже дал команду мышцам на движение, когда мгновенный блеск на стене заставил его остановиться. Кто видел блик лунного света на оружейной стали, тот знает, что спутать с чем-нибудь другим его невозможно.
Вот и Змей не спутал.
В полутемной нише, на подставках из черного дерева, покоился меч японской работы. Настоящая, знакомая Змею с бурной юности катана, и вакидзаси в черных полированных ножнах.
И прошел бы Змей мимо этих великолепных убийц, черными рыбками притаившихся в тени глубокой ниши, если б не зеркальная гладь сюрикена, словно медальон, подвешенного на тонкой цепочке.
Как из рук монарха, принял Змей меч на ладони. Правая рука сжалась на рукояти и пошла в сторону.
С тонким звенящим шелестом из ножен потек тонкий сверкающий ручеек стали. Змей качнул меч, проверяя баланс, и легчайшее, словно крыло бабочки, лезвие завибрировало, предвкушая свежую кровь.
Уже не раздумывая, Змей нагнулся за сложенным здесь же поясом и, повязав его прямо поверх ремня, вложил сначала катану, а потом и вакидзаси.
Чувствуя себя готовым сразиться хоть с целым полком, Змей распахнул входную дверь и от неожиданности замер.
Спиной к нему, прямо на каменных ступеньках крыльца, сидел огромный белый медведь. Не успел Змей хоть как-то отреагировать, как тот с густым рыком обернулся, и Змей с внезапно похолодевшим сердцем узнал на огромной, покрытой белым мехом голове зверя глаза Валерия Игнатьевича.
Медведь что-то невнятно рыкнул, качнув огромной башкой, и снова отвернулся к поляне. И хотя рык его был вполне медвежьим, что-то вроде «Сгинь!» почудилось Змею в его голосе.
Не обращая на это внимания, Змей сместился немного в сторону, не выпуская медведя из поля зрения. Тут его поджидал второй сюрприз.
Перед крыльцом, полукругом, стояли странного вида люди в длинных черных балахонах числом около тридцати. Один из них, наверное, старший, что-то неразличимо гудел низким вибрирующим голосом. Похоже, он ругался, а медведь отвечал ему хриплым рыком. Шерсть на медведе стояла дыбом, и Змей почти физически ощущал, что зверь готов броситься в драку. В руках тип в черном небрежно держал что-то неразличимо блеклое. Змей с яростью и брезгливостью узнал ребенка. Скорее всего, это девочка. Она была мертва. Голова ее была вывернута под таким углом, какого у живого никогда не бывает.
Несмотря на всю бредовость происходящего, Змей вел себя так, как вел бы в любой похожей ситуации. Занял наиболее удобную для атаки точку, проверил, не перекрывает ли директории атак партнера, которым он назначил этого медведя со странными, ярко-синими, почти сапфировыми глазами, и окинул взором поле конфликта.
5
Что за орлы столпились перед широким барским крыльцом, Змей не знал. Но выглядели они серьезно. Длинные черные плащи, скрывавшие их фигуры, лежали мягкими тяжелыми складками, словно были сделаны из хорошей кожи или толстого шелка. Лиц почти не было видно из-под глубоких капюшонов. Что они за бойцы, разобрать было нельзя из-за статичности поз. Но почему-то драться с ними не хотелось. От каждого исходила такая гнусь, что возникало желание поскорее отойти и вымыться.
Пока Змей разглядывал визитеров, луна, занимавшая, кажется, полнеба, наконец полностью вышла из-за туч и засияла так, что стало видно каждую травинку. И, несмотря на легкую ночную прохладу, лучи ее жгли кожу Змея сильнее пустынного солнца.
Вдруг на поляне начались перемены. Змей только успел подумать «Опа!», как медведь поднялся во весь свой огромный рост и качнулся вперед, стоя на задних лапах.
Восприятие, переключившееся на круговой режим, четко фиксировало и трехметровую тушу медведя с огромными когтями, и резко распавшийся полукруг черных плащей, и две серые тени в кустах у ворот.
Капюшоны полетели в сторону. Змей увидел гладкие безволосые черепа и мертвые пустые глаза. Гости подняли руки, и стало видно, что каждый их палец заканчивается устрашающего вида сверкающим когтем.
Как прыгнул первый, Змей даже увидеть не успел. Медведь заревел во весь голос, и со всей силы припечатал лапу к земле так, что звякнули стекла в доме. Только между лапой и землей было что-то еще. Не без основания Змей предположил, что там один из черных плащей. Причем вместе с хозяином. Медведь все рвал и рвал поверженное тело. А в это время к нему метнулись еще двое…
По меркам своего подразделения Змей стрелял не так, чтобы очень. На твердую четверку. Но эта оценка, стоившая в нормальной жизни, может, мастерского разряда, а может, и выше, не помешала ему всадить две пули прямо в то место, которое находилось между ушами чужака.
Голова незадачливого плащеносца еще катилась по траве, когда и второй, разрезанный почти пополам очередью из «беретты», красиво крутанулся в предсмертной агонии и рухнул на землю. Тридцать патронов были отстреляны менее чем за десять секунд, и пустыми гильзами упали в траву вместе с двенадцатью трупами.
Но сменить обойму Змей уже не успевал. Правая рука вбила «беретту» в кобуру и, скользнув немного ниже, плавно подхватила шершавую рукоять меча. Веер сверкающей стали рассек очередного врага от бока до плеча.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Странник - 1. Проект «Оборотень»'
1 2 3