КОМАРОВ В.H.
Круг
Критическая ситуация, как нередко бывает в жизни, возникла до ужаса
просто и нелепо...
- А теперь сфотографируй меня здесь, Стен! - весело прокричала Глен и
легко взбежала на причудливо изогнутый ажурный мостик, переброшенный че-
рез узкую щель каньона.
Внизу, в головокружительной глубине, крутясь и пенясь, несся стреми-
тельный горный поток.
Глен тряхнула головой, отбросив на спину волну золотистых волос и,
улыбаясь, облокотилась на перила.
- Ну...
Фостер поймал ее в прямоугольник видоискателя и приготовился нажать
спуск. Он знал, что произойдет через мгновение... Глухой треск. Прогнив-
шие перила не выдержали.
- Глен, - в ужасе закричал Стенли Фостер. Но было поздно. Теряя рав-
новесие и цепляясь за рассыпающиеся перила, Глен закачалась над про-
пастью.
Выпустив из рук фотоаппарат, Стенли в два прыжка взлетел на мостик и
успел ухватиться за изогнувшуюся полированную рейку в тот самый момент,
когда она готова была оторваться от последнего крепления. Мышцы его,
ощутив тяжесть, мгновенно напряглись. Там, внизу, над пустотой, ухватив-
шись обеими руками за другой конец рейки, беспомощно висела Глен.
- Держись, Глен... - прохрипел Стенли, осторожно подтягивая к себе
рейку вместе с девушкой. - Держись...
Он видел, как ее руки медленно скользят по полированной поверхности.
Только бы успеть... Стенли знал, что не успеет!
Продолжая подтягивать рейку одной рукой, он перегнулся через край
настила и попытался дотянуться до Глен. Ему не хватило каких-нибудь сан-
тиметров...
Пальцы Глен соскользнули к самому концу рейки. Торопясь, Стенли рва-
нул рейку к себе, и его рука почти коснулась руки Глен. Отчаянным усили-
ем девушка попыталась подтянуться ему навстречу, но рейка вырвалась из
нее из рук, и Глен с пронзительным криком унеслась в бездну...
Словно вдогонку, с дерева, низко нависшего над мостиком, сорвался
большой, рано пожелтевший лист. Плавно кружась в застывшем полуденном
воздухе, он коснулся мостика, проскользнул под сохранившейся частью пе-
рил и, на мгновение неподвижно повиснув над пропастью, ринулся вниз, ви-
димо, попав в нисходящий поток воздуха.
С трудом удержав равновесие на покачнувшемся настиле, Фостер мгновен-
но выпрямился, продолжая держать в руках ненужную теперь рейку. В его
ушах все еще звучал последний крик Глен.
Он слышал этот крик в четвертый раз...
А день начинался чудесно. После недели нудных дождей впервые появи-
лось солнце, и они с Глен забыли о недавней ссоре.
Между ними нередко вспыхивали споры об отвлеченных предметах, неза-
метно переходившие, к неудовольствию Стенли, в обсуждение их собственных
отношений, что почти всегда оканчивалось взаимными обидами.
- Не могу понять, - сказала Глен, - зачем это нужно - поворачивать
вспять время?
- Люди многое бы отдали, чтобы прожить минувший день еще разине пов-
торять ошибок, которые они совершили. Глен с сомнением покачала головой:
- Нет... От человека мало что зависит. У каждого свой путь, и он дол-
жен по нему пройти...
- Ты веришь в судьбу?
- Свою судьбу я, во всяком случае, знаю... Томиться в одиночестве,
пока ты дни и ночи проводишь в своей лаборатории.
- Ведь ты знаешь, на какую идею я натолкнулся!
- Но уходят месяцы и годы, - грустно заметила Глен, - и не вернуть их
никаким хроноскопом.
- Потерпи, - мягко сказал Стенли. - Осталось совсем немного... Пойми
- это мой долг перед людьми...
Это было вчера... А сегодня утром, когда Глен еще спала, Стенли уда-
лось справиться с последним препятствием. Он закончил монтаж и теперь
мог позволить себе передышку.
Правда, сделан был только самый первый шаг: построенный Фостером ва-
риант хроноскопа позволял возвращаться в прошлое всего на какие-нибудь
два часа... Но преграда, веками казавшаяся совершенно неприступной, на-
конец, была преодолена.
Глен предложила провести этот день в Шаленском парке...
Оставив машину у подножья горы, они вскарабкались по узкой тропинке
на верхнюю террасу, и тут Глен захотелось сфотографироваться. А потом
этот роковой мостик...
Несколько мгновений Стенли стоял, оглушенный случившимся, ничего не
видя вокруг. Потом его пронзила мысль, которая неизбежно является каждо-
му, кто стал свидетелем или жертвой несчастного случая; ведь этого могло
и не быть. Если бы вернуть назад всего несколько минут и проявить совсем
немного осмотрительности и осторожности...
Стенли вздрогнул. Для всех остальных людей, живших на Земле, подобные
сожаления бывают, увы, запоздалыми. Но у него... у него был хроноскоп!
Еще не успев ничего обдумать, Фостер, скользя по усыпанной сосновыми
иглами крутой тропинке и обдирая руки о колючий кустарник, помчался к
оставленной внизу машине.
Прежде всего - успеть! Сюда они с Глен добирались часа полтора. Не
меньше пятнадцати минут понадобится на то, чтобы аппаратура вошла в ре-
жим. Сейчас около полудня...
Значит, он во что бы то ни стало должен попасть в лабораторию не поз-
же половины второго. И то времени останется в обрез, ведь необходимо
сдвинуть его вспять настолько, чтобы захватить момент, предшествовавший
несчастью. А подвластны Стенли всего два часа...
Вскочив в машину, он чуть ли не с места дал полный газ. Вообще Стенли
не любил слишком быстрой езды, и по этому поводу у него тоже нередко
возникали споры с подвижной, экспансивной Глен. Но сейчас он развил бе-
шеную скорость, выжимая из машины все, что было возможно...
Когда позади осталась большая часть пути, Стенли вдруг показалось,
что, создавая хроноскоп, он допустил элементарную непоправимую ошибку.
Ведь каждому маломальски грамотному физику отлично известно, что втор-
гаться в прошлое, изменять его ни в коем случае нельзя! Последствия та-
ких изменений могут прийти в противоречие с уже совершившимися событиями
и создать неразрешимые парадоксы. Путешествующий на машине времени,
возвратившись в свою эпоху, рискует встретить катастрофические перемены.
И, уж конечно, абсолютно недопустимо возвращать к жизни человека, кото-
рый ушел из нее...
Но тут же неожиданное затмение прошло, и Стекли облегченно вздохнул.
Ведь он десятки раз обдумывал эту проблему. И давно пришел к выводу, что
к его хроноскопу все это не имеет ни малейшего отношения.
Хроноскоп - не машина времени, переносящая путешественника в различ-
ные эпохи. Это аппарат, возвращающий вспять само время. После его вклю-
чения мир мгновенно оказывается в прошлом. Правда, пока только на два
часа... Такой переход как бы "стирает" все, что успело за эти два часа
совершиться. И если в повторном варианте какие-то события будут развер-
тываться иначе, парадоксов все равно не произойдет...
Фостер на мгновение оторвал взгляд от летящей навстречу дороги и пос-
мотрел на часы. Как он ни спешил, времени оставалось в обрез.
Перескакивая через ступеньки, Стенли взлетел по лестнице, дрожащей
рукой повернул ключ, рванул дверь и, метнувшись к пульту, одну за другой
нажал пусковые кнопки. Лабораторию наполнило мерное гудение.
Потом он снова посмотрел на часы. Оставалось минут двадцать - не
больше. Но теперь он успеет!..
Гудение постепенно нарастало. В него вступил новый, свистящий звук,
словно откуда-то рвалась упругая струя пара. Стрелки на многочисленных
шкалах плавно оторвались от нулевых отметок и поползли, отсчитывая деле-
ние за делением. Положив руку на пусковой рычаг блока управления време-
нем, Фостер напряженно ждал. Медленно уходили минуты...
Сейчас ему не хотелось даже думать о том, что будет, если установка
не сработает.
Разумеется, прежде чем приступить к сборке хроноскопа, Фостер проде-
лал сотни экспериментов. Однако сдвиг времени в тех опытах не превосхо-
дил миллионных долей секунды. На полную мощность он включал хроноскоп
впервые... Предстоял прыжок сразу на два часа... Впрочем. Стенли был
уверен в том, что его расчеты не содержат ошибок. Мысль о возможности
неудачи он постарался загнать в глубь сознания...
До критического срока оставалось только четыре минуты. Стараясь сох-
ранить спокойствие, Фостер прибавил напряжение. Потом еще. И еще...
Наконец, последняя стрелка коснулась контрольной черты. Через минуту
темпоральное поле должно было достигнуть расчетной величины. Плотно сжав
губы, Фостер до отказа перевел рычаг...
Гудение оборвалось сразу - и наступила необычная глухая тишина. Потом
Фостеру показалось, что лаборатория наполнилась странным голубым тума-
ном. Но сам он не испытывал никаких необычных ощущений... Туман мгновен-
но сгустился до полной черноты, а когда рассеялся, Фостер увидел себя
снова в парке на берегу каньона у знакомого мостика. Рядом с ним была
Глен.
- А теперь сфотографируй меня здесь, Стен! - весело прокричала она,
вбегая на роковой мостик.
С беспощадной отчетливостью Фостер представил все, что должно за этим
последовать. И... не смог даже крикнуть, предупреждая об опасности. Как
и в первый раз, он поднял аппарат, поймал Глен в прямоугольник видоиска-
теля...
Всеми его движениями и поступками сейчас словно руководила некая
внешняя неумолимая сила. Он ощутил себя безвольной марионеткой. Это было
невыносимо: казалось, он вполне мог помешать трагическому исходу и тем
не менее поступал вопреки такой возможности.
Все повторилось точь-в-точь, словно эпизод, записанный на пленку ви-
деомагнитофона. И падение... И крик...
И снова Стенли, обдирая лицо и руки, мчался вниз, к машине, снова в
безумной надежде бешено гнал ее по дороге, страшась потерять хотя бы ми-
нуту. Чтобы вновь, на самой грани критического срока, нажать рычаг хро-
носкопа...
И опять он оказался вблизи рокового мостика в тот же самый момент, и
вновь пережил ужас катастрофы, и вновь ничего не смог сделать.
И опять этот ужасный крик. И тот же сорвавшийся с дерева желтый лист,
медленно оседающий в пропасть...
А потом гонка на автомобиле, лаборатория, хроноскоп, красный рычаг...
Круг, заколдованный круг!
Только что несчастье повторилось в четвертый раз. И Фостер понял, что
попал в ловушку, из которой нет выхода. Как он мог не подумать об этом
раньше? Ведь если все однажды совершившиеся события должны повторяться с
железной неумолимостью, то в их число входит и включение хроноскопа!.. И
значит, теперь он, Фостер, обречен весь остаток жизни мчаться сломя го-
лову в машине, врываться в лабораторию, включать хроноскоп, - и все
только для того, чтобы еще и еще раз присутствовать при гибели Глен...
Заколдованный круг, из которого ему никогда не выбраться.
Впрочем, что значит - остаток жизни? Время фактически остановилось -
теперь оно вечно будет кружиться в пределах двух роковых часов: катаст-
рофа, машина, лаборатория, хроноскоп, снова катастрофа... И опять, и
опять... И так веки вечные!..
Его точно пронзило током: а Глен? Каждые два часа она будет возникать
из небытия, чтобы через несколько секунд умирать - умирать несчетное
число раз!
Смерть ужасна - все в человеке восстает против нее, по умирать целую
вечность!..
И тут же эта мысль уступила место другой, неизмеримо более страшной.
Ведь в том же самом заколдованном двухчасовом круге обречено теперь
вращаться и все человечество... Нет, впрочем. Мощность хроноскопа не так
уж велика, чтобы воздействовать на всю планету. И все-таки - а вдруг?..
Стенли похолодел, живо представив себе, как многие тысячи людей на
Земле будут вечно умирать, а другие тысячи вечно страдать от болезней. И
даже те, у кого в течение, этих двух часов произошли радостные события,
вряд ли станут участливы от их бесконечного повторения, Ведь за этой ра-
достью ничего не последует!
Фостеру мучительно захотелось проснуться и стряхнуть с себя немысли-
мое наваждение. Но он отчетливо сознавал, что это не сон, что ему вообще
не суждено больше видеть снов, его ждет вечное бодрствование в несокру-
шимых пределах между двенадцатью и двумя часами пополудни...
В этот момент мрачные размышления Стенли были прерваны: контрольная
стрелка достигла красной черты, и водоворот времени вновь подхватил,
закружил его и вынес в то же трагическое место - к змеящейся среди пыш-
ной зелени щели глубокого каньона...
Еще один неотвратимый круг... И еще один... и еще... Он непрерывного
калейдоскопа изнурительно повторяющихся событий Стенли постепенно терял
способность мыслить. Он уже почти не реагировал на происходящее, а лишь
тупо и бессмысленно продолжал автоматически играть снова и снова свою
двухчасовую роль...
И все же, несмотря на липкий густой туман, обволакивающий его мозг,
Фостер натренированным глазом физикаэкспериментатора отметил странную
деталь...
Он не мог бы сказать, на каком это случилось круге. Но он увидел, как
желтый листок, сорвавшийся с дерева, на этот раз упал в пропасть, не
коснувшись мостика. Ничтожное различие в несколько сантиметров. Но -
различие!..
Сознание Фостера, мгновенно избавившись от оков безразличия, лихора-
дочно заработало, словно двигатель, к которому подключили электроэнер-
гию.
Разница в несколько сантиметров!.. Мельчайший штрих, ничтожнейшая де-
таль, вряд ли способная сколько-нибудь существенно повлиять на воспроиз-
ведение событий.
Но она есть, эта разница, - вот в чем главное! Фостер не Мог оши-
биться, он видел совершенно отчетливо... А если так, значит, в мире в
самом деле нет той железной последовательности и предопределенности всех
событий, которую исповедовали физики во времена Ньютона и Далласа...
Как же он мог позабыть?.. Случайность!.. Она есть... Вселенной правит
не алгебра, исключающая любые неожиданности и непредвиденные повороты, а
вероятность... Разве сам он не объяснял много раз своим студентам, что
мировые процессы необратимы? И приводил пример: если, скажем, взорвать
мост через реку, а затем пустить время вспять, то разлетающиеся во все
стороны осколки хотя и повернут назад, но никогда не соберутся вновь в
точно такой же мост...
Прошедшее и будущее связаны неоднозначно! Падающий листок... А может
быть, не только листок? Просто он не обратил внимания. Был подавлен од-
ной только мыслью о невозможности спасти Глен.
Теперь Фостер стал внимательнее присматриваться к повторяющимся собы-
тиям. И ему удалось заметить, что некоторые детали действительно разли-
чаются. Однажды тот же лист опустился не слева от мостика, а с противо-
положной стороны. В другой раз на одном из перекрестков, который он не-
изменно проскакивал при зеленом свете светофора, его едва не задержал
красный сигнал. Тогда же Фостер отметил, что аппаратура хроноскопа вхо-
дила в режим на одну миллисекунду дольше, чем обычно...
Разумеется, все это были только мелкие, в общем-то несущественные де-
тали, которые сами по себе мало что могли изменить. И все же у Фостера
появилась надежда. Смутная, неосознанная, неясная - и все-таки надежда.
Стенли преобразился. Он обладал бесценным для экспериментатора
свойством: способностью, если нужно, сотни и тысячи раз настойчиво пов-
торять один и тот же опыт, без устали производить повторные однообразные
измерения. Дет тех пор, пока не будет получен желаемый результат. Именно
это всесокрушающее упорство и помогло Фостеру создать хроноскоп...
Но, прежде чем действовать, надо было все продумать и взвесить. Те-
перь, когда он снова обрел какое-то равновесие, в голову ему пришла по-
разительная мысль. Настолько очевидная, что можно было лишь удивляться,
как она не возникла раньше. Может быть, именно в силу своей очевидности?
..
Только на пятнадцатом, а может быть, на двадцатом круге Фостер обра-
тил внимание на то, что помнит все случившееся, начиная с момента траге-
дии у мостика. И все, что происходило потом, все однообразные повторения
событий. А ведь он считал, что обращение времени должно стирать всякую
память о событиях, которые из прошедших становятся будущими.
И разве не удивительно, что в его сознании рождаются новые мысли, ко-
торые не возникали на прошлых кругах? Все действия и поступки воспроиз-
водятся точь-в-точь, а сознание почему-то себя не повторяет. В чем же
дело?
Может быть, правы те, кто считает, что мозг - это своеобразное кван-
тово-механическое устройство, где предшествующие состояния связаны с
последующими далеко не однозначно. Система, работающая на принципе неоп-
ределенности...
Но разве не сознание управляет поступками человека? Почему же, в та-
ком случае, он ясно видит возможность спасти Глен, но не способен совер-
шить для этого ни одного реального шага?
1 2