Рассказы –

Аннотация
В почтовом ящике Олега оказалось письмо от Анжелики. У него не было знакомой с таким именем, и писем он ни от кого не ждал. Но через неделю пришло второе письмо, и опять адресованное ему. Странно… Что бы всё это значило?
Виктор Колупаев
Две летящих стрелы
В почтовом ящике лежало письмо. На конверте были написаны моя фамилия, имя и отчество. Ни моего, ни обратного адреса. Странно, как могло попасть это письмо в почтовый ящик? Я хотел разорвать конверт, но он был из плотной и эластичной бумаги. Тогда я вернулся к себе в квартиру и надрезал конверт ножницами. На стол выпал сложенный вдвое лист бумаги. Я развернул его. В верхнем левом углу были оттиснуты две летящих навстречу друг другу стрелы. На листе четким почерком написано: «Здравствуй, Олег! Вот я и пишу тебе, как ты хотел. Я ждала целую неделю, надеясь, что ты зайдешь ко мне. Но ты, наверное, очень занятой человек. Выбери время. Зайди или хотя бы напиши. Мне без тебя скучно. Анжелика».
У меня не было знакомой по имени Анжелика. Я не просил никого писать мне письма. Это был какой-то розыгрыш, шутка.
Я так и решил. Письмо я не стал выбрасывать. Любопытная все-таки штука. Положив его в стол, я пошел на работу. Кто мог пошутить надо мной? Девушки в отделе всегда выглядели такими серьезными. Да и потом, я ведь был их начальником. Хоть и молодым и часто смущающимся, но все же шефом, как меня называли за глаза. Скорее всего это сделали мужчины — начинающие ученые, подающие надежды ученые. Мы все еще были в таком возрасте, когда можно было гордиться эпитетом «начинающий». Мне недавно исполнилось двадцать два.
В институте я несколько раз заводил разговор, будто бы невзначай вставляя имя «Анжелика», а сам украдкой наблюдал, какую реакцию это вызовет. Но я ничего не заметил. Или я был плохим психологом, или меня слишком искусно разыгрывали.
Я уже начал забывать об этой истории, когда вдруг через неделю получил второе письмо. Конверт был точно таким же, как и в первый раз. Письмо было небольшое, в несколько строк. И заканчивалось оно словами: «Мне без тебя плохо! Анжелика».
Второе письмо легло в ящик рядом с первым. Я решил подождать, что будет дальше. Но только теперь я уже не мог забыть о них.
Еще через неделю я получил третье письмо. «Я же люблю тебя, Олег, — писала Анжелика. — Что я должна тебе написать, чтобы ты поверил в это? Приходи! Ты же знаешь, где я живу. Я могла бы найти тебя, но не сделаю этого. Всего два часа нужно тебе, чтобы добраться до меня. А ты не появляешься уже три недели. Олег-Олег...»
Это был какой-то крик, а не письмо. Я не сразу пришел в себя. Мне долго казалось, что это так и есть, что она любит меня, ждет меня. И я уже было хотел пойти к ней, но потом сообразил, что идти некуда. Не было у меня знакомой по имени Анжелика.
И все-таки эти письма смутили мой покой. Я начал думать о ней, этой незнакомой девушке. Я уже считал, что это никакой не розыгрыш, что она есть на самом деле.
Я получил еще пять писем. Она любила меня. Она больше не звала меня, она уже потеряла надежду, она просто рассказывала о себе — грустно, иногда очень грустно. И мне хотелось бросить все и бежать к ней. Хоть на край света! Я ходил вечерами и ночью по тихим улицам своего города, я все ждал, что встречу ее, узнаю в толпе веселых студенток или школьниц. Я звал ее по имени.
Анжелика!
Я никогда не видел ее, не знал ее лица, голоса. Я вообще не знал, существует ли она. Но я любил ее. Все это сделали письма. Теперь я носил их в нагрудном кармане куртки. Я никогда не расставался с ними, сотни раз перечитывая их, прижимая к губам, шепча слова любви и нежности. Я сходил с ума оттого, что не мог найти ее. И жизнь становилась невыносимой, когда я представлял, что никогда не смогу найти ее.
Я искал ее. Я уже знал в лицо всех почтальонов и сортировщиц писем, я знал всех Анжелик в нашем городе. Но это были другие Анжелики. Ту, одну, единственную, мою Анжелику никто не знал.
Я понимал, что не найду ее никогда.
И тогда я подал заявление в экспедицию, которая уходила в Дальний Космос. Меня отговаривали. Ведь я был молодым восходящим светилом в кибернетике. Сейчас, когда я собирался покинуть Землю, все мне говорили об этом. И еще говорили о том, что я найду там, у звезд? Сорок лет полета по земному времени туда и сорок — назад. В корабле пройдет семь лет. Семь лет для ученого не заниматься своей работой — это конец. А нужно еще учесть, как далеко шагнет кибернетика за эти восемьдесят лет. Чем я буду заниматься по возвращении на Землю? У меня не останется ни друзей, ни знакомых. Никого.
Космос для энтузиастов. Но я ведь никогда не болел Космосом. Это письма позвали меня туда. Я уже знал, что никогда не найду свою Анжелику. Я не мог оставаться на Земле. Я полечу к звездам. Там у меня будут новые друзья. А любовь? Она пройдет. А если нет? Мне уже некого будет искать, когда я возвращусь на Землю.
Экипаж тринадцатой звездной состоял из девяноста восьми человек. Меня приняли девяносто восьмым. Я не был ни капитаном, ни штурманом. Кибернетические уборщики были в моем подчинении.
Всего я получил от Анжелики семнадцать писем. В последнем она писала: «Я чувствую, что с тобой что-то происходит. Не делай глупостей. Я сама приду к тебе. Олежка мой смешной. Олег! Я приду к тебе, даже если ты этого не хочешь».
Она не пришла.
Я написал одно-единственное письмо, состоящее из фразы: «Анжелика, я улетаю к звездам». На конверте я написал лишь одно слово: «Анжелике». Больше я ничего не знал. Я бросил письмо в почтовый ящик, понимая, как это глупо. Что я мог еще сделать?
Прощай, Анжелика!
У меня был самый маленький багаж из всех членов нашего экипажа. Я взял с собой только письма Анжелики.
Две тысячи шестьсот дней провели мы в тринадцатой звездной. Мы облетели вокруг шести звезд, совершили посадку на четыре планеты. На одной из них потерпели аварию. Нас засыпало огромными плитами обвалившегося плато. Мои кибернетические уборщики двадцать дней раскалывали, распиливали и растаскивали эти глыбы. Мы освободились из плена, но почти все мои кибернетические уборщики остались там.
Мы видели странные солнца и сумасшедшие закаты на необитаемых безжизненных планетах. Мы боролись с бешеными ураганами и держали в руках первые проявления жизни — крохотные фиолетовые растеньица. Мы все сдружились за семь лет и стали как бы частицей огромного, сложного организма, окруженного враждебной средой. Мы все стояли у постели второго штурмана, когда он умирал от какой-то странной болезни. Мы понимали, что живы только потому, что умирает он. Он спас нас. А как он хотел увидеть Землю!
И все эти семь лет со мною рядом была Анжелика. Все эти семь лет я чувствовал ее любовь. Я мало кому рассказывал о ней. Раза два или три. Но, может быть, именно поэтому к ней относились с уважением. Никто не говорил этого вслух. Никто не произносил ее имени. Это можно было понять по глазам, по той особой внимательности, с которой относились ко мне. А ведь все они оставили на Земле тех, кого больше никогда не увидят. Разница только в том, что я так и не видел ее никогда.
Как прорвались в нас радость и нетерпение, когда мы впервые после долгих лет установили связь с Землей. Даже не с Землей, а с красавцем кораблем, высланным нам навстречу.
А потом была Земля.
В последний час пребывания на корабле мы дали клятву не забывать друг друга.
Земля встретила нас по-матерински. Ее заботу мы чувствовали ежечасно. Два месяца мы провели в клинике. Медики тщательно исследовали наши организмы. Потом нам сказали, что на Земле разработана методика обучения прибывающих из Космоса членов звездных экспедиций и что через полтора года мы будем знать все, что знают люди Земли.
— Нельзя ли за год? — спросил каждый из нас на личной беседе с комиссией.
Мы могли поселиться в любом месте, каждый на свое усмотрение. Но мы решили жить рядом. И первые дни действительно не разлучались. Потом по одному звездные волки стали исчезать. Кто-то нашел работу по душе, кто-то встретил девушку, кто-то отправился путешествовать. Меня не интересовало ничто, кроме кибернетики. Я хотел поскорее встать вровень с ушедшим вперед веком. Занятия, занятия. Тренировки, чтобы тело не потеряло силу и ловкость, и занятия. Свободное время я посвящал телевидению. Ведь мне хотелось побольше знать о Земле.
У нас были перерывы в занятиях. Это случалось в праздники. И вот в один из них — день Весны — я не выдержал, бросил все и улетел в ближайший город на праздники. Все здесь было для меня необычным. И лица, и песни, и настроение людей. Сначала я бродил, болезненно сознавая свою обособленность, неумение войти в веселый и жизнерадостный ритм веселящейся толпы. Меня толкали, вовлекали в прыгающие и орущие хороводы на площадях. Мне пели чуть ли не в ухо смешные песенки. Но я уходил отовсюду. Все это было не для меня.
Кто-то недалеко от меня крикнул: «Анжелика! Иди к нам!» Это имя резануло меня как ножом. Что за любовь владела моим сердцем? Любовь к девушке, которую я даже не знал. Которая если даже и была, то умерла давно-давно... Я оглянулся. Девушка, невысокая, черноволосая, коротко остриженная, в блестящем черном платье и белых туфельках, что-то кричала своим друзьям. Веселящаяся толпа подтолкнула меня к ней. Она посмотрела на меня машинально, так как я загородил ей дорогу, и лишь потом внимательно уставилась на меня. Я стоял и молчал. Нужно было уйти. Я даже сказал себе это. Но куда тут уйдешь, двух шагов нельзя сделать, чтобы не толкнуть кого-нибудь. Я уже повернулся к ней боком, как она вдруг прикоснулась к моей груди и погладила две сверкающих стрелы — знак космолетчиков.
— Ты из звездной? — спросила она.
— Да. — Я все еще хотел уйти.
— Расскажи...
— У тебя есть время? Ведь это очень долго рассказывать.
— Я буду тебя слушать.
— Тебя действительно зовут Анжеликой?
— Да. А тебя?
— Олег.
Она кивнула, схватила меня за руку, и мы начали выбираться из толпы.
— Сколько же тебе лет?
— Сто два.
— Смешно. А мне восемнадцать.
Она водила меня по городу, который никак не хотел успокаиваться до самого утра. С ней было легко разговаривать. И время летело незаметно. Я даже забыл про Анжелику, которая писала мне письма восемьдесят лет назад. А потом вдруг вспомнил и подумал: если бы я встретил эту девушку тогда или та Анжелика была похожа на эту, я не улетел бы к звездам. Я не смог бы жить без нее.
Я проводил ее домой.
— Ты снова улетишь к звездам? — спросила она.
— Не знаю. Нет. Я хотел бы заняться кибернетикой.
Она с сомнением покачала головой и сказала:
— Если можешь — останься.
Я вызвал авиетку и через два часа был в отеле космолетчиков.
Я достал из куртки письма Анжелики и перечитал их. Я уже знал, что эти письма снова погонят меня к звездам.
И все же на следующий день я пришел к Анжелике. Она не скрывала, что ждала меня.
— Звездный волк, ты хотел видеть меня?
— Хотел.
— Сейчас модно носить эти две стрелы, — показала она на мой знак. — Я сначала не поверила, что ты вернулся со звезд. Трудно было улететь с Земли? Ведь теперь у тебя никого нет. У тебя была девушка?
— Не было, Анжелика. Я не нашел ее. А вот с друзьями... у меня девяносто шесть друзей... могло быть девяносто семь, но один умер.
— Что вас гонит к звездам?
— У каждого свое. Меня — любовь.
Два месяца мы почти не расставались. Она даже прилетала в наш отель и не уходила из моей комнаты, когда меня погружали в гипнотический сон, чтобы напичкать очередной порцией знаний.
Еще возвращаясь на Землю, мы, девятнадцать человек, договорились, что при первой возможности будем проситься в очередную экспедицию. И вот однажды один из нас вызвал меня по видеофону и сказал, что объявлен набор в семьдесят девятую звездную.
— Я остаюсь, — сказал я.
— Понимаю. — Он помолчал. — Я прилечу к тебе. И ты покажешь мне письма Анжелики.
Теперь я долго не отвечал ему. Письма, письма. Они вели меня в Космос. И тогда, и сейчас...
— Хорошо. Я полечу к звездам.
— Молодец. А четверо все-таки отказались. В экспедиции будет семьсот тридцать человек. Если у тебя есть девушка и у нее подходящая специальность, можешь записать и ее. Нас будут брать вне очереди.
Я решил улететь. Я, конечно, не верил, что Анжелика пойдет за мной к звездам. Романтика полетов часто обнаруживается только в разговорах и уже после полетов. А если бы она согласилась? Нет. Я просто не мог предложить ей этого.
Я еще раз встретился с Анжеликой и сказал, что буду очень занят, что у меня не останется времени для встреч. Не знаю, что она подумала, но расставание было холодным. Меня это даже обрадовало, тоскливо обрадовало. Я сказал:
— Если захочешь — пиши.
Я перемучился и немного успокоился. Я был свободен. Снова ничто не держало меня на пути к звездам.
Меня приняли в экспедицию вторым кибернетиком. Началась подготовка. Пришлось переехать из отеля космолетчиков поближе к базе экспедиции, которая располагалась в центре Сахары.
Анжелика меня не искала. Я не получил от нее ни одного письма. Она ни разу не связалась со мной по видеофону, хотя сделать это было проще простого. Письма теперь были не в моде, более совершенные средства связывали людей. И я ей сказал «пиши», наверное, только потому, что вспомнил письма Анжелики.
Прошел год. До отлета семьдесят девятой звездной оставалось два месяца.
И все-таки она пришла. Не надо было анализировать свои чувства, чтобы понять, что я ее люблю. Что же оставалось теперь мне? Бежать от любви, как и в первый раз? Но тогда я не мог ее найти. А теперь она была рядом.
— Олежек, я не хотела тебя искать. Я написала тебе столько писем, а ты не ответил мне ни на одно, кроме последнего. Я могла найти тебя. Это так просто. Но мне нужно было знать, что ты хочешь этого. А вдруг ты полюбил другую? Я только сегодня получила от тебя письмо.
Я был так рад ее видеть, что не сразу понял, о чем она говорит.
— Письмо? Анжелика, я не писал тебе писем.
— Одно письмо. Ты думал, что я не пойду с тобой в звездную? Ты боялся, что улетишь со своей любовью один?
— Не только это, Анжелика.
— И все-таки написал.
— Нет, Анжелика. Я ничего тебе не писал.
— А это? Что же это?
Она протянула мне конверт. На нем стояло только одно слово: «Анжелике». Я развернул лист. «Анжелика, я улетаю к звездам».
— Анжелика, это мое письмо! Но только написал я его другой девушке, когда улетал с Земли первый раз. Ее тоже звали Анжелика. Я никогда не видел ее. Но я любил ее. Я и сейчас люблю ее.
— Почему же ты не рассказал об этом раньше? — едва слышно спросила она.
— Ведь это было невообразимо давно. Если бы не ее письма, я не улетел бы тогда с Земли.
— А я хотела лететь с тобой, Олег, — сказала она растерянно и с болью в голосе. — Прости, я ухожу.
— Подожди, Анжелика. Я люблю тебя, но и ее. Как разорвать сердце между тобою и ею, Землей и звездами?
— Не надо. Беги.
— Я не бегу. Она послала меня туда. Смотри. Я носил их с собою все эти годы. — Я протянул ей пачку писем.
Она взяла их. Это как бы говорило, что ей теперь все равно. Но рука ее вздрогнула, когда она прочитала надпись на конверте. Она медленно развернула первое письмо, второе, третье и заплакала.
— Но ведь это же мои письма! Я их писала тебе целый год. И ты не захотел даже ответить.
— Это твои письма? Анжелика, но ведь я ношу их с собой много лет. Я получил их восемьдесят с лишним лет назад.
— Это мои письма! Разве ты не видишь эти две летящих стрелы? Что означали они восемьдесят лет назад? Их тогда не было. Этот символ звездных появился сорок лет назад.
Меня не надо было убеждать. Я понял. Ведь даже бумаги тогда такой не было. И эти две летящих стрелы. И год ее молчания. И мое единственное письмо.
Значит, я любил ее задолго до того, как она появилась на свете. Я получил от нее семнадцать писем. Эти письма отправили меня к звездам и сделали возможной нашу встречу здесь. Но сначала мы встретились, и лишь после этого она написала письма. Она уже знала меня.
А я получил их за восемьдесят лет до этого и отправился в звездную, чтобы после возвращения встретить ее. Но...
— Ты что-нибудь понимаешь, Анжелика?
— Понимаю. Значит, ты меня и любил.
Я, конечно, имел в виду не совсем то, но согласился. В этом-то она была права. Я любил ее, еще не встретив.
— Но ведь семьдесят девятая звездная отлетает через два месяца, — сказал я с отчаянием.
— Если бы ты ответил мне раньше, я могла бы быть в ней. Но у нас все равно есть еще два месяца.
— Два месяца, и расстаться на всю жизнь?! Ждать тебя столько лет, найти и снова потерять навсегда?
— Но ведь ты все равно полетишь к звездам?
— Мы все равно полетим к звездам.
Я отстегнул свой значок и приколол ей на платье две сверкающих стрелы. Эти летящие друг другу навстречу стрелы означали: «Земля, я улетаю к звездам», «Земля, я возвращаюсь со звезд».

1