Итак, в июне 1795 года не было ничего невероятного в роялистской реставрации.
Надо ли говорить, что перемирие ничего не изменило. Шаретт не распускал свою армию, и все роялистские начальники были господами в своих районах. Синих продолжали убивать поодиночке. Патриоты не могли вернуться в дома. Более того, шуаны и вандейцы распространяли свое влияние на департаменты Сарта, Эйр, Ла Манш, Кальвадос; это усиливало дезертирство среди голодных республиканских солдат. Используя перемирие как ловкий маневр, шуаны продолжали морить города голодом, а присвоенные Шареттом, Сапино и Стоффле двадцать миллионов из секретного фонда позволили начать широкие закупки оружия в Англии. Огонь войны тлел под пеплом. Уже одно то, что в вандейских и бретонских деревнях принимались деньги только с изображением Луи XVI, говорило, кто тут подлинный хозяин.
В Париже тоже усиливался роялистский дух. Роялистские газеты множились одна за другой. Куплеты Анжа Питу, поэта на службе у графа Прованского, производили фурор. Резкие перемены происходили в общественном мнении. Власти Конвента не доверяли, как не доверяют открытым мошенникам и ворам.
Роялистская партия казалась очень сильной. Она завоевала весь запад, почти все города, она господствовала на юге и в долине Роны; Лион, по словам самих эмиссаров Конвента, был всецело роялистским. Деревни Луары, Верхней Луары, Лозеры, Аверона встали на сторону короля. Охлаждение к правительству все увеличивалось даже в северо восточных департаментах. Роялизм проникал в правительственные комитеты: ходило множество слухов, что такие депутаты, бывшие якобинцы, как Тальен, Орби, Кадрой, Ларивьер, Лакретель, Буасси д'Англа, Камбасерес, не прочь пожертвовать Республикой в пользу короля, если только им хорошо за это заплатят и пообещают забыть все грехи прошлого, в частности голосование за казнь Луи XVI.
Но 8 июня 1795 года появилось сообщение, что в Тампле умер десятилетний дофин Шарль Луи которого называли также королем Людовиком XVII.
Это событие потрясло роялистов. И до этого было известно, как издевались над принцем, каким изощренным пыткам подвергали ребенка, калеча его душу. Отданный на воспитание к сапожнику Симону, который едва знал несколько букв, он был вынужден по приказу своего «воспитателя» петь «Марсельезу» и «Карманьолу», называть своего отца «рогоносцем» и «глупцом», а мать, Марию Антуанетту, «австрийской шлюхой с трехэтажной утробой». Сапожник бил его колодкой и заставлял напиваться. Потом, после казни Робеспьера, дофина вернули в Тампль, где он и умер. Отныне из всего несчастного королевского семейства осталась только принцесса Мари Тереза Шарлотта, шестнадцатилетняя дофина, которую в Тампле насиловали тюремщики.
Отныне между Конвентом и роялистами пролегла смерть ребенка. Бывший регент граф Прованский, ставший теперь королем Людовиком XVIII, королем в изгнании, в своем обращении к французскому народу обещал отомстить за смерть брата, беспощадно карая цареубийц. Разумеется, это оттолкнуло от него тех депутатов Конвента, которые в 1793 году голосовали за казнь Луи XVI, а теперь склонялись к роялизму. Они вновь стали республиканцами, твердыми и непреклонными в своих убеждениях.
В ответ на известие о смерти Луи XVII Вандея и Бретань восстали.
Давно и той, и другой стороне было ясно, что заключенное перемирие недолговечно. Синие догадывались, что белые просто водят их за нос, выигрывая время. С весной наступили и часы больших приливов, что было очень хорошо для эмигрантов, собирающихся высадиться на побережье. Именно шуан Корматен, а не синие управлял всей Бретанью из замка Ла Преваллэ, распоряжался, раздавал паспорта и поощрял дезертирство в рядах республиканских солдат. Когда политика шуанов стала совершенно откровенной, у синих закончилось терпение. 25 мая были расклеены приказы об аресте Корматена, Солилака, Жарри и других. В ответ шуаны Морбигана тотчас взялись за оружие. За ними поднялась вся Бретань. Начались военные действия.
Только граф де Шаретт еще некоторое время ничего не предпринимал, отвлекая внимание синих. Он ожидал, чтобы экспедиция эмигрантов, отплывшая с эскадрой адмирала Уоррена, показалась у побережья Бретани. Когда это случилось, 25 июня он тоже нарушил перемирие, внезапно напав на республиканский сторожевой пост. После этого в воззвании к вандейцам он объявил, что синие отравили дофина, чтобы не надо было выполнять обещание возвести его на трон, которое они якобы ему дали.
23 июня 1795 года английский адмирал Уоррен разбил в открытом море у Одьерна французский флот адмирала Вилларе Жуайёза и открыл проход для флотилии из пятидесяти судов, которая везла шуанам обещанные подкрепления.
Близилась решительная схватка.
13
Было бы ошибкой думать, что жизнь, которую я теперь вела, очень быстро стала для меня легка и привычна. Скорее можно было бы сказать, что нет ничего для меня более непривычного, чем то, чем я сейчас занимаюсь. Ни по воспитанию, ни по складу характера я, пожалуй, не была создана для деревни, огорода, хозяйства. Иногда все это было мне даже противно. Но сейчас, когда пришло лето, я вдруг с изумлением стала ощущать неожиданную гордость за то, что обычно называют «плодом своих рук». За двор, такой чистый и выметенный. За порядок в доме. За сытых детей. За ухоженную Патину. За целые фунты отличной молодой картошки, золотистых клубней лука, бурых налитых помидоров, выращенных и собранных моими руками. Сенокос уже миновал, с наших чудесных заливных лугов мы скосили очень много сочного мятлика, тимофеевки, клевера – лучших кормовых трав. Конечно, их скосил Селестэн, но я и за него испытывала какое то довольство и гордость.
Я сидела на берегу ручья, разувшись и с наслаждением поставив босые ступни на траву. Над заводью возвышался гигантский дуб, протянувший по песку могучие корни к самому ручью. У берега из воды, переливающейся на солнце всеми оттенками синей гаммы, выступали огромные серые валуны. Было очень тепло. Травы снова вырастали прямо на глазах, и в воздухе витали мягкие запахи свежих молодых растений, ковыля и еще… еще земляники, аккуратно сложенной в мою корзину. Ягоды поблескивали так соблазнительно, что я потянулась за ними и положила несколько себе в рот.
Я собрала их в лесу. Они имели восхитительный сладкий вкус, лесной и свежий.
«Хоть бы все было спокойно, – подумала я, закрывая глаза, – Хоть бы не было больше напастей, крови. И войны. Будь прокляты все войны на свете».
– Добрый день, сударыня.
Еще не открывая глаз, я узнала голос отца Медара. Я передернула плечами, потом не спеша обулась.
– Я был у вас дома. Жан сказал, что вы ушли в лес.
– Да. Я остановилась здесь, чтобы подумать.
– Вы позволите сесть рядом с вами?
Я кивнула. Несмотря на то, что мне так хорошо было одной, я не могла отказать священнику. Это благодаря ему рука Жанно уже почти срослась. Да и вообще, отец Медар был отличный собеседник. Я видела в нем друга, приятеля, и именно поэтому никогда не говорила ему правды на исповеди. Что то мешало мне. Он, вероятно, об этом догадывался.
– Ле Муан через несколько дней отправляется с отрядом к мысу Киберон, – произнес он задумчиво.
– Зачем?
– Там, вероятнее всего, произойдет высадка королевской армии и англичан. Шуаны должны присоединиться к ним.
– И вы думаете, крестьяне согласятся уйти так далеко от деревни?
– Кто знает, кто знает…
Я протянула ему несколько ягод земляники на ладони. Он взял, кивком поблагодарил меня, а потом вдруг произнес:
– Что бы вы сказали, сударыня, если бы я попросил вас спрятать на время у себя в Сент Элуа партию английского оружия?
Земляника застряла у меня в горле. Я уже и забыла обещание, данное ле Муану, да и больше всего на свете сейчас я боялась быть во что то замешанной. Конечно, я на стороне белых. Но, видит Бог, я слишком хорошо знаю, что такое республиканские тюрьмы, и ни за что не хотела бы оказаться там снова.
– Вы… вы полагаете, что я – именно то, что вам нужно? – пробормотала я в замешательстве.
Священник снял шляпу, откинул назад белокурые волосы. Лицо его было задумчиво и меланхолично.
– Это всего лишь несколько дней, сударыня. Потом за ним явятся шуаны из Морбигана.
– Да, но если здесь вдруг появится какой нибудь летучий отряд синих? Они снова сожгут Сент Элуа, а меня пристрелят!
– Если они появятся, мы разобьем их.
Он взглянул на меня и мягко добавил:
– Нам никак не обойтись без вас, Сюзанна, поймите это. У вас много счетов с революцией. Почему бы вам не поквитаться?
– Вы думаете, – спросила я, уже почти сдавшись, – что мой отец позволил бы мне в это вмешиваться? Сомневаюсь.
– Увы, вашего отца нет. Если бы он был, мы бы и не подумали вас тревожить.
Я только потом поняла, что меня так удивило и смягчило в его словах. Он впервые назвал меня Сюзанной, назвал как друг. Честное слово, дружба меня к чему то обязывала.
И уже почти согласившись, я подумала: «Надо же! Именно так всегда и получается. Война вторгается в мою жизнь как раз тогда, когда я меньше всего этого желаю. И ожидаю. Когда этому будет конец?»
В полночь, замирая от страха, я следила, как шуаны переносили английские ружья в мой погреб, маскировали их бочками с солониной. Конечно, уверяла я себя, ничего не случится. Уже много месяцев я не видела в этих краях ни одного синего.
И все таки, подумала я, как странно, что эту операцию осуществляет отец Медар – священник, католик, христианин, которому прекрасно известно, что убийство относится к числу смертных грехов.
ГЛАВА ВТОРАЯ
«СЮЗАННА – ЗВЕЗДА МОРЕЙ»
1
– Нет, мадам, все это мне не нравится, – ворчала Маргарита, готовя начинку из айвы для пирога. – Вот вы все на одну себя полагаетесь, а я на вашем бы месте совсем иначе поступила. Времена, кажется, меняются. И совсем неплохо было бы вам выйти замуж. Сколько аристократов возвратилось из эмиграции! Вот я слышала, что младший де Фонтенэ вернулся в свое поместье. Ведь это в трех лье от нас, совсем близко… Почему бы вам не познакомиться с ним?
– Да ведь мы знакомы. Просто он не заезжает сюда. А если наедет, я с радостью с ним поговорю – как соседка.
Я месила тесто и слушала болтовню Маргариты.
– Ты считаешь, я плохо справляюсь одна?
– Нет. Но разве нужно вам это?
Я пожала плечами.
– Вряд ли кто то захочет жениться на мне, Маргарита, я слишком бедна. К тому же у меня трое детей. Да и это не имеет значения, потому что я сама не хочу замуж. Во первых, мне правится быть свободной, когда никто меня не стесняет, а во вторых, ты же знаешь, что для меня только принц, граф или герцог может быть впору, – на меньшее я не согласна…
Маргарита видела, что я говорю с ней не совсем серьезно, и с ворчанием оставила свои попытки. Мы продолжали работу, углубившись каждая в свои мысли.
Замужество? Мне становилось тошно при одной только мысли о мужчинах. Да, о мужчинах вообще. Родильная горячка, после которой я едва не умерла, казалось, выжгла из меня вообще все женское. Внутри у меня все будто умерло, погасло. Вероника и Изабелла, болезнь, унизительный разрыв с Клавьером – все это стоило мне слишком дорого, чтобы я захотела еще раз броситься в ад, именуемый любовью. Да и есть ли она, эта любовь? Я усмехнулась, подсыпая муки в тесто. Меня никто не любит. Мною пользовались – это было. Со мной развлекались – это тоже было. Заключали пари, в которых я была главным призом. Куклой, игрушкой, шлюхой – кем угодно была я, только не человеком.
Может быть, подумала я, когда пройдет год или два, я немного оттаю, но и это еще не известно, да и пойдет ли такое оттаивание мне на пользу? Мне так хорошо сейчас, летом, в Бретани, среди этих изумрудных лугов, сосновых и дубовых лесов, в своем доме, в окружении своих детей… Тут, по крайней мере, я была хозяйкой.
Скрипнула дверь.
– Вы позволите?
Я увидела отца Медара и улыбнулась в ответ на его приветствие. Меня удивил его наряд: не обычная сутана, а сюртук, портупея, шляпа и сапоги, замызганные грязью.
– Я только что с моря, сударыня, – пояснил он поспешно. – У меня к вам очень серьезный разговор.
Я попросила его подождать, пока я поставлю айвовый пирог в печь. Лихорадочная дрожь охватила меня: я подумала, что речь снова пойдет об оружии. Маргарита вышла, но я знала, что она подслушивает за дверью, и не препятствовала этому.
Я вытерла руки и встревоженно присела к столу.
– Что вы скажете, отец Медар?
– У меня две новости для вас: одна, по правде говоря, ужасна, вторая, может быть, приятна. Выбирайте, какую вы хотите услышать первой.
Он был искренне удручен, на его обычно бледном лице выступил легкий румянец. Я призвала на помощь все свои силы. Дурных новостей давно не было – надо было ожидать, что они появятся.
– Хотите стаканчик яблочного сидра, отец Медар?
– Да, – ответил он, мельком взглянув на меня. – Вы удивительно спокойны, сударыня. Какую новость вы предпочитаете?
– Первой – дурную, – сказала я, наливая ему сидр.
И тогда он рассказал мне о разгроме на мысе Киберон.
Десантом аристократов, высадившихся на побережье Бретани, командовали д'Эрвильи и Пюизэ, не ладившие между собой. Давно задуманная экспедиция вначале шла очень удачно: 25 июня 1795 года под прикрытием английского флота в Карнакской бухте высадились четыре с половиной тысячи эмигрантов и солдат. Чуть позже подошло и несколько тысяч шуанов, предупрежденных о высадке заранее. Город Орэ был взят без затруднений. Экспедицию сопровождал епископ Дольский, назначенный папским наместником на всю Бретань.
Но и синие не были застигнуты врасплох. Генерал Гош в это время был в Ванне и, узнав о высадке, созвал к себе подкрепления со всей Бретани. Эмигранты не взяли Ванна и отступили на полуостров Киберон, овладев фортом Пантьевр, господствовавшим над узким проходом перешейка, соединяющего его с материком.
30 июня Гош, у которого сил было в три раза больше, отнял Орэ, а затем выстроил перед фортом Пантьевр на утесе, нависавшем над морским берегом, длинное укрепление в семьсот туазов, вооруженное пушками и редутами по бокам, чтобы лишить эмигрантов возможности отступить. Аристократы тем временем ждали прибытия второй военной бригады из Англии. Бригадой командовал двадцативосьмилетний герцог де Сомбрейль. Он прибыл в Пантьевр 15 июля, привезя с собой две тысячи подкрепления. Сразу после его прибытия д'Эрвильи и Пюизэ дали приказ наступать на республиканскую линию окопов, предприняв в то же время диверсионные атаки на фланги при помощи высаженных ими отрядов. Гош открыл огонь из батарей. Д'Эрвильи был тяжело ранен. После тяжелых потерь эмигрантам – их была всего горстка по сравнению с синей армией – пришлось отступить.
16 июля синие подошли к самому форту. Из Парижа прибыли эмиссары Конвента Блад и Тальен. От двух перебежчиков Гош узнал о расположении защитных укреплений крепости. И бурную ночь, когда небо было покрыто тучами и море бушевало, что заставило английские канонерки удалиться от берега, Гош послал отряд под руководством двух дезертиров для нападения. Отряд бесшумно прошел тайной тропинкой до самого бруствера, и изменники впустили синих. Пантьевр был взят почти без боя.
Положение эмигрантов осложнялось тем, что шуаны, по своей воле пришедшие, чтобы помочь, привели, по своему обыкновению, около четырех тысяч жен и детей, которые теперь находились в военном лагере. Чтобы спасти их жизни, эмигранты вступили в переговоры с Гошем и дали согласие на капитуляцию, если только им гарантируют жизнь и свободу. Гош устно обещал это. Но утром 23 июля он и его армия открыли огонь, оттеснив эмигрантов под обстрелом в глубь полуострова. Пюизэ и его люди уехали на судах. Сомбрейль, назвавший Пюизэ трусом и не пожелавший убегать, был взят в плен вместе со своим отрядом. Кроме огромных запасов провианта на армию в 40 тысяч человек, 20 тысяч ружей, 150 тысяч пар обуви, в руки победителей попало не менее 8 тысяч воинов (около 1 тысячи эмигрантов, из которых большинство были дворяне или бывшие офицеры королевского флота). Прежде чем поспешно вернуться в Конвент, чтобы получить лавры победителя, Тальен велел отпустить на свободу жен и детей шуанов. Его товарищ Блад остался на месте и стал организовывать военные комиссии, которые должны были судить эмигрантов. Поскольку первая комиссия стала испытывать некоторое замешательство при мысли, что ей поручено приговорить к смерти военнопленных, которых в цивилизованных странах убивать считается позором, ее быстро распустили и заменили другой, не такой щепетильной.
К смертной казни был приговорен 751 эмигрант, из которых 748 человек были немедленно расстреляны.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Дыхание земли'
1 2 3 4 5 6 7 8
Надо ли говорить, что перемирие ничего не изменило. Шаретт не распускал свою армию, и все роялистские начальники были господами в своих районах. Синих продолжали убивать поодиночке. Патриоты не могли вернуться в дома. Более того, шуаны и вандейцы распространяли свое влияние на департаменты Сарта, Эйр, Ла Манш, Кальвадос; это усиливало дезертирство среди голодных республиканских солдат. Используя перемирие как ловкий маневр, шуаны продолжали морить города голодом, а присвоенные Шареттом, Сапино и Стоффле двадцать миллионов из секретного фонда позволили начать широкие закупки оружия в Англии. Огонь войны тлел под пеплом. Уже одно то, что в вандейских и бретонских деревнях принимались деньги только с изображением Луи XVI, говорило, кто тут подлинный хозяин.
В Париже тоже усиливался роялистский дух. Роялистские газеты множились одна за другой. Куплеты Анжа Питу, поэта на службе у графа Прованского, производили фурор. Резкие перемены происходили в общественном мнении. Власти Конвента не доверяли, как не доверяют открытым мошенникам и ворам.
Роялистская партия казалась очень сильной. Она завоевала весь запад, почти все города, она господствовала на юге и в долине Роны; Лион, по словам самих эмиссаров Конвента, был всецело роялистским. Деревни Луары, Верхней Луары, Лозеры, Аверона встали на сторону короля. Охлаждение к правительству все увеличивалось даже в северо восточных департаментах. Роялизм проникал в правительственные комитеты: ходило множество слухов, что такие депутаты, бывшие якобинцы, как Тальен, Орби, Кадрой, Ларивьер, Лакретель, Буасси д'Англа, Камбасерес, не прочь пожертвовать Республикой в пользу короля, если только им хорошо за это заплатят и пообещают забыть все грехи прошлого, в частности голосование за казнь Луи XVI.
Но 8 июня 1795 года появилось сообщение, что в Тампле умер десятилетний дофин Шарль Луи которого называли также королем Людовиком XVII.
Это событие потрясло роялистов. И до этого было известно, как издевались над принцем, каким изощренным пыткам подвергали ребенка, калеча его душу. Отданный на воспитание к сапожнику Симону, который едва знал несколько букв, он был вынужден по приказу своего «воспитателя» петь «Марсельезу» и «Карманьолу», называть своего отца «рогоносцем» и «глупцом», а мать, Марию Антуанетту, «австрийской шлюхой с трехэтажной утробой». Сапожник бил его колодкой и заставлял напиваться. Потом, после казни Робеспьера, дофина вернули в Тампль, где он и умер. Отныне из всего несчастного королевского семейства осталась только принцесса Мари Тереза Шарлотта, шестнадцатилетняя дофина, которую в Тампле насиловали тюремщики.
Отныне между Конвентом и роялистами пролегла смерть ребенка. Бывший регент граф Прованский, ставший теперь королем Людовиком XVIII, королем в изгнании, в своем обращении к французскому народу обещал отомстить за смерть брата, беспощадно карая цареубийц. Разумеется, это оттолкнуло от него тех депутатов Конвента, которые в 1793 году голосовали за казнь Луи XVI, а теперь склонялись к роялизму. Они вновь стали республиканцами, твердыми и непреклонными в своих убеждениях.
В ответ на известие о смерти Луи XVII Вандея и Бретань восстали.
Давно и той, и другой стороне было ясно, что заключенное перемирие недолговечно. Синие догадывались, что белые просто водят их за нос, выигрывая время. С весной наступили и часы больших приливов, что было очень хорошо для эмигрантов, собирающихся высадиться на побережье. Именно шуан Корматен, а не синие управлял всей Бретанью из замка Ла Преваллэ, распоряжался, раздавал паспорта и поощрял дезертирство в рядах республиканских солдат. Когда политика шуанов стала совершенно откровенной, у синих закончилось терпение. 25 мая были расклеены приказы об аресте Корматена, Солилака, Жарри и других. В ответ шуаны Морбигана тотчас взялись за оружие. За ними поднялась вся Бретань. Начались военные действия.
Только граф де Шаретт еще некоторое время ничего не предпринимал, отвлекая внимание синих. Он ожидал, чтобы экспедиция эмигрантов, отплывшая с эскадрой адмирала Уоррена, показалась у побережья Бретани. Когда это случилось, 25 июня он тоже нарушил перемирие, внезапно напав на республиканский сторожевой пост. После этого в воззвании к вандейцам он объявил, что синие отравили дофина, чтобы не надо было выполнять обещание возвести его на трон, которое они якобы ему дали.
23 июня 1795 года английский адмирал Уоррен разбил в открытом море у Одьерна французский флот адмирала Вилларе Жуайёза и открыл проход для флотилии из пятидесяти судов, которая везла шуанам обещанные подкрепления.
Близилась решительная схватка.
13
Было бы ошибкой думать, что жизнь, которую я теперь вела, очень быстро стала для меня легка и привычна. Скорее можно было бы сказать, что нет ничего для меня более непривычного, чем то, чем я сейчас занимаюсь. Ни по воспитанию, ни по складу характера я, пожалуй, не была создана для деревни, огорода, хозяйства. Иногда все это было мне даже противно. Но сейчас, когда пришло лето, я вдруг с изумлением стала ощущать неожиданную гордость за то, что обычно называют «плодом своих рук». За двор, такой чистый и выметенный. За порядок в доме. За сытых детей. За ухоженную Патину. За целые фунты отличной молодой картошки, золотистых клубней лука, бурых налитых помидоров, выращенных и собранных моими руками. Сенокос уже миновал, с наших чудесных заливных лугов мы скосили очень много сочного мятлика, тимофеевки, клевера – лучших кормовых трав. Конечно, их скосил Селестэн, но я и за него испытывала какое то довольство и гордость.
Я сидела на берегу ручья, разувшись и с наслаждением поставив босые ступни на траву. Над заводью возвышался гигантский дуб, протянувший по песку могучие корни к самому ручью. У берега из воды, переливающейся на солнце всеми оттенками синей гаммы, выступали огромные серые валуны. Было очень тепло. Травы снова вырастали прямо на глазах, и в воздухе витали мягкие запахи свежих молодых растений, ковыля и еще… еще земляники, аккуратно сложенной в мою корзину. Ягоды поблескивали так соблазнительно, что я потянулась за ними и положила несколько себе в рот.
Я собрала их в лесу. Они имели восхитительный сладкий вкус, лесной и свежий.
«Хоть бы все было спокойно, – подумала я, закрывая глаза, – Хоть бы не было больше напастей, крови. И войны. Будь прокляты все войны на свете».
– Добрый день, сударыня.
Еще не открывая глаз, я узнала голос отца Медара. Я передернула плечами, потом не спеша обулась.
– Я был у вас дома. Жан сказал, что вы ушли в лес.
– Да. Я остановилась здесь, чтобы подумать.
– Вы позволите сесть рядом с вами?
Я кивнула. Несмотря на то, что мне так хорошо было одной, я не могла отказать священнику. Это благодаря ему рука Жанно уже почти срослась. Да и вообще, отец Медар был отличный собеседник. Я видела в нем друга, приятеля, и именно поэтому никогда не говорила ему правды на исповеди. Что то мешало мне. Он, вероятно, об этом догадывался.
– Ле Муан через несколько дней отправляется с отрядом к мысу Киберон, – произнес он задумчиво.
– Зачем?
– Там, вероятнее всего, произойдет высадка королевской армии и англичан. Шуаны должны присоединиться к ним.
– И вы думаете, крестьяне согласятся уйти так далеко от деревни?
– Кто знает, кто знает…
Я протянула ему несколько ягод земляники на ладони. Он взял, кивком поблагодарил меня, а потом вдруг произнес:
– Что бы вы сказали, сударыня, если бы я попросил вас спрятать на время у себя в Сент Элуа партию английского оружия?
Земляника застряла у меня в горле. Я уже и забыла обещание, данное ле Муану, да и больше всего на свете сейчас я боялась быть во что то замешанной. Конечно, я на стороне белых. Но, видит Бог, я слишком хорошо знаю, что такое республиканские тюрьмы, и ни за что не хотела бы оказаться там снова.
– Вы… вы полагаете, что я – именно то, что вам нужно? – пробормотала я в замешательстве.
Священник снял шляпу, откинул назад белокурые волосы. Лицо его было задумчиво и меланхолично.
– Это всего лишь несколько дней, сударыня. Потом за ним явятся шуаны из Морбигана.
– Да, но если здесь вдруг появится какой нибудь летучий отряд синих? Они снова сожгут Сент Элуа, а меня пристрелят!
– Если они появятся, мы разобьем их.
Он взглянул на меня и мягко добавил:
– Нам никак не обойтись без вас, Сюзанна, поймите это. У вас много счетов с революцией. Почему бы вам не поквитаться?
– Вы думаете, – спросила я, уже почти сдавшись, – что мой отец позволил бы мне в это вмешиваться? Сомневаюсь.
– Увы, вашего отца нет. Если бы он был, мы бы и не подумали вас тревожить.
Я только потом поняла, что меня так удивило и смягчило в его словах. Он впервые назвал меня Сюзанной, назвал как друг. Честное слово, дружба меня к чему то обязывала.
И уже почти согласившись, я подумала: «Надо же! Именно так всегда и получается. Война вторгается в мою жизнь как раз тогда, когда я меньше всего этого желаю. И ожидаю. Когда этому будет конец?»
В полночь, замирая от страха, я следила, как шуаны переносили английские ружья в мой погреб, маскировали их бочками с солониной. Конечно, уверяла я себя, ничего не случится. Уже много месяцев я не видела в этих краях ни одного синего.
И все таки, подумала я, как странно, что эту операцию осуществляет отец Медар – священник, католик, христианин, которому прекрасно известно, что убийство относится к числу смертных грехов.
ГЛАВА ВТОРАЯ
«СЮЗАННА – ЗВЕЗДА МОРЕЙ»
1
– Нет, мадам, все это мне не нравится, – ворчала Маргарита, готовя начинку из айвы для пирога. – Вот вы все на одну себя полагаетесь, а я на вашем бы месте совсем иначе поступила. Времена, кажется, меняются. И совсем неплохо было бы вам выйти замуж. Сколько аристократов возвратилось из эмиграции! Вот я слышала, что младший де Фонтенэ вернулся в свое поместье. Ведь это в трех лье от нас, совсем близко… Почему бы вам не познакомиться с ним?
– Да ведь мы знакомы. Просто он не заезжает сюда. А если наедет, я с радостью с ним поговорю – как соседка.
Я месила тесто и слушала болтовню Маргариты.
– Ты считаешь, я плохо справляюсь одна?
– Нет. Но разве нужно вам это?
Я пожала плечами.
– Вряд ли кто то захочет жениться на мне, Маргарита, я слишком бедна. К тому же у меня трое детей. Да и это не имеет значения, потому что я сама не хочу замуж. Во первых, мне правится быть свободной, когда никто меня не стесняет, а во вторых, ты же знаешь, что для меня только принц, граф или герцог может быть впору, – на меньшее я не согласна…
Маргарита видела, что я говорю с ней не совсем серьезно, и с ворчанием оставила свои попытки. Мы продолжали работу, углубившись каждая в свои мысли.
Замужество? Мне становилось тошно при одной только мысли о мужчинах. Да, о мужчинах вообще. Родильная горячка, после которой я едва не умерла, казалось, выжгла из меня вообще все женское. Внутри у меня все будто умерло, погасло. Вероника и Изабелла, болезнь, унизительный разрыв с Клавьером – все это стоило мне слишком дорого, чтобы я захотела еще раз броситься в ад, именуемый любовью. Да и есть ли она, эта любовь? Я усмехнулась, подсыпая муки в тесто. Меня никто не любит. Мною пользовались – это было. Со мной развлекались – это тоже было. Заключали пари, в которых я была главным призом. Куклой, игрушкой, шлюхой – кем угодно была я, только не человеком.
Может быть, подумала я, когда пройдет год или два, я немного оттаю, но и это еще не известно, да и пойдет ли такое оттаивание мне на пользу? Мне так хорошо сейчас, летом, в Бретани, среди этих изумрудных лугов, сосновых и дубовых лесов, в своем доме, в окружении своих детей… Тут, по крайней мере, я была хозяйкой.
Скрипнула дверь.
– Вы позволите?
Я увидела отца Медара и улыбнулась в ответ на его приветствие. Меня удивил его наряд: не обычная сутана, а сюртук, портупея, шляпа и сапоги, замызганные грязью.
– Я только что с моря, сударыня, – пояснил он поспешно. – У меня к вам очень серьезный разговор.
Я попросила его подождать, пока я поставлю айвовый пирог в печь. Лихорадочная дрожь охватила меня: я подумала, что речь снова пойдет об оружии. Маргарита вышла, но я знала, что она подслушивает за дверью, и не препятствовала этому.
Я вытерла руки и встревоженно присела к столу.
– Что вы скажете, отец Медар?
– У меня две новости для вас: одна, по правде говоря, ужасна, вторая, может быть, приятна. Выбирайте, какую вы хотите услышать первой.
Он был искренне удручен, на его обычно бледном лице выступил легкий румянец. Я призвала на помощь все свои силы. Дурных новостей давно не было – надо было ожидать, что они появятся.
– Хотите стаканчик яблочного сидра, отец Медар?
– Да, – ответил он, мельком взглянув на меня. – Вы удивительно спокойны, сударыня. Какую новость вы предпочитаете?
– Первой – дурную, – сказала я, наливая ему сидр.
И тогда он рассказал мне о разгроме на мысе Киберон.
Десантом аристократов, высадившихся на побережье Бретани, командовали д'Эрвильи и Пюизэ, не ладившие между собой. Давно задуманная экспедиция вначале шла очень удачно: 25 июня 1795 года под прикрытием английского флота в Карнакской бухте высадились четыре с половиной тысячи эмигрантов и солдат. Чуть позже подошло и несколько тысяч шуанов, предупрежденных о высадке заранее. Город Орэ был взят без затруднений. Экспедицию сопровождал епископ Дольский, назначенный папским наместником на всю Бретань.
Но и синие не были застигнуты врасплох. Генерал Гош в это время был в Ванне и, узнав о высадке, созвал к себе подкрепления со всей Бретани. Эмигранты не взяли Ванна и отступили на полуостров Киберон, овладев фортом Пантьевр, господствовавшим над узким проходом перешейка, соединяющего его с материком.
30 июня Гош, у которого сил было в три раза больше, отнял Орэ, а затем выстроил перед фортом Пантьевр на утесе, нависавшем над морским берегом, длинное укрепление в семьсот туазов, вооруженное пушками и редутами по бокам, чтобы лишить эмигрантов возможности отступить. Аристократы тем временем ждали прибытия второй военной бригады из Англии. Бригадой командовал двадцативосьмилетний герцог де Сомбрейль. Он прибыл в Пантьевр 15 июля, привезя с собой две тысячи подкрепления. Сразу после его прибытия д'Эрвильи и Пюизэ дали приказ наступать на республиканскую линию окопов, предприняв в то же время диверсионные атаки на фланги при помощи высаженных ими отрядов. Гош открыл огонь из батарей. Д'Эрвильи был тяжело ранен. После тяжелых потерь эмигрантам – их была всего горстка по сравнению с синей армией – пришлось отступить.
16 июля синие подошли к самому форту. Из Парижа прибыли эмиссары Конвента Блад и Тальен. От двух перебежчиков Гош узнал о расположении защитных укреплений крепости. И бурную ночь, когда небо было покрыто тучами и море бушевало, что заставило английские канонерки удалиться от берега, Гош послал отряд под руководством двух дезертиров для нападения. Отряд бесшумно прошел тайной тропинкой до самого бруствера, и изменники впустили синих. Пантьевр был взят почти без боя.
Положение эмигрантов осложнялось тем, что шуаны, по своей воле пришедшие, чтобы помочь, привели, по своему обыкновению, около четырех тысяч жен и детей, которые теперь находились в военном лагере. Чтобы спасти их жизни, эмигранты вступили в переговоры с Гошем и дали согласие на капитуляцию, если только им гарантируют жизнь и свободу. Гош устно обещал это. Но утром 23 июля он и его армия открыли огонь, оттеснив эмигрантов под обстрелом в глубь полуострова. Пюизэ и его люди уехали на судах. Сомбрейль, назвавший Пюизэ трусом и не пожелавший убегать, был взят в плен вместе со своим отрядом. Кроме огромных запасов провианта на армию в 40 тысяч человек, 20 тысяч ружей, 150 тысяч пар обуви, в руки победителей попало не менее 8 тысяч воинов (около 1 тысячи эмигрантов, из которых большинство были дворяне или бывшие офицеры королевского флота). Прежде чем поспешно вернуться в Конвент, чтобы получить лавры победителя, Тальен велел отпустить на свободу жен и детей шуанов. Его товарищ Блад остался на месте и стал организовывать военные комиссии, которые должны были судить эмигрантов. Поскольку первая комиссия стала испытывать некоторое замешательство при мысли, что ей поручено приговорить к смерти военнопленных, которых в цивилизованных странах убивать считается позором, ее быстро распустили и заменили другой, не такой щепетильной.
К смертной казни был приговорен 751 эмигрант, из которых 748 человек были немедленно расстреляны.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Дыхание земли'
1 2 3 4 5 6 7 8