А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Анжелика - 8

«Искушение Анжелики»: Центрполиграф; Москва; 1997
ISBN 5-218-00616-5
Аннотация
Все дерзновенные замыслы и надежды Анжелики и ее мужа Жоффрея де Пейрака отныне связаны с Канадой. Колонистам французам, англичанам, испанцам то и дело приходится вступать в неравный бой с суровой природой, отражать набеги индейцев, преодолевать религиозные предрассудки.
Анн Голон, Серж Голон
Искушение Анжелики
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ФАКТОРИЯ ГОЛЛАНДЦА
Глава 1
Из леса долетел звук индейского барабана. Он прокатился мягко и ритмично в теплом плотном воздухе, сгустившемся над деревьями и рекой.
Жоффрей де Пейрак и Анжелика остановились на берегу. Они прислушались. Удары были приглушенными, но отчетливыми. Их мелодия доносилась сквозь ветви полными и чистыми нотами, как биение сильного сердца. Неподвижная природа, застывшая от зноя, словно напоминала таким образом о присутствии в ее лоне людей.
Инстинктивно Анжелика схватила за руку мужа, стоявшего рядом.
- Барабан, - сказала она. - Что означает он?
- Не знаю. Подождем.
Вечер еще не наступил. Но день уже клонился к закату. Река напоминала огромную пластину потускневшего серебра. Анжелика и ее муж граф де Пейрак стояли под свисающим пологом ивняка у самой воды.
Немного подальше, слева, сушились вытащенные на песок небольшого залива лодки из бересты, промазанные смолой.
Залив, изгибаясь, лежал перед ними, наполовину очерченный вытянувшимся мысом. В глубине бухты высокие и темные скалы, увенчанные дубами и вязами, хранили благодатную свежесть.
Там был разбит лагерь. Слышался треск ломаемых веток, предназначенных для шалашей и костров. Голубоватые клочья дыма уже лениво потянулись над спокойной водой.
Анжелика легко и живо встряхнула головой, чтобы отогнать москитов, которые с деловитым гуденьем стали роиться вокруг нее. Она попыталась таким образом прогнать и смутную тревогу, вызванную звуками лесного барабана.
- Странно, - сказала она, почти не задумавшись. - В тех деревнях абенаков, которые мы встречали, спускаясь по Кеннебеку, было мало мужчин. Там оставались только женщины, дети и старики.
- Действительно, все дикари отправились на юг для торговли мехами.
- Не только для этого. В караванах и лодках, которые, как и мы, шли на юг, также были в основном женщины. По всей видимости, именно они направлялись торговать. А где же мужчины?..
Пейрак бросил в ее сторону загадочный взгляд. Он уже задал себе этот вопрос и так же, как она, угадывал ответ. Не отправились ли мужчины индейских племен к тайному месту сбора, чтобы начать войну?.. Но какую войну?.. Против кого?..
Он не решился высказать свое подозрение вслух и предпочел промолчать.
Вокруг все было спокойно и не внушало тревоги. Путешествие продолжалось уже несколько дней без каких-либо происшествий. С юношеским радостным нетерпением все ожидали возвращения к берегу океана и более обжитым местам.
- Смотрите, - сказал вдруг, живо обернувшись, де Пейрак, - вот что, несомненно, вызвало стук барабанов. У нас гости!
Три лодки обогнули мыс напротив них, проплыли дальше и вошли в бухту.
По их движению можно было догадаться, что они поднимались вверх против течения Кеннебека, а не спускались к низовью, как большинство лодок в это время года.
Пейрак, сопровождаемый Анжеликой, сделал несколько шагов, чтобы подойти к самому берегу, туда, где мелкие волны с пятнами пены оставляли коричневатый след на мелком гравии. Он слегка прищурил глаза и стал наблюдать за пришельцами.
Индейцы, сидевшие в трех лодках, явно хотели высадиться. Они подняли мокрые весла, затем попрыгали в , воду, чтобы вытолкнуть челноки на берег.
- Во всяком случае, здесь одни мужчины и нет женщин, - заметил Пейрак.
Затем, внезапно замолчав, он сжал руку Анжелики. В одной из лодок показался темный силуэт человека, одетого в черную сутану. Он также спустился в воду, чтобы выбраться на отлогий берег с нависшими ивами.
- Иезуит, - сказала Анжелика негромко. Ею овладела такая паника, что она едва не убежала, дабы спрятаться в гуще леса.
Сжав пальцами ее запястье, граф остановил этот импульсивный порыв.
- Что вы так боитесь какого-то иезуита, любовь моя?
- Вам известно, что думает о нас отец д'Оржеваль. Он считает нас опасными узурпаторами, а то и пособниками дьявола.
- Пока он ведет себя как гость, мы должны оставаться спокойными.
Между тем, человек в черной сутане, отделенный от них изгибом залива, двинулся по берегу быстрым шагом. На фоне отраженной в воде изумрудной зелени деревьев его необычно проворная длинная и тонкая фигура выглядела несколько странной на этой утомленной жарою земле, уже окунувшейся в туман тихого вечера. Силуэт принадлежал молодому, полному сил человеку, всем своим видом показывающему, что он прямо стремится к цели, не принимая во внимание и даже не замечая каких-либо препятствий на своем пути.
Он исчез на минуту, подойдя к лагерю, и у костров, казалось, наступила тяжелая тишина. Затем послышались шаги испанского солдата, и вслед за ним из ветвей ивняка вынырнула высокая черная фигура.
- Это не он, - процедил Пейрак сквозь зубы. - Это не отец д'Оржеваль.
Он почувствовал почти разочарование.
Гость был высок, строен и казался очень молодым. Учитывая порядки его ордена, требующего долгого послушничества, ему, конечно, было не меньше тридцати лет. Но в нем чувствовалось какая-то безотчетная безмятежность двадцатилетнего человека. У него были светлые борода и волосы и глаза почти бесцветной голубизны. Лицо казалось бы бледным, если б не красные пятна на лбу, носу и щеках - от солнца, немилосердного к людям с такой кожей.
Он остановился в нескольких шагах, заметив графа и его жену, и мгновение разглядывал их, положив одну худую и тонкую руку на грудь, где свешивалось с шеи распятие на фиолетовой ленте, а другой сжимая посох, увенчанный серебряным крестом.
Анжелика нашла его удивительно изысканным, похожим на тех рыцарей или воинственных архангелов, изображения которых можно увидеть во Франции на витражах соборов.
- Я отец Филипп де Геранд, - сказал он вежливым тоном. - Коадъютор отца Себастьяна д'Оржеваля. Узнав, что вы, мессир де Пейрак, спускаетесь по Кеннебеку, мой начальник поручил мне передать вам свое приветствие.
- Я благодарю его за добрые намерения, - ответил Пейрак. Жестом он отослал испанца, который стоял почти навытяжку перед отцом иезуитом.
- Я сожалею, отец мой, что могу оказать вам лишь скудные знаки внимания в этом походном лагере. Но, я думаю, вы привыкли к такому виду неудобств. Не хотите ли пройти к огню? Дым немного защитит нас от москитов. Мне кажется, это один из ваших собратьев сказал, что в Америке нет необходимости носить власяницу, ибо комары и москиты щедро берут на себя труд заменить ее.
Его собеседник снисходительно улыбнулся.
- Да, святой отец Бребеф изволил пошутить таким образом, - признал он.
Они уселись неподалеку от людей графа, занятых приготовлением еды и постелей. Но несколько в стороне от них.
Жоффрей незаметным движением удержал Анжелику, которая намеревалась уйти. Он хотел, чтобы она присутствовала при беседе. И она, в свою очередь, расположилась рядом, на большом обомшелом камне. С женской интуицией она сразу же отметила, что отец де Геранд делает вид, будто не замечает ее.
- Я хочу вам представить мою супругу, графиню де Пейрак де Моран д'Ирристру, - сказал Жоффрей все с той же спокойной учтивостью.
Молодой иезуит сдержанно, почти механическим жестом наклонил голову в сторону Анжелики, потом отвернулся, и его взгляд скользнул по гладкой поверхности воды, которая постепенно темнела, в то время как в ее глубине вспыхивали багряные отражения многочисленных костров, зажженных на берегу. Рядом индейцы, привезшие святого отца, принялись устраиваться на ночлег.
Пейрак предложил пригласить их, чтобы разделить ужин из козлятины и индюшачьего мяса, которое жарилось на вертелах, а также отведать лососей. Выловленные недавно в реке, они томились под золой, обернутые в листья.
Отец де Геранд отрицательно покачал головой и сказал, что эти кеннебасы очень нелюдимы и не любят общаться с чужаками.
Анжелика подумала внезапно о маленькой англичанке Роз-Анн, которую они взяли с собой. Она поискала ее глазами, но не увидела. Позднее она узнала, что после прибытия иезуита Кантор быстро спрятал ее подальше от глаз. Укрывшись в чаще, он терпеливо ждал, когда беседа закончится, развлекая девочку игрой на гитаре.
- Итак, - сказал отец Геранд, - вы провели зиму в центре Аппалачей, мессир? Не страдали вы от цинги? От голода? Не потеряли кого-либо из членов вашей колонии?..
- Нет, никого, слава Богу!
Священник поднял брови с легкой удивленной улыбкой.
- Мы счастливы слышать, что вы хвалите Бога, мессир де Пейрак. Ходили слухи, что вы и ваши приближенные отнюдь не отличаетесь набожностью. Что вы набираете людей без разбора - еретиков, неверующих, нечестивых, - и что среди них есть и обуреваемые гордыней смутьяны, позволяющие себе при каждом удобном случае святотатствовать и поносить Бога, да будет благословенно его святое имя…
Рукой он отстранил кружку со свежей водой и миску жаркого, которые принес ему молодой бретонец Жан Ле Куеннек, служивший графу де Пейраку.
«Жаль, - непочтительно подумала Анжелика, - этих иезуитов не возьмешь „через желудок“… В былые времена отец Массера выказывал больше склонностей к чревоугодию…»
- Угощайтесь, отец мой, - настаивал де Пейрак. Иезуит отрицательно покачал головой.
- Мы пополдничали. Этого достаточно на весь день. Я мало ем. Как индейцы… Но вы не ответили на мой вопрос, сударь. Вы намеренно вербуете своих людей среди смутьянов, враждебных учению церкви?
- По правде говоря, отец мой, от тех, кого я нанимаю, я требую прежде всего умения обращаться с оружием, топором и молотом, способности выносить холод, голод, усталость, испытания боя, короче, безропотно сносить все, что они имеют несчастье испытывать, храня мне верность и послушание в течение всего контракта и выполняя наилучшим образом порученные им работы. Но я отнюдь не против, если они к тому же будут набожны и благочестивы.
- Однако, вы не воздвигли креста ни в одном из основанных вами поселений.
Пейрак не ответил.
Отсвет мерцающей воды, вспыхнувший внезапно от заходящего солнца, зажег, казалось, в его глазах насмешливый огонек, столь хорошо знакомый Анжелике. Но Жоффрей оставался терпелив и любезен, как обычно. Однако священник настаивал.
- Вы хотите сказать, что среди ваших людей есть такие, кого этот прекрасный знак - прекрасный символ любви и самоотречения, будь он благословен - кого этот знак, говорю я, мог бы шокировать или даже раздражать?
- Возможно.
- А если бы среди ваших людей нашлись и такие, как например, этот молодой человек, предлагавший мне пищу, с лицом, кажется, открытым и честным, кто сохранил из воспоминаний о своем набожном детстве благоговение перед этим знаком Искупления? Вы таким образом лишили бы их умышленно помощи Святой Религии?..
- Всегда приходится лишаться чего-либо в той или иной мере, когда соглашаешься жить вместе с разными людьми, в трудных условиях и зачастую в большой тесноте… Не мне, отец мой, говорить вам, сколь несовершенна природа человека, и как необходимо идти на уступки, чтобы жить в добром согласии…
- Отказываться от почитания Бога и пренебрегать его милосердием - это, по-моему, последняя из уступок, которые можно допустить, и, во всяком случае, пагубная уступка. Не свидетельствует ли она о том, мессир де Пейрак, что вы мало значения придаете духовным опорам? Труд без божественной силы, которая оживляет его, ничего не значит. Труд без святой благодати - это ничто. Это полая оболочка, ветер, пустота. Подобная благодать может быть дарована лишь тем, кто признает Бога как творца всех своих дел, кто повинуется его законам и кто посвящает ему в молитвах каждый день своей жизни и все плоды своего труда.
- Однако, апостол Иаков сказал: «Человек оправдывается делами…»
Пейрак слегка расправил плечи, словно согбенные под бременем размышлений. Он достал из кармана кожаной куртки сигару, скрученную из листьев табака, и зажег от головешки, которую ему тотчас же подал молодой бретонец. Затем тот незаметно удалился.
Услышав цитату в устах графа, Филипп де Геранд холодно и тонко улыбнулся, как противник, отдающий должное точному удару. Однако, он не выразил согласия.
Анжелика молчала, нервно покусывая ноготь мизинца. За кого он себя принимает, этот иезуит? Осмеливаться говорить таким тоном с Жоффреем де Пейраком? Но в то же время на нее словно повеяло из монастырского детства чувством гнетущей зависимости, которую каждое светское лицо испытывает по отношению к представителям духовенства. Всем было очевидно и понятно, что иезуиты - из тех, кто не боится никого, ни короля, ни папы. Они созданы, чтобы наставлять и бичевать сильных мира сего. Своими продолговатыми глазами она в задумчивости глядела на его худое лицо, и от этого Странного присутствия здесь, рядом с ним, в глубине американского леса, в ней пробуждались давние тревоги, присущие жителям Старого Света: страх перед священником, носителем мистической власти. Затем она снова перевела взгляд на лицо мужа и вздохнула облегченно. Ибо он был свободен и будет свободен всегда от такого рода влияний. Он был сын Аквитании, преемник своего рода либеральных жизненных взглядов, идущих от стародавних времен и язычества. Он был иной породы, чем она сама и этот иезуит, оба преданные неизбывной вере. Де Пейрак ускользал от этой силы. И поэтому она глубоко любила его. Анжелика услышала, как он ответил ровным голосом:
- Отец мой, у меня может молиться, кто хочет. А что касается других, то не кажется ли вам, что хорошо сделанная работа все освящает?
Иезуит словно задумался на мгновение, а затем медленно покачал головой.
- Нет, сударь, нет. И в этом мы видим нелепые и опасные заблуждения тех философий, приверженцы которых мнят себя независимыми от церкви…. Вы аквитанец, - добавил он другим тоном. - многие выходцы из вашей провинции проявили весьма большое усердие в Канаде и Акадии. В Пентагуете барон де Сен-Кастин очистил от англичан все берега реки Пенобскот. Он окрестил вождя эчеминов. Местные индейцы относятся к нему, как к своему…
- Кастин, действительно, мой сосед в Голдсборо. Я его хорошо знаю и высоко ценю, - сказал де Пейрак.
- Кто еще из гасконцев в нашей колонии? - спросил отец Геранд с напускным добродушием. - Например, есть Вовнар на реке Сен-Жан.
- Пират, вроде меня!
- Если хотите! Он очень предан делу Франции и лучший друг господина Виль д'Авре, губернатора Акадии. На Севере, в Катаракуе у нас есть мессир де Морсак.
И я не забуду назвать нашего почитаемого губернатора мессира Фронтенака.
Пейрак не спеша продолжал курить и несколько раз кивнул головой, словно подтверждая сказанное. Даже Анжелика ничего не могла прочесть на его лице. Сквозь глянцевую листву склонившихся над ними огромных дубов проникал вечерний свет, рассеянный густой зеленью, придавая лицам зеленоватую бледность и углубляя тени. Золотое небо теперь горело со стороны реки, и гладь залива стала оловянного цвета. От зеркального сияния воды и неба посветлело. Вечера в июне стали короткими, слитыми с ночью, разделяя с ней свою власть. В это время года люди и животные мало часов уделяли сну.
В костры бросали высохшие, черные и круглые, как ядра, грибы. Загораясь, они распространяли острый лесной запах, обладавший благодатным свойством отгонять мошкару. С ним смешивался аромат тлеющего в трубках табака. Бухта была затянута туманной пахучей пеленой, укрывавшей место бивуака на берегу Кеннебека.
Анжелика поглаживала рукой лоб, погружая время от времени пальцы в свои густые золотистые волосы и приоткрывая повлажневшие виски, чтобы освежить их, и инстинктивно пытаясь избавиться от охватившей ее тревоги. Она с глубоким интересом переводила взгляд с одного собеседника на другого. Ее губы были слегка приоткрыты от внимания, с которым она следила за разговором. Но больше всего ее занимало то, что скрывалось за словами. И вдруг отец де Геранд сделал выпад:
- Не могли бы вы, мессир де Пейрак, объяснить мне: если вы не враждебны церкви, то почему все, кто работает у вас в Голдсборо, оказались гугенотами?
- Охотно, отец мой. Случай, на который вы намекаете, состоял в том, что однажды я бросил якорь неподалеку от Ла-Рошели, - как раз тогда, когда горстка гугенотов, приговоренная к заключению в королевские тюрьмы, бежала от драгунов, получивших приказ их схватить. Я взял их на борт, чтобы избавить от участи, показавшейся мне ужасной, когда я увидел мушкетеров, обнаживших сабли. Приняв беглецов на борт и не зная, что делать с ними, я доставил их в Голдсборо, чтобы они возделывали мои земли, дабы оплатить свое путешествие.
- Зачем надо было избавлять их от правосудия французского короля?
1 2 3 4 5 6 7 8