«Послушайте! На Средиземном море его серебряный щит был на красном фоне!»
Человек, несомненно, знавший, что Жоффрей - это Рескатор.
И что он был когда-то на галерах короля.
***
Анжелика вновь открыла глаза. Какое-то предчувствие угнетало ее. Вода в ванной была все еще теплой. Она поняла, что, должно быть, уснула. Одна свеча погасла, другие догорали.
Анжелика вновь увидела в зеркале, висевшем над ней, свое отражение. Обнаженная женщина, лежащая в мерцающей воде, чьи глаза испуганно блестели в полумраке.
Почему Жоффрея до сих пор не было?
Того короткого мгновения, на который она заснула, было достаточно, чтобы изменить ее отношение к окружающей обстановке.
Тишина показалась ей полной тревоги.
Снаружи башенные часы пробили три удара. Это был голос спящего города. Города-ловушки.
Она едва дышала. Ей не хотелось, чтобы страх проникал в нее.
Где был Жоффрей? Где были его солдаты? Люди его экипажа? Его испанцы? Офицеры?
Она воображала самое худшее. Она начинала опасаться, что тот восторженный прием, который им оказали, был лишь мираж, ужасная комедия, предназначенная усыпить их бдительность.
Ей почудилось, что истина проступает на зеркале горящими буквами: «Они его арестовали…»
Живое воображение Анжелики рисовало ей этот момент, когда он входит в замок Святого Людовика, и его тут же окружают люди со шпагами в руках.
«Господин де Пейрак, у нас приказ арестовать вас. Именем короля!»
Все начинается сначала…
И когда она услышала какой-то шум внизу, в темном и уснувшем доме, она не сомневалась, что все опять будет как тогда, когда несчастный Куасси-Ба стонал и звал ее: «Мадам! Мадам!.. Они забрали мою саблю!»
Она вскочила, сопровождаемая всплеском, и, накинув простыню, кинулась из ванной комнаты к лестнице.
Крик замер у ее горла.
Внизу, у лестницы, стоял человек.
Человек, одетый в черное.
***
Это был Жоффрей де Пейрак.
Он был одет весь в черное.
Подняв голову, он смотрел на Анжелику.
Он был одет в широкий плащ с короткими рукавами, с высоко поднятым воротником из медвежьего меха.
Анжелика, опершись о перила, застыв, смотрела на него, как на привидение.
А Жоффрей, очарованный ее появлением, но удивленный трагическим выражением ее лица, с недоумением поднял брови.
Она стояла полуголая, с распущенными волосами, с нее струйками стекала вода. Она была очаровательна.
Увидев чудесную улыбку на обращенном к ней лице, Анжелика не могла в это поверить.
Вполголоса она сказала:
- Итак? Вам удалось от них ускользнуть?
- Ускользнуть?
- Что произошло? Я ждала вас так долго… Я заснула и…
- И… вы еще не пришли в себя, моя дорогая, как мне кажется… Я же предупреждал вас о Большом Совете в замке Святого Людовика… В самом деле, мне действительно, в конце концов, удалось оттуда ускользнуть. Все это тянулось так долго… Но все закончилось наилучшим образом.
Вздох облегчения вырвался у Анжелики.
Слетев со ступенек, она бросилась в его объятия, повторяя:
- О, как это глупо! Боже, как это глупо.
Она зарылась лицом в складках его одежды и потерлась о нее щекой.
- Нас опять начинают посещать злые духи? - шутливо спросил де Пейрак. - Какое событие могло превратить блестящую королеву Квебека в эту испуганную нимфу?
- Я подумала, что вас арестовали!
- Что за глупости! Неужели вы не поняли сегодня, что это не так просто? Я надежно защищен, и у меня верные союзники. К тому же ветер удачи дует в нашем направлении. Вы должны в это поверить.
- Это могла быть уловка.
- Нет! Французы из Канады слишком прямодушны для этого.
- - Но вы меня очень напугали, - сказала она. - И особенно, когда я заметила вас, стоящего у лестницы во всем черном.
- Я хотел именно в таком виде присутствовать на этом ночном собрания.
- Почему?
- Черный человек, - сказал Жоффрей. - Вы помните черного человека, стоящего позади демонической женщины, из видения матушки Магдалины? Я знал, что меня охотно за него признавали. Разместив своих людей в поместье, я переоделся и в таком виде отправился на совет в сопровождении моих испанцев.
Анжелика была поражена.
- Жоффрей, это так неразумно, - сказала она, волнуясь. - Мы находимся в осином гнезде, любое недоразумение может обернуться против нас, а вы развлекаетесь тем, что напоминаете им о предсказании, о котором, может быть, некоторые и забыли, но другие хорошо помнят и боятся.
- Это еще один повод для того, чтобы увидеть все в истинном свете. Мне хотелось понаблюдать за их реакцией, и я ее увидел. Меня обвиняли в том, что я и есть этот человек в черном, равно как и вы - женщина-демон. Чтобы разрушить этот миф, я предстал перед ними, как реальный живой человек. Но, с другой стороны, я вижу, вы тоже не боитесь явиться как «голая женщина, выходящая из вод».
- Но я же не явилась в таком виде на Большой Совет…
- Слава Богу! Анжелика, любовь моя, вы слишком серьезно относитесь к жизни, и вы опять становитесь той очаровательной маленькой канонницей, которую я когда-то отправил к свирепым протестантам в Ля Рошель. Но поверьте, после всех талантов, которые в вас обнаружились, эта роль вам вовсе не к лицу.
Он прижал ее к груди и начал осыпать поцелуями, и именно это могло сейчас наилучшим образом развеять ее тревогу.
Она подняла голову, чтобы еще раз посмотреть на него и убедиться в его присутствии.
Из ее груди вырвался крик.
За его спиной, в глубине залы, она увидела череп с двумя маленькими блестящими глазами и растянутый в насмешливом оскале рот.
Пейрак обернулся.
- Добрый вечер, господин Маколле, извините за то, что потревожил ваш сон.
- Ничего страшного, - проскрипел голос старого траппера. - Чего же мне жаловаться на такое приятное зрелище.
Зрелище действительно было необычное.
Граф де Пейрак, в сапогах и в тяжелой меховой одежде, сжимал в своих объятиях Анжелику в костюме наяды. Старый Элуа вытащил из сумки красный колпак и напялил его на свою оскальпированную голову. Затем широко зевнул и пробормотал что-то насчет медведя, которого он убил на королевской ферме и из-за которого господин ле Башуа его преследует, и вот почему он вынужден теперь скрываться в их доме.
- Я подумал, что у вас я буду в безопасности… как в Вапассу.
- Вы правильно подумали.
- Но где же вы спали? - спросила Анжелика, кутаясь в соскальзывающую с нее простыню.
- На складной кровати, «кровати нищего», как говорят у вас. Там есть немного соломы и покрывало… Если это вам не помешает, мадам.
И он ушел устраиваться на ночлег.
Из погреба донеслось блеяние козы.
Никаких сомнений. Они были в Канаде.
Обняв Анжелику, граф де Пейрак медленно повел ее по лестнице. Поднявшись, они остановились, затаив дыхание. Справа от них открывалась комната, где находилось огромное роскошное ложе, уже упомянутое Виль д'Аврэем. Оно было поистине королевским и занимало все пространство от стены до стены.
- Наш маркиз - несравнимый хозяин, - сказала Анжелика.
Но они не сразу вошли в комнату, а остановились у высокого окна, находившегося в центре лестничкой площадки, по обе стороны которого стояли друг против друга две банкетки.
Привлеченные лунным светом, струившимся через квадратики оконного переплета, они уселись рядом, и Жоффрей, откинув полу своего плаща, накрыл им плечи Анжелики и прижал ее к себе.
- Что это за одежда? - спросила Анжелика. - Ткань плотная, но такая грубая.
- Это подарок одного купца из этого города. Он мне понадобился для сегодняшнего переодевания. Я надеюсь, он войдет в моду в здешних краях, а возможно, и в Париже.
- Это одежда крестьянина!
- Но очень удобная для свиданий с красавицами ледяной ночью.
Обнявшись, они любовались лунным пейзажем.
На другой стороне улицы можно было разглядеть деревья фруктового сада. В ночной темноте вырисовывались неясные очертания ближайших домов. Но вдали виднелся четкий силуэт колокольни собора. Луна, вышедшая из облаков, сияла позади собора, и в ее ажурном свете были видны перила и колоннада башни, и высокий крест, уносящий далеко в ночное небо маленький флюгер, прикрепленный на самом его конце. На фоне мутно-молочных облаков он казался рисунком тушью, выполненным гигантским пером. Вокруг него виднелись башни и колокольни семинарии, монастыри урсулинок, иезуитской церкви и прочих маленьких церквей.
Жоффрей говорил вполголоса.
Он вспоминал о событиях сегодняшнего дня, которые, Слава Богу, закончились для них столь удачно. Безумный поступок мадам де Кастель-Моржа, казалось, его скорее развеселил.
- Я признаю, что питаю некоторую слабость по отношению к таким неистовым и дерзким женщинам, идущим до конца в том, что они задумали. Преданная своему духовнику, отцу д'Оржевалю, она, несмотря на его бегство, продолжала осуществлять его план. Ну и, кроме того, это женщина из Аквитании. А мы, гасконцы, можем друг друга понять и простить.
- Я считаю, что вы слишком легкомысленно воспринимаете поступок, который мог повлечь гибель «Голдсборо», - возразила Анжелика. - Вообразите, что было бы, если бы снаряд попал в цель: этот великолепный, корабль потонул бы, а вместе с ним все богатства и оружие, бывшие на борту. И, возможно, были бы человеческие жертвы.
- Жизнь редко делает нам столько зла, сколько могла бы… Что касается меня, то когда опасность миновала, я не пугаюсь того, что могло бы произойти, а радуюсь, что все так хорошо закончилось…
- Мне кажется, вы сегодня выпили слишком много французского вина, - сказала Анжелика.
- Но кто же выиграл, в конце концов? «Голдсборо» по-прежнему качается на якоре у подножия скалы Рок, тогда как дом Кастель-Моржа сильно поврежден.
И он добавил, что Фронтенак был вынужден поместить семейство Кастель-Моржа в крыле замка Святого Людовика.
Все это время он держал Анжелику в своих объятиях и время от времени целовал ее в лоб или в висок так, как будто ее лицо непреодолимо его притягивало.
Она догадалась, в конце концов, что он говорил так беспечно, чтобы успокоить ее, чтобы передать ей свою уверенность, так как на самом деле, несомненно, он не был так уж радостно настроен.
- Жоффрей, - сказала она покорно, - я признаюсь, что поддалась панике. Передо мной вдруг выросли все те препятствия, которые нам могут помешать. Мне внезапно почудилось, что в этом доме есть сходство с тем самым, куда нас поместили, когда мы должны были присутствовать на свадьбе короля в Сан-Жан-де-Луце. Вы помните? Было сплошное ликование, но король воспользовался этим весельем и суматохой, чтобы арестовать вас.
- Забудьте же ваши воспоминания о прошлом, дорогая. Времена изменились. Ничто не повторяется в точности, как это было раньше, поскольку жизнь - это движение. Сейчас король уже не тот юный монарх, озабоченный прежде всего тем, чтобы уменьшить влияние принцев, которые вместе с Фрондой угрожали его трону. Теперь его могущество несомненно. Ни один сильный вассал уже не сможет стать королем в своей провинции. А именно в этом подозревал он меня в те времена. Теперь времена иные.
- Король стал другим.
- А вы, вы теперь другая женщина. И вы сегодня доказали это, и с каким блеском! Я сегодня смотрел на вас, и мне казалось, что ту, что приближается ко мне, я не совсем хорошо знаю. Как мне объяснить вам, что я ощутил, видя, что вы притягиваете все восхищенные взоры? Я видел вас во всех ваших обличиях: ослепительную в Версале, уверенную в себе и бесстрашную перед ирокезами, непоколебимую перед Амбруазиной-Демоном. Все это не сулит мне спокойной жизни… Но я люблю риск и новизну.
- Это так! Вы слишком любите риск. Я права, когда волнуюсь за вас. Помните, когда вы отправились на свидание с этим Варанжем в бухту Благодарения, поверив лишь записке, подписанной Фронтенаком. Вы отправились туда совершенно один, и он ждал вас там, чтобы убить.
- Я, должно быть, предчувствовал, что ангел-спаситель встретится мне на пути. Все, что замышляется вокруг нас, не всегда нам понятно. Без вас я был бы мертв. Но вы явились, и вы убили его.
Анжелика вздрогнула.
- Что замышлял этот человек? Он оставил у меня странное впечатление. Как некий дух он растворился в вашей жизни, злой дух из видений. Я уверена, что он был одним из сообщников Амбруазины, одним из тех, кто ожидал ее и знал, что она из себя представляет.
- Она мертва, вы победили ее. Она не сможет больше нам навредить. Ее адское воинство отступило и скрылось во тьме.
И он поднял руку к окну, как бы производя заклинание, но при этом он улыбался.
У подножия Рока Святой Лаврентий нес свои воды в море, огибая мысы, острова и бухты.
В этот час уже несколько индейских каноэ прочертили поверхность реки, подобно черным насекомым.
Ему удалось рассеять ее тревоги и сомнения и вернуть ей чувство уверенности.
- Мы ушли уже слишком далеко, чтобы «они» могли нас настигнуть, - снова сказал Пейрак. - Разве вы этого не чувствуете? Все, что может еще с нами произойти опасного или трагического, уже не будет столь серьезно.
- А злопамятство отца д'Оржеваля? Когда я увидела кого-то в черном у подножия лестницы, я решила, что это он.
Жоффрей де Пейрак разразился смехом. - Что за идея! Я плохо себе представляю иезуита, даже этого, который мог бы прийти к даме посреди ночи.
- Он мог решить изгнать из меня злых духов.
- У вас слишком богатое воображение, моя дорогая. - И, помолчав немного, добавил:
- Не бойтесь его. Он больше не придет.
- Где же он? - прошептала Анжелика.
- Он покинул город… Так говорят.
- Но он, однако, был в нем за несколько дней до нашего приезда.
- А теперь его больше нет.
Анжелика вспомнила, что Жоффрей воспринял новость об отсутствии отца д'Оржеваля с удивлением, но так, будто он это предвидел. Она спрашивала себя, что он замыслил такое, чего она не знала, во что он ее не посвящал… У него был тайный шпион в Квебеке. Он ее как-то поддразнил по этому поводу: «Я же не сказал, что это мужчина…»
- А если он вернется?
- Он не вернется.
- Может быть, он умер?
- Нет, он не умер.
Он сжал ее в своих объятиях, его рука ласкала ее плечи. Она почувствовала, как вышивка его камзола царапает ее обнаженную кожу, и это пробудило в ней тайное сладострастие.
- Почему он скрывается? Почему отказывается он встретиться с нами открыто? Я хочу знать.
Жоффрей де Пейрак сказал:
- Какое это имеет значение!
Она видела его улыбку и чувствовала его желание.
- Тем хуже, мадам! Вы не узнаете тайну зеленых свечей.
Его глаза весело блестели. И Анжелика рассердилась:
- Нет, все это не так просто. Мне было слишком страшно.
- Когда же, любовь моя?
- Только что.
- Я уже говорил: страх вам не идет.
- В прошлом году мы едва не умерли от голода… Если бы ирокезы не подоспели вовремя…
- Но они пришли… Я их позвал.
Анжелика высвободилась из его объятий.
- И вы мне об этом не сказали?
- Я не знал, смогут ли они ответить на этот зов. А иногда напрасные ожидания отнимают последние силы…
- Вы меня плохо знаете.
- Сбывается лишь то, что держится в тайне.
Сжимая друг друга в объятиях, они растягивали эту сладостную ссору, сопровождая ее ласками, долгими поцелуями, фразы начинались и обрывались на полуслове, уступая место молчанию, тогда как их губы продолжали узнавать друг друга и друг другу отвечать.
Город лежал у их ног, узкий и зажатый со всех сторон, как остров посреди океана лесов, и в этот час цвета олова, свинца, серебра, стали синеватые, едва различимые струйки дыма медленно поднимались вверх, смешиваясь с утренним туманом. Опасаясь пожара больше, чем холода, жители Квебека предпочитали гасить огонь в очагах, прежде чем ложиться спать.
Некоторые жители этого города знали их прошлое. Одни помнили о мадам дю Плесси-Бельер, другие - о Рескаторе или о знатном тулузском сеньоре.
Но у всех этих спящих людей были и собственные секреты, собственные страхи и воспоминания. И, находясь среди них, Жоффрей де Пейрак и Анжелика могли, наконец, отдохнуть и под покровом ночи вернуться к другому предназначению судьбы: быть мужчиной и женщиной, которые любят друг друга.
Все было забыто. Они перестали быть изгнанниками, чтобы стать избранными того королевства без имени, завоевание которого зависело только от их влюбленных сердец и от дрожи их переплетенных тел.
Пальцы Жоффрея погрузились в волосы Анжелики, скользили по ее гладкой коже, ласкали ее нежные формы.
- Вы совсем другая женщина в своей красоте, в своей силе, - говорил он ей совсем тихо. - И та же самая… так как мы всегда остаемся тем, что мы есть. Но ваша душа блуждала, подобно звездам, по опасным и темным местам и, подобно звездам, приобрела еще более ослепительное сияние, лучи которого уходят за пределы видимых границ. Та же самая… но вышедшая из очистительных вод, обновленная, подобно Афродите, рожденной из перламутра раковины и дыхания весны.
- Вы навсегда останетесь поэтом из Лангедока.
- И я всегда буду воспевать Даму моих грез. А вы слушаете меня, глядя так, что будите во мне нетерпеливое и страстное желание сражаться с драконом.
- Это от того, что ваши слова приводят меня в состояние блаженства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Человек, несомненно, знавший, что Жоффрей - это Рескатор.
И что он был когда-то на галерах короля.
***
Анжелика вновь открыла глаза. Какое-то предчувствие угнетало ее. Вода в ванной была все еще теплой. Она поняла, что, должно быть, уснула. Одна свеча погасла, другие догорали.
Анжелика вновь увидела в зеркале, висевшем над ней, свое отражение. Обнаженная женщина, лежащая в мерцающей воде, чьи глаза испуганно блестели в полумраке.
Почему Жоффрея до сих пор не было?
Того короткого мгновения, на который она заснула, было достаточно, чтобы изменить ее отношение к окружающей обстановке.
Тишина показалась ей полной тревоги.
Снаружи башенные часы пробили три удара. Это был голос спящего города. Города-ловушки.
Она едва дышала. Ей не хотелось, чтобы страх проникал в нее.
Где был Жоффрей? Где были его солдаты? Люди его экипажа? Его испанцы? Офицеры?
Она воображала самое худшее. Она начинала опасаться, что тот восторженный прием, который им оказали, был лишь мираж, ужасная комедия, предназначенная усыпить их бдительность.
Ей почудилось, что истина проступает на зеркале горящими буквами: «Они его арестовали…»
Живое воображение Анжелики рисовало ей этот момент, когда он входит в замок Святого Людовика, и его тут же окружают люди со шпагами в руках.
«Господин де Пейрак, у нас приказ арестовать вас. Именем короля!»
Все начинается сначала…
И когда она услышала какой-то шум внизу, в темном и уснувшем доме, она не сомневалась, что все опять будет как тогда, когда несчастный Куасси-Ба стонал и звал ее: «Мадам! Мадам!.. Они забрали мою саблю!»
Она вскочила, сопровождаемая всплеском, и, накинув простыню, кинулась из ванной комнаты к лестнице.
Крик замер у ее горла.
Внизу, у лестницы, стоял человек.
Человек, одетый в черное.
***
Это был Жоффрей де Пейрак.
Он был одет весь в черное.
Подняв голову, он смотрел на Анжелику.
Он был одет в широкий плащ с короткими рукавами, с высоко поднятым воротником из медвежьего меха.
Анжелика, опершись о перила, застыв, смотрела на него, как на привидение.
А Жоффрей, очарованный ее появлением, но удивленный трагическим выражением ее лица, с недоумением поднял брови.
Она стояла полуголая, с распущенными волосами, с нее струйками стекала вода. Она была очаровательна.
Увидев чудесную улыбку на обращенном к ней лице, Анжелика не могла в это поверить.
Вполголоса она сказала:
- Итак? Вам удалось от них ускользнуть?
- Ускользнуть?
- Что произошло? Я ждала вас так долго… Я заснула и…
- И… вы еще не пришли в себя, моя дорогая, как мне кажется… Я же предупреждал вас о Большом Совете в замке Святого Людовика… В самом деле, мне действительно, в конце концов, удалось оттуда ускользнуть. Все это тянулось так долго… Но все закончилось наилучшим образом.
Вздох облегчения вырвался у Анжелики.
Слетев со ступенек, она бросилась в его объятия, повторяя:
- О, как это глупо! Боже, как это глупо.
Она зарылась лицом в складках его одежды и потерлась о нее щекой.
- Нас опять начинают посещать злые духи? - шутливо спросил де Пейрак. - Какое событие могло превратить блестящую королеву Квебека в эту испуганную нимфу?
- Я подумала, что вас арестовали!
- Что за глупости! Неужели вы не поняли сегодня, что это не так просто? Я надежно защищен, и у меня верные союзники. К тому же ветер удачи дует в нашем направлении. Вы должны в это поверить.
- Это могла быть уловка.
- Нет! Французы из Канады слишком прямодушны для этого.
- - Но вы меня очень напугали, - сказала она. - И особенно, когда я заметила вас, стоящего у лестницы во всем черном.
- Я хотел именно в таком виде присутствовать на этом ночном собрания.
- Почему?
- Черный человек, - сказал Жоффрей. - Вы помните черного человека, стоящего позади демонической женщины, из видения матушки Магдалины? Я знал, что меня охотно за него признавали. Разместив своих людей в поместье, я переоделся и в таком виде отправился на совет в сопровождении моих испанцев.
Анжелика была поражена.
- Жоффрей, это так неразумно, - сказала она, волнуясь. - Мы находимся в осином гнезде, любое недоразумение может обернуться против нас, а вы развлекаетесь тем, что напоминаете им о предсказании, о котором, может быть, некоторые и забыли, но другие хорошо помнят и боятся.
- Это еще один повод для того, чтобы увидеть все в истинном свете. Мне хотелось понаблюдать за их реакцией, и я ее увидел. Меня обвиняли в том, что я и есть этот человек в черном, равно как и вы - женщина-демон. Чтобы разрушить этот миф, я предстал перед ними, как реальный живой человек. Но, с другой стороны, я вижу, вы тоже не боитесь явиться как «голая женщина, выходящая из вод».
- Но я же не явилась в таком виде на Большой Совет…
- Слава Богу! Анжелика, любовь моя, вы слишком серьезно относитесь к жизни, и вы опять становитесь той очаровательной маленькой канонницей, которую я когда-то отправил к свирепым протестантам в Ля Рошель. Но поверьте, после всех талантов, которые в вас обнаружились, эта роль вам вовсе не к лицу.
Он прижал ее к груди и начал осыпать поцелуями, и именно это могло сейчас наилучшим образом развеять ее тревогу.
Она подняла голову, чтобы еще раз посмотреть на него и убедиться в его присутствии.
Из ее груди вырвался крик.
За его спиной, в глубине залы, она увидела череп с двумя маленькими блестящими глазами и растянутый в насмешливом оскале рот.
Пейрак обернулся.
- Добрый вечер, господин Маколле, извините за то, что потревожил ваш сон.
- Ничего страшного, - проскрипел голос старого траппера. - Чего же мне жаловаться на такое приятное зрелище.
Зрелище действительно было необычное.
Граф де Пейрак, в сапогах и в тяжелой меховой одежде, сжимал в своих объятиях Анжелику в костюме наяды. Старый Элуа вытащил из сумки красный колпак и напялил его на свою оскальпированную голову. Затем широко зевнул и пробормотал что-то насчет медведя, которого он убил на королевской ферме и из-за которого господин ле Башуа его преследует, и вот почему он вынужден теперь скрываться в их доме.
- Я подумал, что у вас я буду в безопасности… как в Вапассу.
- Вы правильно подумали.
- Но где же вы спали? - спросила Анжелика, кутаясь в соскальзывающую с нее простыню.
- На складной кровати, «кровати нищего», как говорят у вас. Там есть немного соломы и покрывало… Если это вам не помешает, мадам.
И он ушел устраиваться на ночлег.
Из погреба донеслось блеяние козы.
Никаких сомнений. Они были в Канаде.
Обняв Анжелику, граф де Пейрак медленно повел ее по лестнице. Поднявшись, они остановились, затаив дыхание. Справа от них открывалась комната, где находилось огромное роскошное ложе, уже упомянутое Виль д'Аврэем. Оно было поистине королевским и занимало все пространство от стены до стены.
- Наш маркиз - несравнимый хозяин, - сказала Анжелика.
Но они не сразу вошли в комнату, а остановились у высокого окна, находившегося в центре лестничкой площадки, по обе стороны которого стояли друг против друга две банкетки.
Привлеченные лунным светом, струившимся через квадратики оконного переплета, они уселись рядом, и Жоффрей, откинув полу своего плаща, накрыл им плечи Анжелики и прижал ее к себе.
- Что это за одежда? - спросила Анжелика. - Ткань плотная, но такая грубая.
- Это подарок одного купца из этого города. Он мне понадобился для сегодняшнего переодевания. Я надеюсь, он войдет в моду в здешних краях, а возможно, и в Париже.
- Это одежда крестьянина!
- Но очень удобная для свиданий с красавицами ледяной ночью.
Обнявшись, они любовались лунным пейзажем.
На другой стороне улицы можно было разглядеть деревья фруктового сада. В ночной темноте вырисовывались неясные очертания ближайших домов. Но вдали виднелся четкий силуэт колокольни собора. Луна, вышедшая из облаков, сияла позади собора, и в ее ажурном свете были видны перила и колоннада башни, и высокий крест, уносящий далеко в ночное небо маленький флюгер, прикрепленный на самом его конце. На фоне мутно-молочных облаков он казался рисунком тушью, выполненным гигантским пером. Вокруг него виднелись башни и колокольни семинарии, монастыри урсулинок, иезуитской церкви и прочих маленьких церквей.
Жоффрей говорил вполголоса.
Он вспоминал о событиях сегодняшнего дня, которые, Слава Богу, закончились для них столь удачно. Безумный поступок мадам де Кастель-Моржа, казалось, его скорее развеселил.
- Я признаю, что питаю некоторую слабость по отношению к таким неистовым и дерзким женщинам, идущим до конца в том, что они задумали. Преданная своему духовнику, отцу д'Оржевалю, она, несмотря на его бегство, продолжала осуществлять его план. Ну и, кроме того, это женщина из Аквитании. А мы, гасконцы, можем друг друга понять и простить.
- Я считаю, что вы слишком легкомысленно воспринимаете поступок, который мог повлечь гибель «Голдсборо», - возразила Анжелика. - Вообразите, что было бы, если бы снаряд попал в цель: этот великолепный, корабль потонул бы, а вместе с ним все богатства и оружие, бывшие на борту. И, возможно, были бы человеческие жертвы.
- Жизнь редко делает нам столько зла, сколько могла бы… Что касается меня, то когда опасность миновала, я не пугаюсь того, что могло бы произойти, а радуюсь, что все так хорошо закончилось…
- Мне кажется, вы сегодня выпили слишком много французского вина, - сказала Анжелика.
- Но кто же выиграл, в конце концов? «Голдсборо» по-прежнему качается на якоре у подножия скалы Рок, тогда как дом Кастель-Моржа сильно поврежден.
И он добавил, что Фронтенак был вынужден поместить семейство Кастель-Моржа в крыле замка Святого Людовика.
Все это время он держал Анжелику в своих объятиях и время от времени целовал ее в лоб или в висок так, как будто ее лицо непреодолимо его притягивало.
Она догадалась, в конце концов, что он говорил так беспечно, чтобы успокоить ее, чтобы передать ей свою уверенность, так как на самом деле, несомненно, он не был так уж радостно настроен.
- Жоффрей, - сказала она покорно, - я признаюсь, что поддалась панике. Передо мной вдруг выросли все те препятствия, которые нам могут помешать. Мне внезапно почудилось, что в этом доме есть сходство с тем самым, куда нас поместили, когда мы должны были присутствовать на свадьбе короля в Сан-Жан-де-Луце. Вы помните? Было сплошное ликование, но король воспользовался этим весельем и суматохой, чтобы арестовать вас.
- Забудьте же ваши воспоминания о прошлом, дорогая. Времена изменились. Ничто не повторяется в точности, как это было раньше, поскольку жизнь - это движение. Сейчас король уже не тот юный монарх, озабоченный прежде всего тем, чтобы уменьшить влияние принцев, которые вместе с Фрондой угрожали его трону. Теперь его могущество несомненно. Ни один сильный вассал уже не сможет стать королем в своей провинции. А именно в этом подозревал он меня в те времена. Теперь времена иные.
- Король стал другим.
- А вы, вы теперь другая женщина. И вы сегодня доказали это, и с каким блеском! Я сегодня смотрел на вас, и мне казалось, что ту, что приближается ко мне, я не совсем хорошо знаю. Как мне объяснить вам, что я ощутил, видя, что вы притягиваете все восхищенные взоры? Я видел вас во всех ваших обличиях: ослепительную в Версале, уверенную в себе и бесстрашную перед ирокезами, непоколебимую перед Амбруазиной-Демоном. Все это не сулит мне спокойной жизни… Но я люблю риск и новизну.
- Это так! Вы слишком любите риск. Я права, когда волнуюсь за вас. Помните, когда вы отправились на свидание с этим Варанжем в бухту Благодарения, поверив лишь записке, подписанной Фронтенаком. Вы отправились туда совершенно один, и он ждал вас там, чтобы убить.
- Я, должно быть, предчувствовал, что ангел-спаситель встретится мне на пути. Все, что замышляется вокруг нас, не всегда нам понятно. Без вас я был бы мертв. Но вы явились, и вы убили его.
Анжелика вздрогнула.
- Что замышлял этот человек? Он оставил у меня странное впечатление. Как некий дух он растворился в вашей жизни, злой дух из видений. Я уверена, что он был одним из сообщников Амбруазины, одним из тех, кто ожидал ее и знал, что она из себя представляет.
- Она мертва, вы победили ее. Она не сможет больше нам навредить. Ее адское воинство отступило и скрылось во тьме.
И он поднял руку к окну, как бы производя заклинание, но при этом он улыбался.
У подножия Рока Святой Лаврентий нес свои воды в море, огибая мысы, острова и бухты.
В этот час уже несколько индейских каноэ прочертили поверхность реки, подобно черным насекомым.
Ему удалось рассеять ее тревоги и сомнения и вернуть ей чувство уверенности.
- Мы ушли уже слишком далеко, чтобы «они» могли нас настигнуть, - снова сказал Пейрак. - Разве вы этого не чувствуете? Все, что может еще с нами произойти опасного или трагического, уже не будет столь серьезно.
- А злопамятство отца д'Оржеваля? Когда я увидела кого-то в черном у подножия лестницы, я решила, что это он.
Жоффрей де Пейрак разразился смехом. - Что за идея! Я плохо себе представляю иезуита, даже этого, который мог бы прийти к даме посреди ночи.
- Он мог решить изгнать из меня злых духов.
- У вас слишком богатое воображение, моя дорогая. - И, помолчав немного, добавил:
- Не бойтесь его. Он больше не придет.
- Где же он? - прошептала Анжелика.
- Он покинул город… Так говорят.
- Но он, однако, был в нем за несколько дней до нашего приезда.
- А теперь его больше нет.
Анжелика вспомнила, что Жоффрей воспринял новость об отсутствии отца д'Оржеваля с удивлением, но так, будто он это предвидел. Она спрашивала себя, что он замыслил такое, чего она не знала, во что он ее не посвящал… У него был тайный шпион в Квебеке. Он ее как-то поддразнил по этому поводу: «Я же не сказал, что это мужчина…»
- А если он вернется?
- Он не вернется.
- Может быть, он умер?
- Нет, он не умер.
Он сжал ее в своих объятиях, его рука ласкала ее плечи. Она почувствовала, как вышивка его камзола царапает ее обнаженную кожу, и это пробудило в ней тайное сладострастие.
- Почему он скрывается? Почему отказывается он встретиться с нами открыто? Я хочу знать.
Жоффрей де Пейрак сказал:
- Какое это имеет значение!
Она видела его улыбку и чувствовала его желание.
- Тем хуже, мадам! Вы не узнаете тайну зеленых свечей.
Его глаза весело блестели. И Анжелика рассердилась:
- Нет, все это не так просто. Мне было слишком страшно.
- Когда же, любовь моя?
- Только что.
- Я уже говорил: страх вам не идет.
- В прошлом году мы едва не умерли от голода… Если бы ирокезы не подоспели вовремя…
- Но они пришли… Я их позвал.
Анжелика высвободилась из его объятий.
- И вы мне об этом не сказали?
- Я не знал, смогут ли они ответить на этот зов. А иногда напрасные ожидания отнимают последние силы…
- Вы меня плохо знаете.
- Сбывается лишь то, что держится в тайне.
Сжимая друг друга в объятиях, они растягивали эту сладостную ссору, сопровождая ее ласками, долгими поцелуями, фразы начинались и обрывались на полуслове, уступая место молчанию, тогда как их губы продолжали узнавать друг друга и друг другу отвечать.
Город лежал у их ног, узкий и зажатый со всех сторон, как остров посреди океана лесов, и в этот час цвета олова, свинца, серебра, стали синеватые, едва различимые струйки дыма медленно поднимались вверх, смешиваясь с утренним туманом. Опасаясь пожара больше, чем холода, жители Квебека предпочитали гасить огонь в очагах, прежде чем ложиться спать.
Некоторые жители этого города знали их прошлое. Одни помнили о мадам дю Плесси-Бельер, другие - о Рескаторе или о знатном тулузском сеньоре.
Но у всех этих спящих людей были и собственные секреты, собственные страхи и воспоминания. И, находясь среди них, Жоффрей де Пейрак и Анжелика могли, наконец, отдохнуть и под покровом ночи вернуться к другому предназначению судьбы: быть мужчиной и женщиной, которые любят друг друга.
Все было забыто. Они перестали быть изгнанниками, чтобы стать избранными того королевства без имени, завоевание которого зависело только от их влюбленных сердец и от дрожи их переплетенных тел.
Пальцы Жоффрея погрузились в волосы Анжелики, скользили по ее гладкой коже, ласкали ее нежные формы.
- Вы совсем другая женщина в своей красоте, в своей силе, - говорил он ей совсем тихо. - И та же самая… так как мы всегда остаемся тем, что мы есть. Но ваша душа блуждала, подобно звездам, по опасным и темным местам и, подобно звездам, приобрела еще более ослепительное сияние, лучи которого уходят за пределы видимых границ. Та же самая… но вышедшая из очистительных вод, обновленная, подобно Афродите, рожденной из перламутра раковины и дыхания весны.
- Вы навсегда останетесь поэтом из Лангедока.
- И я всегда буду воспевать Даму моих грез. А вы слушаете меня, глядя так, что будите во мне нетерпеливое и страстное желание сражаться с драконом.
- Это от того, что ваши слова приводят меня в состояние блаженства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12