— Вы, ваша болотность, не волнуйтесь. Язык этому заморышу я развяжу, будьте уверены. Помню, довелось мне как-то быть при дворе императора хундустанского Уб Ю. Для нас имя странное, а для хундустанцев самое что ни есть императорское. Так вот, этот Уб Ю знал толк в пытках изощренных. И ремни сыромятные, ваше Партайгеночество, детская шалость по сравнению с тем, что этот просвещенный монарх творил со своими людьми.Гоблин подсел к Ролоссу, проверил, крепко ли привязан тот к березке кривой, и продолжил:— Была у императора слабость одна — любил он кренделя жареные из муки пшеничной. Только вот ведь привереда какой, если в печи кренделя выпекались, он их не ел. Необходимо было отловить негодяя какого-нибудь, привязать к столбу, обрить голову и на темя лысое выложить два кренделя, чтоб они, значит образовали круг, внутри которого пустота. И в эту пустоту залить масло кипящее, хе-хе... Гурман он был! Я потом показал ему, что можно из баранины делать, так он был на седьмом небе от счастья. Но про кренделя не забыл. Каждое утро начиналось с истошных криков какого-нибудь бедолаги, чья голова превращалась в сковородку.В течение своего рассказа гоблин разводил костерок недалеко от Ролосса. Вокруг костра сложил камни, на них поставил сковородку, полную масла. Надо отметить, что в середине рассказа, как раз тогда, когда масло растеклось по сковороде, лицо Ролосса стало приобретать осмысленное выражение. А когда гоблин достал нож острый и попробовал им сбрить щетину на скулах, карлик проявил живейший интерес к рассказу.— Так вы любите кренделя? — спросил он.— Нет. Мне мучного нельзя. Я предпочитаю мозги жареные.И гоблин оскалился. Тут Ролосс завопил:— Ваше Партайгеночество, я всё расскажу, всё! Только уберите от меня этого ненормального!— Да? А что же ты нам поведаешь? — поинтересовался Сичкарь. — Может, слова твои никакого интереса не представляют. Сэр Тумак, если меня не подводит нюх, то масло уже прокалилось. Так что же ты хотел сообщить нам, козявка?— Всё! На все вопросы отвечу!Видя такой поворот, и вынужденный признать, что ужинать сегодня изжаренным Ролоссом не придется, гоблин пошел звать Лада.— Чего? — спросил тот, выйдя из избы. — Заговорил?Сичкарь отпил пиво и плюнул на Ролосса.— Говори.— Значит так, я следил за вами во Франзонии. И потом следил, когда вы могилу Улисса отправились искать...— Кто послал?— Не знаю. Все приказания через подставных доставлялись. Я получил заказ и деньги, вот и всё.— Как всё? — удивился гоблин. — Ты смотри, костерок разжечь снова для меня не проблема!— ВсЁ, что касается похода! — завизжал Ролосс. — А потом пришло поручение добраться до Посада и узнать, помнит ли Лад что-нибудь или нет.— Так, так, это интересно. Поподробнее, пожалуйста, — приободрил Лад Ролосса.— Значит так, — успокоился тот, — от Стена Великого ты узнал, где искать причины перемен грядущих. А в Ольбии тебе стало известно, от кого исходит угроза. Но враги твои тоже не дремали. Тебя решили убить, но... Тут ты память потерял. Это всех озадачило. Да только не меня. Знал я, почему у тебя память отшибло, вернее у всех вас. Это всё девка поганая... о, прости... жена твоя. Это она всё так подстроила. Опоила вас всех. Умная, чертовка... Надо было сжечь ее, — пробормотал он тихо. — Если бы не это, то и в живых вас давно бы не было!— Вот как? — задумался Лад. — И поэтому вы ее похитили?— Глупый ты человек... Везет тебе, что ли? — Ролосс сплюнул.— Полегче со словами! Костерок раздую, масло зашкворчит, тогда погляжу, как говорить будешь! — напомнил гоблин.Сичкарь молча наблюдал за допросом. Слова Ролосса складывались для него совсем в другую картину . — Почему вы похитили Гадину? — не унимался Лад. — И что с ней случилось?— Ничего страшного. Завтра утром очнется. Только последние три дня помнить не будет. А похитила мы ее потому, что она твое слабое место. Через нее на тебя влиять можно.— Как так?— Тебя шантажировать хотели, — сказал Сичкарь. — Заговоры тебя не берут. Убить тебя не получилось. Остается лишь шантаж. А чем тебя шантажировать? Вот если бы у них в руках было что-то ценное для тебя... Понимаешь?Лад понимал.— Ты единственный, кого в Посаде чары не берут. А скоро война. Всех можно волшебством уморить. А вот с тобой что делать? Вот и решили — покуда жена твоя у нас в руках, ты бессилен!— Странно всё это... Что же я один могу?— Многое. — Сичкарь допил пиво. — Пора мне. Этого упыренка с собой возьму. А ты, Лад, по утру в Посад возвращайся, да поговори с Седобородом. Видать, пришли времена тяжелые.Лад рассеянно кивнул и в избу ушел. Гоблин задумчиво посмотрел на Сичкаря.— Думается мне, не всё этот гаденыш сказал.— Не всё, — согласился Сичкарь. — Но Ладу больше знать пока не следует. У него своих проблем сейчас хватает. Не осознал он еще, что единственной надеждой Посада стал. А как осознает, тяжко ему будет такое бремя нести... Так кто, говоришь, тебя нанял? — обратился он к Ролоссу.Тот поежился под взглядом нечисти главной и стал говорить. Понял, изверг, что ему взгляд Сичкаря обещал. И пока говорил он, гоблин от изумления рот всё шире разевал, а Сичкарь удовлетворенно улыбался... Глава 9 В Посаде к войне готовились. Мужики по городу слонялись с серьезными лицами, в кабаках песни орали патриотические. Бабы попритихли с требованиями и глядели на мужиков своих с печалью и гордостью. Дружина Ярома в полную боевую готовность была приведена. Яром каждое утро устраивал смотр, а Пустолоб записывал его замечания — у кого ремень ослаблен, у кого меч не заточен, а кто и вовсе в грязном белье в строй встал.Лад все дни у Седоборода пропадал. Гадина хозяйство вела, как ни в чем не бывало. Когда очнулась она, то три дня последних не помнила. Но это не помешало Ладу поговорить с ней серьезно, по душам. И стало ему известно, что жена его Гадина, когда был жив отец ее, тоже в оппозиции какой-то состояла. За что и была приговорена. Да только Лад спас ее. Взял при всех, на костер посмотреть пришедших, в жены. Однако, Гадина понимала, что враги так просто не отступятся. Их попытка втянуть Лада и людей его в скандал кончилась ничем. Наковальня побил бойца франзонского, и по закону Франзонии были они теперь свободны. Поэтому следовало ожидать второй попытки. Гадина лишь догадывалась, что Лад как-то связан с тем, что отец говорил ей перед смертью.— Придут такие времена, дочь, когда всем придется делать выбор. И голос одного может быть решающим.О Ладе шла речь или нет, она и сейчас не знала. Но раз вокруг ее мужа столько интриг вьется, значит, он фигура не маленькая. А тут еще убийцы наемные, Ролосс Кодосский, разговоры с гоблином о словах купца итайского Стена Великого:— Если кто узнает, откуда угроза исходит, то смерть рядом с таким будет ходить. Враг всегда будет стараться сделать так, чтоб его намерения до самого конца оставались неясными. Потому, Лад, будь осторожен.Сведя всё в одно, Гадина решила избавить мужа от тревог. И опоила его и всех остальных зельем приворотным, собственного изготовления. На всех оно подействовало потому, что все они чарам подвластны были, а вот на Лада... На Лада оно тоже подействовало, но по другой причине. Оказался Лад не в силе сопротивляться тому, что признано среди людей самым сильным заговором — любви. Так Седобород ему объяснил.И всё было бы хорошо, да только отправил Лад Гадину в Посад, а зелье ее при себе оставил. Она-то думала, что выпьют все по чуть-чуть и забудут тревожное, а вышло вот как — когда же это мужики посадские оставляли бутылку недопитой?! Вот и итог. Вышибло у всех воспоминание о походе начисто!
Враг рядом ходил. Теперь имя его всякий знал — монополисты. Решили они расширить сферы влияния. И всё у них получалось, подминали под себя купцов мелких, потом за знатных взялись, а после и Посады торговые под них пали. Мафия где могла — сопротивлялась. Ее интересы монополисты не учитывали. Но стычки пока носили разрозненный характер.И вот под Посадом должна была состояться масштабная битва. И все ее участники понимали — каков будет ее исход, так дело и дальше пойдет. Все были встревожены. М. Уолт ввел на ЗАО режим безопасности № 1. Все сотрудники означенного предприятия вооружились до зубов и по первому зову готовы были сплотиться в боевую единицу — бригаду.Кузнецы тоже дружину свою выставили — все как один бородатые, коренастые, в кольчугах блестящих, шеломах островерхих.И купцы итайские в стороне не остались. Их ополчение хоть и не было на вид таким грозным, как дружина посадская, но по мужеству и опыту ведения боевых действий шло итайское ополчение далеко впереди. Во главе его стоял тот самый мастер Кунг-фу. Был он стар телом, но бодр разумом. Окружали его сыновья. В битве были они его глазами, ушами и руками.Зуб и весь совет посадский были довольны подготовкой. Никогда еще Посад не выставлял на поле брани такую силу.Была еще одна боевая единица, о которой в Посаде знали лишь трое — Седобород, Комер-сан и Лад. Эту единицу сбил в кулак единый и возглавил сам... Сичкарь Болотный! Состояло его войско вонючее сплошь из нечисти. Была та нечисть разбита на когорты маневренные, у каждой когорты свой штандарт. И Лад был приписан Седобородом к этому войску как наблюдатель. Должности такой в сборище Сичкаря не было, но дед настоял.Чтобы Ладу совсем тоскливо не было, Сичкарь назначил к нему в ординарцы Сэра Тумака. Седобород и Комер-сан большие надежды на войско это возлагали. Если противник применит чародейство злое, то войско людское бессильным будет. И тогда когорты нечисти станут единственной силой, способной действовать в условиях чародейства черного. И Лад, как человек, должен был быть при войске этом.Оборонные сооружения готовы были — рвы выкопаны и водой залиты, стены укреплены и стража выставлена. Торговля в Посаде замерла, но купцы разъезжаться не спешили. Если падет Посад, то какая разница, где быть — монополисты везде по-своему утроят. А если сдюжит Посад, то станет в землях близких и далеких первым городом, который открыто сказал интервентам — «нет».(Когда Зуб произнес слово это на торжественном ужине в честь воинов посадских, никто, на удивление, плевать не стал. Но нахмурились все, словно воочию увидали интервентов этих.)Для боя выбрали поляну в трех верстах к западу от Посада. Именно с этой стороны, по словам Ролосса Кодосского, следовало ожидать нападения. Дозоры были выставлены еще на десять верст дальше, чтобы вовремя узнать о приближении врага.Поляна по бокам была лесом прикрыта. В нем-то, по разумению Сичкаря, и должна была спрятаться нечисть, дабы не смущать воинов посадских. Лад и Седобород одобрили. Предстояло нечисти сидеть в лесу, покуда ворон Седоборода не сообщит Ладу о времени выступления.Так и жил Посад последние две недели — мужики по кабакам сидели и речи о войне вели. Совет заседал, и его заседания становились всё муторнее и скучнее.Дружина дозор несла. Бабы в клубе женском собирались под руководством Гадины и обсуждали проект создания модного ателье, при этом заготавливали они ткань белую, чистую для перевязок ран, которых будет на мужиках без числа.По вечерам костры не пылали, хотя уже осень на дворе стояла. Деревья первые листья потеряли. А когда ветер, еще теплый, устроил настоящий листопад, прискакал в Посад посыльный. — Интервенты идут!
Лишь к вечеру войско посадское вышло на рубежи, коими оказалась ближняя к Посаду сторона поляны. Тут же был разбит лагерь, запылали костерки, запахло жареным мясом... В общем, неплохой пикник выдался, как заметил с сочувствием М. Уолт. Лад с нечистью в лесу засел. Промерз, продрог, зуб на зуб не попадал.Войско посадское встало утром таким порядком — в центре клином кузнецы, с левого фланга ополчение итайское, с правого — рота мафиозная. А дружина посадская, на конях гарцуя, в тылу стояла. Супротив них, на другом конце поляны, вытянулось в ниточку войско вражье. Были там франзонцы — их конница почиталась лучшей в союзе стран приозерских, и бовусды — их пехота тяжелая, медленная, была щитом непробиваемым. Были еще лучники из Хундустана (даже туда дотянулись лапы монополистов) и сборный отряд нечисти хервопской — упыри, вурдалаки, летучий отряд вампиров (эти, правда, только ночью могли действовать), и сводный хор ведьм, для поднятия духа высокого, а еще они исполняли роль маркитанток при тыловом обозе. Был там также змей странный о трех головах, коим управлял худосочный старичок.— Никак Горыныч, — изумленно переговаривались кузнецы.— Да не... — успокаивал своих Наковальня. — Мелковат змеюка для Горыныча. Наверное, гидра какая-нибудь полудохлая!— А кто на спине у ней? — дознавались особо суеверные. — Уж не Кощеюшка ли?— Да вы что?! — вразумлял их Наковальня. — Кощей спит уж какой век в степях манжорских.Стояли рати друг против друга часа два. Потом ниточка интервентов дрогнула и стала приближаться.Яром выехал перед войском посадским. Должное надо отдать — не испугался лучников хундустанских, метких.— Постоим, други, за Посад торговый! — крикнул он. — За жизнь нашу вольную! Никогда еще Посад не жил по указке чужой. Неужели сейчас допустим, чтобы вражьи морды нам в лицо плевали?! Бей охальников! Бей огульников окаянных!Лад из лесу за всем наблюдал. И тут случилось нечто невообразимое — всё войско посадское замерло, будто окаменело. Вот Яром на лошади, на дыбы взвившейся, впереди войска застыл со ртом открытым. Вот Наковальня ногу для шага поднял, да так и остался стоять. И итайское ополчение в землю вросло.— Что это? — в ужасе проговорил Лад. — Что происходит?— А то, чего мы так боялись! — выкрикнул Сичкарь и дал знак нечисти быть наготове. — Видишь того, на змеюке трехглавой? Он чародей. Видишь, рукою машет в такт песне своей. Это он руны древние поет. Песня околдовала войско посадское. Теперь надежда на нас. Так и Седобород говорил! Только...— Что только? — обернулся Лад.— Долго их сдерживать моя нечисть не сможет. Полчаса гарантирую, а потом...— Полчаса тоже время, а мне что делать?— Заткни чародея! Никто из моих близко не подойдет. Вокруг заклятие страшное. А тебя оно не возьмет. Так что...— Понял. Когда начнем?— А вот как гоблин с той стороны свистнет.И тут же с другой стороны поляны, из лесу, раздался свист звонкий, и повалила нечисть посадских земель на войско интервентов! Что тут началось!.. Визг, свист, лязг железа, крики ужаса франзонцев и бовусцев! Они-то думали, победа легкой будет! Толпы людей смешались с орущей оравой нечисти. Хруст костей и ржание конское стояли над полем нотой жуткой, невыносимой! Лад к чародею на змеюке подкрадывался. Сичкарь прикрывал его и валил всякого, кто на Лада руку поднимал. Ужас и страх криками из людей умирающих вырывались.«А что же Седобород? —думал Лад, уворачиваясь от палицы огромной, которой замахнулся на него франзонский воин. — Где Седобород? Он так здесь нужен!»И тут в голове Лада раздался голос:— Не думай обо мне. Я в Посаде оборону держу. Чары злые и на город упали, но я пока справляюсь! Сокруши чародея заморского, и наше войско тогда в бой вступит!Тут рядом с Ладом гоблин оказался. Шерсть Сэра Тумака была вся в крови, и он улыбался, оскалив зубы острые. Вдвоем с Сичкарем они прикрыли Лада по бокам. Метрах в десяти от змеюки их встретил плотный заслон. Получилось так, что нечисть посадская в клин вытянулась. В основании клина — войско посадское. А острие — Лад, гоблин и Сичкарь. Фланги клина хундустанцы стрелами осыпали, да только нечисти это было всё равно, лишь бы древки стрел не осиновые были! Супротив острия — Лада, гоблина и Сичкаря, пехота бовусская встала, щиты сомкнула и копьями ощетинилась. Да еще змеюка трехглавая, гидра заморская, пародия на Горыныча, зашипела и огнем харкать стала.— Всё, дальше нам не пройти! — рычал Сичкарь, втаптывая в землю врага раненного, еще двоих на землю сбивая и пасть ужасную, зубастую, им показывая. — Заткни чародея, Лад!Чародей на спине змеюки стоял, глаза закрыв. Слльный удар по голове свалил Лада на землю, но он тут же вскочил. Выхватил из голенища ножик, рукоять, из кожи набранная, удобно в руку легла. Вспомнил, Лад, как Донд ножи метал, вздохнул глубоко, присел, уходя от удара меча франзонского, подпрыгнул выше копья бовусского и метнул нож. Чародей словно захлебнулся песней черной своей. Нож в горло вошел ему. С секунду хватал он ртом воздух, потом повалился, скатился с шеи змеиной и падать стал. Тут змеюка и плюнул огнем прямо в него.В следующий миг раздался глухой удар о землю. Это войско посадское, на полушаге застывшее, шаг этот завершило. И битва с новой силой закипела.Сошлись человеки с человеками, а нечисть с нечистью билась!Сичкарь разевал пасть свою да десятками глотал упырей вражьих. Ну, конечно, и ему кто-то по морде ужасной секирой лупил. Гоблин ведьм гонял. А лешие вурдалаков били. Маленький демоненок пыльный пробрался к обозу вражьему и подпалил гробы вампирские. Но от гордости и смелости собственной головой так завертел, что уши ветер подняли, и пламя погасло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Враг рядом ходил. Теперь имя его всякий знал — монополисты. Решили они расширить сферы влияния. И всё у них получалось, подминали под себя купцов мелких, потом за знатных взялись, а после и Посады торговые под них пали. Мафия где могла — сопротивлялась. Ее интересы монополисты не учитывали. Но стычки пока носили разрозненный характер.И вот под Посадом должна была состояться масштабная битва. И все ее участники понимали — каков будет ее исход, так дело и дальше пойдет. Все были встревожены. М. Уолт ввел на ЗАО режим безопасности № 1. Все сотрудники означенного предприятия вооружились до зубов и по первому зову готовы были сплотиться в боевую единицу — бригаду.Кузнецы тоже дружину свою выставили — все как один бородатые, коренастые, в кольчугах блестящих, шеломах островерхих.И купцы итайские в стороне не остались. Их ополчение хоть и не было на вид таким грозным, как дружина посадская, но по мужеству и опыту ведения боевых действий шло итайское ополчение далеко впереди. Во главе его стоял тот самый мастер Кунг-фу. Был он стар телом, но бодр разумом. Окружали его сыновья. В битве были они его глазами, ушами и руками.Зуб и весь совет посадский были довольны подготовкой. Никогда еще Посад не выставлял на поле брани такую силу.Была еще одна боевая единица, о которой в Посаде знали лишь трое — Седобород, Комер-сан и Лад. Эту единицу сбил в кулак единый и возглавил сам... Сичкарь Болотный! Состояло его войско вонючее сплошь из нечисти. Была та нечисть разбита на когорты маневренные, у каждой когорты свой штандарт. И Лад был приписан Седобородом к этому войску как наблюдатель. Должности такой в сборище Сичкаря не было, но дед настоял.Чтобы Ладу совсем тоскливо не было, Сичкарь назначил к нему в ординарцы Сэра Тумака. Седобород и Комер-сан большие надежды на войско это возлагали. Если противник применит чародейство злое, то войско людское бессильным будет. И тогда когорты нечисти станут единственной силой, способной действовать в условиях чародейства черного. И Лад, как человек, должен был быть при войске этом.Оборонные сооружения готовы были — рвы выкопаны и водой залиты, стены укреплены и стража выставлена. Торговля в Посаде замерла, но купцы разъезжаться не спешили. Если падет Посад, то какая разница, где быть — монополисты везде по-своему утроят. А если сдюжит Посад, то станет в землях близких и далеких первым городом, который открыто сказал интервентам — «нет».(Когда Зуб произнес слово это на торжественном ужине в честь воинов посадских, никто, на удивление, плевать не стал. Но нахмурились все, словно воочию увидали интервентов этих.)Для боя выбрали поляну в трех верстах к западу от Посада. Именно с этой стороны, по словам Ролосса Кодосского, следовало ожидать нападения. Дозоры были выставлены еще на десять верст дальше, чтобы вовремя узнать о приближении врага.Поляна по бокам была лесом прикрыта. В нем-то, по разумению Сичкаря, и должна была спрятаться нечисть, дабы не смущать воинов посадских. Лад и Седобород одобрили. Предстояло нечисти сидеть в лесу, покуда ворон Седоборода не сообщит Ладу о времени выступления.Так и жил Посад последние две недели — мужики по кабакам сидели и речи о войне вели. Совет заседал, и его заседания становились всё муторнее и скучнее.Дружина дозор несла. Бабы в клубе женском собирались под руководством Гадины и обсуждали проект создания модного ателье, при этом заготавливали они ткань белую, чистую для перевязок ран, которых будет на мужиках без числа.По вечерам костры не пылали, хотя уже осень на дворе стояла. Деревья первые листья потеряли. А когда ветер, еще теплый, устроил настоящий листопад, прискакал в Посад посыльный. — Интервенты идут!
Лишь к вечеру войско посадское вышло на рубежи, коими оказалась ближняя к Посаду сторона поляны. Тут же был разбит лагерь, запылали костерки, запахло жареным мясом... В общем, неплохой пикник выдался, как заметил с сочувствием М. Уолт. Лад с нечистью в лесу засел. Промерз, продрог, зуб на зуб не попадал.Войско посадское встало утром таким порядком — в центре клином кузнецы, с левого фланга ополчение итайское, с правого — рота мафиозная. А дружина посадская, на конях гарцуя, в тылу стояла. Супротив них, на другом конце поляны, вытянулось в ниточку войско вражье. Были там франзонцы — их конница почиталась лучшей в союзе стран приозерских, и бовусды — их пехота тяжелая, медленная, была щитом непробиваемым. Были еще лучники из Хундустана (даже туда дотянулись лапы монополистов) и сборный отряд нечисти хервопской — упыри, вурдалаки, летучий отряд вампиров (эти, правда, только ночью могли действовать), и сводный хор ведьм, для поднятия духа высокого, а еще они исполняли роль маркитанток при тыловом обозе. Был там также змей странный о трех головах, коим управлял худосочный старичок.— Никак Горыныч, — изумленно переговаривались кузнецы.— Да не... — успокаивал своих Наковальня. — Мелковат змеюка для Горыныча. Наверное, гидра какая-нибудь полудохлая!— А кто на спине у ней? — дознавались особо суеверные. — Уж не Кощеюшка ли?— Да вы что?! — вразумлял их Наковальня. — Кощей спит уж какой век в степях манжорских.Стояли рати друг против друга часа два. Потом ниточка интервентов дрогнула и стала приближаться.Яром выехал перед войском посадским. Должное надо отдать — не испугался лучников хундустанских, метких.— Постоим, други, за Посад торговый! — крикнул он. — За жизнь нашу вольную! Никогда еще Посад не жил по указке чужой. Неужели сейчас допустим, чтобы вражьи морды нам в лицо плевали?! Бей охальников! Бей огульников окаянных!Лад из лесу за всем наблюдал. И тут случилось нечто невообразимое — всё войско посадское замерло, будто окаменело. Вот Яром на лошади, на дыбы взвившейся, впереди войска застыл со ртом открытым. Вот Наковальня ногу для шага поднял, да так и остался стоять. И итайское ополчение в землю вросло.— Что это? — в ужасе проговорил Лад. — Что происходит?— А то, чего мы так боялись! — выкрикнул Сичкарь и дал знак нечисти быть наготове. — Видишь того, на змеюке трехглавой? Он чародей. Видишь, рукою машет в такт песне своей. Это он руны древние поет. Песня околдовала войско посадское. Теперь надежда на нас. Так и Седобород говорил! Только...— Что только? — обернулся Лад.— Долго их сдерживать моя нечисть не сможет. Полчаса гарантирую, а потом...— Полчаса тоже время, а мне что делать?— Заткни чародея! Никто из моих близко не подойдет. Вокруг заклятие страшное. А тебя оно не возьмет. Так что...— Понял. Когда начнем?— А вот как гоблин с той стороны свистнет.И тут же с другой стороны поляны, из лесу, раздался свист звонкий, и повалила нечисть посадских земель на войско интервентов! Что тут началось!.. Визг, свист, лязг железа, крики ужаса франзонцев и бовусцев! Они-то думали, победа легкой будет! Толпы людей смешались с орущей оравой нечисти. Хруст костей и ржание конское стояли над полем нотой жуткой, невыносимой! Лад к чародею на змеюке подкрадывался. Сичкарь прикрывал его и валил всякого, кто на Лада руку поднимал. Ужас и страх криками из людей умирающих вырывались.«А что же Седобород? —думал Лад, уворачиваясь от палицы огромной, которой замахнулся на него франзонский воин. — Где Седобород? Он так здесь нужен!»И тут в голове Лада раздался голос:— Не думай обо мне. Я в Посаде оборону держу. Чары злые и на город упали, но я пока справляюсь! Сокруши чародея заморского, и наше войско тогда в бой вступит!Тут рядом с Ладом гоблин оказался. Шерсть Сэра Тумака была вся в крови, и он улыбался, оскалив зубы острые. Вдвоем с Сичкарем они прикрыли Лада по бокам. Метрах в десяти от змеюки их встретил плотный заслон. Получилось так, что нечисть посадская в клин вытянулась. В основании клина — войско посадское. А острие — Лад, гоблин и Сичкарь. Фланги клина хундустанцы стрелами осыпали, да только нечисти это было всё равно, лишь бы древки стрел не осиновые были! Супротив острия — Лада, гоблина и Сичкаря, пехота бовусская встала, щиты сомкнула и копьями ощетинилась. Да еще змеюка трехглавая, гидра заморская, пародия на Горыныча, зашипела и огнем харкать стала.— Всё, дальше нам не пройти! — рычал Сичкарь, втаптывая в землю врага раненного, еще двоих на землю сбивая и пасть ужасную, зубастую, им показывая. — Заткни чародея, Лад!Чародей на спине змеюки стоял, глаза закрыв. Слльный удар по голове свалил Лада на землю, но он тут же вскочил. Выхватил из голенища ножик, рукоять, из кожи набранная, удобно в руку легла. Вспомнил, Лад, как Донд ножи метал, вздохнул глубоко, присел, уходя от удара меча франзонского, подпрыгнул выше копья бовусского и метнул нож. Чародей словно захлебнулся песней черной своей. Нож в горло вошел ему. С секунду хватал он ртом воздух, потом повалился, скатился с шеи змеиной и падать стал. Тут змеюка и плюнул огнем прямо в него.В следующий миг раздался глухой удар о землю. Это войско посадское, на полушаге застывшее, шаг этот завершило. И битва с новой силой закипела.Сошлись человеки с человеками, а нечисть с нечистью билась!Сичкарь разевал пасть свою да десятками глотал упырей вражьих. Ну, конечно, и ему кто-то по морде ужасной секирой лупил. Гоблин ведьм гонял. А лешие вурдалаков били. Маленький демоненок пыльный пробрался к обозу вражьему и подпалил гробы вампирские. Но от гордости и смелости собственной головой так завертел, что уши ветер подняли, и пламя погасло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29