Минута эта вскоре настала: боярин Всеволожский поссорился с велик, князем. В. В. обещал Всеволожскому жениться на его дочери, по не сдержал слова и, по воле матери, женился на Марье Ярославне, внучке Владимира Андреевича. Всеволожский вспомнил старину боярскую, т.е. право бояр, оставив князя, отъехать на службу к другому князю, и отъехал к Юрию, которым принят был радушно. В то же время в Москве сыновья Юрия потерпели посрамление. Дело было на свадьбе вел. князя и вышло изза пояса, который от Димитрия Суздальского, в приданое за дочерью, перешел к Димитрию Донскому. На свадьбе тысяцкий Вельяминов подменил этот пояс и отдал сыну своему, Николаю, за которым была другая дочь Димитрия Суздальского. От Вельяминовых пояс перешел, тоже в приданое, в род князя Владимира Андреевича, а потом к сыну Юрия, к Василию Косому, в приданое за его женою. Софья Витовтовна, узнав на свадьбе, какой был на Косом пояс, при всех сорвала его с Косого. Юрьевичи тотчас выехали из Москвы. Юрий, быстро собрав силы, напал на Москву и выгнал из нее В. В., а потом взял его в плен. Юрий, провозгласив себя великим князем, дал племяннику в удел Коломну. Сюда к В. В. стекались князья, бояре, воеводы, дворяне, слуги, откладываясь от Юрия. Борьба возобновилась. Вскоре Юрий умер; сыновья его, Димитрий Шемяка и Димитрий Красный, помирились с В. В., но Василий Косой упорно продолжал борьбу и, захваченный в 1434 г. в плен, был ослеплен по повелению великого князя. Братья Косого не могли тотчас после его ослепления отмстить великому князю. Самый энергичный из них, Димитрий Шемяка, ждал, однако, только удобного случая, чтобы возобновить борьбу с надеждою на успех – и дождался, благодаря неудаче В. В. в походе против казанских татар. Около 1439 г. хан Улу-Махмет был изгнан из Золотой орды братом своим и засел в Казани, откуда он и его сыновья не переставали делать набеги на рязанские и нижегородские земли. В 1445 г. В. В. выступил против Улу-Махмета, был разбит близ Суздаля и взят в плен. Хан отпустил В. В. за большой выкуп и с ним целые отряды татар, которые вступили на службу вел. князя. Вследствие этого в рядах московского боярства возникли смуты и несогласия, чем и воспользовался Димитрий Шемяка. Он нашел себе поддержку в князе Иване Можайском. В 1446 г. союзники захватили В. В. в Троицком монастыре, привезли его в Москву и ослепили. В. В. сослан был в Углич, мать его – в Чухлому. Малолетние сыновья Василия, Иван и Юрий, бывшие у Троицы с отцом, спасены князем Ряполовским, который укрыл их сначала в селе своем Боярове, а потом заперся с ними в Муроме. Приверженцы В. В. бежали в Литву; во главе их стояли: потомок Владимира Андреевича, князь Василий Ярославич; и князь Оболенский. Первого с честью приняли в Литве и дали в кормление Брянск, Гомель, Стародуб, Мстиславль и другие города, Федор Басенок, боярин В. В., наотрез объявил, что не хочет служить Шемяке; его заковали, но он успел освободиться и также бежал в Литву. Шемяка, при посредстве Ионы, епископа рязанского, нареченного митрополита, заставил Ряполовского отдать детей Василия Темного, как стали звать В. В. после ослепления, поклявшись пожаловать их волостями и выпустить на свободу их отца, но не сдержал слова и заточил их в Угличе вместе с В. В. Тогда князья Ряполовские, Стрига Оболенский, бояре Ощера с братом Бобром, Драница, Филимонов, Русалка, Руно стали собирать дружины; одни двинулись к Угличу, другие в Литву, где соединились с бежавшими туда ранее приверженцами Василия. Шемяка созвал бояр на совет, что делать с Василием? Иона упрекал Шемяку, что он ввел его в срам, и просил снять с него грех, выпустить Василия и его сыновей. Шемяка послушался, взяв с Василия проклятые грамоты не искать великого княжения, т. е. В. заранее признавал себя проклятым, если поднимет руки на Шемяку. В. получил в удел Вологду; но едва приехал туда, как к нему стали собираться его приверженцы, а Трифон, игумен Кириллова Белозерского монастыря, снял с В. клятву. В. соединился с вел. князем тверским Борисом Александровичем, малолетнюю дочь которого помолвил со своим семилетним сыном Иваном, и с тверскими отрядами двинулся к Москве; на пути к нему присоединились его литовские доброжелатели и сыновья Улу-Махмета. Татары объявили, что пришли на помощь к вел. князю Василию, отблагодарить его за прежнее добро и за хлеб. Участие татар в восстановлении В. на Престол весьма замечательно, если принять в соображение, что некоторые из его приверженцев, напр. боярин Ощера, и после оставались горячими приверженцами татар, да и самому В. при ослеплении ставили в вину, что он наводил татар на Русскую землю и жаловал их больше русских. Шемяка бежал, признал В. великим князем и, в свою очередь, дал на себя проклятые грамоты; но искреннего мира между ними быть не могло. В 1449 г. Шемяка осадил Кострому, но был отражен боярином Федором Басенком. В 1450 г. Шемяка был разбит под Галичем и бежал в Новгород. Галич занят был великим князем. Но Шемяка не прекращал борьбы и после потери Галича. Тогда В. и его приверженцы прибегли к гнусному злодеянию. В 1453 г. в Новгород прибыл дьяк Степан Бородатый; он склонил на свою сторону Котова; Шемякина боярина, и Котов подговорил повара Шемяки отравить последнего. Шемяка умер, поев курицы, пропитанной ядом. Подьячий, привезший В. известие о смерти Шемяки, пожалован был в дьяки. Иван, сын Шемяки, и Иван, князь Можайский, друг Шемяки, бежали в Литву. Не лучше была судьба и семейства Василия Ярославича Серпуховского, который за некую крамолу – какую не известно – схвачен в заточен в Угличе, а потом переведен в Вологду, Семейство его бежало в Литву.
Независимости Новгорода Великого при Василии Темном угрожала окончательная гибель. Василий Васильевич и его бояре, мстя за прием, оказанный Шемяке, выступили против Новгорода с войском; воеводы, князь Стрига Оболенский и Федор Басенок, разбили новгородцев под Русою. Новгород обязался платить великому князю черный бор в своих волостях и судные пени; кроме того, Новгород отменил вечные (вечевые) грамоты и обязался писать грамоты от имени великого князя московского. Смирение Новгорода понятно: ему со всех сторон угрожали враги, а ливонский магистр, в 1442 г., готовился поднять на Новгород еще и скандинавские земли. Псков во всем повиновался великому князю. Иван Федорович, великий князь рязанский, сначала искал помощи у великого князя литовского, а потом, умирая, отдал сына своего, Василия, на руки великого князя Московского. В. В. взял малолетнего рязанского князя в Москву, а в рязанские города послал наместников.
В княжение Василия Темного положен был конец зависимости Русской церкви от константинопольского патриарха: митрополит, грек Исидор, подписавший флорентийскую унию, должен был бежать из Москвы, вследствие чего собор русских епископов, без согласия патриарха, нарек, в 1448 г., в московские митрополиты рязанского архиепископа Иону. В княжение В. В. возобновлен был город Казань и основано было Царство Казанское упомянутым выше Улу-Махметом. Ко времени этого княжения относится и возникновение Крымского ханства.
Е. Былов.
Василий Иоаннович
Василий Иоаннович (1505 – 1533). Спор о престолонаследии, который возник в конце великокняжения Иоанна III и в котором бояре, из ненависти к супруге Иоанна III и матери В. I., Софии Фоминишне Палеолог, держали сторону Димитрия Иоанновича, отразился на всем времени великокняжения В. I. Он правил посредством дьяков и людей, не выдававшихся знатностью и древностью рода. При таком порядке он находил сильную опору в влиятельном Волоколамском монастыре, монахи которого назывались иосифлянами, по имени Иосифа Волоцкого, основателя этого монастыря, большого приверженца Софии Фоминишны, в которой он находил опору в борьбе с ересью жидовствующих. К старинным и знатным боярским родам В. относился холодно и недоверчиво, с боярами советовался только для виду, и то редко. Самым близким человеком к В. и его советником был дворецкий Шигона-Поджогин, из тверских бояр, с которым он решал дела, запершись вдвоем. Кроме Шигоны-Поджогина советниками В. были человек пять дьяков; они же были и исполнителями его воли. С дьяками и с незнатными своими приближенными В. обращался грубо и жестоко. Дьяка Далматова за отказ ехать в посольство В. I. лишил имения и сослал в заточение; когда БерсеньБеклемишев, из нижегородских бояр, позволил себе противоречить B. I., последний прогнал его, сказав; «Ступай, смерд, прочь, не надобен ты мне». Вздумал этот Берсень жаловаться на в. князя и на перемены, которые, по мнению Берсеня, произвела мать в. князя – и ему отрезали язык. В. I. действовал самовластно, вследствие личного характера, холодно-жестокого, и крайне расчетливого. Относительно старого московского боярства и знатных родов от племени св. Владимира и Гедимина он был крайне сдержан, ни один знатный боярин не был при нем казнен; бояре и князья, вступившие в ряды московского боярства, то и дело вспоминали старину и старинное право дружины отъезда. В. брал с них записи, клятвенные грамоты в Литву на службу не отъезжать; между прочим князь В. В. Шуйский дал такую запись: «от своего государя и от его детей из их земли в Литву, также к его братьям и никуда не отъехать до самой смерти». Такие же записи дали князья Бельские, Воротынские, Мстиславские. При В. I. только одного князя В. В. Холмского постигла опала. Дело его неизвестно и только отрывочные факты, дошедшие до нас, бросают на него некоторый слабый свет. При Иоанне III с Василия Холмского взята была клятвенная грамота не отъезжать в Литву на службу. Это не помешало ему при В. занять первое место в ряду бояр и жениться на сестре в. князя. За что постигает его опала – неизвестно; но занятие его места князем Данилой Васильевичем Щеня-Патрикеевым и нередкая смена на этом месте княжат от племени св. Владимира княжатами из роду Гедимина, дают повод думать о разладе в среде самого боярства, К отношениям В. I. к знатному боярству вполне приложимы слова проф. Ключевского, что в. князь в полковых росписях не мог назначить верного Хабара Симского вместо неблагонадежного Горбатого-Шуйского («Боярская Дума», стр. 261), т.е. не мог столкнуть с первых рядов известные фамилии и должен был подчиняться порядку, с которым вступил в борьбу его сын. К родственникам, при малейшем столкновении, он относился с обычной суровостью и беспощадностью московских князей, на которую так жаловался противник сына В., князь Андрей Курбский, называя «издавна кровопийственным» род Калиты. Соперник В. в престолонаследии, его племянник Димитрий Иоаннович, умер в заключении, в нужде. Братья В. ненавидели людей, окружавших В., следовательно и установившийся порядок – а между тем, по бездетности В., эти братья должны были ему наследовать, именно брат его Юрий. Близкие к Василию люди должны были опасаться при Юрии потери не только влияния, но даже жизни. Поэтому, они с радостью встретили намерение Василия развестись с бесплодною супругою, Соломонией из рода Сабуровых. Может быть, этими близкими людьми внушена была и самая мысль о разводе. Митрополит Варлаам, не одобрявший мысли о разводе, был удален и замещен игуменом Волоколамского монастыря Даниилом. Иосифлянин Даниил, человек еще молодой и решительный, одобрил намерение В. Но против развода восстал инок Вассиан Косой Патрикеев, который и под монашеской рясой сохранил все страсти боярства; к нему пристал инок Максим, ученый грек, человек совершенно чуждый расчетам московской политики, вызванный в Poccию для исправления церковных книг. И Вассиан и Максим оба сосланы были в заточение; первый умер при В., а второй пережил и В., и митрополита.
При В. присоединены к Москве последние удельные княжества и вечевой город Псков. С 1508 по 1509 г. наместником во Пскове был князь Репня-Оболенский, которого псковичи недружелюбно встретили с самого его приезда, потому что он прибыл к ним не по обычаю, не будучи прошен и объявлен; духовенство не выходило к нему на встречу с крестным ходом, как всегда делалось. В 1509 г. вел. князь поехал в Новгород, куда Репня-Оболенский прислал жалобу на псковичей, а вслед за тем явились к В. псковские бояре и посадники, с жалобами на самого наместника. В. князь отпустил жалобщиков и послал в Псков доверенных людей разобрать дело и помирить псковичей с. наместником; но примирения не последовало. Тогда великий князь вызвал посадников и бояр в Новгород; однако не выслушал их, а велел всем жалобщикам собраться в Новгород, к Крещенью, чтобы всех рассудить разом. Когда жалобщиков собралось весьма значительное число, то им сказали: «Пойманы Вы Богом и великим князем В. I. всея Руси». Вел. князь обещал им оказать милость, если они снимут вечевой колокол, чтобы вечу впредь не быть, а во Пскове и пригородах править только наместникам. Дьяк Третьяк-Далматов послан был во Псков, чтобы передать псковичам волю вел. князя.
19 января 1510 сняли вечевой колокол у св. Троицы. 24 января во Псков приехал В. Бояре, посадники и жилые люди, триста семей, высланы в Москву, а во Пскове введены московские порядки. В. домогался избрания в в. князья литовские. Когда в 1506 г. умер его зять Александр, то В. писал к сестре своей Елене, вдове Александра, чтобы она уговорила панов выбрать его в в. князья, обещая не стеснять католической веры; о том же он наказывал через послов князю Войтеху, епископу виленскому, пану Николаю Радзивилу и всей раде; но Александр уже назначил себе преемника, брата своего Сигизмунда. Не получив литовского престола, В. задумал воспользоваться смутой, которая по смерти Александра возникла между литовскими панами. Виновником этой смуты был князь Михаил Глинский, потомок татарского мурзы, выехавшего в Литву при Витовте. Михаил Глинский, любимец Александра, был человек образованный, много путешествовавший по Европе, отличный полководец, особенно прославившийся победою над крымским ханом; при образовании и военной славе ему придавало значение и его богатство, ибо он был богаче всех литовских панов – почти половина Литовского княжества принадлежала ему. Князь пользовался громадным влиянием среди русского населения великого княжества, а потому литовские паны боялись, что он овладеет престолом и перенесет столицу в Русь. Сигизмунд имел неосторожность оскорбить этого сильного человека, чем и воспользовался В., предложив Глинскому перейти к нему на службу. Переход Глинского к московскому великому князю вызвал войну с Литвою. Сначала эта война ознаменовалась большой удачей. 1 августа 1514 г. В., при содействии Глинского, взял Смоленск, но 8 сентября того же года московские полки были разбиты князем Острожским при Орше. После поражения при Орше война, тянувшаяся до 1522 г., не представляла ничего замечательного. При посредстве императ. Максимилиана I, мирные переговоры начались еще в 1517 г. Представителем императора был барон Герберштейн, оставивший записки о Московском государстве – лучшее из иностранных сочинений о России. При всем дипломатическом искусстве Герберштейна переговоры были вскоре прерваны, ибо Сигизмунд требовал возвращения Смоленска; а В. с своей стороны настаивал, чтобы не только Смоленск остался за Россией, но чтобы возвращены были России Киев, Витебск, Полоцк и др. города, принадлежавшие князьям от племени св. Владимира. При таких притязаниях противников только в 1522 г. заключено было перемирие. Смоленск остался за Москвою. Перемирие это подтверждено в 1526 г., при посредстве того же Герберштейна, вторично приехавшего в Москву послом от Карла V. В продолжение войны с Литвою В. покончил с последними уделами: Рязанью и Северскими княжествами. Рязанский князь Иван, говорили в Москве, задумал возвратить самостоятельность своему княжеству при помощи крымского хана Махмет Гирея, на дочери которого он намерен был жениться. В. позвал князя Ивана в Москву, где засадил под стражу, а мать его, Агриппину, заключил в монастырь. Рязань была присоединена к Москве; рязанцев же целыми толпами переселили в московские волости. В Северской земле было два князя: Василий Иванович, внук Шемяки, князь новгород-северский, и Василий Семенович, князь стародубский, внук Ивана Можайского. Оба эти князя постоянно доносили друг на друга; В. допустил Шемячича изгнать стародубского князя из его владения, которое присоединено было к Москве, а через несколько лет заключил и Шемячича под стражу, удел же его в 1523 г. также присоединен был к Москве. Еще ранее присоединен был Волоцкой удел, где последний князь, Феодор Борисович, умер бездетным. Во время борьбы с Литвою В. просил помощи у Альбрехта, курфюрста бранденбургского, и у великого магистра Немецкого ордена. Сигизмунд, в свою очередь, искал союза с Махмет-Гиреем, ханом крымским. Гиреи, преемники знаменитого Менгли-Гирея, союзника Иоанна III, стремились соединить все татарские царства под властью их рода; поэтому крымский хан Махмет-Гирей становился естественным союзником Литвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Независимости Новгорода Великого при Василии Темном угрожала окончательная гибель. Василий Васильевич и его бояре, мстя за прием, оказанный Шемяке, выступили против Новгорода с войском; воеводы, князь Стрига Оболенский и Федор Басенок, разбили новгородцев под Русою. Новгород обязался платить великому князю черный бор в своих волостях и судные пени; кроме того, Новгород отменил вечные (вечевые) грамоты и обязался писать грамоты от имени великого князя московского. Смирение Новгорода понятно: ему со всех сторон угрожали враги, а ливонский магистр, в 1442 г., готовился поднять на Новгород еще и скандинавские земли. Псков во всем повиновался великому князю. Иван Федорович, великий князь рязанский, сначала искал помощи у великого князя литовского, а потом, умирая, отдал сына своего, Василия, на руки великого князя Московского. В. В. взял малолетнего рязанского князя в Москву, а в рязанские города послал наместников.
В княжение Василия Темного положен был конец зависимости Русской церкви от константинопольского патриарха: митрополит, грек Исидор, подписавший флорентийскую унию, должен был бежать из Москвы, вследствие чего собор русских епископов, без согласия патриарха, нарек, в 1448 г., в московские митрополиты рязанского архиепископа Иону. В княжение В. В. возобновлен был город Казань и основано было Царство Казанское упомянутым выше Улу-Махметом. Ко времени этого княжения относится и возникновение Крымского ханства.
Е. Былов.
Василий Иоаннович
Василий Иоаннович (1505 – 1533). Спор о престолонаследии, который возник в конце великокняжения Иоанна III и в котором бояре, из ненависти к супруге Иоанна III и матери В. I., Софии Фоминишне Палеолог, держали сторону Димитрия Иоанновича, отразился на всем времени великокняжения В. I. Он правил посредством дьяков и людей, не выдававшихся знатностью и древностью рода. При таком порядке он находил сильную опору в влиятельном Волоколамском монастыре, монахи которого назывались иосифлянами, по имени Иосифа Волоцкого, основателя этого монастыря, большого приверженца Софии Фоминишны, в которой он находил опору в борьбе с ересью жидовствующих. К старинным и знатным боярским родам В. относился холодно и недоверчиво, с боярами советовался только для виду, и то редко. Самым близким человеком к В. и его советником был дворецкий Шигона-Поджогин, из тверских бояр, с которым он решал дела, запершись вдвоем. Кроме Шигоны-Поджогина советниками В. были человек пять дьяков; они же были и исполнителями его воли. С дьяками и с незнатными своими приближенными В. обращался грубо и жестоко. Дьяка Далматова за отказ ехать в посольство В. I. лишил имения и сослал в заточение; когда БерсеньБеклемишев, из нижегородских бояр, позволил себе противоречить B. I., последний прогнал его, сказав; «Ступай, смерд, прочь, не надобен ты мне». Вздумал этот Берсень жаловаться на в. князя и на перемены, которые, по мнению Берсеня, произвела мать в. князя – и ему отрезали язык. В. I. действовал самовластно, вследствие личного характера, холодно-жестокого, и крайне расчетливого. Относительно старого московского боярства и знатных родов от племени св. Владимира и Гедимина он был крайне сдержан, ни один знатный боярин не был при нем казнен; бояре и князья, вступившие в ряды московского боярства, то и дело вспоминали старину и старинное право дружины отъезда. В. брал с них записи, клятвенные грамоты в Литву на службу не отъезжать; между прочим князь В. В. Шуйский дал такую запись: «от своего государя и от его детей из их земли в Литву, также к его братьям и никуда не отъехать до самой смерти». Такие же записи дали князья Бельские, Воротынские, Мстиславские. При В. I. только одного князя В. В. Холмского постигла опала. Дело его неизвестно и только отрывочные факты, дошедшие до нас, бросают на него некоторый слабый свет. При Иоанне III с Василия Холмского взята была клятвенная грамота не отъезжать в Литву на службу. Это не помешало ему при В. занять первое место в ряду бояр и жениться на сестре в. князя. За что постигает его опала – неизвестно; но занятие его места князем Данилой Васильевичем Щеня-Патрикеевым и нередкая смена на этом месте княжат от племени св. Владимира княжатами из роду Гедимина, дают повод думать о разладе в среде самого боярства, К отношениям В. I. к знатному боярству вполне приложимы слова проф. Ключевского, что в. князь в полковых росписях не мог назначить верного Хабара Симского вместо неблагонадежного Горбатого-Шуйского («Боярская Дума», стр. 261), т.е. не мог столкнуть с первых рядов известные фамилии и должен был подчиняться порядку, с которым вступил в борьбу его сын. К родственникам, при малейшем столкновении, он относился с обычной суровостью и беспощадностью московских князей, на которую так жаловался противник сына В., князь Андрей Курбский, называя «издавна кровопийственным» род Калиты. Соперник В. в престолонаследии, его племянник Димитрий Иоаннович, умер в заключении, в нужде. Братья В. ненавидели людей, окружавших В., следовательно и установившийся порядок – а между тем, по бездетности В., эти братья должны были ему наследовать, именно брат его Юрий. Близкие к Василию люди должны были опасаться при Юрии потери не только влияния, но даже жизни. Поэтому, они с радостью встретили намерение Василия развестись с бесплодною супругою, Соломонией из рода Сабуровых. Может быть, этими близкими людьми внушена была и самая мысль о разводе. Митрополит Варлаам, не одобрявший мысли о разводе, был удален и замещен игуменом Волоколамского монастыря Даниилом. Иосифлянин Даниил, человек еще молодой и решительный, одобрил намерение В. Но против развода восстал инок Вассиан Косой Патрикеев, который и под монашеской рясой сохранил все страсти боярства; к нему пристал инок Максим, ученый грек, человек совершенно чуждый расчетам московской политики, вызванный в Poccию для исправления церковных книг. И Вассиан и Максим оба сосланы были в заточение; первый умер при В., а второй пережил и В., и митрополита.
При В. присоединены к Москве последние удельные княжества и вечевой город Псков. С 1508 по 1509 г. наместником во Пскове был князь Репня-Оболенский, которого псковичи недружелюбно встретили с самого его приезда, потому что он прибыл к ним не по обычаю, не будучи прошен и объявлен; духовенство не выходило к нему на встречу с крестным ходом, как всегда делалось. В 1509 г. вел. князь поехал в Новгород, куда Репня-Оболенский прислал жалобу на псковичей, а вслед за тем явились к В. псковские бояре и посадники, с жалобами на самого наместника. В. князь отпустил жалобщиков и послал в Псков доверенных людей разобрать дело и помирить псковичей с. наместником; но примирения не последовало. Тогда великий князь вызвал посадников и бояр в Новгород; однако не выслушал их, а велел всем жалобщикам собраться в Новгород, к Крещенью, чтобы всех рассудить разом. Когда жалобщиков собралось весьма значительное число, то им сказали: «Пойманы Вы Богом и великим князем В. I. всея Руси». Вел. князь обещал им оказать милость, если они снимут вечевой колокол, чтобы вечу впредь не быть, а во Пскове и пригородах править только наместникам. Дьяк Третьяк-Далматов послан был во Псков, чтобы передать псковичам волю вел. князя.
19 января 1510 сняли вечевой колокол у св. Троицы. 24 января во Псков приехал В. Бояре, посадники и жилые люди, триста семей, высланы в Москву, а во Пскове введены московские порядки. В. домогался избрания в в. князья литовские. Когда в 1506 г. умер его зять Александр, то В. писал к сестре своей Елене, вдове Александра, чтобы она уговорила панов выбрать его в в. князья, обещая не стеснять католической веры; о том же он наказывал через послов князю Войтеху, епископу виленскому, пану Николаю Радзивилу и всей раде; но Александр уже назначил себе преемника, брата своего Сигизмунда. Не получив литовского престола, В. задумал воспользоваться смутой, которая по смерти Александра возникла между литовскими панами. Виновником этой смуты был князь Михаил Глинский, потомок татарского мурзы, выехавшего в Литву при Витовте. Михаил Глинский, любимец Александра, был человек образованный, много путешествовавший по Европе, отличный полководец, особенно прославившийся победою над крымским ханом; при образовании и военной славе ему придавало значение и его богатство, ибо он был богаче всех литовских панов – почти половина Литовского княжества принадлежала ему. Князь пользовался громадным влиянием среди русского населения великого княжества, а потому литовские паны боялись, что он овладеет престолом и перенесет столицу в Русь. Сигизмунд имел неосторожность оскорбить этого сильного человека, чем и воспользовался В., предложив Глинскому перейти к нему на службу. Переход Глинского к московскому великому князю вызвал войну с Литвою. Сначала эта война ознаменовалась большой удачей. 1 августа 1514 г. В., при содействии Глинского, взял Смоленск, но 8 сентября того же года московские полки были разбиты князем Острожским при Орше. После поражения при Орше война, тянувшаяся до 1522 г., не представляла ничего замечательного. При посредстве императ. Максимилиана I, мирные переговоры начались еще в 1517 г. Представителем императора был барон Герберштейн, оставивший записки о Московском государстве – лучшее из иностранных сочинений о России. При всем дипломатическом искусстве Герберштейна переговоры были вскоре прерваны, ибо Сигизмунд требовал возвращения Смоленска; а В. с своей стороны настаивал, чтобы не только Смоленск остался за Россией, но чтобы возвращены были России Киев, Витебск, Полоцк и др. города, принадлежавшие князьям от племени св. Владимира. При таких притязаниях противников только в 1522 г. заключено было перемирие. Смоленск остался за Москвою. Перемирие это подтверждено в 1526 г., при посредстве того же Герберштейна, вторично приехавшего в Москву послом от Карла V. В продолжение войны с Литвою В. покончил с последними уделами: Рязанью и Северскими княжествами. Рязанский князь Иван, говорили в Москве, задумал возвратить самостоятельность своему княжеству при помощи крымского хана Махмет Гирея, на дочери которого он намерен был жениться. В. позвал князя Ивана в Москву, где засадил под стражу, а мать его, Агриппину, заключил в монастырь. Рязань была присоединена к Москве; рязанцев же целыми толпами переселили в московские волости. В Северской земле было два князя: Василий Иванович, внук Шемяки, князь новгород-северский, и Василий Семенович, князь стародубский, внук Ивана Можайского. Оба эти князя постоянно доносили друг на друга; В. допустил Шемячича изгнать стародубского князя из его владения, которое присоединено было к Москве, а через несколько лет заключил и Шемячича под стражу, удел же его в 1523 г. также присоединен был к Москве. Еще ранее присоединен был Волоцкой удел, где последний князь, Феодор Борисович, умер бездетным. Во время борьбы с Литвою В. просил помощи у Альбрехта, курфюрста бранденбургского, и у великого магистра Немецкого ордена. Сигизмунд, в свою очередь, искал союза с Махмет-Гиреем, ханом крымским. Гиреи, преемники знаменитого Менгли-Гирея, союзника Иоанна III, стремились соединить все татарские царства под властью их рода; поэтому крымский хан Махмет-Гирей становился естественным союзником Литвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74