Рыцарь остановился. Он всмотрелся в темноту, но, хотя обладал все еще острым зрением, так и не смог ничего различить. Однако внутреннее чутье подсказывало ему, что он не один. Рука скользнула к висевшему на поясе кинжалу.
— А ну, покажись, тень!
Что это? Неужели снова вернулись призраки, чтобы напомнить ему о том, чего уже нельзя изменить? Он шагнул назад. Как только он сделал это, нечто сорвалось с потолка и с грохотом приземлилось прямо перед ним. Это нечто имело сильное сходство с огромным пауком — пауком, облаченным в зеленые одежды, с колокольцами на колпаке и на башмаках с заостренными носами.
Дарж перевел дыхание и выпустил кинжал. Он оказался прав; в некотором смысле этот человек тоже являлся призраком, преследующим его. Только относился он к еще не умершему виду.
— Прочь с дороги, шут, — проворчал он.
Таркис перепрыгивал с ноги на ногу, щелкая тщедушными пальцами.
Куда ты направляешься, милый старый рыцарь?
Разве нет дракона, с которым можно сражаться?
Может, зверь услышал, как ты крадешься,
По скрипу твоих костей и суставов
И, расправив крылья, улетел?
Или есть другая причина, почему ты здесь?
Большая, чем зверь — то, чего ты боишься.
Может ли быть, что голубые глаза и черные, как ночь, волосы
Перенести труднее, чем укус дракона ?
Да, ты сбежал от того, что тебе дорого.
Дарж почувствовал, как гнев распаляет огонь в крови, но, стиснув зубы, заставил себя сдержаться. Замысел Таркиса заключался в том, чтобы вывести его из себя, и Дарж не собирался давать шуту повод для злорадного удовольствия. Возможно, он когда-то и был королем, но теперь все изменилось, и этот человек изменился. Утратив свое былое величие, Таркис стал обычным занудой.
— Я же сказал, убирайся прочь, шут! Не думай, что я не уберу тебя с дороги, если понадобится.
Таркис задрожал в поддельном страхе, и на его шутовском костюме задрожали колокольчики.
— О грозный рыцарь, пощади меня, пожалуйста, ибо я принес весть от твоей жертвы.
Дарж нахмурился. Он знал, что опасно даже слушать слова шута, так как они искусно придумывались, чтобы сбивать с толку и одурманивать, но вопрос все равно сорвался с его уст.
— О какой жертве ты говоришь?
Таркис мерзко усмехнулся, обнажая гнилые зубы.
— Разумеется, о пауках, ткачах паутины. Разве Лунная дама не послала тебя следовать за их нитями?
— Что тебе известно? Ты был в библиотеке? Ты подслушивал нас? — Дарж приблизился к нему и сжал кулаки. — Говори, шут, или я выбью из тебя душу!
Таркис отпрянул на шаг.
— Нет-нет, грозный рыцарь, я не услышал ни слова. Не нужно сворачивать шею бедному шуту. Но я знаю кое-что, правда. Не понимаю, как, но иногда они сами мне являются. Они являются мне и сейчас.
Дарж опустил кулаки. Что-то изменилось в шуте у него на глазах. С губ Таркиса куда-то слетела улыбка сумасшедшего, а блуждающие глаза стали какими-то отстраненными.
— Что ты хочешь сказать, шут? Как ты обо всем узнаешь? Таркис всем своим костлявым телом прижался к каменной стене.
— Думаю… думаю, это часть того, что со мной сделали. — Он облизнул губы и перешел на шепот. — Так много всего… Все в порядке. Я все вижу. Глаза… глаза в листве деревьев, и тени… Они тянутся ко мне. Я падаю, а моя лошадь бежит, и я бегу… Но тени быстрее мня. Они хватают меня.
Дарж изумленно уставился на шута. До него смутно стало доходить, что Таркис перестал говорить стихами. Шут обхватил голову костлявыми руками.
— Слишком много, слишком много… Я вижу все, что произошло, но все разбито на куски, подобно тысячам зеркальных осколков, которые я не могу сложить вместе. Только стихи… только стихи имеют смысл. Только они важны. Тени в моей голове…
Таркис цепенел, его рот открывался и закрывался, как у рыбы, выброшенной на берег. Дарж немного помешкал, затем протянул к нему руки.
Костлявая ладонь оттолкнула его. Шут, кувыркнувшись, отпрыгнул назад. Косые глаза вновь засияли, на лицо вернулась прежняя ухмылка.
— Не поймаешь, мой дрожащий от старости рыцарь, ибо я намного легче и проворнее тебя.
Выражение лица шута изменилось лишь на одно короткое мгновение. Он стал больше похож на маленького испуганного ребенка, чем на взрослого безумного проказника. Но что бы там ни произошло, этот момент уже в прошлом, и Дарж достаточно натерпелся.
— Я раздавлю тебя, шут, если ты не уберешься немедленно прочь!
Дарж бросился вперед, и Таркису пришлось подпрыгнуть, чтобы действительно не быть вдавленным в каменный пол. Когда шут приземлился за его спиной, раздалось нестройное бренчание, но рыцарь не останавливался. Таркис позвал его пронзительным голосом:
Паук прядет сияющую паутину
И ждет, когда мы запутаемся в ее нитях.
Но планам его не суждено исполниться,
Если он попадется в собственные сети.
Кто паук? Кто муха?
На эту загадку ответишь, когда будешь следить за ними:
Если паука можно поймать,
Кто тогда сплетет паутину, чтобы поймать муху?
Слова безумца растаяли в пыльном воздухе, но Дарж не повернулся, не стал отвечать и побрел дальше по коридору.
12
События трех дней между первым собранием Верховного Шабаша и Первым колдовством, когда колдуньи плетут новый узор до следующего собрания, позволили Лирит позабыть о своих снах. А также о путанице, которую она мельком узрела в Паутине жизни.
Это был второй в ее жизни Верховный Шабаш. Первый состоялся семь лет назад в замке барона Дартуса в южной Толории. В тамошних местах поговаривали, будто старому барону было прекрасно известно, что его молодая жена — колдунья. Его даже радовало это обстоятельство, поскольку приготовленный ею отвар заново подарил его чреслам былую мужскую силу. Это произошло весной того года, когда Лирит исполнилось двадцать зим. Минул лишь месяц с тех пор, как она бежала из вольного города Коранта и босиком, стирая в кровь ноги, отправилась в Толорию, так ни разу и не обернувшись назад.
На Верховном Шабаше она была скорее бессловесной мышкой, чем послушницей, маленькой серой мышкой с широко открытыми глазами. Зажатая в угол, она наблюдала за всеми этими женщинами, наделенными могучей силой, за тем, как они коварно следят друг за дружкой. Но Лирит старалась на все обращать внимание, все запоминала, всему училась.
Прошел год, и вскоре она привлекла внимание лорда Беренда Арафельского, одного из графов барона Дартуса. Через шесть месяцев они обвенчались.
Когда спустя немногим больше года Беренд умер, появились слухи — большей частью их распускала его сестра, — что причиной этой трагедии явилось снадобье, приготовленное Лирит. Тем не менее, хотя она действительно привлекла к себе внимание Беренда, используя кое-какие заклинания — что правда, то правда, — но полюбил он ее не из-за магии и не из-за магии умер. Хотя Лирит и не могла сказать, что искренне отвечала на любовь графа, она чувствовала привязанность к нему и никогда не смогла бы причинить ему вред.
После смерти Беренда его сестра подала прошение королеве Иволейне о присуждении ей права владения поместьем, но королева ей отказала, и Лирит осталась графиней. После того как сестра графа последовала за братом в могилу следующей зимой — все предки графа отличались слабым, больным сердцем, — никто, кажется, и не вспоминал, что происхождение Лирит не соответствовало этому положению. Она правила несколько лет, и подданные обожали ее.
Затем, два года назад, когда королева Иволейна вызвала ее в Ар-Толор, Лирит охотно приняла приглашение. Она оставила заботу о поместье племяннику Беренда, и сестра графа наконец получила то, о чем мечтала. Только теперь она не могла насладиться этим, поскольку ее больше не было в живых, как всегда и случается с теми, кого поглощает желание.
С тех самых пор Лирит почти и не вспоминала о графе Беренде и их поместье в южной Толории. Ее место было здесь, в Ар-Толоре, на службе у Королевы Колдуний.
И на этот раз Лирит вовсе не пряталась по углам. Наоборот, она искала колдуний, представлявших для нее наибольший интерес, с кем можно было поговорить о практических знаниях трав, искусстве заклинания и способах прикосновений к Паутине жизни и плетении из нее новых узоров.
Все те, к кому она подходила, были старейшими из колдуний. Именно они хранили тайные знания и древние секреты. Однако Лирит сразу заметила, что она — одна из немногих молодых колдуний, разыскивающих старших сестер и вступавших в разговоры с ними.
— Я не хочу знать то, что знают они, — фыркнула Нонна, колдунья из доминиона Брелегонд. — Они такие мерзкие.
Это случилось в первый вечер после начала Верховного Шабаша, на собрании узкого круга, к которому была приписана Лирит. В него входило семь колдуний, по одной из каждого доминиона.
Лурса, темноглазая ведьма из Эмбара, глубоко вздохнула:
— Боюсь, мне никто не говорил, что необходимым условием мудрости должна быть красота. Думаю, придется подкрасить губы и расчесать волосы, прежде чем выучить новое заклинание.
С губ Лирит сорвался смешок. Она подмигнула Лурсе, и некрасивая колдунья застенчиво улыбнулась в ответ. Однако несколько женщин встревоженно заерзали.
— Именно старых колдуний они и схватили первыми, — тихим голосом произнесла одна из женщин.
Остальные шесть тут же повернулись к ней. Это была Адилин, она приехала из доминиона Эридан. Еще раньше, тем же вечером, колдуньи выслушали ее душераздирающую историю о том, как она сбежала из Эридана в середине прошлой зимы. В те дни в их землях появились черные рыцари, прислуживающие безымянному барону, они убивали на своем пути всех колдуний, толкователей рун, проповедников и других, кого подозревали в причастности к магии.
— Думаю, их было легче всего заметить и поймать, — продолжала Адалин, — древних старух, колдуний. Вскоре казалось, что огню предавали любую старую женщину, что-то невнятно бормочущую себе под нос или имеющую кота. Сначала мы молчали, ведь сжигали не нас. Но потом они стали приходить за каждой, о ком ходила молва, будто она — ведьма. Многим из моих сестер не удалось сбежать, как мне. Быть может, если бы мы восстали против черных рыцарей раньше, когда они хватали старух, то смогли бы остановить все это.
После этого разговоров о старухах больше не возникало. Но Лирит видела холодный свет в глазах Нонны и некоторых других колдуний и знала, что рассказ Адалин лишь усилил их неприязнь к старшим сестрам.
Следующие два дня принесли новые встречи и новых колдуний. Лирит приветствовала всех с большой радостью. Хотя большая часть времени отводилась обмену тайными знаниями, достаточное внимание уделялось и обсуждению того, как создавать узор на Первом колдовстве. Многие упоминали имя Ирсайи и о том, как вплести ее имя рядом с именем Сайи или, может быть, над ним. Другие полагали, что наступает время, когда колдуньи перестанут просто следить за воинами Ватриса, а приступят к активным действиям против них.
Эти слухи озадачили Лирит, но не в такой степени, как несколько произнесенных шепотом обрывков разговора, которые ей удалось уловить.
… что он уже среди нас…
… мы должны восстать против него…
… говорю вам, конец еще ближе, чем мы…
И каждый раз, когда Лирит приближалась, шепот стихал. Она прекрасно знала, что, как только она снова удалится за пределы слышимости, разговоры снова возобновятся и что в одном из них снова прозвучит:
Говорят, она путешествовала с ним…
На второй день Шабаша, как раз когда на землю опустились серебристые сумерки, Лирит прогуливалась вдоль одной из высоких зубчатых стен замка, улучив удобный момент, чтобы обдумать все, о чем узнала.
Она уже собралась вернуться в замок, когда ее внимание привлекло какое-то движение внизу. Небольшая дверь в стене вдруг открылась, и из нее, спотыкаясь, вышла фигура в коричневой накидке. Судя по изящным формам, это была женщина. Она обернулась и посмотрела через плечо, словно на того, кто толкнул ее, но дверь за ее спиной с грохотом захлопнулась. Женщина направилась вперед. Затем, будто почувствовав на себе чужой взгляд, подняла глаза, и с головы ее упал капюшон. Даже в тусклом свете Лирит разглядела бледный овал лица, обрамленный темными локонами. Сайрин!
Сайрин пыталась кого-то отыскать глазами, но Лирит отступила в тень. В конце концов девушка, еще недавно исполнявшая роль Девы, опустила глаза. Затем, спотыкаясь, побрела по тропинке, ведущей в сторону от замка, покачиваясь из стороны в сторону, словно сама не знала, куда идет.
Лирит каким-то образом точно знала, куда направляется Сайрин, хотя сама девушка об этом и не догадывалась. Лирит вздохнула. Уж ей-то было известно, каким омерзительно жестоким местом может быть бордель.
Храни тебя Сайя, про себя помолилась она, развернулась и зашагала обратно в замок.
На следующее утро, прямо после рассвета, Лирит отправилась на поиски Эйрин, которую за последние два дня видела лишь мельком. Баронессу она нашла как раз тогда, когда та выходила из покоев Трессы.
— Наша новая Дева делает успехи. У нее чудесно получается, — по-матерински улыбаясь, сказала рыжеволосая колдунья. — Завтра вечером она будет вполне готова к своей роли.
— Рада слышать, — ответила Лирит.
Когда за ними закрылась дверь и две женщины остались в коридоре одни, Лирит улыбнулась и пожала Эйрин руку.
— Ты чудо.
Эйрин нервно усмехнулась:
— Не уверена. Хотя мне действительно удалось уберечь голову, чтобы она не лопнула о переизбытка сведений, которые в нее запихнула сестра Тресса. Я и представить себе не могла, что нужно следовать такому множеству правил, чтобы просто стать Девой.
Лирит кивнула:
— Я слышала, что намного легче быть Старухой. Но к тому времени, когда ты доживешь до такого возраста, тебе вряд ли захочется, чтобы молодые колдуньи учили тебя, как себя вести.
— Пожалуй, ты права, — согласилась Эйрин.
Они прошли мимо залитых солнцем окон. Лирит говорила о том, что сделала на шабаше, а Эйрин описала ей все то, чему научилась во время занятий. Наконец они попрощались в передней зале замка. Но не успели они разойтись, как в главную дверь замка вошла какая-то женщина.
Это определенно была колдунья, хотя Лирит и не помнила, чтобы видела ее на шабаше. Женщина имела довольно примечательную внешность. Ее темные волосы украшал перламутрового оттенка локон. Когда она проходила мимо, разноцветное платье развевалось, словно крылья прекрасной бабочки.
— Доброе утро, сестра, — проговорила колдунья, кивнув Эйрин. Затем прошла в арку и скрылась из виду.
Лирит поглядела на баронессу:
— Кто это?
— Ее зовут Мирда.
Лирит раньше не слышала этого имени.
— Она из группы Лиэндры?
— Нет, не думаю. На первом собрании шабаша она пожелала, чтобы Сайя благословила меня.
Лирит обдумала сказанное. Естественно, никто из сторонниц Лиэндры не станет давать такое благословение. Лирит если не в лицо, то по имени знала подавляющее большинство колдуний, прибывших из всех доминионов. Однако ей ни разу не приходилось слышать имя Мирды.
— Может быть, она подруга Иволейны, — пожала плечами Эйрин.
Лирит вздохнула:
— Иногда у меня возникает сомнение в том, что у Иволейны есть настоящие подруги среди колдуний. Конечно же, многие уважают ее. Но так уж повелось, что она на целый шаг отстоит от всех остальных и является источником единения в периоды разногласий.
— Думаешь, у нее получится оставаться в таком же положении? Она пытается сохранять равновесие между взглядами, но Лиэндра не единственная, кто хочет знать, во что верит Иволейна.
Лирит не могла не согласиться. Что же касается истинных воззрений Иволейны, то с разгадкой этой тайны придется повременить.
Торопливо поцеловав Лирит в щеку, Эйрин повернулась и бросилась бегом по коридору. Она выглядела совсем как юная девчушка, хотя будущая зима станет ее двадцатой. Лирит улыбнулась, затем, повернувшись, направилась своей дорогой.
На этот раз все произошло совершенно без предупреждения. Она даже не использовала Дар, и все равно в углу передней залы возник беспорядочно спутанный клубок нитей. Лирит открыла было рот, чтобы закричать, однако почувствовала, что у нее резко перехватило дыхание. Ей показалось, будто клубок прямо на глазах молниеносно увеличивается в размерах, затягивая в себя все больше и больше нитей. Сливаясь с ним, нити становились из разноцветных тускло-серыми.
Сущность девушки разрывалась на части. Воспоминания переполнили сердце. Однажды ее таким же образом тянуло к месту, которое терзает ей душу.
Танцуй, маленькая негодница! Ты ведь уже не такая и маленькая и больше не в силах скрывать свою красоту. Ну давай же, танцуй! И они осыплют тебя золотом. Танцуй!
С губ Лирит сорвался стон, она закачалась из стороны в сторону. Движение клубка ускорилось, словно возбуждаемое ее видением. От него отделилась серая нить и потянулась к ней.
— Миледи?
Дальний угол залы разом опустел, шевелящийся клубок куда-то исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
— А ну, покажись, тень!
Что это? Неужели снова вернулись призраки, чтобы напомнить ему о том, чего уже нельзя изменить? Он шагнул назад. Как только он сделал это, нечто сорвалось с потолка и с грохотом приземлилось прямо перед ним. Это нечто имело сильное сходство с огромным пауком — пауком, облаченным в зеленые одежды, с колокольцами на колпаке и на башмаках с заостренными носами.
Дарж перевел дыхание и выпустил кинжал. Он оказался прав; в некотором смысле этот человек тоже являлся призраком, преследующим его. Только относился он к еще не умершему виду.
— Прочь с дороги, шут, — проворчал он.
Таркис перепрыгивал с ноги на ногу, щелкая тщедушными пальцами.
Куда ты направляешься, милый старый рыцарь?
Разве нет дракона, с которым можно сражаться?
Может, зверь услышал, как ты крадешься,
По скрипу твоих костей и суставов
И, расправив крылья, улетел?
Или есть другая причина, почему ты здесь?
Большая, чем зверь — то, чего ты боишься.
Может ли быть, что голубые глаза и черные, как ночь, волосы
Перенести труднее, чем укус дракона ?
Да, ты сбежал от того, что тебе дорого.
Дарж почувствовал, как гнев распаляет огонь в крови, но, стиснув зубы, заставил себя сдержаться. Замысел Таркиса заключался в том, чтобы вывести его из себя, и Дарж не собирался давать шуту повод для злорадного удовольствия. Возможно, он когда-то и был королем, но теперь все изменилось, и этот человек изменился. Утратив свое былое величие, Таркис стал обычным занудой.
— Я же сказал, убирайся прочь, шут! Не думай, что я не уберу тебя с дороги, если понадобится.
Таркис задрожал в поддельном страхе, и на его шутовском костюме задрожали колокольчики.
— О грозный рыцарь, пощади меня, пожалуйста, ибо я принес весть от твоей жертвы.
Дарж нахмурился. Он знал, что опасно даже слушать слова шута, так как они искусно придумывались, чтобы сбивать с толку и одурманивать, но вопрос все равно сорвался с его уст.
— О какой жертве ты говоришь?
Таркис мерзко усмехнулся, обнажая гнилые зубы.
— Разумеется, о пауках, ткачах паутины. Разве Лунная дама не послала тебя следовать за их нитями?
— Что тебе известно? Ты был в библиотеке? Ты подслушивал нас? — Дарж приблизился к нему и сжал кулаки. — Говори, шут, или я выбью из тебя душу!
Таркис отпрянул на шаг.
— Нет-нет, грозный рыцарь, я не услышал ни слова. Не нужно сворачивать шею бедному шуту. Но я знаю кое-что, правда. Не понимаю, как, но иногда они сами мне являются. Они являются мне и сейчас.
Дарж опустил кулаки. Что-то изменилось в шуте у него на глазах. С губ Таркиса куда-то слетела улыбка сумасшедшего, а блуждающие глаза стали какими-то отстраненными.
— Что ты хочешь сказать, шут? Как ты обо всем узнаешь? Таркис всем своим костлявым телом прижался к каменной стене.
— Думаю… думаю, это часть того, что со мной сделали. — Он облизнул губы и перешел на шепот. — Так много всего… Все в порядке. Я все вижу. Глаза… глаза в листве деревьев, и тени… Они тянутся ко мне. Я падаю, а моя лошадь бежит, и я бегу… Но тени быстрее мня. Они хватают меня.
Дарж изумленно уставился на шута. До него смутно стало доходить, что Таркис перестал говорить стихами. Шут обхватил голову костлявыми руками.
— Слишком много, слишком много… Я вижу все, что произошло, но все разбито на куски, подобно тысячам зеркальных осколков, которые я не могу сложить вместе. Только стихи… только стихи имеют смысл. Только они важны. Тени в моей голове…
Таркис цепенел, его рот открывался и закрывался, как у рыбы, выброшенной на берег. Дарж немного помешкал, затем протянул к нему руки.
Костлявая ладонь оттолкнула его. Шут, кувыркнувшись, отпрыгнул назад. Косые глаза вновь засияли, на лицо вернулась прежняя ухмылка.
— Не поймаешь, мой дрожащий от старости рыцарь, ибо я намного легче и проворнее тебя.
Выражение лица шута изменилось лишь на одно короткое мгновение. Он стал больше похож на маленького испуганного ребенка, чем на взрослого безумного проказника. Но что бы там ни произошло, этот момент уже в прошлом, и Дарж достаточно натерпелся.
— Я раздавлю тебя, шут, если ты не уберешься немедленно прочь!
Дарж бросился вперед, и Таркису пришлось подпрыгнуть, чтобы действительно не быть вдавленным в каменный пол. Когда шут приземлился за его спиной, раздалось нестройное бренчание, но рыцарь не останавливался. Таркис позвал его пронзительным голосом:
Паук прядет сияющую паутину
И ждет, когда мы запутаемся в ее нитях.
Но планам его не суждено исполниться,
Если он попадется в собственные сети.
Кто паук? Кто муха?
На эту загадку ответишь, когда будешь следить за ними:
Если паука можно поймать,
Кто тогда сплетет паутину, чтобы поймать муху?
Слова безумца растаяли в пыльном воздухе, но Дарж не повернулся, не стал отвечать и побрел дальше по коридору.
12
События трех дней между первым собранием Верховного Шабаша и Первым колдовством, когда колдуньи плетут новый узор до следующего собрания, позволили Лирит позабыть о своих снах. А также о путанице, которую она мельком узрела в Паутине жизни.
Это был второй в ее жизни Верховный Шабаш. Первый состоялся семь лет назад в замке барона Дартуса в южной Толории. В тамошних местах поговаривали, будто старому барону было прекрасно известно, что его молодая жена — колдунья. Его даже радовало это обстоятельство, поскольку приготовленный ею отвар заново подарил его чреслам былую мужскую силу. Это произошло весной того года, когда Лирит исполнилось двадцать зим. Минул лишь месяц с тех пор, как она бежала из вольного города Коранта и босиком, стирая в кровь ноги, отправилась в Толорию, так ни разу и не обернувшись назад.
На Верховном Шабаше она была скорее бессловесной мышкой, чем послушницей, маленькой серой мышкой с широко открытыми глазами. Зажатая в угол, она наблюдала за всеми этими женщинами, наделенными могучей силой, за тем, как они коварно следят друг за дружкой. Но Лирит старалась на все обращать внимание, все запоминала, всему училась.
Прошел год, и вскоре она привлекла внимание лорда Беренда Арафельского, одного из графов барона Дартуса. Через шесть месяцев они обвенчались.
Когда спустя немногим больше года Беренд умер, появились слухи — большей частью их распускала его сестра, — что причиной этой трагедии явилось снадобье, приготовленное Лирит. Тем не менее, хотя она действительно привлекла к себе внимание Беренда, используя кое-какие заклинания — что правда, то правда, — но полюбил он ее не из-за магии и не из-за магии умер. Хотя Лирит и не могла сказать, что искренне отвечала на любовь графа, она чувствовала привязанность к нему и никогда не смогла бы причинить ему вред.
После смерти Беренда его сестра подала прошение королеве Иволейне о присуждении ей права владения поместьем, но королева ей отказала, и Лирит осталась графиней. После того как сестра графа последовала за братом в могилу следующей зимой — все предки графа отличались слабым, больным сердцем, — никто, кажется, и не вспоминал, что происхождение Лирит не соответствовало этому положению. Она правила несколько лет, и подданные обожали ее.
Затем, два года назад, когда королева Иволейна вызвала ее в Ар-Толор, Лирит охотно приняла приглашение. Она оставила заботу о поместье племяннику Беренда, и сестра графа наконец получила то, о чем мечтала. Только теперь она не могла насладиться этим, поскольку ее больше не было в живых, как всегда и случается с теми, кого поглощает желание.
С тех самых пор Лирит почти и не вспоминала о графе Беренде и их поместье в южной Толории. Ее место было здесь, в Ар-Толоре, на службе у Королевы Колдуний.
И на этот раз Лирит вовсе не пряталась по углам. Наоборот, она искала колдуний, представлявших для нее наибольший интерес, с кем можно было поговорить о практических знаниях трав, искусстве заклинания и способах прикосновений к Паутине жизни и плетении из нее новых узоров.
Все те, к кому она подходила, были старейшими из колдуний. Именно они хранили тайные знания и древние секреты. Однако Лирит сразу заметила, что она — одна из немногих молодых колдуний, разыскивающих старших сестер и вступавших в разговоры с ними.
— Я не хочу знать то, что знают они, — фыркнула Нонна, колдунья из доминиона Брелегонд. — Они такие мерзкие.
Это случилось в первый вечер после начала Верховного Шабаша, на собрании узкого круга, к которому была приписана Лирит. В него входило семь колдуний, по одной из каждого доминиона.
Лурса, темноглазая ведьма из Эмбара, глубоко вздохнула:
— Боюсь, мне никто не говорил, что необходимым условием мудрости должна быть красота. Думаю, придется подкрасить губы и расчесать волосы, прежде чем выучить новое заклинание.
С губ Лирит сорвался смешок. Она подмигнула Лурсе, и некрасивая колдунья застенчиво улыбнулась в ответ. Однако несколько женщин встревоженно заерзали.
— Именно старых колдуний они и схватили первыми, — тихим голосом произнесла одна из женщин.
Остальные шесть тут же повернулись к ней. Это была Адилин, она приехала из доминиона Эридан. Еще раньше, тем же вечером, колдуньи выслушали ее душераздирающую историю о том, как она сбежала из Эридана в середине прошлой зимы. В те дни в их землях появились черные рыцари, прислуживающие безымянному барону, они убивали на своем пути всех колдуний, толкователей рун, проповедников и других, кого подозревали в причастности к магии.
— Думаю, их было легче всего заметить и поймать, — продолжала Адалин, — древних старух, колдуний. Вскоре казалось, что огню предавали любую старую женщину, что-то невнятно бормочущую себе под нос или имеющую кота. Сначала мы молчали, ведь сжигали не нас. Но потом они стали приходить за каждой, о ком ходила молва, будто она — ведьма. Многим из моих сестер не удалось сбежать, как мне. Быть может, если бы мы восстали против черных рыцарей раньше, когда они хватали старух, то смогли бы остановить все это.
После этого разговоров о старухах больше не возникало. Но Лирит видела холодный свет в глазах Нонны и некоторых других колдуний и знала, что рассказ Адалин лишь усилил их неприязнь к старшим сестрам.
Следующие два дня принесли новые встречи и новых колдуний. Лирит приветствовала всех с большой радостью. Хотя большая часть времени отводилась обмену тайными знаниями, достаточное внимание уделялось и обсуждению того, как создавать узор на Первом колдовстве. Многие упоминали имя Ирсайи и о том, как вплести ее имя рядом с именем Сайи или, может быть, над ним. Другие полагали, что наступает время, когда колдуньи перестанут просто следить за воинами Ватриса, а приступят к активным действиям против них.
Эти слухи озадачили Лирит, но не в такой степени, как несколько произнесенных шепотом обрывков разговора, которые ей удалось уловить.
… что он уже среди нас…
… мы должны восстать против него…
… говорю вам, конец еще ближе, чем мы…
И каждый раз, когда Лирит приближалась, шепот стихал. Она прекрасно знала, что, как только она снова удалится за пределы слышимости, разговоры снова возобновятся и что в одном из них снова прозвучит:
Говорят, она путешествовала с ним…
На второй день Шабаша, как раз когда на землю опустились серебристые сумерки, Лирит прогуливалась вдоль одной из высоких зубчатых стен замка, улучив удобный момент, чтобы обдумать все, о чем узнала.
Она уже собралась вернуться в замок, когда ее внимание привлекло какое-то движение внизу. Небольшая дверь в стене вдруг открылась, и из нее, спотыкаясь, вышла фигура в коричневой накидке. Судя по изящным формам, это была женщина. Она обернулась и посмотрела через плечо, словно на того, кто толкнул ее, но дверь за ее спиной с грохотом захлопнулась. Женщина направилась вперед. Затем, будто почувствовав на себе чужой взгляд, подняла глаза, и с головы ее упал капюшон. Даже в тусклом свете Лирит разглядела бледный овал лица, обрамленный темными локонами. Сайрин!
Сайрин пыталась кого-то отыскать глазами, но Лирит отступила в тень. В конце концов девушка, еще недавно исполнявшая роль Девы, опустила глаза. Затем, спотыкаясь, побрела по тропинке, ведущей в сторону от замка, покачиваясь из стороны в сторону, словно сама не знала, куда идет.
Лирит каким-то образом точно знала, куда направляется Сайрин, хотя сама девушка об этом и не догадывалась. Лирит вздохнула. Уж ей-то было известно, каким омерзительно жестоким местом может быть бордель.
Храни тебя Сайя, про себя помолилась она, развернулась и зашагала обратно в замок.
На следующее утро, прямо после рассвета, Лирит отправилась на поиски Эйрин, которую за последние два дня видела лишь мельком. Баронессу она нашла как раз тогда, когда та выходила из покоев Трессы.
— Наша новая Дева делает успехи. У нее чудесно получается, — по-матерински улыбаясь, сказала рыжеволосая колдунья. — Завтра вечером она будет вполне готова к своей роли.
— Рада слышать, — ответила Лирит.
Когда за ними закрылась дверь и две женщины остались в коридоре одни, Лирит улыбнулась и пожала Эйрин руку.
— Ты чудо.
Эйрин нервно усмехнулась:
— Не уверена. Хотя мне действительно удалось уберечь голову, чтобы она не лопнула о переизбытка сведений, которые в нее запихнула сестра Тресса. Я и представить себе не могла, что нужно следовать такому множеству правил, чтобы просто стать Девой.
Лирит кивнула:
— Я слышала, что намного легче быть Старухой. Но к тому времени, когда ты доживешь до такого возраста, тебе вряд ли захочется, чтобы молодые колдуньи учили тебя, как себя вести.
— Пожалуй, ты права, — согласилась Эйрин.
Они прошли мимо залитых солнцем окон. Лирит говорила о том, что сделала на шабаше, а Эйрин описала ей все то, чему научилась во время занятий. Наконец они попрощались в передней зале замка. Но не успели они разойтись, как в главную дверь замка вошла какая-то женщина.
Это определенно была колдунья, хотя Лирит и не помнила, чтобы видела ее на шабаше. Женщина имела довольно примечательную внешность. Ее темные волосы украшал перламутрового оттенка локон. Когда она проходила мимо, разноцветное платье развевалось, словно крылья прекрасной бабочки.
— Доброе утро, сестра, — проговорила колдунья, кивнув Эйрин. Затем прошла в арку и скрылась из виду.
Лирит поглядела на баронессу:
— Кто это?
— Ее зовут Мирда.
Лирит раньше не слышала этого имени.
— Она из группы Лиэндры?
— Нет, не думаю. На первом собрании шабаша она пожелала, чтобы Сайя благословила меня.
Лирит обдумала сказанное. Естественно, никто из сторонниц Лиэндры не станет давать такое благословение. Лирит если не в лицо, то по имени знала подавляющее большинство колдуний, прибывших из всех доминионов. Однако ей ни разу не приходилось слышать имя Мирды.
— Может быть, она подруга Иволейны, — пожала плечами Эйрин.
Лирит вздохнула:
— Иногда у меня возникает сомнение в том, что у Иволейны есть настоящие подруги среди колдуний. Конечно же, многие уважают ее. Но так уж повелось, что она на целый шаг отстоит от всех остальных и является источником единения в периоды разногласий.
— Думаешь, у нее получится оставаться в таком же положении? Она пытается сохранять равновесие между взглядами, но Лиэндра не единственная, кто хочет знать, во что верит Иволейна.
Лирит не могла не согласиться. Что же касается истинных воззрений Иволейны, то с разгадкой этой тайны придется повременить.
Торопливо поцеловав Лирит в щеку, Эйрин повернулась и бросилась бегом по коридору. Она выглядела совсем как юная девчушка, хотя будущая зима станет ее двадцатой. Лирит улыбнулась, затем, повернувшись, направилась своей дорогой.
На этот раз все произошло совершенно без предупреждения. Она даже не использовала Дар, и все равно в углу передней залы возник беспорядочно спутанный клубок нитей. Лирит открыла было рот, чтобы закричать, однако почувствовала, что у нее резко перехватило дыхание. Ей показалось, будто клубок прямо на глазах молниеносно увеличивается в размерах, затягивая в себя все больше и больше нитей. Сливаясь с ним, нити становились из разноцветных тускло-серыми.
Сущность девушки разрывалась на части. Воспоминания переполнили сердце. Однажды ее таким же образом тянуло к месту, которое терзает ей душу.
Танцуй, маленькая негодница! Ты ведь уже не такая и маленькая и больше не в силах скрывать свою красоту. Ну давай же, танцуй! И они осыплют тебя золотом. Танцуй!
С губ Лирит сорвался стон, она закачалась из стороны в сторону. Движение клубка ускорилось, словно возбуждаемое ее видением. От него отделилась серая нить и потянулась к ней.
— Миледи?
Дальний угол залы разом опустел, шевелящийся клубок куда-то исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61