- Да.
- Я все же не понимаю, - настаивала Ирина. - Эти гении будущего...
Они, в конце концов, должны будут переваривать колоссальное количество
информации. Одно это отнимает массу времени.
- В наши дни. Сейчас нет эффективных способов борьбы с информационной
лавиной. Лет через сто все будет иначе. Профессиональные знания станут
накапливать во время сна, а потом и в дневные часы - придумают специальные
излучатели. Останется только вспоминать - даже о том, чего минуту назад
человек и знать не мог.
- Где-то я читала, - сказала Ирина, - что и в двадцать втором веке в
школах будут учиться столько же времени, сколько сейчас.
- Это ты у меня читала, - объявил Вадим. - А ты обратила внимание,
какие предметы они будут изучать? Развитие воображения, методика открытий,
теория изобретательства... В школах не останется предметов, единственное
назначение которых - дать информацию. Не будет, например, географии. Все
географические сведения дети получат в виде снов-приключений. А основные
положения науки, формирующие мировоззрение, будут и вовсе записаны прямо в
наследственной памяти. В школах станут тренировать мозг, как сейчас
спортсмены тренируют тело. Программа будет рассчитана на воспитание
талантливого человека. Но гением так не станешь. Талант проявит себя в
любой области, которая ему по душе, а гений - нет.
- Ты хочешь сказать, что все методы контактов...
- Конечно! Я думаю, это очевидно. Я говорил тебе - наш контакт с
Арсениным ограничен в основном профессиональными рамками. Остальное
приходится собирать по крохам и сразу записывать, чтобы не забыть. А
профессиональное вбивается как гвоздями. Основной принцип контактов -
аналогия. Хоть в чем-то должно быть сходство нашего разума с чужим, это
принимается как постулат. Невозможно придумать разум, не имеющий ничего
общего с разумом человека. Так говорят сейчас, так будут говорить и через
двести лет. Как наука проблема контактов так и не разовьется. Долго еще
будет идти спор: как определить разум? Что, например, разумного в
Аномалии?
- Значит, ты напичкан всякими теориями контакта?
- Даже нашими, современными, до которых сам не добрался. Могу
написать учебник. Теория Дайчевского, система "Опрос", система
"Иерархическая цепь"... Это будут самые популярные.
- А какой пользуешься ты?
- Никакой. Смотрю глазами Арсенина и говорю, что приходит в голову.
Или не говорю - как сейчас. Я, в общем, знаю решение, но не придумал пока,
как его осуществить. И очень не хочу, чтобы Арсенин разобрался в решении
раньше времени. Он может наделать глупостей... Случай, на первый взгляд,
тривиален. На меня Арсенин вышел с этой задачей три месяца назад. С тех
пор мы провели девять сеансов. Только сегодня - два. Они ждут, они тоже
понимают, что я уже знаю решение...

8
Поисковый звездолет "Сокол" был кораблем экстра-класса. Экипаж его
мог провести машину даже сквозь хромосферу звезды. Когда в системе
Зубенеша обнаружили планету с разумной жизнью, капитан "Сокола", отправив
отчет, решил посадить корабль. Его можно было понять: обнаружение
цивилизации на Орестее означало крах общепринятых теорий эволюции.
Дело в том, что Орестея принадлежала к планетам типа Яворского, то
есть была планетой-лазером. Атмосфера ее состояла из инертных газов с
примесью ядовитых высокомолекулярных соединений. Излучение Зубенеша
возбуждает молекулы и атомы в атмосфере Орестеи. Атмосфера превращается в
мину на взводе, и достаточно слабого светового импульса, но обязательно на
строго определенной частоте, чтобы атомы мгновенно "скатились" из своих
возбужденных состояний, за какую-то долю секунды отдав всю накопленную
энергию.
Когда Орестини, астроном экспедиции, сообщил первые данные об
открытой им планете, командир звездолета Князев не думал, что она его так
заинтересует. В бортжурнал занесли: открыта планета типа Яворского,
названа Орестеей. По предварительным расчетам (учитывался газовый состав,
масса и плотность воздушного океана, характер излучения Зубенеша),
атмосфера Орестеи должна была превращаться в пылающий факел каждые
восемьсот-тысячу лет. Естественно, ничто живое во время вспышек уцелеть не
могло. Князев решил следовать дальше, но несколько минут спустя ситуация
радикально изменилась. Хенкель, биолог экспедиции, человек до
невозможности придирчивый и особенно недоверчивый к собственным выводам,
объявил с недоумением в голосе:
- На планете разумная жизнь белкового типа, класс - гуманоиды,
уровень - кроманьонский, стадия - переход к технологии второго разряда...

ЭВМ. Память. Бортжурнал.
Открытый текст. Индексация
по среднемировому времени.
16:07. Посадочная процедура. Следы верхней атмосферы - данные по
параллельному каналу. Фотовизуально: поверхность планеты открыта, облачных
образований мало, местами дымка. Водных или иных жидких бассейнов нет.
16:08. Нарастание плотности атмосферы не соответствует модели
Лихтенштейна. Необходимо изменение посадочной процедуры. Нарастание
плотности не соответствует... Сбой программы.
16:08. Возврат. Прямая передача параметров с выдачей на пульт.
Параметры атмосферы вне классификации. Необходимо решение командира о
продолжении посадочной процедуры. Решение получено.
16:11. Посадка мягкая. Двигатели - стоп. Пробы грунта - базальты,
данные по параллельному каналу. Химическая аномалия: полимерные волокна,
вне классификации. В атмосфере: молекулярные цепочки с очень высокой
электрической активностью на грани разряда, длина возможного пробоя 200
метров. В оптике: до горизонта (дальность 4500 метров) скальные породы со
сглаженным и оплавленным рельефом, биологически активных объектов нет. На
горизонте горная гряда с двумя вершинами. Юго-запад: три колонны диаметром
по 8,7 метра и высотой по 254 метра. Химический состав не определяется.
16:13. Химическая и электрическая активность атмосферы резко
повышается. Причина не определена. Визуально: изменений нет.
16:17. Прозрачность воздуха резко падает, появляются облака, на
уровне почвы - корональные разряды. Визуально: на горизонте колонны
соединяются корональными разрядами.
16:18. Изменение программы. Место подачи команды - с пульта. Характер
изменения - переход к процедуре посадки высшей степени опасности.
Установка силового барьера на расстоянии 15 метров от звездолета.
16:19. Изменение программы. Силовой барьер не устанавливается, поле
нестабильно. Причина: утечка энергии в атмосферу. Прогноз: взрыв систем
стабильности через 41 секунду.
16:20. Изменение программы. Старт по аварийному сигналу. Визуально:
туман из химически и электрически активных частиц. Вероятная длина пробоя
- 1200 метров. Старт.
16:21. Высота 8 километров. Выше границы тумана. Вероятная длина
пробоя в атмосфере 23 километра. Разряд неизбежен. Разряд неизбе...

Эта передача была принята станциями слежения через несколько недель
после того, как "Сокол" с экипажем обратился в пар, в ничто.
Вторая экспедиция была, конечно, осторожнее. Отправились два
звездолета - этого требовала и процедура предполагаемого контакта.
"Енисей" и "Соболев" - оба разведчики экстра-класса, как и погибший
"Сокол". Командиром пошел Стебелев - опытнейший ас, давно налетавший
положенные для списания из космофлота две тысячи световых лет. Стебелева
не списывали. Наверное, потому, что ни один из его кораблей не попадал в
аварийные ситуации, никто из работавших под его началом не погиб за сорок
лет полетов Стебелева на кораблях звездной разведки. При этом Стебелев
никогда не возвращался, не выполнив задания. Это был очень немногословный
человек с ясной улыбкой. Стебелев был низкорослым - метр семьдесят семь -
и любил, когда на него смотрели сверху вниз. "Это дает преимущество, -
говорил он. - Когда смотришь вниз, то подсознательно недооцениваешь
противника, смотришь вверх - стремишься переоценить. В споре лучше вторая
позиция".
"Енисей" и "Соболев" остались на высоких орбитах, а экипажи ушли на
Орестею в ботах - специальных ракетах типа челнок. Скорость входа и
посадки у них была минимальной - вся процедура занимала почти три часа.
Войдя в атмосферу, боты "надели" защитные поля и опустились в полутора
километрах от поселка аборигенов. Городов на Орестее не было, самый
крупный из поселков насчитывал от силы триста жителей. Дома стояли не
кучно, как разбросанные по игровому полю кегли. На краю поселка дымила
трубой фабрика, каждые полчаса из темного проема ворот выползал
трехколесный паровик, нагруженный серыми тюками. Паровик катил к колоннам
- непременной принадлежности каждого поселка - и сбрасывал тюки в люк.
Техника была довольно примитивной, примерно девятнадцатый век по земным
меркам. Кто и как при такой низкой технологии и с явным недостатком в
рабочей силе мог поднять огромные двухсотметровые колонны? И для чего?

Из фонограммы заседания Ученого Совета экспедиции.
Присутствовали все пять руководителей программ.
Председатель Стебелев.
Туркенич (главный биолог). Без преамбулы. Биотесты перед вами. Вывод
- орестеане неразумны.
Бунин (главный эколог). Вывод излишне категоричен, Марк. Мы
обнаружили за эти дни триста одиннадцать показателей разумной
деятельности. Могу перечислить основные: строительство домов, колонны,
фабрики, использование энергии пара...
Туркенич. Знаю. Они действуют _к_а_к_ разумные, но они неразумны. У
них нет мозга.
Бунин. Вы антропоцентричны, Марк.
Туркенич. Вовсе, нет. Мне все равно, чем они думают, хоть пяткой. К
тому же физиологически они близки к антропоморфам.
Стебелев. С одним существенным отличием.
Туркенич. Вы имеете в виду энергетический обмен?
Стебелев. Конечно, это же главное.
Туркенич. Согласен. Они не едят в нашем понимании, прямо утилизуют
электроэнергию, благо в атмосфере ее достаточно. Электрохимия организма у
них потрясающая. Но это не противоречит антропоморфизму. У меня ведь много
чисто поведенческой информации, независимой от физиологии. Могу показать
реакции орестеан на тысячи стандартных раздражителей. Алексей расскажет об
этом подробнее.
Стебелев. Прошу вас.
Каперин (главный психолог). Жуткая вещь, командир. Они живут,
действуют. И при этом совершенно равнодушны. Могут не замечать предмета,
который мельтешит у них перед глазами, если этот предмет им не мешает. Мы
навели у входа в бункер колонн голографический мираж. Показывали Землю.
Никакого впечатления. Видели, но не обратили внимания, им было
неинтересно. Наш вывод: орестеане действуют как машины, надежно
запрограммированные, с эвристической программой. Мозг им не нужен,
достаточно оперативной и долговременной памяти. И системы прецедентов.
Нечто вроде приобретенных рефлексов.
Стебелев. А что же триста одиннадцать проявлений разума?
Каперин. Не убежден, что это проявления их разума.
Бунин. А чьего же? Здесь нет ни животных, ни сколько-нибудь
высокоорганизованных растений. Неорганическая жизнь тоже не обнаружена.
Туркенич. И при этом цивилизация не старше девятисот лет. Она не
могла выжить, когда вспыхнула атмосфера. Здесь плавились горы!
Бунин. Об этом и думать не хочется. Чушь какая-то.
Стебелев. Вы все бьете в одну точку. Заметили?
Каперин. Разумеется. Вероятно, это единственное объяснение. Аборигены
были завезены на Орестею несколько веков назад. Они нечто вроде
биороботов, оставленных кем-то, о ком мы и должны узнать. Возможно, что
колонны - это средства связи с хозяевами. Антенны.
Стебелев. Вы можете это доказать?
Бунин. Продолжим тесты, убедимся.
Стебелев. Активные тесты запрещаю, пока не изучите язык.
Бунин. Командир, в числе проявлений разума орестеан не значится язык.
Стебелев. Я потому и сказал.
Бунин. Мы догадываемся, какая у них вторая сигнальная.
Стебелев. Что-нибудь с электрической активностью?
Туркенич. Естественно, это напрашивается. Вот так называемые
цереброграммы. Множество зарядовых флуктуаций. Мы думаем, что это речь.
Структурный анализ пока невозможен, поскольку нет зрительных аналогов,
приходится вести полный анализ по Страйту, а это двойная система шумов.
Поэтому расшифровка может продлиться месяц...
Стебелев. А что носитель?
Туркенич. Это тоже бросается в глаза. Активные радикалы в атмосфере.
Электростатика в теле аборигена перестраивает электрическую активность в
воздухе на расстоянии до полуметра. Изменение электрической активности
формирует новые химические связи, новые активные соединения, которые
разносятся током воздуха на довольно большое расстояние. Так возникает
воздействие на электростатику организма другого аборигена...
Стебелев. Ясно, спасибо. Я так понял, что электрически пассивных
предметов они попросту не замечают.
Туркенич. Именно. Но не потому только, что предмет пассивен. Его
видят, но он не мешает, а реагируют они только на помехи.
Стебелев. Это называется отсутствием любознательности.
Бунин. Совершенно верно.
Стебелев. Хороши разумные! Туземцы при виде кораблей капитана Кука
сбегались на берег толпами. А у них не было паровиков и двухсотметровых
колонн.
Бунин. Может, потому и сбегались?
Стебелев. Полно, Стас. Если вы, мудрый землянин, увидите, как
опускается корабль пришельцев...
Бунин. Знаете, я не обязательно побегу глазеть. Есть общая теорема
Беликова - менее развитая цивилизация является пассивным участником
контакта и не должна мешать исследовать себя.
Стебелев. По-моему, вы преувеличиваете возможности аборигенов.
Бунин. А вы знаете их истинные возможности?

Из книгофильма В.Кравцова "Погибшие на Орестее";
глава 1, год издания 2164.
Стебелев был "прочным" капитаном. Говорили, что он думает больше о
возвращении, чем о движении вперед. Не хочу спорить, но, по-моему, именно
о возвращении и должен думать каждый настоящий командир... Я подхожу к
описанию того последнего дня и пытаюсь логически обосновать поведение
Стебелева. Слушаю пленки, смотрю стерео... Ничего. Будто помрачение нашло
на "прочного" капитана. Но это неверно - до последнего мгновения
телеметрия показывала, что он совершенно спокоен...
В тот день люди впервые услышали песчаный орган. Двухсотметровые
колонны, успевшие получить название "Склады Гобсека", запели. Слышите?..
Сначала ровное звучание на низких тонах. Все три колонны. Потом две
колонны повышают тон - одна быстрее, другая медленнее. Слушайте... Эта
запись близка к тем звукам, которые услышали Стебелев и его товарищи,
когда во время одной из вылазок подошли к поселку. Орестеане сидели в
своих хижинах. А орган играл. Люди подошли к основанию колонн. Слушали в
одиночестве, потому что, хотя и стояли плечом к плечу, но каждый был один,
каждому звуки дарили ощущение пустоты вокруг и власти над этой пустотой...
Бунин говорил потом, что перестал ощущать свое тело. В музыке звучали
разом все симфонии Бетховена, его любимые симфонии, все песни Брайтона,
его любимые песни, вся музыка, которую он когда-либо слышал, звучала в его
ушах, глазах, пальцах, во всем теле. Удивительнее всего, что он мог думать
о чем угодно, мысли не рассеивались, напротив, музыка будто
кристаллизовала их. Именно в эти мгновения Бунин решил сложный
экологический парадокс Регула-3, с которым возился давно и из-за которого
одно время даже не хотел лететь на Орестею.
Неожиданно Бунин увидел, что их группа окружена. Кольцо орестеан
смыкалось. Бунин - это была уже третья параллельная мысль - заметил в руке
у каждого аборигена небольшой подковообразный предмет. Назначение его
Бунин уже знал - это было мощное искровое устройство, орестеане
расплавляли с его помощью твердые скальные породы. "Зачем? - мелькнула
мысль. - Форма проявления любознательности? Как у детей - сломать и
посмотреть?" Раструбы резаков медленно поднимались. "Свой пистолет тогда
Евгений, не переставая наступать, стал первый тихо подымать". Бунин не мог
вспомнить, откуда эти неожиданно возникшие в сознании строки, и это мучило
его почему-то больше, чем скорая гибель.
1 2 3 4 5 6 7 8