Прими меня в свои благостные объятия!
И о чудо! Едва Фарадей произнесла эти слова, как чаша засияла изумрудно-зеленым светом, и свет этот, словно туман, стал обволакивать девушку, заполняя собою комнату. Фарадей замерла от восторга. Она почувствовала, как по телу разливается умиротворяющее тепло, а на душе становится радостно и светло. Ощущения одиночества как не бывало. Она почувствовала, что о ней думают, что любят ее, и тут же ощутила сама беспредельную любовь к миру, ко всему сущему. Фарадей вспыхнула слезами вдохновенного потрясения.
И тут раздался стук в дверь.
Ир бросилась к чаше и вылила воду в таз. Изумрудно-зеленый свет сразу померк.
Накинув на Фарадей плащ, Ир поспешила к двери.
— Кто там? — спросила она.
— Это я, Тимозел.
Ир чуть-чуть приоткрыла дверь.
— Чего тебе надо?
— Я пришел узнать, как устроилась Фарадей.
— Прекрасно. Сейчас ляжет спать. Иди спать и ты.
Топороносец ушел.
— Идиот! — буркнула Ир, закрыв дверь на щеколду — Да и мы с тобой хороши: даже дверь не замкнули. Когда снова захочешь встретиться с Матерью, выбирай место получше, да убедись, что тебе не помешают. Представляешь, что было бы, если б Тимозел вошел в комнату? А на его месте мог оказаться и Борнхелд.
— А Мать не рассердилась, что я исчезла, не попрощавшись?
— Мать всевидяща, она не винит тебя.
— А скажи, Ир, на что еще годна эта чаша?
— В этой чаше заключена древняя магия, существующая испокон веку. Она может творить разные чудеса. Какие, не знаю. Теперь чаша твоя, и ее тайны постепенно тебе раскроются. А сейчас пора спать. Рано утром к тебе явятся швеи. Запри за мной дверь.
Когда Ир вошла к себе в комнату, оказалось, что ее ждут: на кровати лежал Готье. Ир улыбнулась и закрыла дверь на щеколду.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
В Сигхолте
Стоя на площадке сторожевой башни, Аксис задумчиво смотрел на темную волнистую полосу, видневшуюся на линии горизонта. Ледяные Альпы! Он их ни разу не видел, да и никогда не был севернее Олдени, а воевать на территории королевства ему и вовсе не приходилось. Теперь придется. Аксис поежился: дул сильный холодный ветер. Скоро зима. Что она принесет? Удастся ли ему справиться с Разрушителем? Возможно, он скоро схватится с ним. От Сигхолта до Горкентауна две недели пути.
Размышления Аксиса прервал старческий голос:
— Принцесса тоже любила проводить время на башне.
Боевой Топор обернулся, недоуменно взглянув на своего провожатого, маленького беззубого старика с лицом, изборожденным морщинами.
— Какая принцесса, Рейнольд?
— Твоя мать, Боевой Топор, принцесса Ривка.
— И что же она делала здесь?
— Говорила, что любуется панорамой. Бывало, проводила на башне весь день. Я тогда служил в форте поваром, и мне вместе с прислугой частенько приходилось подыматься сюда по три раза на дню, чтобы принести принцессе еду.
— Наверное, вы ругали ее в душе?
— Что ты! Принцесса была доброй, внимательной. Она всякий раз извинялась за причиненное беспокойство, а бывало, приглашала и нас постоять рядом с ней и полюбоваться на горы.
— На Ледяные Альпы?
— Ну да. Ей очень нравились эти горы, она восхищалась ими и даже поговаривала о том, что если б имела крылья, то непременно облетела бы их, любуясь их красотами с высоты. Когда она умерла, видно, ее душа отправилась в горы.
— Но эти горы еле видны.
— Еле видны сейчас, а в ясный солнечный день они прямо как на ладони. Такое впечатление, что до них не больше двух лиг.
— Ривка, вероятно, была несчастлива, раз ее тянуло из дома?
— Ривку удручало общество Сиэрласа, за которого вышла замуж по принуждению, но зато когда герцог куда-нибудь уезжал, она расцветала, становилась радостной и веселой.
— Верно, в отсутствие Сиэрласа Ривка проводила время с моим отцом?
Рейнольд не ответил, задумался, перевел взгляд на горы. Он вспомнил, какой ужасной пытке подвергся, когда Сиэрлас, вернувшись в Сигхолт после годового отсутствия, застал жену на восьмом месяце беременности. Прослышав, что Ривка, по странной прихоти, часто проводила время на башне, куда ей даже носили пищу, взбешенный герцог ворвался на кухню и учинил самый настоящий допрос, пытаясь узнать, с кем тайно встречалась его жена. Когда допрос не помог, герцог пришел в неистовство. Рейнольд машинально взглянул на руки. В тот страшный день Сиэрлас вырвал ему все ногти раскаленными кухонными щипцами. Хотя ногти и отросли, своего первоначального вида они так и не приняли. Ломкие, похожие на наперстки — на них лучше и не смотреть.
— Рейнольд! — напомнил о себе Аксис. Старик встрепенулся.
— Не скажу точно, — ответил он, — но думаю, что принцесса и в самом деле встречалась на башне с твоим отцом. Ни я, ни кто другой его никогда не видел. Зато и я, и другие с кухни не раз слышали его голос. Этот таинственный человек не только говорил с Ривкой, но и пел ей, и пел замечательно. Его можно было слушать часами, что мы и делали, дожидаясь, когда Ривка откроет дверь, чтобы взять еду. Кем был этот загадочный человек, откуда взялся — не знаю. До сих пор не могу понять, как ему удавалось подниматься на башню и спускаться с нее никем не замеченным.
Аксис кивнул. Теперь не вызывало сомнения: его отец — икариец. Совсем недавно Веремунд рассказал о том, что икарийцы — крылатые люди. Вот и ответ на недоумение Рейнольда. Отец просто прилетал на свидания. Отец! Внезапно в голове Аксиса зазвучала веселая песенка. Аксис закрыл глаза. Песенка звучала все громче, она согревала, вселяла успокоение.
Пение прервал тихий голос.
— Это ты, Повелитель Звезд?
Аксис открыл глаза. На площадке, теперь залитой ярким солнечным светом, стояла босая женщина в свободном бледно-лиловом платье. Было видно: женщина в тягости. Но как она попала сюда. К кому обращается?
— Повелитель Звезд, это ты? — повторила женщина, протягивая руки к остолбеневшему Аксису. — Но почему ты так странно одет сегодня?
У Аксиса перехватило дыхание, из глаз брызнули слезы.
— Мама? — выдавил он, делая шаг вперед. Женщина отступила, прикрыв руками живот.
— Мама! — воскликнул Аксис и бросился к женщине.
Налетев на ограждение башни, он упал на колени. Придя в себя, оглянулся. На площадке стоял один Рейнольд. Он был бледен как полотно.
— Ты видел? — спросил растерянно Аксис, медленно поднимаясь.
— Это была Ривка, — торжественно ответил старик. — Твоя мать, Боевой Топор.
Из груди Аксиса вырвался глухой стон. Он облокотился на парапет, закрыв ладонью лицо.
— Посмотри, — сказал Рейнольд, тронув Аксиса за плечо.
Боевой Топор обернулся. Старик держал в руке цепь с прикрепленным к ней золотым кольцом.
— Это кольцо подарил Ривке ее избранник, — пояснил Рейнольд. — Когда Сиэрлас вернулся в Сигхолт, принцесса, опасаясь дальнейших разоблачений, отдала кольцо мне, наказав хранить его до лучших времен. Однако эти лучшие времена так и не наступили. Сиэрлас отправил Ривку рожать в Горкентаун, а в Горкентауне она умерла, ты знаешь. Возьми кольцо, Боевой Топор. Оно по праву твое.
— Спасибо, — прошептал Аксис. — Спасибо тебе за все, Рейнольд.
Старик ушел, а Аксис еще долго оставался на башне, рассматривая кольцо. На его ободке сверкали крошечные алмазы, изображавшие звезды. Но странное дело: стоило отвести взгляд от кольца и снова посмотреть на него, как расположение звезд менялось, рисунок становился другим! Не найдя тому разумного объяснения, Аксис отсоединил кольцо от цепи и надел на средний палец правой руки. Кольцо пришлось впору. Аксис улыбнулся. Когда-то это кольцо принадлежало его отцу, Повелителю Звезд. Теперь он знает имя отца. Остается его найти.
Велиар обвел глазами колонну топороносцев и удовлетворенно кивнул: войско было готово продолжить путь. В Сигхолте топороносцы остановились лишь для того, чтобы немного передохнуть и пополнить продовольственные запасы. Продовольствие в форте нашлось, а отдыхать топороносцы всегда умели. Не изменили они себе и на этот раз, опустошив винный погреб местного гарнизона. Впрочем, короткий отдых пошел на пользу и Велиару. Его рана полностью зажила. Велиар улыбнулся, вспомнив, как старейшины Смиртона, ссылаясь на «злодейское покушение на жизнь лейтенанта топороносцев», просили Аксиса оставить в поселке как можно больше солдат, которые смогли бы защитить малосильных безоружных селян от нападения коварных отверженных. Аксис распорядился по-своему. Посчитав опасения местных жителей вздорными, он оставил в поселке только тридцать топороносцев, на которых при расставании было жалко смотреть. Еще бы! Войско отправлялось на схватку с армией Разрушителя, а их оставляли выслушивать бредни крестьян о мнимой опасности.
Велиар усмехнулся. Как быстро меняются представления! Еще недавно топороносцы считали своим первейшим врагом жестоких кровожадных отверженных. Теперь же, то ли благодаря усилиям Веремунда и Огдена, с молчаливого согласия Аксиса без устали растолковывающих солдатам значение загадочного пророчества, то ли благодаря скрытой силе самого предсказания, даже самый нерадивый и туполобый топороносец ясно уразумел, что ему придется сражаться с гнусным воинством Горгрила, с бестелесными существами. Да и отношение к отверженным полностью изменилось. Узнав, что авары и икарийцы в стародавние времена жили в мире с ахарами на территории одного государства, а затем стали жертвами безжалостного гонения со стороны Сенешаля, развязавшего в государстве неправедную войну, топороносцы не только перестали относиться к отверженным как к врагам, но и стали сочувствовать им, рассудив, что в прошлом те незаслуженно пострадали, а теперь, когда Горгрил угрожает неслыханным разрушением, находятся в не меньшей опасности, чем ахары.
А опасность представлялась топороносцам нешуточной. Они уже потеряли около двухсот человек во время смертоносного урагана. Потерь не избежать и в дальнейшем. Но эти горькие размышления вытеснялись надеждой на заступничество и помощь Звездного Человека. Велиар знал о таких настроениях и поддерживал их. Придет время, и Аксису будет легче освоиться в новой роли.
Однако пора выступать, а Аксис застрял на башне. Интересно, что он делает там? Обозревает окрестности? Велиар обвел взглядом башню. Ему рассказали, что эту каменную громаду возвели еще в стародавние времена, гораздо раньше самого форта, построенного много веков назад. Что же, и сторожевая башня, и форт оправдывают свое назначение. Построены в надежном месте — на склонах Уркхартских гор, защищая вход в Петлистый проход, который ведет к равнине Диких Собак, откуда открывается путь на Смиртон. Перед башней низина, которую не пересечешь незамеченным. Может, на месте этой низины раньше плескалось озеро, соединявшееся с Нордрой протоком, который, пересохнув, и превратился в проход? Вполне вероятно. Недаром эта странная низменность привлекла внимание блюстителей предсказания. Стоя у подножия башни, они долго о чем-то спорили, простирая к низине руки. Странные люди, поди знай, что у них на уме, но только они ничего не делают понапрасну.
Велиар посмотрел вдаль. Впереди, за низменностью, — Хсингард, столица Ихтара. Оттуда до Горкентауна две недели пути. Быстрее не выйдет — равнина покрыта глубоким снегом. По уверению местных жителей, снег на равнине лежал и летом. Тому одно объяснение — происки Разрушителя.
Размышления Велиара прервал Боевой Топор.
— Колонна построена? — спросил он, выйдя из башни.
— Не только построена, но и ждет тебя уже полчаса.
— Тогда почему ты сам еще на ногах? — сказал, ухмыльнувшись, Аксис, подходя к Белагезу. Вскочив в седло, он воскликнул: — Вы готовы, топороносцы?
— Мы готовы следовать за тобой, Боевой Топор! — раздался дружный хор голосов.
— Тогда в путь! — провозгласил Аксис и тронул коня.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Ривка
Вот уже десятый день, как Азур вместе с Золотым Пером и аварами шла по лесу на север Аваринхейма. Раума несли на носилках, изготовленных Хелмом. Идти было легко. Путники без труда продвигались между свободно стоящими деревьями. Здесь не было ни непроходимых чащ, ни девственных зарослей с поваленными на землю стволами и густой сетью ползучих растений. Авары поклонялись деревьям и потому никогда не рубили их, но зато, разбив лагерь, неизменно прочесывали окрестности, собирая все, что может гореть.
Несмотря на позднюю осень, в лесу было тепло, а когда Азур удивилась этому обстоятельству, то Золотое Перо объяснила ей, загадочно улыбнувшись, что деревья Аваринхейма обладают редкой способностью испускать теплые волны. Но чаще собеседницами Азур были Иза и Флит. Молодые женщины без устали и с видимым удовольствием рассказывали ахарке о произраставших в лесу деревьях, кустах и травах, поясняя, какую пользу можно извлечь из того или иного растения. Для Азур, почти не знавшей других растений, кроме злаков и овощей, каждый день, проведенный в лесу, приносил самые удивительные открытия. Уроки даром не пропадали, и уже через несколько дней пути Азур вместе со всеми собирала мэлфери, ягоды, орехи, лекарственные растения и только не отваживалась подобно Скали, Хогни и Хелму залезать на деревья, увитые лозами, за виноградными гроздьями.
Впрочем, разве полезешь на дерево в длинном платье? И когда авары снова стали собирать виноград, Азур спросила у Флит, не найдется ли у нее лишней туники в обмен на почти новое платье камвольной пряжи. Обмен состоялся, и хотя Азур так и не отважилась залезть даже на самое низкое дерево, идти по лесу в новом наряде стало намного легче, а главное, она почувствовала себя чуть ли не полноправным членом клана Тенистого Дерева, ведь на оторочке туники красовалась эмблема клана: три переплетенные ветви.
И все же иногда Азур удавалось поговорить и с более интересной, по ее разумению, собеседницей — с Золотым Пером, загадочной женщиной, намного раньше самой Азур порвавшей с ахарами. Впрочем, разговоры эти носили характер односторонности: Золотое Перо рассказывала, а Азур внимательно слушала, порой от удивления открыв рот, в особенности когда речь шла о пророчестве или о верованиях и укладе жизни аваров. Но как ни увлекательны были эти рассказы, Азур больше интересовала сама Золотое Перо, о прошлом которой она почти ничего не знала, хотя и встречалась с ней раньше по несколько раз в году.
Но Золотое Перо предпочитала не рассказывать о себе, и когда на десятый день путешествия путники, разбив лагерь, устроились у костра, Азур посчитала, что и на этот раз не узнает ничего нового из прежней жизни загадочной женщины, которая на вопрос о причине, побудившей ее порвать с соплеменниками, ответила, чуть нахмурившись, что то дела далекого прошлого, о котором не хочется вспоминать.
— Я лучше расскажу тебе подробнее об аварах и икарийцах, — предложила Золотое Перо. — Если ты останешься в клане, тебе придется сталкиваться не только с аварами. Уже на праздник Йул ты увидишь икарийцев.
Закончив рассказ, во время которого Азур не раз всплескивала руками от удивления, Золотое Перо сказала:
— Мне нравятся оба народа — и авары, и икарийцы. Поначалу я проводила время с аварами лишь для того, чтобы познакомиться с их образом жизни, но скоро сообразила, что могу им помочь, сопровождая их одаренных детей к Папоротниковым горам. Авары не отказались от моей помощи, и с тех пор несколько месяцев в году я провожу вместе с ними.
— И ты всегда кочуешь с кланом Тенистого Дерева?
— Только в последние три года. Раньше я жила в других кланах.
— А у кого ты живешь, когда возвращаешься к икарийцам?
— Как у кого? Я живу со своей семьей.
— У тебя есть семья? — удивилась Азур.
— Муж и дочь, — ответила Золотое Перо и тронула девушку за рукав. — Ты слышишь пение птицы?
Азур прислушалась. Откуда-то сверху лилось нежное мелодичное пение.
— Это юла, лесной жаворонок, — пояснила Золотое Перо, — по мне, лучшая певчая птица в Аваринхейме. В честь нее я назвала свою дочь Юлой.
— Какое хорошее имя, — похвалила Азур. — А у тебя есть еще дети?
— У меня было два сына, — ответила Золотое Перо, помрачнев. — Увы, я потеряла обоих, — она встала и, не расслышав извинения девушки, направилась к Флит, чтобы помочь ей готовить ужин.
Азур тяжко вздохнула: потерять двух сыновей — подлинная трагедия.
За ужином разговор зашел о Боевом Топоре. Разговор завел Раум, который почти поправился и даже порывался в последние дни идти сам, но Барсарб была непреклонна, и раненого, несмотря на его протесты, по-прежнему несли на носилках.
— А что ты знаешь о Боевом Топоре? — спросил Раум, обратившись к Азур, после того как снова выразил удивление по поводу неожиданного поступка командира воинов Сенешаля, отпустившего на свободу, казалось бы, своих злейших врагов.
— Я о нем почти ничего не знаю, — ответила девушка. — Он появился вместе с топороносцами в Смиртоне, когда ты и Шира уже сидели в тюрьме. Раньше я его никогда не видела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
И о чудо! Едва Фарадей произнесла эти слова, как чаша засияла изумрудно-зеленым светом, и свет этот, словно туман, стал обволакивать девушку, заполняя собою комнату. Фарадей замерла от восторга. Она почувствовала, как по телу разливается умиротворяющее тепло, а на душе становится радостно и светло. Ощущения одиночества как не бывало. Она почувствовала, что о ней думают, что любят ее, и тут же ощутила сама беспредельную любовь к миру, ко всему сущему. Фарадей вспыхнула слезами вдохновенного потрясения.
И тут раздался стук в дверь.
Ир бросилась к чаше и вылила воду в таз. Изумрудно-зеленый свет сразу померк.
Накинув на Фарадей плащ, Ир поспешила к двери.
— Кто там? — спросила она.
— Это я, Тимозел.
Ир чуть-чуть приоткрыла дверь.
— Чего тебе надо?
— Я пришел узнать, как устроилась Фарадей.
— Прекрасно. Сейчас ляжет спать. Иди спать и ты.
Топороносец ушел.
— Идиот! — буркнула Ир, закрыв дверь на щеколду — Да и мы с тобой хороши: даже дверь не замкнули. Когда снова захочешь встретиться с Матерью, выбирай место получше, да убедись, что тебе не помешают. Представляешь, что было бы, если б Тимозел вошел в комнату? А на его месте мог оказаться и Борнхелд.
— А Мать не рассердилась, что я исчезла, не попрощавшись?
— Мать всевидяща, она не винит тебя.
— А скажи, Ир, на что еще годна эта чаша?
— В этой чаше заключена древняя магия, существующая испокон веку. Она может творить разные чудеса. Какие, не знаю. Теперь чаша твоя, и ее тайны постепенно тебе раскроются. А сейчас пора спать. Рано утром к тебе явятся швеи. Запри за мной дверь.
Когда Ир вошла к себе в комнату, оказалось, что ее ждут: на кровати лежал Готье. Ир улыбнулась и закрыла дверь на щеколду.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
В Сигхолте
Стоя на площадке сторожевой башни, Аксис задумчиво смотрел на темную волнистую полосу, видневшуюся на линии горизонта. Ледяные Альпы! Он их ни разу не видел, да и никогда не был севернее Олдени, а воевать на территории королевства ему и вовсе не приходилось. Теперь придется. Аксис поежился: дул сильный холодный ветер. Скоро зима. Что она принесет? Удастся ли ему справиться с Разрушителем? Возможно, он скоро схватится с ним. От Сигхолта до Горкентауна две недели пути.
Размышления Аксиса прервал старческий голос:
— Принцесса тоже любила проводить время на башне.
Боевой Топор обернулся, недоуменно взглянув на своего провожатого, маленького беззубого старика с лицом, изборожденным морщинами.
— Какая принцесса, Рейнольд?
— Твоя мать, Боевой Топор, принцесса Ривка.
— И что же она делала здесь?
— Говорила, что любуется панорамой. Бывало, проводила на башне весь день. Я тогда служил в форте поваром, и мне вместе с прислугой частенько приходилось подыматься сюда по три раза на дню, чтобы принести принцессе еду.
— Наверное, вы ругали ее в душе?
— Что ты! Принцесса была доброй, внимательной. Она всякий раз извинялась за причиненное беспокойство, а бывало, приглашала и нас постоять рядом с ней и полюбоваться на горы.
— На Ледяные Альпы?
— Ну да. Ей очень нравились эти горы, она восхищалась ими и даже поговаривала о том, что если б имела крылья, то непременно облетела бы их, любуясь их красотами с высоты. Когда она умерла, видно, ее душа отправилась в горы.
— Но эти горы еле видны.
— Еле видны сейчас, а в ясный солнечный день они прямо как на ладони. Такое впечатление, что до них не больше двух лиг.
— Ривка, вероятно, была несчастлива, раз ее тянуло из дома?
— Ривку удручало общество Сиэрласа, за которого вышла замуж по принуждению, но зато когда герцог куда-нибудь уезжал, она расцветала, становилась радостной и веселой.
— Верно, в отсутствие Сиэрласа Ривка проводила время с моим отцом?
Рейнольд не ответил, задумался, перевел взгляд на горы. Он вспомнил, какой ужасной пытке подвергся, когда Сиэрлас, вернувшись в Сигхолт после годового отсутствия, застал жену на восьмом месяце беременности. Прослышав, что Ривка, по странной прихоти, часто проводила время на башне, куда ей даже носили пищу, взбешенный герцог ворвался на кухню и учинил самый настоящий допрос, пытаясь узнать, с кем тайно встречалась его жена. Когда допрос не помог, герцог пришел в неистовство. Рейнольд машинально взглянул на руки. В тот страшный день Сиэрлас вырвал ему все ногти раскаленными кухонными щипцами. Хотя ногти и отросли, своего первоначального вида они так и не приняли. Ломкие, похожие на наперстки — на них лучше и не смотреть.
— Рейнольд! — напомнил о себе Аксис. Старик встрепенулся.
— Не скажу точно, — ответил он, — но думаю, что принцесса и в самом деле встречалась на башне с твоим отцом. Ни я, ни кто другой его никогда не видел. Зато и я, и другие с кухни не раз слышали его голос. Этот таинственный человек не только говорил с Ривкой, но и пел ей, и пел замечательно. Его можно было слушать часами, что мы и делали, дожидаясь, когда Ривка откроет дверь, чтобы взять еду. Кем был этот загадочный человек, откуда взялся — не знаю. До сих пор не могу понять, как ему удавалось подниматься на башню и спускаться с нее никем не замеченным.
Аксис кивнул. Теперь не вызывало сомнения: его отец — икариец. Совсем недавно Веремунд рассказал о том, что икарийцы — крылатые люди. Вот и ответ на недоумение Рейнольда. Отец просто прилетал на свидания. Отец! Внезапно в голове Аксиса зазвучала веселая песенка. Аксис закрыл глаза. Песенка звучала все громче, она согревала, вселяла успокоение.
Пение прервал тихий голос.
— Это ты, Повелитель Звезд?
Аксис открыл глаза. На площадке, теперь залитой ярким солнечным светом, стояла босая женщина в свободном бледно-лиловом платье. Было видно: женщина в тягости. Но как она попала сюда. К кому обращается?
— Повелитель Звезд, это ты? — повторила женщина, протягивая руки к остолбеневшему Аксису. — Но почему ты так странно одет сегодня?
У Аксиса перехватило дыхание, из глаз брызнули слезы.
— Мама? — выдавил он, делая шаг вперед. Женщина отступила, прикрыв руками живот.
— Мама! — воскликнул Аксис и бросился к женщине.
Налетев на ограждение башни, он упал на колени. Придя в себя, оглянулся. На площадке стоял один Рейнольд. Он был бледен как полотно.
— Ты видел? — спросил растерянно Аксис, медленно поднимаясь.
— Это была Ривка, — торжественно ответил старик. — Твоя мать, Боевой Топор.
Из груди Аксиса вырвался глухой стон. Он облокотился на парапет, закрыв ладонью лицо.
— Посмотри, — сказал Рейнольд, тронув Аксиса за плечо.
Боевой Топор обернулся. Старик держал в руке цепь с прикрепленным к ней золотым кольцом.
— Это кольцо подарил Ривке ее избранник, — пояснил Рейнольд. — Когда Сиэрлас вернулся в Сигхолт, принцесса, опасаясь дальнейших разоблачений, отдала кольцо мне, наказав хранить его до лучших времен. Однако эти лучшие времена так и не наступили. Сиэрлас отправил Ривку рожать в Горкентаун, а в Горкентауне она умерла, ты знаешь. Возьми кольцо, Боевой Топор. Оно по праву твое.
— Спасибо, — прошептал Аксис. — Спасибо тебе за все, Рейнольд.
Старик ушел, а Аксис еще долго оставался на башне, рассматривая кольцо. На его ободке сверкали крошечные алмазы, изображавшие звезды. Но странное дело: стоило отвести взгляд от кольца и снова посмотреть на него, как расположение звезд менялось, рисунок становился другим! Не найдя тому разумного объяснения, Аксис отсоединил кольцо от цепи и надел на средний палец правой руки. Кольцо пришлось впору. Аксис улыбнулся. Когда-то это кольцо принадлежало его отцу, Повелителю Звезд. Теперь он знает имя отца. Остается его найти.
Велиар обвел глазами колонну топороносцев и удовлетворенно кивнул: войско было готово продолжить путь. В Сигхолте топороносцы остановились лишь для того, чтобы немного передохнуть и пополнить продовольственные запасы. Продовольствие в форте нашлось, а отдыхать топороносцы всегда умели. Не изменили они себе и на этот раз, опустошив винный погреб местного гарнизона. Впрочем, короткий отдых пошел на пользу и Велиару. Его рана полностью зажила. Велиар улыбнулся, вспомнив, как старейшины Смиртона, ссылаясь на «злодейское покушение на жизнь лейтенанта топороносцев», просили Аксиса оставить в поселке как можно больше солдат, которые смогли бы защитить малосильных безоружных селян от нападения коварных отверженных. Аксис распорядился по-своему. Посчитав опасения местных жителей вздорными, он оставил в поселке только тридцать топороносцев, на которых при расставании было жалко смотреть. Еще бы! Войско отправлялось на схватку с армией Разрушителя, а их оставляли выслушивать бредни крестьян о мнимой опасности.
Велиар усмехнулся. Как быстро меняются представления! Еще недавно топороносцы считали своим первейшим врагом жестоких кровожадных отверженных. Теперь же, то ли благодаря усилиям Веремунда и Огдена, с молчаливого согласия Аксиса без устали растолковывающих солдатам значение загадочного пророчества, то ли благодаря скрытой силе самого предсказания, даже самый нерадивый и туполобый топороносец ясно уразумел, что ему придется сражаться с гнусным воинством Горгрила, с бестелесными существами. Да и отношение к отверженным полностью изменилось. Узнав, что авары и икарийцы в стародавние времена жили в мире с ахарами на территории одного государства, а затем стали жертвами безжалостного гонения со стороны Сенешаля, развязавшего в государстве неправедную войну, топороносцы не только перестали относиться к отверженным как к врагам, но и стали сочувствовать им, рассудив, что в прошлом те незаслуженно пострадали, а теперь, когда Горгрил угрожает неслыханным разрушением, находятся в не меньшей опасности, чем ахары.
А опасность представлялась топороносцам нешуточной. Они уже потеряли около двухсот человек во время смертоносного урагана. Потерь не избежать и в дальнейшем. Но эти горькие размышления вытеснялись надеждой на заступничество и помощь Звездного Человека. Велиар знал о таких настроениях и поддерживал их. Придет время, и Аксису будет легче освоиться в новой роли.
Однако пора выступать, а Аксис застрял на башне. Интересно, что он делает там? Обозревает окрестности? Велиар обвел взглядом башню. Ему рассказали, что эту каменную громаду возвели еще в стародавние времена, гораздо раньше самого форта, построенного много веков назад. Что же, и сторожевая башня, и форт оправдывают свое назначение. Построены в надежном месте — на склонах Уркхартских гор, защищая вход в Петлистый проход, который ведет к равнине Диких Собак, откуда открывается путь на Смиртон. Перед башней низина, которую не пересечешь незамеченным. Может, на месте этой низины раньше плескалось озеро, соединявшееся с Нордрой протоком, который, пересохнув, и превратился в проход? Вполне вероятно. Недаром эта странная низменность привлекла внимание блюстителей предсказания. Стоя у подножия башни, они долго о чем-то спорили, простирая к низине руки. Странные люди, поди знай, что у них на уме, но только они ничего не делают понапрасну.
Велиар посмотрел вдаль. Впереди, за низменностью, — Хсингард, столица Ихтара. Оттуда до Горкентауна две недели пути. Быстрее не выйдет — равнина покрыта глубоким снегом. По уверению местных жителей, снег на равнине лежал и летом. Тому одно объяснение — происки Разрушителя.
Размышления Велиара прервал Боевой Топор.
— Колонна построена? — спросил он, выйдя из башни.
— Не только построена, но и ждет тебя уже полчаса.
— Тогда почему ты сам еще на ногах? — сказал, ухмыльнувшись, Аксис, подходя к Белагезу. Вскочив в седло, он воскликнул: — Вы готовы, топороносцы?
— Мы готовы следовать за тобой, Боевой Топор! — раздался дружный хор голосов.
— Тогда в путь! — провозгласил Аксис и тронул коня.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Ривка
Вот уже десятый день, как Азур вместе с Золотым Пером и аварами шла по лесу на север Аваринхейма. Раума несли на носилках, изготовленных Хелмом. Идти было легко. Путники без труда продвигались между свободно стоящими деревьями. Здесь не было ни непроходимых чащ, ни девственных зарослей с поваленными на землю стволами и густой сетью ползучих растений. Авары поклонялись деревьям и потому никогда не рубили их, но зато, разбив лагерь, неизменно прочесывали окрестности, собирая все, что может гореть.
Несмотря на позднюю осень, в лесу было тепло, а когда Азур удивилась этому обстоятельству, то Золотое Перо объяснила ей, загадочно улыбнувшись, что деревья Аваринхейма обладают редкой способностью испускать теплые волны. Но чаще собеседницами Азур были Иза и Флит. Молодые женщины без устали и с видимым удовольствием рассказывали ахарке о произраставших в лесу деревьях, кустах и травах, поясняя, какую пользу можно извлечь из того или иного растения. Для Азур, почти не знавшей других растений, кроме злаков и овощей, каждый день, проведенный в лесу, приносил самые удивительные открытия. Уроки даром не пропадали, и уже через несколько дней пути Азур вместе со всеми собирала мэлфери, ягоды, орехи, лекарственные растения и только не отваживалась подобно Скали, Хогни и Хелму залезать на деревья, увитые лозами, за виноградными гроздьями.
Впрочем, разве полезешь на дерево в длинном платье? И когда авары снова стали собирать виноград, Азур спросила у Флит, не найдется ли у нее лишней туники в обмен на почти новое платье камвольной пряжи. Обмен состоялся, и хотя Азур так и не отважилась залезть даже на самое низкое дерево, идти по лесу в новом наряде стало намного легче, а главное, она почувствовала себя чуть ли не полноправным членом клана Тенистого Дерева, ведь на оторочке туники красовалась эмблема клана: три переплетенные ветви.
И все же иногда Азур удавалось поговорить и с более интересной, по ее разумению, собеседницей — с Золотым Пером, загадочной женщиной, намного раньше самой Азур порвавшей с ахарами. Впрочем, разговоры эти носили характер односторонности: Золотое Перо рассказывала, а Азур внимательно слушала, порой от удивления открыв рот, в особенности когда речь шла о пророчестве или о верованиях и укладе жизни аваров. Но как ни увлекательны были эти рассказы, Азур больше интересовала сама Золотое Перо, о прошлом которой она почти ничего не знала, хотя и встречалась с ней раньше по несколько раз в году.
Но Золотое Перо предпочитала не рассказывать о себе, и когда на десятый день путешествия путники, разбив лагерь, устроились у костра, Азур посчитала, что и на этот раз не узнает ничего нового из прежней жизни загадочной женщины, которая на вопрос о причине, побудившей ее порвать с соплеменниками, ответила, чуть нахмурившись, что то дела далекого прошлого, о котором не хочется вспоминать.
— Я лучше расскажу тебе подробнее об аварах и икарийцах, — предложила Золотое Перо. — Если ты останешься в клане, тебе придется сталкиваться не только с аварами. Уже на праздник Йул ты увидишь икарийцев.
Закончив рассказ, во время которого Азур не раз всплескивала руками от удивления, Золотое Перо сказала:
— Мне нравятся оба народа — и авары, и икарийцы. Поначалу я проводила время с аварами лишь для того, чтобы познакомиться с их образом жизни, но скоро сообразила, что могу им помочь, сопровождая их одаренных детей к Папоротниковым горам. Авары не отказались от моей помощи, и с тех пор несколько месяцев в году я провожу вместе с ними.
— И ты всегда кочуешь с кланом Тенистого Дерева?
— Только в последние три года. Раньше я жила в других кланах.
— А у кого ты живешь, когда возвращаешься к икарийцам?
— Как у кого? Я живу со своей семьей.
— У тебя есть семья? — удивилась Азур.
— Муж и дочь, — ответила Золотое Перо и тронула девушку за рукав. — Ты слышишь пение птицы?
Азур прислушалась. Откуда-то сверху лилось нежное мелодичное пение.
— Это юла, лесной жаворонок, — пояснила Золотое Перо, — по мне, лучшая певчая птица в Аваринхейме. В честь нее я назвала свою дочь Юлой.
— Какое хорошее имя, — похвалила Азур. — А у тебя есть еще дети?
— У меня было два сына, — ответила Золотое Перо, помрачнев. — Увы, я потеряла обоих, — она встала и, не расслышав извинения девушки, направилась к Флит, чтобы помочь ей готовить ужин.
Азур тяжко вздохнула: потерять двух сыновей — подлинная трагедия.
За ужином разговор зашел о Боевом Топоре. Разговор завел Раум, который почти поправился и даже порывался в последние дни идти сам, но Барсарб была непреклонна, и раненого, несмотря на его протесты, по-прежнему несли на носилках.
— А что ты знаешь о Боевом Топоре? — спросил Раум, обратившись к Азур, после того как снова выразил удивление по поводу неожиданного поступка командира воинов Сенешаля, отпустившего на свободу, казалось бы, своих злейших врагов.
— Я о нем почти ничего не знаю, — ответила девушка. — Он появился вместе с топороносцами в Смиртоне, когда ты и Шира уже сидели в тюрьме. Раньше я его никогда не видела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44