В мембране, казалось, зашелестело тысячемильное пространство. Сквозь
отдаленные трески и шорохи неожиданно ясно послышался низкий мужской
голос:
- Клор? - услышал Кирилл, и тут же связь оборвалась.

После короткого разбора его дела Клор еще некоторое время провел в
Совете, в специально предназначенном для этого помещении. Его готовили к
высылке и готовили основательно.
Специалисты, шустрые ребята из отдела адаптации, живо напичкали его
знанием чужого языка, необходимыми сведениями, а также заставили подписать
правила поведения на планетах, которые находились под контролем Федерации,
но не входили в число предназначенных для преобразования. Таких планет
было несколько, и они уже давно использовались как ссылочные зоны для
особо провинившихся.
Наказание, как разъяснил во время последней встречи Верх, - не
побоялся все же разговаривать с опальным братом, - могло быть и хуже.
Например, Координаторы были вправе потребовать стерилизации памяти. В
таком случае Клор оставался на Денте, но это все равно что смерть.
- Вечная ссылка не всегда бывает вечной, - сказал Верх на прощание. -
Надеюсь, ты это понимаешь.
Что мог ответить на это Клор? Он и не сказал ничего. И только позже,
вспоминая слова старшего брата, тешил себя иногда надеждой, что это может
оказаться правдой. Но потом и это прошло. И осталась одна рукопись.
Выбор будущей профессии определился также на Денте.
После шока, вызванного решением о ссылке, когда Клор оправился
настолько, что стала возможной работа по адаптации, сотрудниками отдела
были предложены несколько специальностей, которые по своему желанию мог
освоить Клор. По правилам, предусмотренным инструкцией, его будущая
деятельность не могла быть связана с научной работой, способной оказать
влияние на развитие технического прогресса планеты. Запрещалось
использовать знания, полученные на Денте.
Специалисты по адаптации не имели ничего против, если бы Клор стал,
скажем, инженером, но в этом случае он был обязан сам контролировать себя.
Не дай бог, проявить способности превышающие способности инженера средней
руки.
Это Клор счел для себя утомительным. К тому же, за ослушание
предусматривалось слишком суровое наказание. Поскольку высланный находился
теперь вне Денты, до стерилизации не снисходили. Агенты спецслужбы
устраивали время от времени контрольные проверки и с провинившимися не
церемонились.
О гуманитарных науках Клор имел самые общие представления. Все, что
он до этого умел, так это составлять рапорты. В Школе космической разведки
не придавали большой важности гуманитарным дисциплинам, и тем не менее
Клор выбрал журналистику. Он желал быстрее войти в курс дел, происходящих
на задворках Вселенной, где ему предстояло жить, в этой космической
резервации для чудаков, как правило совершивших какой-либо проступок по
неясным для Совета обстоятельствам.
За короткий срок, примерно в пару земных недель, он получил все, что
считалось достаточным. А потом вывод корабля на орбиту, мгновенный рывок
через подпространство, и странный город, непонятный для него в первое
время несмотря на все старания специалистов, готовивших к адаптации.
Клора внедрили в этот город также стремительно, как забивают гвоздь в
доску.
Раз! - и он уже сидит в собственной кооперативной норе и числится
литературным сотрудником. Два! - и он получает через неделю острое нервное
расстройство. Три! - и он попадает в местную больницу, где его лечат от
него самого, от памяти о Денте и прежней жизни примитивными химическими
лекарствами.
Но больница дала возможность отдышаться и оглядеться, а потом
потянулись дни, не заполненные сначала ничем, кроме одиночества.
Он знал об этой планете и стране, в которой оказался (здесь еще были
страны!) не мало, но это были знания студента-заочника, а о практике не
позаботился никто. И в первый год для Клора не было ничего страшнее, - а
именно это снилось ему в кошмарах, - чем совершить какую-нибудь ошибку.
Так появилась маска холостяка-отшельника, боящегося сказать лишнее
слово.
Были моменты, когда редактор, глядя на него с сожалением и злостью,
требовал перевести его информации на нормальный язык, и Клор, нет, уже
Кирилл, проклиная свою беспомощность и абсурдность той самой первой мысли,
что сделала его журналистом и наградила липовым дипломом, потел над этим
переводом. Много было смешного и грустного, но пришло умение, а потом
появилась Вера.
И Клор постепенно становился Кириллом, вспоминая о прошлом лишь
тогда, когда садился дома за письменный стол, чтобы продолжить рукопись. И
наконец-то забрезжил выход из страшного тупика и определился смысл его
будущего существования, в котором Дента оставалась лишь планетой в
звездной системе, которую не увидишь ни в одном земном телескопе.
И тут раздался звонок...

Связь разъединилась почти мгновенно, и почти мгновенно он положил
трубку на рычаг. Это оказалось так страшно - услышать свое собственное
имя, данное с рождения, и тем не менее почти забытое им самим.
Даже та доля секунды, в которую был слышен далекий голос, не
оставляла сомнений - говорил соотечественник, житель Денты. Только
владеющий родным языком мог произнести его имя так.
Кирилл-Клор еще посидел какое-то время, плотно прижимая трубку к
рычагу, словно не мог разжать онемевшие пальцы. Прошло минут пять, пока он
почувствовал, что трубка стала скользкой от пота, и в тот же миг телефон
зазвонил снова.
Кирилл вскочил с места и отошел вглубь комнаты.
- Не трогай телефон! - сказал он вслух самому себе и даже сделал один
шаг назад.
Но звонок ввинчивался в тишину квартиры, как сверло, и надо было
бежать, чтобы выдержать эту пытку.
"Не трогай! - думал Кирилл, а сам между тем осторожно, словно к мине,
подходил к аппарату.
- Да! - закричал он в трубку.
На том конце провода испуганно охнули. Потом послышалась быстрая речь
на незнакомом языке, а потом опять, уже спокойно, спросили: "Клор?" - и
Кирилл, уже не думая о последствиях, отрывисто сказал:
- Клор слушает. Кто со мною говорит?
- О, господи! - послышалось в ответ. - Как вы меня напугали. Зачем вы
кричите?
- Что за шутки! - возмутился Клор. - Представьтесь, иначе я положу
трубку.
- Не делайте глупостей, - скорее попросил, чем приказал незнакомец. -
До вас не так легко дозвониться. Выслушайте меня внимательно. На Земле я
уже двадцать лет и больше известен здесь как Эстебан Альворадо. Может
быть, слышали?
- Нет, не приходилось.
- Ну вот, а критики утверждают, что у меня мировая слава.
- И все же, что это значит?
- Это значит, Клор, простите, Кирилл, что вам пора узнать - вы на
этой планете не одиноки.
- Мне ли не знать этого, - усмехнулся Клор.
Он стал постепенно приходить в себя и теперь уже не сомневался, что
разговаривает с одним из инспекторов, прибывшим с проверкой. Поэтому, не
совсем вежливо перебив незнакомца с ничего не говорящим ему именем, Клор
продолжал уверенно и сердито:
- На этот счет меня предупредили особо. Никаких контактов с
соотечественниками. Если хотите знать, за время пребывания на Земле я это
условие не нарушил ни разу. К тому же правила инструкции предписывают ни
при каких обстоятельствах не прибегать к родной речи. Сегодня я ослушался
приказа, но, согласитесь, провокация налицо. Я не желаю больше с вами
разговаривать. Для того, чтобы вы могли доложить начальству, что я этот
запрет больше не нарушу, я отключаю телефон. Вы слышите меня?
- Подождите! - раздалось в телефонной трубке. - Еще одну минуту. Не
отключайте аппарат! Справьтесь в энциклопедии. Я - Эстебан Альворадо! Я
хотел...
Клор резко дернул за шнур и телефон отключился. Наступившее молчание
было полным, как в барокамере, и прошло какое-то время, прежде чем стал
различим шум улицы: скрежет скребка дворника по мерзлому снегу, трамвайный
звонок, топот шагов на лестнице.
- Это какое-то безумие! - сказал Кирилл.
Он поднялся со стула и, не оглядываясь на телефон, вышел из комнаты.

Идти в редакцию не хотелось, и Кирилл решил позвонить из автомата и
отпроситься у редактора на вторую половину дня. Но телефон шефа не
отвечал, и он набрал номер Сергея.
- Пробный звонок? - весело спросил Сергей, как только услышал его
голос. - Поздравляю. Давай я тебе перезвоню.
- Я не из дома, - замялся Кирилл.
Ему не хотелось сейчас объяснений.
- Вот те на! - удивился Сергей. - Человеку поставили телефон, а он
звонит из автомата. Что случилось?
- Да так, пустяки. Не мог бы ты сказать шефу, что сегодня не приду.
Задание, пусть не беспокоится, выполню.
- Ладно, чего там, - Сергей вздохнул. - Тебе Вера звонила.
- Слушай, - Кирилл подумал о Вере и понял, что ее приход сегодня был
бы совсем ни к чему. - Передай Вере, если позвонит еще, что я вечером буду
занят. Хорошо?
- Хорошо, - недоуменно согласился Сергей.
Кириллу хотелось побыть одному, просто побродить по улицам, остужая
лицо под резкими порывами февральского ветра, посидеть где-нибудь, где
много незнакомого народа и поразмышлять о своем. Нигде так хорошо не
думается, как в людном месте, лишенном привычных лиц.
Машинально пройдя два квартала, Кирилл свернул на набережную.
Редкие скамейки, засыпанные снегом, не привлекали сейчас никого. На
рейде, вмерзнув суриком в лед, стояли некрасивые баржи. С противоположного
берега тянуло дымом с ТЭЦ, и Кирилл, быстро миновав пристань, опять
повернул к центру.
У выхода из метро его подхватила толпа и повлекла за собой к
центральному проспекту.
"Это все неспроста, - размышлял Кирилл, автоматически переставляя
ноги и совсем не глядя по сторонам. - Телефон мне установили, конечно, не
случайно. Разумеется, Альворадо - имя вымышленное. На такой дешевый
приемчик попасться может, пожалуй, какой-нибудь простак. Но неужели они
решили, что он глупо клюнет на такую уловку? Нет, это было бы чересчур
просто. Но что же тогда делать? Опять включить телефон и ждать еще одного
звонка?"
Кирилл совсем запутался. Он подумал о рукописи, лежащей в верхнем
ящике письменного стола, и даже остановился. Его толкнули сзади и он
привычно извинился. Как же он мог забыть о рукописи. Вот в чем дело! Но
как они узнали?
Вести записи о прошлой жизни также запрещалось. Он знал это, но
нарушил правило сознательно, надеясь, что такое сугубо личное дело вряд ли
станет известным.
"А они узнали. Что же теперь будет? Рукопись надо уничтожить, вот
что, а не стоять столбом посреди дороги. Ведь и на ЭН-12 не было лишних
глаз".
Быстро развернувшись и вытащив руки из карманов, Кирилл зашагал к
своему дому, надеясь успеть туда до визита непрошенных гостей.
- Ах, Альворадо! - приговаривал он на ходу, мстительно сжимая губы. -
Ах, "с вами будет говорить Бразилия!".
Он почти бежал мимо серых домов, не обращая внимания на прохожих,
углубленный в свои мысли. Вот уже и кинотеатр "Альтаир", вот читальный зал
областной библиотеки.
- Стоп! - произнес вдруг вслух Кирилл, поровнявшись с читальным
залом. - Что он сказал этот Эстебан? Посмотрите в энциклопедии?
Кирилл немного помешкал, но нащупал в кармане твердый прямоугольник
читательского билета и резко толкнул дверь.
На второй этаж он забежал, прыгая через две ступени, и тут же
бросился к стеллажам, где ровными рядами стояли малиновые тома с золотыми
буквами.
- Молодой человек! - услышал он строгий оклик. - Ваш билет!
Кирилл, не глядя, сунул билет молоденькой библиотекарше,
неодобрительно качавшей головой, и снова устремился к полкам.
- Альворадо, - приговаривал он, отыскивая нужный том. - Сейчас
посмотрим.
Найдя требуемую страницу, Кирилл заскользил пальцем по строчкам.
Так, Альварес... Альвеолы... Альворадо... Вот!
Альворадо Эстебан (р.1945), браз. композитор. Один из крупнейших
композиторов современности. Особо значительны его достижения в области
симф. музыки (6 симфоний, в т.ч. 1-я [1967], 4-я [1980]), а также в
кантатно-ораторных и камерных жанрах. Гуманистическая направленность
творчества Альворадо...
Завершал статью длинный перечень работ, который Кирилл читать не
стал. Хватило и этого.
"Все, - подумал Кирилл. - Теперь и вовсе ничего не понять".
Он сдал книгу, и снова началось бесконечно кружение по улицам, где
по-зимнему рано темнело и было людно от возвращающихся с работы. Домой он
уже не спешил.
- Что же такое получается, - бормотал он себе под нос. - Известный
композитор - агент Денты. Это уже перебор. Так внедрить инспектора только
для того, чтобы подлавливать новичков? Концы с концами не сходятся. Но и
контакты ведь строго запрещены. Так для чего Альворадо рисковать? Или
здесь что-нибудь такое, такая хитрая игра?
Махнув в конце концов на все рукой, так и не придя к единственному
решению, Кирилл повернул домой. Стало совсем темно, усилился ветер, и он
почувствовал, что изрядно замерз и проголодался.
Дома он внимательно осмотрел телефон и с опаской включил, но не успел
пройти на кухню, как раздался звонок.
Включая аппарат, Кирилл втайне надеялся, что таинственный вызов из
Бразилии повторится, но не так же скоро.
- Да! - громко, как и в первый раз, крикнул Кирилл в трубку. -
Слушаю!
- Что случилось? - услышал он Верин голос. - Целый вечер звоню, а
тебя все нет.

Прошла почти неделя, и Кирилл совсем измучился.
После работы он каждый день мчался домой и садился у молчащего
телефона. Нет, иногда звонили, но это обычно была Вера, а чаще всего
путали номера и спрашивали то прачечную, то роддом.
Рукопись лежала заброшенная. Уничтожить ее Кирилл не решался, но и
работать над ней так, как раньше, не мог.
На всякий случай он собрал все листки, в том числе и те, где делал
только черновые записи для будущей расшифровки, в одну большую папку и
спрятал в самый дальний угол платяного шкафа.
- Ты больше не пишешь? - обеспокоенно спрашивала Вера.
- Пустяки все это, - как правило, хмуро отвечал Кирилл.
В последние дни между ним и Верой словно кошка пробежала. Встречались
они, правда, почти также часто, но эти встречи уже не приносили прежней
радости. Вера, казалось, ждала от Кирилла каких-то объяснений, а тот делал
вид, что ничего не понимает.
Их молчание по вечерам становилось все более и более тягостным.
Звонок раздался утром, перед самым уходом на работу.
Долгий междугородний зуммер.
У Кирилла, хотя он и ожидал этого, упало сердце. Но, выдержав паузу,
он поднял трубку и услышал знакомое:
- Вызывает Куритиба. Ответьте.
- Здравствуйте, Клор, - послышалось с другого конца земного шара. -
Вы недовольны, что я вас так называю? Хорошо, оставим наши прежние имена,
как оставляют мирские, идя в монастырь. Все мы теперь одной веры - земной.
Вот только разговаривать придется на языке Денты, тут уж ничего не
поделаешь. Русским я не владею, а вы вряд ли выучили португальский.
- Ладно, - коротко ответил Кирилл. - Пусть будет так. Говорите.
- Спасибо, - в голосе Альворадо послышалась явная ирония. - Надеюсь,
вы сегодня не бросите трубку, как в прошлый раз.
- Не могу понять одного, что вам от меня надо.
- Многое, - уже серьезно ответил Альворадо. - Очень многое. Нам надо,
чтобы вы знали, что не одиноки на Земле, что у вас есть друзья и мы можем
встречаться. Нам надо, чтобы вы продолжали писать и поверили в свои силы.
Новое упоминание о рукописи насторожило, и Кирилл ничего не ответил.
Альворадо тоже молчал, но, не дождавшись от Кирилла ни слова,
продолжил:
- Да, нам надо, чтобы вы продолжали писать. Знаете, я ведь не уверен,
что вы пишете, но надеюсь на это. И потом мне подсказывает опыт, что дело
обстоит именно так.
- Вот уж нет! - резко возразил Кирилл.
- Выслушайте, что я вам скажу, а потом решайте по-своему, - похоже
Альворадо начал терять терпение. - Через неделю я буду в Москве. Нам
просто необходимо встретиться. Запомните или запишите адрес. Это вас пока
ни к чему не обяжет.
- Хорошо, - устало согласился Кирилл. - Диктуйте.
Он записал адрес аккуратным почерком отличника и отодвинул листок в
сторону.
- Только учтите, я смогу быть в этой квартире в точно назначенное
время. Визит по приглашению министерства культуры очень насыщенный и мне
вряд ли удастся встретиться с вами в другой день.
1 2 3 4 5 6 7