Славная ладья, морская.
— На что она нам? — пожал плечами Горбач. — На шнеках всегда ходили, они ловчее, увертливей. Чего ее,борейскую, жалеть?
— Была борейская, теперь наша, — твердо произнес Владигор и обратился к подошедшему Ждану: — Сможешь ладью на реке припрятать, чтобы и чужие не нашли, и для нас под рукой была?
Ждан, подумав немного, кивнул:
— Есть местечко, никто не сунется. Русалочья протока на краю Заморочного леса. Туда и наши-то не заходят, побаиваются. Глубины для этой посудины вполне хватит.
— Отлично, Ждан. Возьми гребцов сколько нужно, отгони туда ладью и возвращайся поскорее. Нам о многом еще поговорить нужно…
И вновь Горбач ни словом, ни жестом не проявил своего отношения к тому, как решительно захватывает Владигор бразды власти в разбойной ватаге. Княжич прекрасно понимал, чего стоит Горбачу подобная невозмутимость, догадывался о сумбуре чувств в его душе. Но делал вид, что иного поведения ни для себя, ни для него не мыслит. Только так молодой властитель Синегорья и его не слишком законопослушный подданный встретились после долгих лет разлуки; один распоряжается, другой пусть без особой радости, но подчиняется его воле.
Вдруг за их спинами затрещали прибрежные кусты. Ждан, обнажив меч, мгновенно заслонил собой княжича. Горбач тоже, хотя не сдвинулся с места, выдернул кинжал из-за пояса.
— Эй-эй, полегче! — послышался знакомый голос. — Разве так лучших друзей князя Владигора встречают?
На поляну, растянув рот до ушей, выбрался Чуча, а за ним — златогривый Лиходей! Владигор бросился к ним, на ходу подземелыцика от души по плечу хлопнул (тот едва на ногах устоял!) и повис, как мальчишка, на гордо выгнутой шее своего верного скакуна.
Потирая плечо, коротышка состроил обиженную гримасу:
— Ну вот, конь ему, конечно, всего дороже. А про того, кто жеребца норовистого к хозяину вывел, он и думать забыл!
— Ладно цену-то набивать, — улыбнулся Владигор. — Это еще вопрос, кто кого вывел! Сомневаюсь, что Лиходей тебя к себе близко подпустить мог… На руке вон, не его ли зубов отпечаток виднеется?
Чуча смешался и ничего не ответил. Горбач, с интересом оглядывая белого жеребца, задумчиво произнес:
— Ходили тут разговоры про всадника на златогривом коне… Значит, была в тех словах правда. Дивный конь, княжеский!
Потом на карлика — сверху вниз — небрежный взгляд бросил:
— А сей заморыш откуда? В наших краях таких не припомню.
— Попридержи язык, горбатый! — с неожиданной злостью ответил Чуча. — Коли хочешь, можем на кулаках проверить, кто здесь покрепче… Ну, готов?
— Будет вам цапаться, забияки! — вмешался Владигор. — Познакомиться не успели, а уже драться готовы. Для борейцев и Климоги силенку приберегите.
Горбач живо сообразил, что глупо было бы сейчас поссориться с Владигором из-за маленького уродца, и поспешил оправдаться:
— Да я ничего против него не имею… Извини, приятель, коли обидел ненароком. Просто в диковинку вид твой.
Показывая, что сказанного достаточно, он вновь обратился к Владигору:
— Не пора ли в становище двигаться? Юноша одним махом вскочил на коня.
— Что ж, Горбач, ты прав — нынче время нам дорого. В путь!
6. Друзья и враги
Многое изменилось в этих местах за прошедшие годы… Разбойная ватага обитала теперь сразу в трех становищах. Самое тайное по-прежнему располагалось на поляне, прикрываемой от чужих людей Заморочным лесом. Два других находились в рыбачьих селениях и внешне ничем не отличались от множества таких же убогих деревушек, впавших в полную нищету из-за неуемных поборов Климоги. Однако ни рыболовством, ни земледелием здешние обитатели больше не занимались, предпочтя мирным трудам окаянную татьбу — разбойный промысел.
Хоть и не лежала душа у мужиков к подобным делам, да не видели они иного способа отомстить за разор своим и чужеземным обидчикам. Поэтому-то шальное воинство атамана Протаса значительно возросло с того времени, как покинул его княжич. Сегодня оно насчитывало почти полторы сотни отчаянных вольников, не признающих никаких княжеских указов, готовых убивать прислужников Климоги, где бы с ними ни повстречались.
Эту лютую ненависть весьма доходно использовал Протас, которому всегда было безразлично, чья власть в Синегорье и кого грабить на Чурани. Повсюду рассылая своих разведчиков, подкупая служилых людей, он частенько заранее узнавал, когда и откуда ладья пойдет, с каким товаром и охранением. Вместе с Горбачом (никому другому, как и прежде, не доверял атаман) разрабатывал хитроумные планы, но собственной шкурой теперь уже предпочитал не рисковать — в налетах участвовал все реже и реже.
Вот и богатой ладьей наместника Зотия не прельстился: накануне сказался больным и перевалил все лихие заботы на Горбача.
Откуда было знать ему, что, одного страха избежав, другой накличет? О важном пленнике, которого Зотий везет в Ладор, разведчики сообщить не успели, поскольку схвачен он был перед самым отплытием. И уж тем более не мог Протас предположить, что верный Горбач, нежданно встретив княжича, начнет свои планы вынашивать и места в них для прежнего атамана не будет вовсе…
До глубокой ночи гудело становище, как растревоженный улей. Разбойные люди — кто с опаской, вполголоса, а кто с азартом, ничуть не таясь, — на все лады судачили о спасении из борейского плена юноши, обликом своим необычайно схожего с убитым девять лет назад князем Светозором.
Многое странным вдруг показалось. Мужики головы ломали: то ли они парня выручили, то ли он сам на свободу вырвался? Ватаге в пояс кланялся за спасение, это верно. Так ведь клетку он сам взломал, стражников порешил чуть ли не голыми руками. Силен не по годам! Те, кто еще помнил мальчугана, вышедшего однажды из Заморочного леса и назвавшего себя княжичем Владием, лишь загадок добавили, рассказывая о его приключениях и необычайных способностях.
Ну чем объяснить можно хотя бы то, что Заморочный лес его, щенка хиленького (не сравнить с нынешним!), помиловал, живым отпустил? А как он с Кабаном разделался, это видеть надо было! И через день уже, кстати, ни единой царапины на мальчишке не осталось. Да и сегодня все приметили: сперва на ногах едва держался,борейцами почти до полусмерти избитый, а жеребца златогривого подвели — вскочил на него как ни в чем не бывало! Кто б из нас так быстро оклематься мог? Нет братцы, тут сам Перун свою длань приложил, не иначе!
Даже богатая добыча, взятая на ладье, в этих разговорах почти не упоминалась. Не до золота-серебра лихим вольникам нынче стало. Предчувствие великих перемен будоражило их умы и заставляло учащенно биться сердца…
Владигор и Ждан, не подозревая о смуте, гуляющей по становищу, отдыхали в окраинной избушке. Неторопливо потягивали густое таврийское вино, припасенное Жданом для особых случаев, и негромко беседовали о годах, миновавших со дня их расставания.
Впрочем, Владигор в рассказе о себе был скуп на слова. Упомянул, что три года провел в Чародейском крае, кое-чему подучился, новое имя обрел. Заметив нежелание княжича вдаваться в подробности, Ждан ничуть не обиделся. Нужно будет — расскажет, нет — так нет. У него, Ждана, зато есть о чем приятелю поведать, не на один такой вечер хватит!
А вечер давно уже перешел в ясную полнолунную .ночь, тихую и безветренную. Свет из оконца, споря с пламенем зажженной в горнице восковой свечи, озарял выскобленный до белизны березовый стол с небогатой снедью, медным кувшином и глиняными кружками. У дальней стены на широкой лавке, едва ли треть ее зажимая, мирно похрапывал подземелыцик Чуча. Влади-гор тоже не прочь был бы сейчас завалиться на боковую, однако продолжал внимательно слушать Ждана, не позволяя себе клевать носом.
Он еще не решил, как будет действовать завтра. Понимал только, что прежние планы придется весьма существенно подправить. Значит, для начала нужно как следует разобраться в здешней обстановке, выяснить, кто враг, кто друг.
Из слов Ждана становилось предельно ясно: атаман Протас его присутствия в разбойном становище не потерпит. Слишком он зол на Владигора за то его давнее бегство, после которого ватага сама чудом унесла ноги, спасаясь от гнева Черного колдуна.
Ждан от обвинений в пособничестве беглецу сумел открутиться, наврав с три короба и представив в доказательство своей преданности атаману внушительных размеров шишку. Дескать, пытался задержать мальчишку, а тот шандарахнул его по голове сосновой дубиной и был таков! Позднее, впрочем. Горбач заподозрил, что Ждан сам себя шишкой наградил для пущего правдоподобия, но это уже не имело значения. Горбач ведь тоже не был заинтересован в раскрытии Протасу всей подоплеки происшедшего в рыбачьем селении. Узнай атаман, что верный его соратник заранее о Черном колдуне осведомлен был и собирался поторговаться с ним из-за цены на княжича, худо пришлось бы Горбачу. Хуже, пожалуй, чем колченогому Вирему…
Черный колдун, упустив Владия, наслал на селение полчище огненных саламандр. Они запалили всю округу жутким зеленовато-оранжевым пламенем, от одного дыма которого люди ума лишались. Иные, не в силах взгляд отвести от пляшущих в огне и дыму женщин-ящериц, сами пускались в пляс, и потом их уже не находили — ни живых, ни мертвых.
Из всех, кто участвовал в том набеге, уцелело меньше половины. Спаслись лишь те, кто догадался в реку броситься и укрыться от саламандр под водой, зажав во рту полую камышину для дыхания. Эту хитрость, кстати, и сегодня использовали, чтобы незаметно подобраться к борейской ладье.
В общем, когда в становище вернулись, Протас каждому уцелевшему допрос учинил. Колченогий Вирем со страху все выложил. И тут же дух испустил, поскольку Протас не сдержался и врезал кулачищем своим пудовым ему промеж глаз. Если бы не поспешил атаман злости ход давать, наверняка дознался бы про соучастие Горбача. Но Протас всегда слишком скор был на расправу…
Почти год ватага из Становища нос не высовывала.
С двумя дюжинами человек, из которых две трети оружия толком держать не умеют (раньше атаман таких либо по хозяйской части использовал, либо по торговой, а кого-то в разведку посылал), много ли наразбойничаешь? Лишь позднее, когда новые люди сами к ватаге прибиваться стали, дела пошли веселее. Сейчас, конечно, совсем иной оборот. Оправились, разбогатели. Новички в большинстве своем вояки тоже никудышные, не умением берут, а числом и яростью. Но Протас по совету Горбача всех прежних десятниками поставил, чтобы и командовали, и обучали, и — не без этого! — присматривали за мужиками.
— Так ты тоже теперь десятник? — спросил Владигор.
— Нет, дружище, бери выше! — улыбнулся Ждан. — Меня Горбач при себе держит, вроде как главного помощника. Через меня свои распоряжения десятникам передает, для прочих особых дел использует, а главное, старается, чтобы я лишний раз на глаза атаману не попадался. Знает, что давняя история с Черным колдуном одной веревочкой нас повязала, хотя и с разных концов, вот и побаивается меня.
— Теперь страхов у него поприбавится… А где же Протас нынче отсиживается? Я что-то сегодня не углядел его.
— Обычно он в старом становище дожидается, когда мы с дела придем. Туда новичкам хода нет, только Горбач и десятники могут без спроса являться. Однако — под вечер уже — лодку его я здесь приметил, значит, донесли Протасу о тебе, лично удостовериться захотел. А может, о чем-нибудь с пленным наместником потолковать хочет — о выкупе или еще о чем… Странно, что за тобой не послал. Не нравится мне это. Протас ведь не любит медлить.
— Ты прав, — согласился Владигор. — Что-то замышляет атаман. И Горбач не пришел в твою избу, как обещал. Похоже, оба сейчас где-то мозгуют над моей дальнейшей жизнью. Или смертью…
— Ну где — это известно. В тесовом доме на берегу, у Горбача. Только там Протас, когда из своей норы выползает, объявиться может. Эх, подслушать бы, о чем их речи сейчас! Да незаметно туда не подберешься: в таких случаях личная стража атамана дом охраняет от любых непрошеных гостей.
— Подумаешь, эка невидаль — стража у дома! — вдруг, оборвав свой искренний храп, подал голос Чуча. — Борейских стражников перехитрили, а уж этих вокруг пальца обвести — раз плюнуть.
— Так ты не спишь, мошенник? Подслушиваешь?! Оставив вопросы Владигора без ответа, — дескать, чего отвечать, коли все ясно? — коротышка бодро вскочил с лавки, просеменил к столу и беззастенчиво опрокинул в себя полкружки таврийского вина.
— Нет такого подземелыцика, который не найдет лазейку в жилище наземного человека, — утерев губы рукавом, нравоучительно произнес он. — Как нет и такого среди подземелыциков, который мог бы в этой премудрости сравниться с Чучей. Короче, я пошел. Вас наслушался, теперь очень хочется и других послушать. На берегу, значит, изба горбатого? Тесовую там только одну видел.
— Она одна такая на всю деревушку, — подтвердил Ждан. — Не ошибешься. Но…
Подземелыцик, не дослушав, вышел за порог. Ждан пожал плечами и посмотрел на Владигора. Тот в свою очередь только и сказал:
— Н-да!
Друзья вновь наполнили свои кружки. Владигор похвалил вино, однако не стал выспрашивать у Ждана, где он сумел его раздобыть. Ясно же, откуда все берется у разбойников. Вот и доспехи у Ждана ладные: легкие и прочные, такие в Кельтике делают. Стилет с золоченой рукоятью явно из Венедии, с берегов реки Эридань. А меч здешний, синегорский. Опытный воин всегда родной меч иноземному предпочтет, ибо досконально знает его возможности и недостатки, а это может сыграть в бою не последнюю роль.
Не успели они осушить кружки до дна — дверь распахнулась и в горницу вбежал взволнованный Чуча.
— Пора сматываться, князь! Атаман собирается тебя еще до рассвета повязать, чтобы никто не увидел и не вмешался. Человек десять придут. Им ведено, если сопротивляться будешь, прирезать тебя, как волчонка. И концу в воду. Горбач его отговаривал, опасаясь бунта мужиков, но Протас удила закусил. Живым возьмет — отправит в Ладор, награду стребует с Климоги. Или Черному колдуну отдаст, чтобы того в соратники заполучить для будущих дел. Но он и на мертвого согласен, так и сказал Горбачу.
— Постой, тараторка! Откуда узнал обо всем? Слишком мало времени прошло, чтобы ты успел разведать такие подробности. — Ждан недоверчиво и пристально оглядел Чучу. Тот смутился. Затем упрямо вскинул голову:
— А я разве сказал, что сам слышал? Я про то услышать сумел, что Протас и мертвым самозванцем не побрезгует. Мало тебе? Про остальное мне один… один человек верный нашептал, друг князя.
— Кто ж такой? — удивился Владигор. — С чего ты взял, что он друг мне?
Подземелыцик не успел ответить. В дверь, которую он оставил неплотно прикрытой, скользнула серая тень. Замерев посреди горницы, она быстро обрела более четкие очертания, напоминающие человека в плаще с капюшоном.
Ждан выхватил меч, вскочил, готовый к бою.
— Черный колдун! — воскликнул он. — Вот кого ты привел!..
— Постой, Ждан, Не торопись,-спокойно и твердо произнес Владигор. — Кажется, Чуча ничего не напутал.
Серая тень наконец уплотнилась настолько, что смогла произнести несколько слов:
— Разве так старых друзей встречают, княжич?
— Филька! — обрадовался Владигор. — Я сразу что-то знакомое почувствовал. Обнять тебя можно, не помну ненароком?
— Потерпи чуток, я еще не до конца воплотился. Ждан, вложив меч в ножны, спросил тихонько у Владигора:
— Чародей, что ли?
— Нет, помощник его. И мой хороший друг. Когда Филимон обрел свой человеческий облик, Владигор крепко обнял его и, представив друзьям, усадил за стол.
— Как я помню, от хорошего вина ты никогда не отказываешься.
— Есть за мной такая слабость, — согласился Филимон.
В несколько больших глотков он управился с предложенной ему кружкой вина, однако остановил руку Владигора, который намеревался наполнить ее заново.
— Нет, княжич, сейчас не время за столом рассиживать. Подземелыцик тебе уже рассказал? Так я добавлю: за этой избой трое или четверо присматривают, чтобы ты не сбежал. Они видели, как Чуча отсюда вышел, но проследить за ним не смогли. По их словам, он как сквозь землю провалился…
— Вот именно, — самодовольно ухмыльнулся Чуча, — Об этом один из соглядатаев тут же донес атаману. Протас решил, что ты послал его лодку подготовить. Поэтому велел на берегу усиленную охрану выставить. И с тобой больше тянуть не будет, вот-вот его люди сюда нагрянут. Пора уходить, пока есть еще время.
Владигор задумался. Все сидели молча, ждали его решения: куда княжич поведет их крошечный отряд? То ли в поля, которые сразу за огородом начинаются и где верхом на Лиходее он от любой погони уйдет. То ли рискнет к реке пробиваться, чтобы вместе с друзьями на лодке уплыть…
— Время, время, — произнес вдруг Владигор. — призванный быть Хранителем, постоянно теряю его!Нет уж, хватит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— На что она нам? — пожал плечами Горбач. — На шнеках всегда ходили, они ловчее, увертливей. Чего ее,борейскую, жалеть?
— Была борейская, теперь наша, — твердо произнес Владигор и обратился к подошедшему Ждану: — Сможешь ладью на реке припрятать, чтобы и чужие не нашли, и для нас под рукой была?
Ждан, подумав немного, кивнул:
— Есть местечко, никто не сунется. Русалочья протока на краю Заморочного леса. Туда и наши-то не заходят, побаиваются. Глубины для этой посудины вполне хватит.
— Отлично, Ждан. Возьми гребцов сколько нужно, отгони туда ладью и возвращайся поскорее. Нам о многом еще поговорить нужно…
И вновь Горбач ни словом, ни жестом не проявил своего отношения к тому, как решительно захватывает Владигор бразды власти в разбойной ватаге. Княжич прекрасно понимал, чего стоит Горбачу подобная невозмутимость, догадывался о сумбуре чувств в его душе. Но делал вид, что иного поведения ни для себя, ни для него не мыслит. Только так молодой властитель Синегорья и его не слишком законопослушный подданный встретились после долгих лет разлуки; один распоряжается, другой пусть без особой радости, но подчиняется его воле.
Вдруг за их спинами затрещали прибрежные кусты. Ждан, обнажив меч, мгновенно заслонил собой княжича. Горбач тоже, хотя не сдвинулся с места, выдернул кинжал из-за пояса.
— Эй-эй, полегче! — послышался знакомый голос. — Разве так лучших друзей князя Владигора встречают?
На поляну, растянув рот до ушей, выбрался Чуча, а за ним — златогривый Лиходей! Владигор бросился к ним, на ходу подземелыцика от души по плечу хлопнул (тот едва на ногах устоял!) и повис, как мальчишка, на гордо выгнутой шее своего верного скакуна.
Потирая плечо, коротышка состроил обиженную гримасу:
— Ну вот, конь ему, конечно, всего дороже. А про того, кто жеребца норовистого к хозяину вывел, он и думать забыл!
— Ладно цену-то набивать, — улыбнулся Владигор. — Это еще вопрос, кто кого вывел! Сомневаюсь, что Лиходей тебя к себе близко подпустить мог… На руке вон, не его ли зубов отпечаток виднеется?
Чуча смешался и ничего не ответил. Горбач, с интересом оглядывая белого жеребца, задумчиво произнес:
— Ходили тут разговоры про всадника на златогривом коне… Значит, была в тех словах правда. Дивный конь, княжеский!
Потом на карлика — сверху вниз — небрежный взгляд бросил:
— А сей заморыш откуда? В наших краях таких не припомню.
— Попридержи язык, горбатый! — с неожиданной злостью ответил Чуча. — Коли хочешь, можем на кулаках проверить, кто здесь покрепче… Ну, готов?
— Будет вам цапаться, забияки! — вмешался Владигор. — Познакомиться не успели, а уже драться готовы. Для борейцев и Климоги силенку приберегите.
Горбач живо сообразил, что глупо было бы сейчас поссориться с Владигором из-за маленького уродца, и поспешил оправдаться:
— Да я ничего против него не имею… Извини, приятель, коли обидел ненароком. Просто в диковинку вид твой.
Показывая, что сказанного достаточно, он вновь обратился к Владигору:
— Не пора ли в становище двигаться? Юноша одним махом вскочил на коня.
— Что ж, Горбач, ты прав — нынче время нам дорого. В путь!
6. Друзья и враги
Многое изменилось в этих местах за прошедшие годы… Разбойная ватага обитала теперь сразу в трех становищах. Самое тайное по-прежнему располагалось на поляне, прикрываемой от чужих людей Заморочным лесом. Два других находились в рыбачьих селениях и внешне ничем не отличались от множества таких же убогих деревушек, впавших в полную нищету из-за неуемных поборов Климоги. Однако ни рыболовством, ни земледелием здешние обитатели больше не занимались, предпочтя мирным трудам окаянную татьбу — разбойный промысел.
Хоть и не лежала душа у мужиков к подобным делам, да не видели они иного способа отомстить за разор своим и чужеземным обидчикам. Поэтому-то шальное воинство атамана Протаса значительно возросло с того времени, как покинул его княжич. Сегодня оно насчитывало почти полторы сотни отчаянных вольников, не признающих никаких княжеских указов, готовых убивать прислужников Климоги, где бы с ними ни повстречались.
Эту лютую ненависть весьма доходно использовал Протас, которому всегда было безразлично, чья власть в Синегорье и кого грабить на Чурани. Повсюду рассылая своих разведчиков, подкупая служилых людей, он частенько заранее узнавал, когда и откуда ладья пойдет, с каким товаром и охранением. Вместе с Горбачом (никому другому, как и прежде, не доверял атаман) разрабатывал хитроумные планы, но собственной шкурой теперь уже предпочитал не рисковать — в налетах участвовал все реже и реже.
Вот и богатой ладьей наместника Зотия не прельстился: накануне сказался больным и перевалил все лихие заботы на Горбача.
Откуда было знать ему, что, одного страха избежав, другой накличет? О важном пленнике, которого Зотий везет в Ладор, разведчики сообщить не успели, поскольку схвачен он был перед самым отплытием. И уж тем более не мог Протас предположить, что верный Горбач, нежданно встретив княжича, начнет свои планы вынашивать и места в них для прежнего атамана не будет вовсе…
До глубокой ночи гудело становище, как растревоженный улей. Разбойные люди — кто с опаской, вполголоса, а кто с азартом, ничуть не таясь, — на все лады судачили о спасении из борейского плена юноши, обликом своим необычайно схожего с убитым девять лет назад князем Светозором.
Многое странным вдруг показалось. Мужики головы ломали: то ли они парня выручили, то ли он сам на свободу вырвался? Ватаге в пояс кланялся за спасение, это верно. Так ведь клетку он сам взломал, стражников порешил чуть ли не голыми руками. Силен не по годам! Те, кто еще помнил мальчугана, вышедшего однажды из Заморочного леса и назвавшего себя княжичем Владием, лишь загадок добавили, рассказывая о его приключениях и необычайных способностях.
Ну чем объяснить можно хотя бы то, что Заморочный лес его, щенка хиленького (не сравнить с нынешним!), помиловал, живым отпустил? А как он с Кабаном разделался, это видеть надо было! И через день уже, кстати, ни единой царапины на мальчишке не осталось. Да и сегодня все приметили: сперва на ногах едва держался,борейцами почти до полусмерти избитый, а жеребца златогривого подвели — вскочил на него как ни в чем не бывало! Кто б из нас так быстро оклематься мог? Нет братцы, тут сам Перун свою длань приложил, не иначе!
Даже богатая добыча, взятая на ладье, в этих разговорах почти не упоминалась. Не до золота-серебра лихим вольникам нынче стало. Предчувствие великих перемен будоражило их умы и заставляло учащенно биться сердца…
Владигор и Ждан, не подозревая о смуте, гуляющей по становищу, отдыхали в окраинной избушке. Неторопливо потягивали густое таврийское вино, припасенное Жданом для особых случаев, и негромко беседовали о годах, миновавших со дня их расставания.
Впрочем, Владигор в рассказе о себе был скуп на слова. Упомянул, что три года провел в Чародейском крае, кое-чему подучился, новое имя обрел. Заметив нежелание княжича вдаваться в подробности, Ждан ничуть не обиделся. Нужно будет — расскажет, нет — так нет. У него, Ждана, зато есть о чем приятелю поведать, не на один такой вечер хватит!
А вечер давно уже перешел в ясную полнолунную .ночь, тихую и безветренную. Свет из оконца, споря с пламенем зажженной в горнице восковой свечи, озарял выскобленный до белизны березовый стол с небогатой снедью, медным кувшином и глиняными кружками. У дальней стены на широкой лавке, едва ли треть ее зажимая, мирно похрапывал подземелыцик Чуча. Влади-гор тоже не прочь был бы сейчас завалиться на боковую, однако продолжал внимательно слушать Ждана, не позволяя себе клевать носом.
Он еще не решил, как будет действовать завтра. Понимал только, что прежние планы придется весьма существенно подправить. Значит, для начала нужно как следует разобраться в здешней обстановке, выяснить, кто враг, кто друг.
Из слов Ждана становилось предельно ясно: атаман Протас его присутствия в разбойном становище не потерпит. Слишком он зол на Владигора за то его давнее бегство, после которого ватага сама чудом унесла ноги, спасаясь от гнева Черного колдуна.
Ждан от обвинений в пособничестве беглецу сумел открутиться, наврав с три короба и представив в доказательство своей преданности атаману внушительных размеров шишку. Дескать, пытался задержать мальчишку, а тот шандарахнул его по голове сосновой дубиной и был таков! Позднее, впрочем. Горбач заподозрил, что Ждан сам себя шишкой наградил для пущего правдоподобия, но это уже не имело значения. Горбач ведь тоже не был заинтересован в раскрытии Протасу всей подоплеки происшедшего в рыбачьем селении. Узнай атаман, что верный его соратник заранее о Черном колдуне осведомлен был и собирался поторговаться с ним из-за цены на княжича, худо пришлось бы Горбачу. Хуже, пожалуй, чем колченогому Вирему…
Черный колдун, упустив Владия, наслал на селение полчище огненных саламандр. Они запалили всю округу жутким зеленовато-оранжевым пламенем, от одного дыма которого люди ума лишались. Иные, не в силах взгляд отвести от пляшущих в огне и дыму женщин-ящериц, сами пускались в пляс, и потом их уже не находили — ни живых, ни мертвых.
Из всех, кто участвовал в том набеге, уцелело меньше половины. Спаслись лишь те, кто догадался в реку броситься и укрыться от саламандр под водой, зажав во рту полую камышину для дыхания. Эту хитрость, кстати, и сегодня использовали, чтобы незаметно подобраться к борейской ладье.
В общем, когда в становище вернулись, Протас каждому уцелевшему допрос учинил. Колченогий Вирем со страху все выложил. И тут же дух испустил, поскольку Протас не сдержался и врезал кулачищем своим пудовым ему промеж глаз. Если бы не поспешил атаман злости ход давать, наверняка дознался бы про соучастие Горбача. Но Протас всегда слишком скор был на расправу…
Почти год ватага из Становища нос не высовывала.
С двумя дюжинами человек, из которых две трети оружия толком держать не умеют (раньше атаман таких либо по хозяйской части использовал, либо по торговой, а кого-то в разведку посылал), много ли наразбойничаешь? Лишь позднее, когда новые люди сами к ватаге прибиваться стали, дела пошли веселее. Сейчас, конечно, совсем иной оборот. Оправились, разбогатели. Новички в большинстве своем вояки тоже никудышные, не умением берут, а числом и яростью. Но Протас по совету Горбача всех прежних десятниками поставил, чтобы и командовали, и обучали, и — не без этого! — присматривали за мужиками.
— Так ты тоже теперь десятник? — спросил Владигор.
— Нет, дружище, бери выше! — улыбнулся Ждан. — Меня Горбач при себе держит, вроде как главного помощника. Через меня свои распоряжения десятникам передает, для прочих особых дел использует, а главное, старается, чтобы я лишний раз на глаза атаману не попадался. Знает, что давняя история с Черным колдуном одной веревочкой нас повязала, хотя и с разных концов, вот и побаивается меня.
— Теперь страхов у него поприбавится… А где же Протас нынче отсиживается? Я что-то сегодня не углядел его.
— Обычно он в старом становище дожидается, когда мы с дела придем. Туда новичкам хода нет, только Горбач и десятники могут без спроса являться. Однако — под вечер уже — лодку его я здесь приметил, значит, донесли Протасу о тебе, лично удостовериться захотел. А может, о чем-нибудь с пленным наместником потолковать хочет — о выкупе или еще о чем… Странно, что за тобой не послал. Не нравится мне это. Протас ведь не любит медлить.
— Ты прав, — согласился Владигор. — Что-то замышляет атаман. И Горбач не пришел в твою избу, как обещал. Похоже, оба сейчас где-то мозгуют над моей дальнейшей жизнью. Или смертью…
— Ну где — это известно. В тесовом доме на берегу, у Горбача. Только там Протас, когда из своей норы выползает, объявиться может. Эх, подслушать бы, о чем их речи сейчас! Да незаметно туда не подберешься: в таких случаях личная стража атамана дом охраняет от любых непрошеных гостей.
— Подумаешь, эка невидаль — стража у дома! — вдруг, оборвав свой искренний храп, подал голос Чуча. — Борейских стражников перехитрили, а уж этих вокруг пальца обвести — раз плюнуть.
— Так ты не спишь, мошенник? Подслушиваешь?! Оставив вопросы Владигора без ответа, — дескать, чего отвечать, коли все ясно? — коротышка бодро вскочил с лавки, просеменил к столу и беззастенчиво опрокинул в себя полкружки таврийского вина.
— Нет такого подземелыцика, который не найдет лазейку в жилище наземного человека, — утерев губы рукавом, нравоучительно произнес он. — Как нет и такого среди подземелыциков, который мог бы в этой премудрости сравниться с Чучей. Короче, я пошел. Вас наслушался, теперь очень хочется и других послушать. На берегу, значит, изба горбатого? Тесовую там только одну видел.
— Она одна такая на всю деревушку, — подтвердил Ждан. — Не ошибешься. Но…
Подземелыцик, не дослушав, вышел за порог. Ждан пожал плечами и посмотрел на Владигора. Тот в свою очередь только и сказал:
— Н-да!
Друзья вновь наполнили свои кружки. Владигор похвалил вино, однако не стал выспрашивать у Ждана, где он сумел его раздобыть. Ясно же, откуда все берется у разбойников. Вот и доспехи у Ждана ладные: легкие и прочные, такие в Кельтике делают. Стилет с золоченой рукоятью явно из Венедии, с берегов реки Эридань. А меч здешний, синегорский. Опытный воин всегда родной меч иноземному предпочтет, ибо досконально знает его возможности и недостатки, а это может сыграть в бою не последнюю роль.
Не успели они осушить кружки до дна — дверь распахнулась и в горницу вбежал взволнованный Чуча.
— Пора сматываться, князь! Атаман собирается тебя еще до рассвета повязать, чтобы никто не увидел и не вмешался. Человек десять придут. Им ведено, если сопротивляться будешь, прирезать тебя, как волчонка. И концу в воду. Горбач его отговаривал, опасаясь бунта мужиков, но Протас удила закусил. Живым возьмет — отправит в Ладор, награду стребует с Климоги. Или Черному колдуну отдаст, чтобы того в соратники заполучить для будущих дел. Но он и на мертвого согласен, так и сказал Горбачу.
— Постой, тараторка! Откуда узнал обо всем? Слишком мало времени прошло, чтобы ты успел разведать такие подробности. — Ждан недоверчиво и пристально оглядел Чучу. Тот смутился. Затем упрямо вскинул голову:
— А я разве сказал, что сам слышал? Я про то услышать сумел, что Протас и мертвым самозванцем не побрезгует. Мало тебе? Про остальное мне один… один человек верный нашептал, друг князя.
— Кто ж такой? — удивился Владигор. — С чего ты взял, что он друг мне?
Подземелыцик не успел ответить. В дверь, которую он оставил неплотно прикрытой, скользнула серая тень. Замерев посреди горницы, она быстро обрела более четкие очертания, напоминающие человека в плаще с капюшоном.
Ждан выхватил меч, вскочил, готовый к бою.
— Черный колдун! — воскликнул он. — Вот кого ты привел!..
— Постой, Ждан, Не торопись,-спокойно и твердо произнес Владигор. — Кажется, Чуча ничего не напутал.
Серая тень наконец уплотнилась настолько, что смогла произнести несколько слов:
— Разве так старых друзей встречают, княжич?
— Филька! — обрадовался Владигор. — Я сразу что-то знакомое почувствовал. Обнять тебя можно, не помну ненароком?
— Потерпи чуток, я еще не до конца воплотился. Ждан, вложив меч в ножны, спросил тихонько у Владигора:
— Чародей, что ли?
— Нет, помощник его. И мой хороший друг. Когда Филимон обрел свой человеческий облик, Владигор крепко обнял его и, представив друзьям, усадил за стол.
— Как я помню, от хорошего вина ты никогда не отказываешься.
— Есть за мной такая слабость, — согласился Филимон.
В несколько больших глотков он управился с предложенной ему кружкой вина, однако остановил руку Владигора, который намеревался наполнить ее заново.
— Нет, княжич, сейчас не время за столом рассиживать. Подземелыцик тебе уже рассказал? Так я добавлю: за этой избой трое или четверо присматривают, чтобы ты не сбежал. Они видели, как Чуча отсюда вышел, но проследить за ним не смогли. По их словам, он как сквозь землю провалился…
— Вот именно, — самодовольно ухмыльнулся Чуча, — Об этом один из соглядатаев тут же донес атаману. Протас решил, что ты послал его лодку подготовить. Поэтому велел на берегу усиленную охрану выставить. И с тобой больше тянуть не будет, вот-вот его люди сюда нагрянут. Пора уходить, пока есть еще время.
Владигор задумался. Все сидели молча, ждали его решения: куда княжич поведет их крошечный отряд? То ли в поля, которые сразу за огородом начинаются и где верхом на Лиходее он от любой погони уйдет. То ли рискнет к реке пробиваться, чтобы вместе с друзьями на лодке уплыть…
— Время, время, — произнес вдруг Владигор. — призванный быть Хранителем, постоянно теряю его!Нет уж, хватит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44