Я ясно выражаюсь?
– Предельно ясно, – ответил я.
– Были и похуже мистера Бурилова, – продолжала Дебора. – Гораздо хуже, если допустимо сравнивать орудия распутного зла. Я вам расскажу, как они встретились. Её милость была в то время в Штатах, где у неё красивый дом у моря. С мистером Буриловым она уже однажды встречалась в Париже. Он из старинного русского рода. И он беден. Но у него есть друзья, которые дали ему денег, чтобы он поехал в Штаты. Он должен был заплатить им, если его поездка окажется удачной. Он приехал и возобновил своё знакомство с её милостью. Сначала она им не заинтересовалась, хотя он забавлял её своим пением и выходками; но она позволила ему жить в своём доме. Особых успехов у него не было.
– Потом, – продолжала Дебора, откладывая вязание и наклоняясь ко мне, – примерно в два часа ночи в доме не было никого, кроме её милости и меня. Послышался громкий стук в дверь, как при нападении. И мы услышали, как мистер Бурилов кричит, чтобы его впустили. Её милость застонала и вздрогнула, и я спросила, позвонить ли в полицию. Но её милость сказала «Нет». И тут дверь с громким треском разлетелась. Я вся похолодела, но её милость по-прежнему не позволяла мне вызвать полицию. «Я храбрая женщина, Дебора, – сказала она, – и встречу всё, что бы меня ни ожидало». Было слышно, как мистер Бурилов кричит и топает по лестнице. Он появился у входа в спальню её милости и казался очень пьяным, но позже у меня в этом сомнения. Её милость вскрикнула и побежала, мистер Бурилов погнался за ней. Её милость была одета только в шёлковую ночную рубашку. Она пыталась укрыться в дальней комнате, но мистер Бурилов догнал её. Её милость стояла, дрожа, закрыв лицо руками, но она храбрая и не закричала. Тогда мистер Бурилов рассмеялся ужасным смехом, вот так: ха-ха-ха!..
Подлинно демонический смех никак не сочетался с её безмятежным лицом. Я спросил:
– А что было потом?
– Потом мистер Бурилов протянул руку и сорвал с её милости ночную рубашку. Она стояла, дрожа, закрыв лицо, совершенно голая. И что, вы думаете, сделал мистер Бурилов?
Я лёгкой дрожью ответил:
– Вы считаете, вам следует об этом рассказывать, Дебора?
– Я скажу вам, что он сделал, – невозмутимо продолжала Дебора. – Он тоже закрыл своё лицо руками и дважды воскликнул: «Ужасно! О, как ужасно!»
– И бежал! – прошептала Дебора, торжественно кивая головой. – И бежал! – повторила она. – Только тут прорвался праведный гнев её милости, и она велела мне вызвать полицию. Но было уже поздно. Мистер Бурилов исчез.
– Её милость, – продолжала Дебора, – была в ярости. Она приказала отыскать мистера Бурилова. Готова была отправить его в тюрьму. Но три дня спустя ей сказали, что он болен, находится на пороге смерти и очень мучается угрызениями совести от того, что сделал. Он говорил, что когда сорвал с неё рубашку и увидел совершенство её тела, – Дебора фыркнула, – он почувствовал, что совершает непростительное святотатство. Он плакал и просил её прощения, чтобы умереть счастливым. Ну, её милость была очень тронута. Она послала за мистером Буриловым и снова приняла его в своём доме… И мистер Бурилов подозрительно быстро поправился, – резко сказала Дебора, – её милость купила ему новый гардероб, и скоростной катер, и собаку, и с тех пор они в очень-очень дружеских отношениях.
Дебора смотрела на меня своими невинными безмятежными глазами, лицо её ничего не выражало.
– Мне кажется, вам не следовало мне об этом рассказывать, Дебора, – неловко сказал я.
– Ну, – сказала Дебора, переходя на свой шотландский акцент, – священнику и врачу можно говорить то, чего не скажешь никому другому. И я много ещё что могу рассказать. Например, как леди Брустер-Филлон украла молодого мистера Макдональда у её милости и два дня и две ночи продержала его без сна, заставляя расчёсывать свои волосы. Да, а ведь её милость поклялась матери молодого мистера Макдональда сохранить его невинность любой ценой. Хотите послушать?
– Нет, – торопливо сказал я. – Нет, нет, Дебора, Мне нужно ещё поработать.
– Ну, что ж, как-нибудь в другой раз, – сказала Дебора, вставая и собирая своё вязание. – Крайне интересный эпизод из жизни её милости и крайне поучительный.
Она повернулась к двери.
– Вы мне нравитесь. И мне нравится рыжий мистер Мактиг, Он умеет предсказывать будущее, и у него есть второе зрение. Но я бы не стала верить, если он заглянет слишком далеко. О, нет! Мисс Пенелопа – она хорошая девочка, но её ждёт горе. Но особенно не стала бы я доверять этому парню Чедвику. На нём следы дьявольской сажи. Да, дьявольская сажа глубоко въелась в него! И в девчонку Сватлов тоже. Пустой сосуд, который готов заполнить дьявол. «Сьюзан Энн» – прекрасное поле, которое готов засеять дьявол, и мне кажется, что мы с вами увидим жатву. Подумайте об этом, доктор Фенимор. У меня тоже есть второе зрение.
И она направилась к двери. Я слегка развеселился, но в глубине души почувствовал лёгкое беспокойство; однако, из-за чего – понятия не имел.
На следующий день Бенсон получил радиограмму, что нужно подписать важные документы, отправленные в Сантъяго. Перемена курса ничего не значила для Большого Джима, пока он мог держать в руках рулевое колесо, поэтому мы свернули к Кубе. На девятый день после выхода из Майами мы причалили в Сантъяго, покончили со всеми делами и снова двинулись на юг, к Ямайке.
Два дня спустя передали первое штормовое предупреждение. Мы шли при лёгком попутном ветре и при нынешней скорости должны были через тридцать шесть часов добраться до Кингстона – ближайшего порта, куда мы собирались зайти. Во время обеда Брукс принёс это штормовое предупреждение. Сообщалось, что центр урагана движется прямо на нас и что ураган необычайно сильный. Капитан Джонсон предложил убрать паруса, запустить дизели и двигаться к безопасной, закрытой гавани Порт-Антонио, которая гораздо ближе Кингстона. Бенсон после долгих споров неохотно согласился.
Сообщение Брукса неожиданно прервало разговор, который я не скоро позабуду. Кто-то, кажется, Чедвик, спросил, сколько минут в день средний человек, считающий себя живым, на самом деле живёт – живёт сознательной жизнью, а не просто привычками и инстинктами. Бенсон сказал, что, по его подсчётам, час в сутки – довольно завышенная оценка. Сватлов заметил, что в человеке есть и высшая материя, которая всегда жива, спит ли он или бодрствует. Мактиг спросил, уж не душа ли это, и пастор ответил – да.
Леди Фитц сказала!
– Но, как известно, мистер Мактиг не верит в существование души.
Я никогда не встречал человека, который, подобно леди Фитц, совершенно невинные слова при помощи интонации, ударения и пауз сделать столь ядовитыми. У неё явно был дар – впрочем, конечно, не небесный. В этих нескольких словах она умудрилась не только обвинить Мактига в отсутствии разума, но и намекнуть, что он жалкое, низменное существо, допущенное в человеческое общество по недосмотру, и что она умывает руки. Мактиг все понял, и, очевидно, это на него подействовало.
Он откинулся, сощурив глаза, и спросил:
– Душа! Из чего она сделана? Их заново штампуют для каждого новорождённого? Или берут старые, чистят, латают и снова пускают в дело? Кто за ними присматривает, кто вставляет их в их смертные футляры? Когда мы их получаем? В момент зачатия? Если это так, то это непростительное вторжение в личную жизнь. Или их помещают после того, как зародыш достигает определённой стадии развития? Вы вот, леди Фитц, получили свою душу после того, как утратили жабры или расстались с обезьяньей шерстью? А может, родовые муки – просто следствие беспокойства небесного жильца, который мучается, как женщина, надевающая тесные туфли?
– Очень грубо, Майк, – прошептала Пен.
Леди Фитц, побелев от гнева, сказала:
– Отвратительно!
Мактиг улыбнулся.
– Вовсе нет. Я только задаю вопросы, которые приходят в голову всякому разумному человеку. И жду разъяснений от тех, кто в этом специалист.
Преподобный Сватлов сказал:
– Я вам отвечу. Бог создаёт душу. Это часть его бессмертной сущности. Он дарует её нам из своей святой сокровищницы. Душа входит в нас с первым вздохом и уходит с последним.
Мактиг сказал:
– Знаете, пастор, это для меня ново. Это что-то вроде пылесоса. Душа выдувается из небесной детской (вы её называете сокровищницей). Конечно, это объясняет существование близнецов, тройни, четверни. Они запутались в хранилище и ко времени первого вдоха не успели распутаться. Поэтому появляются все вместе.
– Ну, мистер Мактиг, если вы предпочитаете абсурд…
– Абсурд? – переспросил Мактиг. – Но где здесь абсурд? Это самое разумное объяснение, какое мне приходилось слышать. Оно объясняет существование зла на Земле: убийств, насилий, жестокости, бедности, болезней и всего прочего. Бог слишком занят, подбирая души для новых жителей Земли, и у него просто не хватает времени для всего остального. Решение тут простое: объявить мораторий на рождение, скажем, лет на десять, и Бог получит возможность…
Бенсон раздражённо взревел:
– Майк, прекратите! Вы раздражаете леди Фитц. – Он посмотрел на леди Фитц, которая сидела, заткнув уши, закрыв глаза, и бормотала молитвы или формулы, которые считала молитвами. – Ну, вы своего добились, так что заткнитесь, – мрачно добавил он.
– Я только хотел выяснить…
Бенсон сказал:
– Я поставлю перед вами настоящую задачу. Если мы живём разумной жизнью только один час из двадцати четырёх, кто же правит нами в остальные двадцать три? И не говорите мне, будто в это время мы просто механизм из мышц, крови, нервов и костей, который действует совершенно инстинктивно. Я в это не верю. Природа не терпит пустоты, а наши тела – весьма удобное жилище… – Он взглянул на доктора Сватлова. – Ваше преподобие, разве ваш Господь не говорил, что в доме его отца много комнат? Что ж, в этом доме, – он постучал себя по лысой голове, – действительно много комнат. Кто же в них? Некоторые двери закрыты. Другие распахнуты – и иногда из них выглядывают обитатели, и даже чужаки туда могут забрести, когда мы спим. Кто же они? Может, наши предки, изгнанные из своих домов смертью? Почему бы им не поискать убежища в плоти от своей плоти и в кости от своей кости? Разве у них нет права там поселиться? Почему бы им не взять в руки колесо, когда я сплю?
Он помолчал, словно ожидая ответа, но никто не заговорил; за столом воцарилась странная тишина. Бенсон продолжал:
– То, что мёртвые могут снова ожить, не более странно чем то, что живые должны умереть. Забыл, кто это написал, но это истинная правда. Неужели то в человеке, что сражается, любит и ненавидит, надеется и отчаивается, мечтает и творит, может быть задуто, как свеча, дуновением смерти? Как будто этого никогда не было? Я в это не верю. Лишение тела – да, но уничтожение – нет. Я считаю: возможность для мёртвых существовать менее странна, чем необходимость для живых умереть!
Он ударил кулаком по столу и взглянул на Мактига. Я услышал, как леди Фитц быстро прошептала: «Бог есть любовь. И я часть Господа. Ничто не может повредить мне. Я часть Господа, и я есть я».
Бенсон сказал, на этот раз спокойнее и как будто про себя, а не обращаясь к нам:
– Что же эти бестелесные? Наше пламя жизни манит их. Они вьются вокруг нас, как чайки вокруг маяка. И не только сознания наших предков… другие сознания стремятся к пламени, и не знаю, что их привлекает… они ищут вход, ищут всегда, и когда мы теряем бдительность, находят его… прячутся… и ждут, ждут…
Леди Фитц вскочила быстрее спящей кошки, которой наступили на хвост. Лицо её было белее мела.
– Алексей! Алексей, немедленно выведи меня на палубу!
Бурилов вскочил, обнял её и повёл к трапу. Вне всякого сомнения, леди Фитц решила, что с неё хватит. Бенсон молча смотрел им в след. Доктор Сватлов откашлялся, будто собираясь заговорить.
Бенсон проворчал:
– Дьявольщина! Я вовсе не хотел пугать её! Но всё же я говорил серьёзно…
И тут появился Брукс с сообщением об урагане.
Да, в последующие дни я не раз вспоминал этот разговор, как предсказание… как будто в нём содержалось какое-то объяснение, намёк… способный объяснить необъяснимое… а может, эта истина слишком трудна для понимания.
3. УРАГАН
В середине следующего дня я стоял у левого борта. Метеосводки о продвижении урагана становились все тревожнее, и наши дизели работали на полную мощность. Все паруса на «Сьюзан Энн» были убраны, иллюминаторы проверены и задраены. В воздухе зависла странная дымка, как будто солнце светило из-за светло-жёлтого стекла. Подошёл Хендерсон и остановился рядом. Я спросил:
– Далеко ли до Порт-Антонио, Хендерсон?
– Примерно семьдесят пять миль. Через несколько часов должны увидеть сушу.
Я указал на юг и спросил:
– А это что?
На горизонте из моря поднималось нечто вроде огромной непрозрачной зеленовато-чёрной волны. Она стремительно превращалась в гору, и гора все с той же скоростью разрасталась, пока не заняла десятую часть горизонта. И понеслась вперёд, наклоняясь на ходу; края её стали чётче, и я ясно, словно с борта самолёта, увидел тростниковые хижины и пальмы на её склонах. По одну сторону горы шёл тропический ливень, там сверкали молнии; по другую сторону ярко сияло солнце.
Хендерсон прошептал:
– Мираж. Это Ямайка – Голубая гора.
Он смотрел напряжённо, пригнувшись, руки его, сжимавшие ограждение борта, побелели.
Так же неожиданно, как и появилась, гора исчезла. Жёлтая пелена пропала, и воздух стал хрустально ясным. И тут повсюду в небе и на море зависли мириады радуг, больших и маленьких, а в глубине моря появились полоски семицветного сияния, словно бы там затонули другие радуги.
Снова свет пожелтел. Потемнело. Я услышал шум с востока и увидел там нечто вроде огромного грязно-жёлтого занавеса, летящего к нам; пространство, в котором мы плыли, неожиданно сжалось, и горизонт, казалось, надвинулся на нас.
Хендерсон подтолкнул меня к передней надстройке, а сам бросился на корму, где, пригнувшись, как боксёр, стоял за рулём Бенсон Я распахнул дверь, и она с грохотом захлопнулась за мной. Послышался невероятный грохот, словно клипер влетел в пасть ревущего великана. Рёв становился все выше, пока не превратился в гудение на пределе слышимости.
«Сьюзан Энн» взмыла вверх, вначале медленно, словно в гигантском лифте, потом все быстрее, и зависла. С ощущением тошноты я ухватился за край койки.
В борт клипера ударило – могучий удар, точно нанесённый кулаком архангела глубин. Клипер наклонился, так что палуба стала левым бортом, а левый борт – потолком.
Корабль выпрямился медленно, но с каждым мгновением двигаясь всё быстрее. Пол залила бурлящая вода, снаружи слышалось высокое гудение, словно работала гигантская динамо-машина. Воздух так сгустился, что я с трудом мог дышать. Чьи-то невидимые гигантские руки стискивали грудь, сжимали горло. Неожиданно давление ослабло; корабль затрясся под непрерывными ударами волн, подобных молоту в руке урагана. Между ударами яхта дрожала в такт гудению, которое стало ещё выше и продолжалось непрерывно.
Раскрылась дверь камбуза, и оттуда выполз Слим Бэнг. Он что-то крикнул, но я не разобрал слова. Он поманил, и я пополз к нему. И с трудом расслышал: «Хуан… я его нашёл в камбузе… Он сильно ранен…» Забравшись вслед за ним на камбуз, я увидел, что он более чем прав. У баска была сломана шея. Первый удар урагана, видимо, ударил его о плиту. Я уже ничем не мог помочь, и попытался пробраться в свою маленькую лабораторию. Там всё было разбито и размыто. Я ощупью попытался найти медикаменты.
Показался Мактиг, голый по пояс, лицо и грудь залиты кровью из пореза над левым глазом. Он сказал:
– Быстрее обработайте рану, я должен вернуться к рулю.
Я сделал ему перевязку, как мог. Конечно, следовало бы зашить рану, но об этом не могло быть и речи.
– Каковы наши шансы, Мактиг? Только не подслащивать пилюлю.
– Невелики. Брукс мёртв – фок-мачта сломалась и упала на радиорубку. Почти ничего не осталось ни от рации, ни от Брукса. Питерс, второй помощник, и Даффи, тот парень из Нью-Бедфорда, смыты за борт.
– Хуан мёртв, – сказал я.
Он скривился, когда я смазал рану йодом.
– Это был хороший кок. Но, похоже, скоро он снова будет для нас готовить.
Когда я закончил перевязку, Мактиг сказал:
– Соберите всех в столовой и задержите там. Дайте Бурилову успокоительное, у него истерика. За ним присмотрит Коллинз, – стюард. И Пен. Сами будьте в передней надстройке, если вас не позовёт Пен. Туда и пойдут члены экипажа, если понадобится ваша помощь.
Ураган трепал нас тридцать восемь часов. Иногда наступали краткие периоды затишья, которые были ещё хуже грохота бури:
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги ''
1 2 3 4 5
– Предельно ясно, – ответил я.
– Были и похуже мистера Бурилова, – продолжала Дебора. – Гораздо хуже, если допустимо сравнивать орудия распутного зла. Я вам расскажу, как они встретились. Её милость была в то время в Штатах, где у неё красивый дом у моря. С мистером Буриловым она уже однажды встречалась в Париже. Он из старинного русского рода. И он беден. Но у него есть друзья, которые дали ему денег, чтобы он поехал в Штаты. Он должен был заплатить им, если его поездка окажется удачной. Он приехал и возобновил своё знакомство с её милостью. Сначала она им не заинтересовалась, хотя он забавлял её своим пением и выходками; но она позволила ему жить в своём доме. Особых успехов у него не было.
– Потом, – продолжала Дебора, откладывая вязание и наклоняясь ко мне, – примерно в два часа ночи в доме не было никого, кроме её милости и меня. Послышался громкий стук в дверь, как при нападении. И мы услышали, как мистер Бурилов кричит, чтобы его впустили. Её милость застонала и вздрогнула, и я спросила, позвонить ли в полицию. Но её милость сказала «Нет». И тут дверь с громким треском разлетелась. Я вся похолодела, но её милость по-прежнему не позволяла мне вызвать полицию. «Я храбрая женщина, Дебора, – сказала она, – и встречу всё, что бы меня ни ожидало». Было слышно, как мистер Бурилов кричит и топает по лестнице. Он появился у входа в спальню её милости и казался очень пьяным, но позже у меня в этом сомнения. Её милость вскрикнула и побежала, мистер Бурилов погнался за ней. Её милость была одета только в шёлковую ночную рубашку. Она пыталась укрыться в дальней комнате, но мистер Бурилов догнал её. Её милость стояла, дрожа, закрыв лицо руками, но она храбрая и не закричала. Тогда мистер Бурилов рассмеялся ужасным смехом, вот так: ха-ха-ха!..
Подлинно демонический смех никак не сочетался с её безмятежным лицом. Я спросил:
– А что было потом?
– Потом мистер Бурилов протянул руку и сорвал с её милости ночную рубашку. Она стояла, дрожа, закрыв лицо, совершенно голая. И что, вы думаете, сделал мистер Бурилов?
Я лёгкой дрожью ответил:
– Вы считаете, вам следует об этом рассказывать, Дебора?
– Я скажу вам, что он сделал, – невозмутимо продолжала Дебора. – Он тоже закрыл своё лицо руками и дважды воскликнул: «Ужасно! О, как ужасно!»
– И бежал! – прошептала Дебора, торжественно кивая головой. – И бежал! – повторила она. – Только тут прорвался праведный гнев её милости, и она велела мне вызвать полицию. Но было уже поздно. Мистер Бурилов исчез.
– Её милость, – продолжала Дебора, – была в ярости. Она приказала отыскать мистера Бурилова. Готова была отправить его в тюрьму. Но три дня спустя ей сказали, что он болен, находится на пороге смерти и очень мучается угрызениями совести от того, что сделал. Он говорил, что когда сорвал с неё рубашку и увидел совершенство её тела, – Дебора фыркнула, – он почувствовал, что совершает непростительное святотатство. Он плакал и просил её прощения, чтобы умереть счастливым. Ну, её милость была очень тронута. Она послала за мистером Буриловым и снова приняла его в своём доме… И мистер Бурилов подозрительно быстро поправился, – резко сказала Дебора, – её милость купила ему новый гардероб, и скоростной катер, и собаку, и с тех пор они в очень-очень дружеских отношениях.
Дебора смотрела на меня своими невинными безмятежными глазами, лицо её ничего не выражало.
– Мне кажется, вам не следовало мне об этом рассказывать, Дебора, – неловко сказал я.
– Ну, – сказала Дебора, переходя на свой шотландский акцент, – священнику и врачу можно говорить то, чего не скажешь никому другому. И я много ещё что могу рассказать. Например, как леди Брустер-Филлон украла молодого мистера Макдональда у её милости и два дня и две ночи продержала его без сна, заставляя расчёсывать свои волосы. Да, а ведь её милость поклялась матери молодого мистера Макдональда сохранить его невинность любой ценой. Хотите послушать?
– Нет, – торопливо сказал я. – Нет, нет, Дебора, Мне нужно ещё поработать.
– Ну, что ж, как-нибудь в другой раз, – сказала Дебора, вставая и собирая своё вязание. – Крайне интересный эпизод из жизни её милости и крайне поучительный.
Она повернулась к двери.
– Вы мне нравитесь. И мне нравится рыжий мистер Мактиг, Он умеет предсказывать будущее, и у него есть второе зрение. Но я бы не стала верить, если он заглянет слишком далеко. О, нет! Мисс Пенелопа – она хорошая девочка, но её ждёт горе. Но особенно не стала бы я доверять этому парню Чедвику. На нём следы дьявольской сажи. Да, дьявольская сажа глубоко въелась в него! И в девчонку Сватлов тоже. Пустой сосуд, который готов заполнить дьявол. «Сьюзан Энн» – прекрасное поле, которое готов засеять дьявол, и мне кажется, что мы с вами увидим жатву. Подумайте об этом, доктор Фенимор. У меня тоже есть второе зрение.
И она направилась к двери. Я слегка развеселился, но в глубине души почувствовал лёгкое беспокойство; однако, из-за чего – понятия не имел.
На следующий день Бенсон получил радиограмму, что нужно подписать важные документы, отправленные в Сантъяго. Перемена курса ничего не значила для Большого Джима, пока он мог держать в руках рулевое колесо, поэтому мы свернули к Кубе. На девятый день после выхода из Майами мы причалили в Сантъяго, покончили со всеми делами и снова двинулись на юг, к Ямайке.
Два дня спустя передали первое штормовое предупреждение. Мы шли при лёгком попутном ветре и при нынешней скорости должны были через тридцать шесть часов добраться до Кингстона – ближайшего порта, куда мы собирались зайти. Во время обеда Брукс принёс это штормовое предупреждение. Сообщалось, что центр урагана движется прямо на нас и что ураган необычайно сильный. Капитан Джонсон предложил убрать паруса, запустить дизели и двигаться к безопасной, закрытой гавани Порт-Антонио, которая гораздо ближе Кингстона. Бенсон после долгих споров неохотно согласился.
Сообщение Брукса неожиданно прервало разговор, который я не скоро позабуду. Кто-то, кажется, Чедвик, спросил, сколько минут в день средний человек, считающий себя живым, на самом деле живёт – живёт сознательной жизнью, а не просто привычками и инстинктами. Бенсон сказал, что, по его подсчётам, час в сутки – довольно завышенная оценка. Сватлов заметил, что в человеке есть и высшая материя, которая всегда жива, спит ли он или бодрствует. Мактиг спросил, уж не душа ли это, и пастор ответил – да.
Леди Фитц сказала!
– Но, как известно, мистер Мактиг не верит в существование души.
Я никогда не встречал человека, который, подобно леди Фитц, совершенно невинные слова при помощи интонации, ударения и пауз сделать столь ядовитыми. У неё явно был дар – впрочем, конечно, не небесный. В этих нескольких словах она умудрилась не только обвинить Мактига в отсутствии разума, но и намекнуть, что он жалкое, низменное существо, допущенное в человеческое общество по недосмотру, и что она умывает руки. Мактиг все понял, и, очевидно, это на него подействовало.
Он откинулся, сощурив глаза, и спросил:
– Душа! Из чего она сделана? Их заново штампуют для каждого новорождённого? Или берут старые, чистят, латают и снова пускают в дело? Кто за ними присматривает, кто вставляет их в их смертные футляры? Когда мы их получаем? В момент зачатия? Если это так, то это непростительное вторжение в личную жизнь. Или их помещают после того, как зародыш достигает определённой стадии развития? Вы вот, леди Фитц, получили свою душу после того, как утратили жабры или расстались с обезьяньей шерстью? А может, родовые муки – просто следствие беспокойства небесного жильца, который мучается, как женщина, надевающая тесные туфли?
– Очень грубо, Майк, – прошептала Пен.
Леди Фитц, побелев от гнева, сказала:
– Отвратительно!
Мактиг улыбнулся.
– Вовсе нет. Я только задаю вопросы, которые приходят в голову всякому разумному человеку. И жду разъяснений от тех, кто в этом специалист.
Преподобный Сватлов сказал:
– Я вам отвечу. Бог создаёт душу. Это часть его бессмертной сущности. Он дарует её нам из своей святой сокровищницы. Душа входит в нас с первым вздохом и уходит с последним.
Мактиг сказал:
– Знаете, пастор, это для меня ново. Это что-то вроде пылесоса. Душа выдувается из небесной детской (вы её называете сокровищницей). Конечно, это объясняет существование близнецов, тройни, четверни. Они запутались в хранилище и ко времени первого вдоха не успели распутаться. Поэтому появляются все вместе.
– Ну, мистер Мактиг, если вы предпочитаете абсурд…
– Абсурд? – переспросил Мактиг. – Но где здесь абсурд? Это самое разумное объяснение, какое мне приходилось слышать. Оно объясняет существование зла на Земле: убийств, насилий, жестокости, бедности, болезней и всего прочего. Бог слишком занят, подбирая души для новых жителей Земли, и у него просто не хватает времени для всего остального. Решение тут простое: объявить мораторий на рождение, скажем, лет на десять, и Бог получит возможность…
Бенсон раздражённо взревел:
– Майк, прекратите! Вы раздражаете леди Фитц. – Он посмотрел на леди Фитц, которая сидела, заткнув уши, закрыв глаза, и бормотала молитвы или формулы, которые считала молитвами. – Ну, вы своего добились, так что заткнитесь, – мрачно добавил он.
– Я только хотел выяснить…
Бенсон сказал:
– Я поставлю перед вами настоящую задачу. Если мы живём разумной жизнью только один час из двадцати четырёх, кто же правит нами в остальные двадцать три? И не говорите мне, будто в это время мы просто механизм из мышц, крови, нервов и костей, который действует совершенно инстинктивно. Я в это не верю. Природа не терпит пустоты, а наши тела – весьма удобное жилище… – Он взглянул на доктора Сватлова. – Ваше преподобие, разве ваш Господь не говорил, что в доме его отца много комнат? Что ж, в этом доме, – он постучал себя по лысой голове, – действительно много комнат. Кто же в них? Некоторые двери закрыты. Другие распахнуты – и иногда из них выглядывают обитатели, и даже чужаки туда могут забрести, когда мы спим. Кто же они? Может, наши предки, изгнанные из своих домов смертью? Почему бы им не поискать убежища в плоти от своей плоти и в кости от своей кости? Разве у них нет права там поселиться? Почему бы им не взять в руки колесо, когда я сплю?
Он помолчал, словно ожидая ответа, но никто не заговорил; за столом воцарилась странная тишина. Бенсон продолжал:
– То, что мёртвые могут снова ожить, не более странно чем то, что живые должны умереть. Забыл, кто это написал, но это истинная правда. Неужели то в человеке, что сражается, любит и ненавидит, надеется и отчаивается, мечтает и творит, может быть задуто, как свеча, дуновением смерти? Как будто этого никогда не было? Я в это не верю. Лишение тела – да, но уничтожение – нет. Я считаю: возможность для мёртвых существовать менее странна, чем необходимость для живых умереть!
Он ударил кулаком по столу и взглянул на Мактига. Я услышал, как леди Фитц быстро прошептала: «Бог есть любовь. И я часть Господа. Ничто не может повредить мне. Я часть Господа, и я есть я».
Бенсон сказал, на этот раз спокойнее и как будто про себя, а не обращаясь к нам:
– Что же эти бестелесные? Наше пламя жизни манит их. Они вьются вокруг нас, как чайки вокруг маяка. И не только сознания наших предков… другие сознания стремятся к пламени, и не знаю, что их привлекает… они ищут вход, ищут всегда, и когда мы теряем бдительность, находят его… прячутся… и ждут, ждут…
Леди Фитц вскочила быстрее спящей кошки, которой наступили на хвост. Лицо её было белее мела.
– Алексей! Алексей, немедленно выведи меня на палубу!
Бурилов вскочил, обнял её и повёл к трапу. Вне всякого сомнения, леди Фитц решила, что с неё хватит. Бенсон молча смотрел им в след. Доктор Сватлов откашлялся, будто собираясь заговорить.
Бенсон проворчал:
– Дьявольщина! Я вовсе не хотел пугать её! Но всё же я говорил серьёзно…
И тут появился Брукс с сообщением об урагане.
Да, в последующие дни я не раз вспоминал этот разговор, как предсказание… как будто в нём содержалось какое-то объяснение, намёк… способный объяснить необъяснимое… а может, эта истина слишком трудна для понимания.
3. УРАГАН
В середине следующего дня я стоял у левого борта. Метеосводки о продвижении урагана становились все тревожнее, и наши дизели работали на полную мощность. Все паруса на «Сьюзан Энн» были убраны, иллюминаторы проверены и задраены. В воздухе зависла странная дымка, как будто солнце светило из-за светло-жёлтого стекла. Подошёл Хендерсон и остановился рядом. Я спросил:
– Далеко ли до Порт-Антонио, Хендерсон?
– Примерно семьдесят пять миль. Через несколько часов должны увидеть сушу.
Я указал на юг и спросил:
– А это что?
На горизонте из моря поднималось нечто вроде огромной непрозрачной зеленовато-чёрной волны. Она стремительно превращалась в гору, и гора все с той же скоростью разрасталась, пока не заняла десятую часть горизонта. И понеслась вперёд, наклоняясь на ходу; края её стали чётче, и я ясно, словно с борта самолёта, увидел тростниковые хижины и пальмы на её склонах. По одну сторону горы шёл тропический ливень, там сверкали молнии; по другую сторону ярко сияло солнце.
Хендерсон прошептал:
– Мираж. Это Ямайка – Голубая гора.
Он смотрел напряжённо, пригнувшись, руки его, сжимавшие ограждение борта, побелели.
Так же неожиданно, как и появилась, гора исчезла. Жёлтая пелена пропала, и воздух стал хрустально ясным. И тут повсюду в небе и на море зависли мириады радуг, больших и маленьких, а в глубине моря появились полоски семицветного сияния, словно бы там затонули другие радуги.
Снова свет пожелтел. Потемнело. Я услышал шум с востока и увидел там нечто вроде огромного грязно-жёлтого занавеса, летящего к нам; пространство, в котором мы плыли, неожиданно сжалось, и горизонт, казалось, надвинулся на нас.
Хендерсон подтолкнул меня к передней надстройке, а сам бросился на корму, где, пригнувшись, как боксёр, стоял за рулём Бенсон Я распахнул дверь, и она с грохотом захлопнулась за мной. Послышался невероятный грохот, словно клипер влетел в пасть ревущего великана. Рёв становился все выше, пока не превратился в гудение на пределе слышимости.
«Сьюзан Энн» взмыла вверх, вначале медленно, словно в гигантском лифте, потом все быстрее, и зависла. С ощущением тошноты я ухватился за край койки.
В борт клипера ударило – могучий удар, точно нанесённый кулаком архангела глубин. Клипер наклонился, так что палуба стала левым бортом, а левый борт – потолком.
Корабль выпрямился медленно, но с каждым мгновением двигаясь всё быстрее. Пол залила бурлящая вода, снаружи слышалось высокое гудение, словно работала гигантская динамо-машина. Воздух так сгустился, что я с трудом мог дышать. Чьи-то невидимые гигантские руки стискивали грудь, сжимали горло. Неожиданно давление ослабло; корабль затрясся под непрерывными ударами волн, подобных молоту в руке урагана. Между ударами яхта дрожала в такт гудению, которое стало ещё выше и продолжалось непрерывно.
Раскрылась дверь камбуза, и оттуда выполз Слим Бэнг. Он что-то крикнул, но я не разобрал слова. Он поманил, и я пополз к нему. И с трудом расслышал: «Хуан… я его нашёл в камбузе… Он сильно ранен…» Забравшись вслед за ним на камбуз, я увидел, что он более чем прав. У баска была сломана шея. Первый удар урагана, видимо, ударил его о плиту. Я уже ничем не мог помочь, и попытался пробраться в свою маленькую лабораторию. Там всё было разбито и размыто. Я ощупью попытался найти медикаменты.
Показался Мактиг, голый по пояс, лицо и грудь залиты кровью из пореза над левым глазом. Он сказал:
– Быстрее обработайте рану, я должен вернуться к рулю.
Я сделал ему перевязку, как мог. Конечно, следовало бы зашить рану, но об этом не могло быть и речи.
– Каковы наши шансы, Мактиг? Только не подслащивать пилюлю.
– Невелики. Брукс мёртв – фок-мачта сломалась и упала на радиорубку. Почти ничего не осталось ни от рации, ни от Брукса. Питерс, второй помощник, и Даффи, тот парень из Нью-Бедфорда, смыты за борт.
– Хуан мёртв, – сказал я.
Он скривился, когда я смазал рану йодом.
– Это был хороший кок. Но, похоже, скоро он снова будет для нас готовить.
Когда я закончил перевязку, Мактиг сказал:
– Соберите всех в столовой и задержите там. Дайте Бурилову успокоительное, у него истерика. За ним присмотрит Коллинз, – стюард. И Пен. Сами будьте в передней надстройке, если вас не позовёт Пен. Туда и пойдут члены экипажа, если понадобится ваша помощь.
Ураган трепал нас тридцать восемь часов. Иногда наступали краткие периоды затишья, которые были ещё хуже грохота бури:
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги ''
1 2 3 4 5