планирую операции, которым, увы, не суждено осуществиться. А какие они получаются красивые: отточенные, без сучка и задоринки!
Нахожу время заглянуть и к своим старым знакомым. Сэр Хэнк уже очистил от нежити Синий Лес. Король простил ему победу на турнире и выбор Ялы в качестве королевы. Он пожаловал ему достоинство круна. Сейчас он крун Гомптон. Под его командой отряд из тридцати рыцарей и сотни латников и лучников. Бок о бок с ним действует нагила Эва, подарившая ему сына. Эва собрала двадцать нагил. Они вместе с отрядом круна Гомптона ведут планомерное истребление нежити во всём королевстве. Яла редко сидит на месте, она вместе с Урганом разъезжает по всему королевству и щедро эксплуатирует дары святого Мога на благо всем нуждающимся. Но по первому зову круна Гомптона или Эвы, она бросает все дела и мчится к ним на помощь.
Навещал я и другие Фазы, где мне приходилось действовать. В одной из Фаз я с удивлением и не без удовольствия наблюдал счастливую семейную пару: Ольгу Колышкину и Трижды Героя, полковника Андрея Злобина. Война уже кончилась. Она работала главным хирургом в районной больнице, а он командовал дивизией МиГ-9. Впереди их ждала долгая и счастливая жизнь. Понятно, что это была одна из гармоник той Фазы, где я работал.
Понаблюдав их немого, я отключился. У меня-то и там, у них, и здесь сложилось всё по-другому. Снова мои мысли вернулись к моей подруге. Как она пережила моё исчезновение? Я хорошо помню, что она говорила мне о том, что если со мной случится беда, то жизнь для неё потеряет всякий смысл. Чтобы отвлечься от этих мыслей, я вновь пытаюсь найти способ выйти на Фазу Стоуна и снова, в который раз, натыкаюсь на непробиваемый барьер.
Так проходит зима. Весной я оказываюсь практически запертым в своём доме. Река разлилась, и вода подступила почти до крыльца. Правда держалось половодье недолго, всего три дня. У меня нет точного календаря, я не знаю, какое здесь было число, когда я попал сюда. Поэтому и Новый Год я отмечал весьма приблизительно, взяв установление снежного покрова за 15 ноября.
Когда по моим расчетам наступает конец апреля, я берусь за лопату. Неподалёку от дома вскапываю грядки, где сажаю картошку, редис, морковку и другие овощи. Зимой я подумывал о том, чтобы по весне посеять хлеб, но для этого не нашлось достаточно места. Надо будет летом присмотреть участок леса, окопать его и к осени запалить. Займусь подсечным земледелием. Я уже втянулся в этот неспешный ритм жизни натурального хозяйства. Конечно, все эти овощи и хлеб я могу сотворить на Синтезаторе, но коли уж я попал в такие условия, то и жить надо соответственно.
В одно майское (по моим расчетам) утро я бегу с утра на речку проверить поставленные с вечера жерлицы. Притащив оттуда пару щучек и поставив на очаг кофейник, сижу на крыльце и обдумываю, что мне сегодня надо прополоть грядки, где уже взошли редис и сделать салат. К обеду нужно почистить и пожарить щук а, может быть, запечь?
Надо сходить к лесному ручью, присмотреть место для мельницы. Коль скоро я вознамерился заняться хлеборобством, то не молоть же мне зерно вручную. Надо ставить мельницу. К вечеру истоплю баньку. А после бани, поужинав, проверю одну идейку по поводу прорыва блокады.
Докуриваю сигарету и собираюсь идти заваривать кофе. В этот момент тишину прорезает сигнал компьютера. До меня не сразу доходит смысл этого звука. Я затягиваюсь сигаретой, потом, поняв, наконец, что произошло, срываюсь с места и бегу к компьютеру. Искатель ожил. Открылся переход. Судя по всему, тот самый, через который я вошел сюда. Направление строго на него, расстояние две тысячи шестьсот метров.
На этот случай у меня всё приготовлено. Остаётся только переодеться… Быстро натягиваю мелтановый и камуфлированный комбинезоны, на ноги — ботинки, на голову — шлем. Пулемёт — за спину, туда же вещмешок. Хватаю автомат, искатель и бегу к переходу.
Глава XVII
Не бродяги, не пропойцы,
За столом Семи Морей,
Вы пропойте, вы пропойте
Славу Женщине моей.
Б.Ш.Окуджава.
Не успеваю я отбежать от дома и трёхсот метров, как луч на искателе начинает колебаться. Сначала в узком секторе, ориентированном в направлении на переход. Затем колебания становятся всё шире и шире. И наконец, луч начинает «гулять» по всей окружности, как ни в чем ни бывало. Переход закрылся. Я в нерешительности останавливаюсь.
Что это значит? Зачем понадобилось открывать переход, чтобы через несколько минут снова его закрыть? Что за глупые шутки? А может быть, это — не шутки, а часть плана? Психологическое воздействие, так сказать. Что-то Андрей Коршунов прижился в этой Фазе, слишком уж он комфортно себя чувствует: и материально и морально. Не потрепать ли ему нервишки?
Хотя, глупости всё это. Если бы у меня были такие мысли, то я бы этому Старому Волку, будь он на моём месте, открывал бы переходы через день, и всё время в разных местах. И заставлял бы его совершать марш-броски по пятнадцать-двадцать километров, по сильно пересеченной местности. Здесь что-то другое. Во всяком случае, навестить место, где открывался переход, не мешает. Но торопиться особенно, уже ни к чему.
Возвращаюсь в дом, оставляю там пулемёт и вещмешок и с одним автоматом отправляюсь к переходу. Луч искателя по-прежнему «гуляет» на все триста шестьдесят. Очень скоро прихожу к сосне и осине, между которыми в моё время открывался переход. Всё спокойно: никакого свечения и никакого тумана. На всякий случай бросаю между деревьями сосновую шишку. Она свободно пролетает в проход и падает на траву.
Присаживаюсь на поваленное дерево, чтобы выкурить сигарету и поломать голову над тем, что же произошло. Почему переход открылся на несколько минут и вновь закрылся? И тут я вижу такое, от чего у меня перехватывает дыхание.
В нескольких шагах от бывшего перехода тянется довольно широкая полоса голой земли: желтая глина с примесью старой хвои и листьев. На этой полосе видны три четких отпечатка ног. Примерно такое же чувство испытал Робинзон, когда увидел на своём острове след босой ноги. Я уже настолько привык к своему одиночеству в этой Фазе, что следы эти ассоциируются у меня с самым худшим, на что только может хватить воображения.
Первое, что я делаю, это снимаю предохранитель, оттягиваю затвор и досылаю патрон до места. Причем, при обратном движении придерживаю затвор, чтобы не было слышно щелчка. Еще пару минут тупо смотрю на следы, свыкаясь с мыслью, что отныне я здесь не один.
Догоревшая сигарета обжигает мне губы и напоминает о том, что пора действовать. Выплёвываю окурок и подхожу к глинистой полосе. Следы очень четкие, хоть слепки снимай. До удивления знакомые следы, где-то я такие видел. Тьфу, черт! Понятно, где. Ставлю рядом свою ногу, и на глине отпечатывается точно такой же след: отпечаток ботинка армейского образца середины XXII столетия. Только мой отпечаток больше. След неизвестного «переходопроходца» где-то тридцать шестого, тридцать седьмого размера, не более. Гм!? Ребёнок? В армейских-то башмаках! Может быть, выходец из Фазы, заселённой пигмеями? Всё может быть.
Осматриваюсь. На траве местами видны свежие следы глины, а на мягкой весенней почве хорошо заметны ещё отпечатки. Других следов нет. Значит, пришелец был один. Начинаю разбирать следы. Вот он сделал несколько шагов. Вот остановился и потоптался, осматриваясь. Здесь он присел на упавшее дерево. Встал, постоял, переступая с ноги на ногу, и пошел в том же направлении, в котором пошел и я, когда появился здесь. Иду по следам дальше.
Дальше почва становится суше, трава гуще, и явные следы теряются. Ориентируюсь по едва заметным признакам. Сдвиги слоев старой хвои, сбитая с травы роса, свежесорванная паутина и тому подобное. Впрочем, это всё не очень существенно. Мне уже ясно направление, которое взял пришелец, и на берегу реки его следы вновь проявятся. Там я точно буду знать, куда он пошел: вверх или вниз по течению.
Иду бесшумно. По крайней мере, мне так кажется. Стараюсь даже дышать в полдыха. Вдруг мой слух улавливает негромкий, но характерный звук: сухой щелчок затвора, досылающего патрон в патронник автомата. Звук доносится спереди, справа. Тут же делаю бросок влево и, упав на землю, откатываюсь назад, вправо. Огня не открываю. Не имею дурацкой привычки стрелять наобум, не видя цели. Да и нет у меня того ощущения, что я сам четко посажен на мушку.
Выжидаю. Всё тихо. Осторожно переползаю вправо, выбирая направление таким образом, чтобы не тревожить кустов и низких веток. Слева раздаётся возмущенный щебет птицы. Ага! Это на поляне, где я рубил деревья для плота. Подползаю чуть ближе и внимательно, буквально сантиметр за сантиметром осматриваю поляну. Есть! У самой опушки из-за пенька торчит ствол автомата. Только самый кончик, но вполне достаточно, что бы определить, это АКМ. Ствол смотрит чуть в сторону от меня.
Очень хорошо. Двигаясь вдоль опушки, сползаю к речке. Сейчас под берегом я переберусь на другую сторону поляны, зайду пришельцу в тыл и выясню, кто это посетил меня с оружием в руках.
Вода ещё высокая, но если двигаться вплотную к корягам, обильно торчащим по берегу, можно довольно быстро и бесшумно проскочить открытое место. Короткими перебежками, от коряги к коряге, двигаясь почти на четвереньках, я уже достиг края поляны, когда, упав у последнего, вывороченного водой, пня, слышу над головой тихий вздох и ещё более тихий голос, полный удивления, боли, тоски и недоверия:
— Андрей!
От неожиданности делаю рывок вправо и оказываюсь в воде. Мой автомат смотрит точно в цель, палец лежит на спусковом крючке. Я готов открыть огонь. А на коряге сидит…
Лена смотрит на меня и не верит тому, что видит. Она одета точно так же, как и я. Только вместо шлема на ней тёмно-голубой берет. Руки бессильно опущены, автомат лежит на земле.
Минуту или две я смотрю на неё, не веря своим глазам, изредка встряхивая головой, чтобы прогнать наваждение. Но «призрак» не исчезает. Он только качает головой, и губы его что-то шепчут. Я еле-еле могу разобрать этот шепот, хотя нас разделяют всего три шага:
— Неужели? Неужели я нашла? Нет. Не может быть! Сейчас я проснусь и… У меня просто мания…
Она поднимает автомат, берёт его за ствол и, опираясь им о землю, пытается привстать. Но ноги её не слушаются. Она закрывает глаза и, тихонько покачиваясь взад-вперёд, шепчет:
— Сейчас открою глаза, а его нет. Нет, и всё. Потому, что не может мне так повезти…
Осторожно, словно боясь, что Лена исчезнет, я подхожу к ней и, присев рядом на корягу, трогаю её за плечо. Живая.
— Лен, это ты, что ли? Или у меня глюки? — тихо спрашиваю я.
Спрашиваю даже не её, а себя. Этого просто не может, не должно быть. А Лена, по-прежнему не открывая глаз, шепчет:
— Нет. Это я сплю, и ты мне снишься.
— Ленок? Как ты здесь оказалась?
Лена перестаёт раскачиваться и настороженно спрашивает:
— Как ты меня назвал? Повтори.
— Ленок.
Лена резко поворачивается ко мне и визжит на весь лес так, что, наверное, даже медведи шарахнулись в неизвестном направлении:
— Андрей! Андрюшка!
Она мёртвой хваткой вцепляется в мои плечи, прижимается ко мне и начинает реветь. Реветь самым откровенным образом. Сквозь рыдания прорывается то смех, то не очень-то связные фразы:
— Нашла! Я нашла тебя! Никто мне не верил! Я сама уже перестала верить! Ты ведь не пропадёшь больше? Не пропадай, Андрюшенька, прошу тебя, любимый мой. Я думала, что уже навеки заблудилась в этих бесконечных переходах… Ты никуда больше не исчезнешь? Я уже застрелиться хотела… Как я устала! Устала искать тебя, устала надеяться. Теперь я тебя никуда не отпущу! Куда ты, туда и я! Мне так было плохо без тебя, любимый!
Похоже, что у моей подруги начинается истерика. Надо что-то делать. Я в таких случаях всегда теряюсь и делаю такое, о чем потом не могу вспоминать без того, чтобы не покраснеть, по крайней мере, внутренне. Вот и сейчас я не нахожу ничего лучше, чем вытащить аптечку и извлечь из неё аэрозольный баллончик с успокоительным. Но, не взирая на своё состояние, Лена тут же реагирует на моё движение:
— Что это?
— Успокоительное.
— Идиот!
Резким ударом Лена выбивает у меня баллончик. Её заплаканные глаза тут же просыхают и загораются гневом:
— Ты что, спятил? Собираешься накачивать меня всякой гадостью! Думаешь, у меня истерика? Как не так! Я кто, по-твоему: психолог или саксофонист? Если я после такого нервного перенапряжения позволила себе разрядиться, это не значит, что я потеряла контроль над собой.
— Вот теперь я вижу, что это, действительно, ты! — смеюсь я и целую сердитые, но до невозможности родные и любимые глаза.
— Андрей, это просто чудо, что мы с тобой сумели найти друг друга! — шепчет Лена.
— Нет, Леночка, боюсь, что это далеко не чудо, — бормочу я.
Но Лена пропускает мои слова мимо ушей.
— Я просто растерялась, когда увидела, что дальше идти некуда. Растерялась, не то слово. Я ужасно испугалась, меня просто трясти начало. И вдруг, надо же, ты оказался именно здесь и именно в это время. Теперь мы не пропадём. Теперь мы вместе найдём выход. Куда ж нам идти, Андрей? Ты что-нибудь уже прикинул?
Она с надежной смотрит на меня. До неё просто ещё не доходит, что отсюда нет выхода. Она ещё не знает, что я живу здесь уже около года. Чтобы сразу не отвечать на её вопросы, я перевожу разговор на другую тему:
— Хорошо еще, что мы не начали палить друг в друга. Это была бы та встреча!
— Действительно, только этого и не хватало. Но, милый мой, должна сказать, что ты ходишь по лесу, как медведь. От хроноагента экстракласса я ожидала большего. А когда ты ввалился под берег, я дважды могла подстрелить тебя. Рука не поднималась. Решила сначала поближе посмотреть, кто это за мной охотится? Как оказалось, правильно сделала.
Я вспоминаю, как тихо и незаметно Лена подобралась ко мне, и мне становится стыдно. Да, Андрей Николаевич, подрастерял ты свою квалификацию за этот период беззаботной жизни.
Как ни приятно сидеть на поляне и держать в объятиях вновь обретённую подругу, но не сидеть же так вечно. Впрочем, сейчас я готов просидеть с ней так до самой ночи. Встаю и поднимаю Лену:
— Ну, что ж, пойдём.
— Куда? — спрашивает она.
— Я знаю куда.
Лена с радостью закидывает автомат за спину, хватается двумя руками за мою правую, словно боясь, что я опять исчезну. По-моему, это, действительно, так. Я тоже никак не могу поверить, что мы снова вместе, и Лена не пропадёт сию же минуту, не растает в воздухе. Беру автомат за цевье левой рукой и не спеша направляюсь к дому. Лена прижимается ко мне, не отпуская руки.
— Как ты всё-таки сюда попала? — спрашиваю я её.
— Да, так же, как и ты. По переходам.
— Нет. Я — другой разговор. Я влетел туда, когда мы отходили к переходу, подготовленному для нас Кристиной. Со мной всё ясно. А вот тебя-то как угораздило?
— А ты думал, я буду сидеть сложа руки и ждать пока ты оттуда выберешься? Я же говорила тебе, что я тебя не оставлю, что я всюду тебя найду. И вот, нашла же! Знаешь, как это было трудно.
— Знаю, Леночка, знаю, родная. Но тебя опять понесло на эмоции. Расскажи толком, как ты попала в этот круговорот?
— Когда ты исчез в этой воронке, все решили, что ты опять влетел в систему спонтанных переходов. Магистр даже сказал в сердцах: «Ну и везёт же этому Андрэ! Пусть только вернётся, никуда его больше не отпущу. Будет сидеть здесь и разрабатывать операции, а в Реальных Фазах я сам буду работать». Только я одна поняла, что здесь не всё так просто. Слишком уж ничтожна вероятность открытия случайного перехода именно в этот момент и именно в той воронке, куда ты прыгнул, прячась от пуль. Здесь не обошлось без вмешательства Старого Волка, решила я. Правильно?
— Несомненно, Ленок. Ты, как всегда, умнее всего нашего Сектора, вместе взятого.
— Но когда через сутки Кристина с Ричардом восстановили параметры этого перехода, и все увидели, куда он тебя привёл, тут уже никто не сомневался в том, что это была ловушка.
— Через сутки, говоришь?
Я качаю головой. Да, расчет у Старого Волка был точным. Хорош бы я был, сидя в этой песочнице на виду у всего двора целые сутки. А может быть и больше. Кто знает, какая у той Фазы частота.
— Да, именно через сутки, — продолжает Лена, — Когда все увидели эту песочницу, то сразу поняли, что искать тебя в этой Фазе бессмысленно, что ты сразу же ушел в другой переход. А в этом случае восстановить что-либо невозможно. Я заявила, что такая коварная шутка как раз в стиле Старого Волка. Магистр согласился со мной и сразу же вышел на связь с ним. Старый Волк поклялся Временем, Пространством и Схлопкой, вместе взятыми, что тебя у него нет. Ему, естественно, никто не поверил.
— А зря. На этот раз он говорил истинную правду.
— Это я теперь тоже понимаю. А тогда Магистр послал его в Схлопку, в Черную Дыру и в Нуль-Пространство, вместе взятые, и пообещал, что всё равно до него доберётся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Нахожу время заглянуть и к своим старым знакомым. Сэр Хэнк уже очистил от нежити Синий Лес. Король простил ему победу на турнире и выбор Ялы в качестве королевы. Он пожаловал ему достоинство круна. Сейчас он крун Гомптон. Под его командой отряд из тридцати рыцарей и сотни латников и лучников. Бок о бок с ним действует нагила Эва, подарившая ему сына. Эва собрала двадцать нагил. Они вместе с отрядом круна Гомптона ведут планомерное истребление нежити во всём королевстве. Яла редко сидит на месте, она вместе с Урганом разъезжает по всему королевству и щедро эксплуатирует дары святого Мога на благо всем нуждающимся. Но по первому зову круна Гомптона или Эвы, она бросает все дела и мчится к ним на помощь.
Навещал я и другие Фазы, где мне приходилось действовать. В одной из Фаз я с удивлением и не без удовольствия наблюдал счастливую семейную пару: Ольгу Колышкину и Трижды Героя, полковника Андрея Злобина. Война уже кончилась. Она работала главным хирургом в районной больнице, а он командовал дивизией МиГ-9. Впереди их ждала долгая и счастливая жизнь. Понятно, что это была одна из гармоник той Фазы, где я работал.
Понаблюдав их немого, я отключился. У меня-то и там, у них, и здесь сложилось всё по-другому. Снова мои мысли вернулись к моей подруге. Как она пережила моё исчезновение? Я хорошо помню, что она говорила мне о том, что если со мной случится беда, то жизнь для неё потеряет всякий смысл. Чтобы отвлечься от этих мыслей, я вновь пытаюсь найти способ выйти на Фазу Стоуна и снова, в который раз, натыкаюсь на непробиваемый барьер.
Так проходит зима. Весной я оказываюсь практически запертым в своём доме. Река разлилась, и вода подступила почти до крыльца. Правда держалось половодье недолго, всего три дня. У меня нет точного календаря, я не знаю, какое здесь было число, когда я попал сюда. Поэтому и Новый Год я отмечал весьма приблизительно, взяв установление снежного покрова за 15 ноября.
Когда по моим расчетам наступает конец апреля, я берусь за лопату. Неподалёку от дома вскапываю грядки, где сажаю картошку, редис, морковку и другие овощи. Зимой я подумывал о том, чтобы по весне посеять хлеб, но для этого не нашлось достаточно места. Надо будет летом присмотреть участок леса, окопать его и к осени запалить. Займусь подсечным земледелием. Я уже втянулся в этот неспешный ритм жизни натурального хозяйства. Конечно, все эти овощи и хлеб я могу сотворить на Синтезаторе, но коли уж я попал в такие условия, то и жить надо соответственно.
В одно майское (по моим расчетам) утро я бегу с утра на речку проверить поставленные с вечера жерлицы. Притащив оттуда пару щучек и поставив на очаг кофейник, сижу на крыльце и обдумываю, что мне сегодня надо прополоть грядки, где уже взошли редис и сделать салат. К обеду нужно почистить и пожарить щук а, может быть, запечь?
Надо сходить к лесному ручью, присмотреть место для мельницы. Коль скоро я вознамерился заняться хлеборобством, то не молоть же мне зерно вручную. Надо ставить мельницу. К вечеру истоплю баньку. А после бани, поужинав, проверю одну идейку по поводу прорыва блокады.
Докуриваю сигарету и собираюсь идти заваривать кофе. В этот момент тишину прорезает сигнал компьютера. До меня не сразу доходит смысл этого звука. Я затягиваюсь сигаретой, потом, поняв, наконец, что произошло, срываюсь с места и бегу к компьютеру. Искатель ожил. Открылся переход. Судя по всему, тот самый, через который я вошел сюда. Направление строго на него, расстояние две тысячи шестьсот метров.
На этот случай у меня всё приготовлено. Остаётся только переодеться… Быстро натягиваю мелтановый и камуфлированный комбинезоны, на ноги — ботинки, на голову — шлем. Пулемёт — за спину, туда же вещмешок. Хватаю автомат, искатель и бегу к переходу.
Глава XVII
Не бродяги, не пропойцы,
За столом Семи Морей,
Вы пропойте, вы пропойте
Славу Женщине моей.
Б.Ш.Окуджава.
Не успеваю я отбежать от дома и трёхсот метров, как луч на искателе начинает колебаться. Сначала в узком секторе, ориентированном в направлении на переход. Затем колебания становятся всё шире и шире. И наконец, луч начинает «гулять» по всей окружности, как ни в чем ни бывало. Переход закрылся. Я в нерешительности останавливаюсь.
Что это значит? Зачем понадобилось открывать переход, чтобы через несколько минут снова его закрыть? Что за глупые шутки? А может быть, это — не шутки, а часть плана? Психологическое воздействие, так сказать. Что-то Андрей Коршунов прижился в этой Фазе, слишком уж он комфортно себя чувствует: и материально и морально. Не потрепать ли ему нервишки?
Хотя, глупости всё это. Если бы у меня были такие мысли, то я бы этому Старому Волку, будь он на моём месте, открывал бы переходы через день, и всё время в разных местах. И заставлял бы его совершать марш-броски по пятнадцать-двадцать километров, по сильно пересеченной местности. Здесь что-то другое. Во всяком случае, навестить место, где открывался переход, не мешает. Но торопиться особенно, уже ни к чему.
Возвращаюсь в дом, оставляю там пулемёт и вещмешок и с одним автоматом отправляюсь к переходу. Луч искателя по-прежнему «гуляет» на все триста шестьдесят. Очень скоро прихожу к сосне и осине, между которыми в моё время открывался переход. Всё спокойно: никакого свечения и никакого тумана. На всякий случай бросаю между деревьями сосновую шишку. Она свободно пролетает в проход и падает на траву.
Присаживаюсь на поваленное дерево, чтобы выкурить сигарету и поломать голову над тем, что же произошло. Почему переход открылся на несколько минут и вновь закрылся? И тут я вижу такое, от чего у меня перехватывает дыхание.
В нескольких шагах от бывшего перехода тянется довольно широкая полоса голой земли: желтая глина с примесью старой хвои и листьев. На этой полосе видны три четких отпечатка ног. Примерно такое же чувство испытал Робинзон, когда увидел на своём острове след босой ноги. Я уже настолько привык к своему одиночеству в этой Фазе, что следы эти ассоциируются у меня с самым худшим, на что только может хватить воображения.
Первое, что я делаю, это снимаю предохранитель, оттягиваю затвор и досылаю патрон до места. Причем, при обратном движении придерживаю затвор, чтобы не было слышно щелчка. Еще пару минут тупо смотрю на следы, свыкаясь с мыслью, что отныне я здесь не один.
Догоревшая сигарета обжигает мне губы и напоминает о том, что пора действовать. Выплёвываю окурок и подхожу к глинистой полосе. Следы очень четкие, хоть слепки снимай. До удивления знакомые следы, где-то я такие видел. Тьфу, черт! Понятно, где. Ставлю рядом свою ногу, и на глине отпечатывается точно такой же след: отпечаток ботинка армейского образца середины XXII столетия. Только мой отпечаток больше. След неизвестного «переходопроходца» где-то тридцать шестого, тридцать седьмого размера, не более. Гм!? Ребёнок? В армейских-то башмаках! Может быть, выходец из Фазы, заселённой пигмеями? Всё может быть.
Осматриваюсь. На траве местами видны свежие следы глины, а на мягкой весенней почве хорошо заметны ещё отпечатки. Других следов нет. Значит, пришелец был один. Начинаю разбирать следы. Вот он сделал несколько шагов. Вот остановился и потоптался, осматриваясь. Здесь он присел на упавшее дерево. Встал, постоял, переступая с ноги на ногу, и пошел в том же направлении, в котором пошел и я, когда появился здесь. Иду по следам дальше.
Дальше почва становится суше, трава гуще, и явные следы теряются. Ориентируюсь по едва заметным признакам. Сдвиги слоев старой хвои, сбитая с травы роса, свежесорванная паутина и тому подобное. Впрочем, это всё не очень существенно. Мне уже ясно направление, которое взял пришелец, и на берегу реки его следы вновь проявятся. Там я точно буду знать, куда он пошел: вверх или вниз по течению.
Иду бесшумно. По крайней мере, мне так кажется. Стараюсь даже дышать в полдыха. Вдруг мой слух улавливает негромкий, но характерный звук: сухой щелчок затвора, досылающего патрон в патронник автомата. Звук доносится спереди, справа. Тут же делаю бросок влево и, упав на землю, откатываюсь назад, вправо. Огня не открываю. Не имею дурацкой привычки стрелять наобум, не видя цели. Да и нет у меня того ощущения, что я сам четко посажен на мушку.
Выжидаю. Всё тихо. Осторожно переползаю вправо, выбирая направление таким образом, чтобы не тревожить кустов и низких веток. Слева раздаётся возмущенный щебет птицы. Ага! Это на поляне, где я рубил деревья для плота. Подползаю чуть ближе и внимательно, буквально сантиметр за сантиметром осматриваю поляну. Есть! У самой опушки из-за пенька торчит ствол автомата. Только самый кончик, но вполне достаточно, что бы определить, это АКМ. Ствол смотрит чуть в сторону от меня.
Очень хорошо. Двигаясь вдоль опушки, сползаю к речке. Сейчас под берегом я переберусь на другую сторону поляны, зайду пришельцу в тыл и выясню, кто это посетил меня с оружием в руках.
Вода ещё высокая, но если двигаться вплотную к корягам, обильно торчащим по берегу, можно довольно быстро и бесшумно проскочить открытое место. Короткими перебежками, от коряги к коряге, двигаясь почти на четвереньках, я уже достиг края поляны, когда, упав у последнего, вывороченного водой, пня, слышу над головой тихий вздох и ещё более тихий голос, полный удивления, боли, тоски и недоверия:
— Андрей!
От неожиданности делаю рывок вправо и оказываюсь в воде. Мой автомат смотрит точно в цель, палец лежит на спусковом крючке. Я готов открыть огонь. А на коряге сидит…
Лена смотрит на меня и не верит тому, что видит. Она одета точно так же, как и я. Только вместо шлема на ней тёмно-голубой берет. Руки бессильно опущены, автомат лежит на земле.
Минуту или две я смотрю на неё, не веря своим глазам, изредка встряхивая головой, чтобы прогнать наваждение. Но «призрак» не исчезает. Он только качает головой, и губы его что-то шепчут. Я еле-еле могу разобрать этот шепот, хотя нас разделяют всего три шага:
— Неужели? Неужели я нашла? Нет. Не может быть! Сейчас я проснусь и… У меня просто мания…
Она поднимает автомат, берёт его за ствол и, опираясь им о землю, пытается привстать. Но ноги её не слушаются. Она закрывает глаза и, тихонько покачиваясь взад-вперёд, шепчет:
— Сейчас открою глаза, а его нет. Нет, и всё. Потому, что не может мне так повезти…
Осторожно, словно боясь, что Лена исчезнет, я подхожу к ней и, присев рядом на корягу, трогаю её за плечо. Живая.
— Лен, это ты, что ли? Или у меня глюки? — тихо спрашиваю я.
Спрашиваю даже не её, а себя. Этого просто не может, не должно быть. А Лена, по-прежнему не открывая глаз, шепчет:
— Нет. Это я сплю, и ты мне снишься.
— Ленок? Как ты здесь оказалась?
Лена перестаёт раскачиваться и настороженно спрашивает:
— Как ты меня назвал? Повтори.
— Ленок.
Лена резко поворачивается ко мне и визжит на весь лес так, что, наверное, даже медведи шарахнулись в неизвестном направлении:
— Андрей! Андрюшка!
Она мёртвой хваткой вцепляется в мои плечи, прижимается ко мне и начинает реветь. Реветь самым откровенным образом. Сквозь рыдания прорывается то смех, то не очень-то связные фразы:
— Нашла! Я нашла тебя! Никто мне не верил! Я сама уже перестала верить! Ты ведь не пропадёшь больше? Не пропадай, Андрюшенька, прошу тебя, любимый мой. Я думала, что уже навеки заблудилась в этих бесконечных переходах… Ты никуда больше не исчезнешь? Я уже застрелиться хотела… Как я устала! Устала искать тебя, устала надеяться. Теперь я тебя никуда не отпущу! Куда ты, туда и я! Мне так было плохо без тебя, любимый!
Похоже, что у моей подруги начинается истерика. Надо что-то делать. Я в таких случаях всегда теряюсь и делаю такое, о чем потом не могу вспоминать без того, чтобы не покраснеть, по крайней мере, внутренне. Вот и сейчас я не нахожу ничего лучше, чем вытащить аптечку и извлечь из неё аэрозольный баллончик с успокоительным. Но, не взирая на своё состояние, Лена тут же реагирует на моё движение:
— Что это?
— Успокоительное.
— Идиот!
Резким ударом Лена выбивает у меня баллончик. Её заплаканные глаза тут же просыхают и загораются гневом:
— Ты что, спятил? Собираешься накачивать меня всякой гадостью! Думаешь, у меня истерика? Как не так! Я кто, по-твоему: психолог или саксофонист? Если я после такого нервного перенапряжения позволила себе разрядиться, это не значит, что я потеряла контроль над собой.
— Вот теперь я вижу, что это, действительно, ты! — смеюсь я и целую сердитые, но до невозможности родные и любимые глаза.
— Андрей, это просто чудо, что мы с тобой сумели найти друг друга! — шепчет Лена.
— Нет, Леночка, боюсь, что это далеко не чудо, — бормочу я.
Но Лена пропускает мои слова мимо ушей.
— Я просто растерялась, когда увидела, что дальше идти некуда. Растерялась, не то слово. Я ужасно испугалась, меня просто трясти начало. И вдруг, надо же, ты оказался именно здесь и именно в это время. Теперь мы не пропадём. Теперь мы вместе найдём выход. Куда ж нам идти, Андрей? Ты что-нибудь уже прикинул?
Она с надежной смотрит на меня. До неё просто ещё не доходит, что отсюда нет выхода. Она ещё не знает, что я живу здесь уже около года. Чтобы сразу не отвечать на её вопросы, я перевожу разговор на другую тему:
— Хорошо еще, что мы не начали палить друг в друга. Это была бы та встреча!
— Действительно, только этого и не хватало. Но, милый мой, должна сказать, что ты ходишь по лесу, как медведь. От хроноагента экстракласса я ожидала большего. А когда ты ввалился под берег, я дважды могла подстрелить тебя. Рука не поднималась. Решила сначала поближе посмотреть, кто это за мной охотится? Как оказалось, правильно сделала.
Я вспоминаю, как тихо и незаметно Лена подобралась ко мне, и мне становится стыдно. Да, Андрей Николаевич, подрастерял ты свою квалификацию за этот период беззаботной жизни.
Как ни приятно сидеть на поляне и держать в объятиях вновь обретённую подругу, но не сидеть же так вечно. Впрочем, сейчас я готов просидеть с ней так до самой ночи. Встаю и поднимаю Лену:
— Ну, что ж, пойдём.
— Куда? — спрашивает она.
— Я знаю куда.
Лена с радостью закидывает автомат за спину, хватается двумя руками за мою правую, словно боясь, что я опять исчезну. По-моему, это, действительно, так. Я тоже никак не могу поверить, что мы снова вместе, и Лена не пропадёт сию же минуту, не растает в воздухе. Беру автомат за цевье левой рукой и не спеша направляюсь к дому. Лена прижимается ко мне, не отпуская руки.
— Как ты всё-таки сюда попала? — спрашиваю я её.
— Да, так же, как и ты. По переходам.
— Нет. Я — другой разговор. Я влетел туда, когда мы отходили к переходу, подготовленному для нас Кристиной. Со мной всё ясно. А вот тебя-то как угораздило?
— А ты думал, я буду сидеть сложа руки и ждать пока ты оттуда выберешься? Я же говорила тебе, что я тебя не оставлю, что я всюду тебя найду. И вот, нашла же! Знаешь, как это было трудно.
— Знаю, Леночка, знаю, родная. Но тебя опять понесло на эмоции. Расскажи толком, как ты попала в этот круговорот?
— Когда ты исчез в этой воронке, все решили, что ты опять влетел в систему спонтанных переходов. Магистр даже сказал в сердцах: «Ну и везёт же этому Андрэ! Пусть только вернётся, никуда его больше не отпущу. Будет сидеть здесь и разрабатывать операции, а в Реальных Фазах я сам буду работать». Только я одна поняла, что здесь не всё так просто. Слишком уж ничтожна вероятность открытия случайного перехода именно в этот момент и именно в той воронке, куда ты прыгнул, прячась от пуль. Здесь не обошлось без вмешательства Старого Волка, решила я. Правильно?
— Несомненно, Ленок. Ты, как всегда, умнее всего нашего Сектора, вместе взятого.
— Но когда через сутки Кристина с Ричардом восстановили параметры этого перехода, и все увидели, куда он тебя привёл, тут уже никто не сомневался в том, что это была ловушка.
— Через сутки, говоришь?
Я качаю головой. Да, расчет у Старого Волка был точным. Хорош бы я был, сидя в этой песочнице на виду у всего двора целые сутки. А может быть и больше. Кто знает, какая у той Фазы частота.
— Да, именно через сутки, — продолжает Лена, — Когда все увидели эту песочницу, то сразу поняли, что искать тебя в этой Фазе бессмысленно, что ты сразу же ушел в другой переход. А в этом случае восстановить что-либо невозможно. Я заявила, что такая коварная шутка как раз в стиле Старого Волка. Магистр согласился со мной и сразу же вышел на связь с ним. Старый Волк поклялся Временем, Пространством и Схлопкой, вместе взятыми, что тебя у него нет. Ему, естественно, никто не поверил.
— А зря. На этот раз он говорил истинную правду.
— Это я теперь тоже понимаю. А тогда Магистр послал его в Схлопку, в Черную Дыру и в Нуль-Пространство, вместе взятые, и пообещал, что всё равно до него доберётся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52