Здесь она ощутила влажность. Сладкий, сырой запах затопил обонятельные рецепторы. Буккари чихнула.
Потом она обошла модуль, привыкая к странному скалистому пейзажу и оценивая удаленность линии горизонта. Боже, как же все прекрасно… и ново! Напрягая зрение, Буккари увидела, что гранитные кручи покрыты какими-то пятнами. Еще один сюрприз! Цветы! Желтые, белые, а как много! Уступая какому-то непреодолимому желанию дотронуться до настоящего живого цветка, лейтенант приблизилась к давно забытому чуду, опустилась на колени — смогу ли я сама подняться, мелькнуло в голове — и, едва дыша, опустила лицо в подлинный миниатюрный сад. Запах вызывал у нее чувство, близкое к эйфории. Гранитная плита с вкраплениями кварца оказалась теплой и гладкой; весь ее дискомфорт рассеялся, ушел в землю, камни, цветы, небо.
Из состояния полудремы ее вывело назойливое жужжание. Буккари села. Крохотная черно-желтая пчелка поднялась с цветка и выискивала новый бутон. Неподалеку нервно дрожали в воздухе шелковистые бабочки, уплывая вместе с теплым потоком струящегося от земли марева. Она громко рассмеялась и легла набок, положив голову на руки и издали наблюдая за ходом разгрузки, но вскоре заметила Шэннона, который, обойдя вокруг модуля, направился к ней. Лейтенант неохотно поднялась и пошла ему навстречу.
— Прелестная планета, — сказала она, — поздравляю.
— Спасибо, лейтенант, но я, к сожалению, ни при чем, — ответил Шэннон. — Так, говорите, всю работу делает автопилот?
— Тише, сержант, — они подошли к модулю. — Что-то неладно с системой контроля. Едва успели отключить двигатели. Повезло. Иначе, боюсь, нам с вами не довелось бы любоваться этими красотами.
— Ваши планы, лейтенант?
— Не думаю, что у нас есть какой-то выбор. Если Джонс не устранит причину отключения системы, а он сможет сделать это только в том случае, если повреждение связано с механикой, придется попробовать вернуться на орбиту в нынешнем состоянии, — Буккари, прищурившись, смотрела в сторону гор. — Полетим на ручном. С топливом проблем нет.
Из грузового отсека появился Джонс. Он снял шлем, отсоединил кабель энергопитания и вытер потный лоб.
— Ничего, лейтенант, — сообщил боцман, кивая Шэннону. — Я прокрутил запись посадки. Вы уверены, что это был правый двигатель? Не знаю. Утечки нет. Сервомоторы в порядке. Кое-что я, конечно, подлатаю.
— Просто не знаю, чем вам помочь. Я уже ни в чем не уверена; все случилось так быстро, что я даже не успела взглянуть на приборы. Просто инстинктивно нажала кнопку. Может, мне все это приснилось?
— Ну уж нет. Вы спасли эту коробку и всех нас, лейтенант. Мы определенно опрокидывались.
Буккари улыбнулась.
— Давайте приготовим сообщение для командора Квинна.
* * *
Хадсон прочел доклад Буккари по общей сети. Единственное, что привлекло внимание Квинна, это упоминание о возможном существовании разумной жизни, да и то ненадолго. Командор был явно озабочен положением ВПМ. Впрочем, это тревожило всех, кто находился на корвете, ведь модуль являлся их единственным шансом на спасение, мостиком к жизни. Без него корабль превращался в гроб.
Родс и Уилсон, каждый в своей рубке, играли в шахматы через один из бортовых компьютеров. Квинн перевел изображение шахматной доски на свой монитор. Игра шла в эндшпиле. Игравший черными Родс бился из последних сил, но силы эти — слон и две пешки — явно уступали противнику. Похоже, мат через пять ходов. Квинн снова проверил положение всех систем, сардоническим хмыканьем отмечая каждую неисправность. Не корабль, а развалина. Мысли невольно потекли в другом направлении, ему вспомнилась космическая база, жена… Усилием воли он отогнал тягостные воспоминания и вернулся к шахматам.
— Сэр, я закончил передачу. Что-нибудь еще? — спросил Хадсон.
Квинн молчал. Буккари и Джонс были лучшими пилотами всего флота. Им предстоит вернуться на корабль, и они прекрасно понимают ситуацию. Он не может им помочь.
— Пожелай удачи, — глядя на пустой экран, ответил командор. Потом стряхнул оцепенение и вернулся к приборам.
— Пятнадцать человек в безопасности и шесть на очереди… да, включая Буккари и Джонса, — бубнил по интеркому Хадсон. — Мне эта планета все больше напоминает Землю. Не рай, конечно, но… свежий воздух, вода, жизнь. Пукающие цветы, летучие мыши с луками, хищники.
— В любом случае, это лучше, чем умереть в этой жестянке, — ответил кто-то… да, Родс. Квинн оценил шахматную позицию. Черные еще держались.
— Эх, Вирджил, друг мой, — сказал Уилсон, тоже по интеркому. — Ведь мы еще не знаем, что там может случиться через несколько дней. Не придется ли сожалеть о том, что покинули корабль. Здесь, по крайней мере, все знакомое.
— Конская ты голова, канонир! — отозвался Родс. — Ведь в этом ящике ты обречен на смерть. Через несколько недель мы свалимся с орбиты, но еще до этого тебя убьет жажда. Так что, не трепись. Ты такой же, как и все мы; если есть возможность отсрочить боль и смерть, ты уцепишься за нее.
Разговор затих. Наконец, Хадсон сообщил. Буккари подтвердила прием. Квинн кивнул и вернулся к шахматам. Оборона Родса трещала по швам. Ферзь Уилсона безжалостно загнал черного короля в угол, лишив его возможности маневра. Однако Родс упрямо отказывался признать себя побежденным, надеясь каким-то чудом ослабить давление на короля.
— Вирджил, ты еще жив? — не выдержал Уилсон. Родс лишь выругался в ответ. Но противник не унимался: — Нет, я согласен с тобой. Инстинкт выживания говорит: надо убираться с этой кастрюли. Я и сам это чувствую. Но хорошо бы подождать, здесь-то теплее. Не хочется умирать в холоде.
— Не отчаивайся, канонир. Ты проживешь еще лет пятьдесят. Найдем тебе какой-нибудь тропический островок. Это же целая планета. Без людей… кроме нас. Мой ход.
— Знаешь, Вирджил, — тихо сказал Уилсон, — шахматы — это как жизнь. Начинаешь с полным набором фигур, но развития нет, и твоя мощь остается невостребованной. Нужно пробовать разные варианты. Что-то сработает, что-то нет. Если ты хорошо двигаешь фигуры, то играешь дольше, но никуда не деться — рано или поздно начинаешь терять пешки, фигуры, топливо, энергию. И через некоторое время оказываешься в эндшпиле, и у тебя остается всего ничего, вроде вот этого изуродованного корвета, — Уилсон сделал ход, но очень удачный с точки зрения Квинна.
Родс подвинул пешку.
— О'кей, канонир. Хватит трепаться. Твой ход.
На экране перед Квинном белый ферзь Уилсона мучительно медленно переполз через шахматную доску и замер перед черным королем.
— Ну что ж, Вирджил, пора начинать новую партию. Тебе мат.
ГЛАВА 9
РЕШЕНИЯ
Буккари устроилась в кабине и пристегнулась. Все системы функционировали — ни намека на то, что совсем недавно одна из них не сработала. Она проверила зажигание, перевела режим «взлет» на ручное управление. Лейтенант нервничала: ей приходилось действовать в подобных ситуациях, но на Земле, а там при всей бедности и нужде вполне хватало регенерационных полей, и наказание за невыход на орбиту заключалось в том, что виновный оплачивал стоимость восстановления взлетной полосы и израсходованного топлива. А потом новая попытка — в худшем случае, тебя заменит кто-то другой, но стартовать с холодными двигателями на незнакомой планете? При этом, у нее только одна попытка: топливо на пределе, и если что-то пойдет не так, не будет стопроцентного успеха, то четыре человека навсегда останутся там, на орбите. Впрочем, «навсегда» — это на несколько недель, а потом — смерть.
Она взглянула на небо — великолепная кораллово-оранжевая палитра с фиолетовыми и серо-жемчужными облаками, ровным слоем растянутыми над головой. Какая чудесная прелюдия наступающей ночи! На фоне вечернего неба одинокая фигура Шэннона — других не видно, но Буккари знала, что они где-то рядом, охватили ВПМ кольцом на случай непредвиденных обстоятельств. Но кто может на них напасть? Ей хотелось вернуться в этот мир. Здесь она видела цветы, вдыхала свежий воздух. Корвет обречен, а жизнь в космосе — всего лишь жалкая подделка другой жизни, настоящей, под теплым солнцем девственной планеты. Ее руки легли на пульт, и возбуждение, сродни наркотическому, охватило Буккари — она ощутила свою мощь и скорость, как будто слилась с кораблем через панель управления, стала его частицей, его мозгом, им самим. Пилот надела шлем, пристегнула коннекторы, открыла вентиль, шипение воздуха возвратило ее в привычный профессиональный мир, как поворот выключателя освещает темную комнату.
— О'кей, боцман. Готова к зажиганию.
— Полный контроль, лейтенант, — ответил Джонс. — Температура и давление в норме. Режим «старт».
Обычная предстартовая процедура. Буккари вела отсчет. При счете «ноль» боцман включил режим «зажигание». Все шло так, как надо. ВПМ медленно оторвался от поверхности. Фермы отошли в сторону. Повинуясь твердой руке Буккари, модуль балансировал на огненной колонне. Через шесть секунд главные двигатели рванули ВПМ вверх, вдавив Буккари в кресло. Ей едва удалось ухватиться за рукоятки так называемой «катапульты». В голове — туман, результат повышенного давления в мозгу, руки и ноги — мешки с песком, и тем не менее она сумела превозмочь себя и сконцентрироваться на полете. Поле зрения сузилось, периферийное исчезло совсем — глазные яблоки погрузились в глазницы.
Секунды казались часами, но оставались секундами. Буккари не сводила глаз с панели управления — ни одного красного огонька. Перегрузка снизилась.
— Отличная работа, лейтенант! — восторженно произнес Джонс. — Точно по профилю. Температура стабильная. Скорость по графику. Все в порядке.
— Поняла, боцман, — выдохнула Буккари. — Все в порядке, — она улыбнулась, чувствуя гордость за себя. Взлет на полностью ручном управлении в условиях планетарной гравитации — это из раздела экстренных случаев. Все меняется очень быстро, и реагировать нужно мгновенно. Лейтенант посмотрела в иллюминатор — небо темнело, приобретая фиолетовую окраску.
Они выходили за пределы атмосферы.
* * *
Охотники с замиранием наблюдали, как фосфоресцирующий огненный шар врезался в нежную ткань неба, оставляя за собой длинный хвост оранжевого пламени. Он с грохотом прошел облака, на мгновение, опалив их темную подкладку, и вырвался к солнцу. Браан потер глаза, пытаясь избавиться от рези и прыгающих огненных искр. Постепенно все прошло, зрение восстановилось. Браан спрыгнул со скалы. За ним последовали свободные от дежурства охотники. Все собрались на площадке перед пещерой. Долгое время молчали.
— Даже если они не боги, их сила огромна, — первым сказал Крааг.
— Боги не были бы так страшны, — сказал Ботто.
— Они не боги, — тихо добавил Браан. — Я подходил к ним. Близко. Они сами… напуганы. Может быть, не меньше, чем мы.
— Тогда они опасны, ведь напуганный орел разбивает даже свое яйцо, — заметил Крааг.
Охотники снова надолго замолчали. Ботто легко вскочил на ноги и сделал знак Кибба. Не говоря ни слова, стражи исчезли в кустах. Подошла их очередь собирать корм, да и рыбалка могла принести гораздо больше пользы, чем разговоры. Браппа тоже ушел. Крааг остался.
— Твои планы, Браан-вождь? — прямо спросил он.
Браан не обиделся. Крааг неоднократно доказывал свою преданность. Отложив свой вопрос до того времени, когда другие уйдут, он проявил должное уважение. Браан заглянул в глаза воина. Так поступали только в двух случаях: для демонстрации дружеского чувства или при вызове на поединок. В данном случае улыбка говорила о первом варианте.
— Мы в трудном положении, — сказал вождь. — Необходимо сообщить обо всем совету.
— А не следует ли нам оставить здесь наблюдателей? — спросил Крааг. — Я согласен остаться.
— Да. Наблюдая за длинноногими, мы многое узнаем о них, — согласился Браан. — Мой сын останется с тобой.
— Как пожелаешь, но я предпочел бы кого-нибудь более опытного. Вождь улыбнулся.
— Ты забываешь, мой друг, о гордости юных. С моим сыном не нужно нянчиться, он не станет тебе обузой.
— Возможно, длинноногие уйдут, — предположил Крааг.
— Нет, — просвистел Браан. — Наши судьбы переплелись. У нас общее будущее.
* * *
Буккари вплыла в пилотскую кабину и пристегнула страховочный фал. Она чувствовала себя совершенно опустошенной, не было сил даже снять скафандр — ответственность за благополучный исход полета, страшная цена ошибки сказались на ней именно сейчас. Квинн и Хадсон молча смотрели на нее.
— Ну, и что ты думаешь, Шал? — спросил, наконец, Квинн.
— Не имею ни малейшего представления, командор, — она зевнула.
— Полная диагностика всех систем потребует времени, — Квинн покачал головой. — Без оборудования, которое имеется лишь на корабле-носителе, проверка займет по меньшей мере два дня. Проведем симуляцию. Джонс сейчас готовит программу, но я думаю, что кому-то, Нэшу или Вирджилу, нужно ему помочь. Джонс на пределе.
— Вирджил… э… мистер Родс только что сообщил, — вмешался Хадсон, — он сменил боцмана. Родс знает ВПМ не хуже других.
— Вы были правы, командор… насчет того, чтобы вначале отправить команду. На этой посудине мы много не налетаем, — признала Буккари.
— Возможно, с модулем все в порядке, — ответил Квинн, — и любое решение не лишено определенной степени риска. Хорошо уже то, что большая часть экипажа в безопасности. Без них нам хватит воздуха и воды еще на два-три дня, а за это время мы попытаемся отыскать неисправность. Отдыхайте.
Буккари устало опустилась в кресло, радуясь тому, что она не самая старшая на корвете.
— Нэш, сообщи Шэннону, что у нас задержка, — услышала она голос Квинна.
* * *
В тихом ночном воздухе висел тяжелый запах жареного мяса. С наступлением темноты ветер стих. Дымок угасающего костра тонкой струйкой полз вверх, растворяясь в бездне звездного неба. Люди тоже поддались общей умиротворенности; набив животы жестким мясом горной собаки, они сидели, откинувшись на еще теплые камни, или лежали, ощущая приятную сытость. Только О'Тул и Шэннон еще не закончили свой трудовой день, они сооружали коптильню. Сырое мясо быстро портится, а после копчения его хватит еще на некоторое время.
Шэннон выпрямился и удовлетворенно хмыкнул. Удостоверившись, что О'Тул знает, что ему нужно делать, сержант отошел подальше от костра к сооруженному днем туалету. На горизонте уже появилась меньшая из двух здешних лун, ее неровный диск торопливо карабкался по невидимому черному склону неба.
Шэннон присел на ствол срубленного дерева и уставился во тьму. Усталый, он, поддавшись месмерическому воздействию бледного лунного сияния, прикрыл глаза — бдительность уступила место расслабленности. Сержанту хотелось побыстрее сбросить с себя бремя ответственности, ведь есть же командир. Да, его учили командовать, но не быть командиром. Вся его карьера состояла из того, чтобы подчиняться, исполнять приказания старших офицеров. Здесь ситуация сложилась иначе: предстояло не решать тактические проблемы, а думать о выживании, что требовало другого уровня руководства.
Где-то рядом треснула ветка. Мгновенно стряхнув оцепенение, Шэннон пружинисто вскочил и направился в направлении звука, на ходу вытаскивая нож. Шорох доносился из-за кустов, его могло производить какое-то мелкое животное, вроде мыши. Подкравшись к кустам, сержант решил обойти источник шума с фланга, чтобы его силуэт не выделялся на фоне тлеющего костра. Переходя от дерева к дереву и напряженно всматриваясь в темноту, он придвинулся к зарослям.
Вот! Движение. Отступив за дерево, Шэннон пригнулся, крепко сжимая рукоятку ножа. Долго находиться в такой позе было невозможно, спина болела, колени противно дрожали. Краем глаза сержант заметил метрах в десяти от себя неясную фигуру на четырех лапах и с длинной шеей. Повернув голову, он увидел еще нескольких существ — небольших, чуть повыше его колена.
Сбоку от Шэннона послышались резкие звуки ломающихся веток. Кто-то шел, не заботясь о том, что его услышат. Вспугнутые звери мотнулись в сторону и исчезли из виду, лишь легкое покачивание ветвей свидетельствовало об их недавнем визите.
— Сарж! — так шептать мог только… Татум! — Сарж, это ты? — из тьмы возникла нескладная фигура с винтовкой наготове.
— Да, это я, Сэнди. И не шепчи так, будто ты на сцене. Убери винтовку, пока кого-нибудь не подстрелил, — Шэннон вложил нож в ножны и выпрямился. Вслед за Татумом в ночи показался еще один не сломленный сном человек — Нэнси Доусон! Женщина! Шэннон выругался про себя.
— Добрый вечер, младший офицер Доусон, — недовольно пробормотал он.
— Добрый вечер, старший сержант, — невинно ответила она. — А мы решили прогуляться и заодно составить вам компанию.
— Спасибо. Ценю.
— Ты что-нибудь видел, Сарж? Или мы… помешали тебе?
— Нет, Татум. Вы мне ни черта не помешали, — ответил Шэннон, благодаря судьбу за то, что не видит в темноте выражение лица Доусон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Потом она обошла модуль, привыкая к странному скалистому пейзажу и оценивая удаленность линии горизонта. Боже, как же все прекрасно… и ново! Напрягая зрение, Буккари увидела, что гранитные кручи покрыты какими-то пятнами. Еще один сюрприз! Цветы! Желтые, белые, а как много! Уступая какому-то непреодолимому желанию дотронуться до настоящего живого цветка, лейтенант приблизилась к давно забытому чуду, опустилась на колени — смогу ли я сама подняться, мелькнуло в голове — и, едва дыша, опустила лицо в подлинный миниатюрный сад. Запах вызывал у нее чувство, близкое к эйфории. Гранитная плита с вкраплениями кварца оказалась теплой и гладкой; весь ее дискомфорт рассеялся, ушел в землю, камни, цветы, небо.
Из состояния полудремы ее вывело назойливое жужжание. Буккари села. Крохотная черно-желтая пчелка поднялась с цветка и выискивала новый бутон. Неподалеку нервно дрожали в воздухе шелковистые бабочки, уплывая вместе с теплым потоком струящегося от земли марева. Она громко рассмеялась и легла набок, положив голову на руки и издали наблюдая за ходом разгрузки, но вскоре заметила Шэннона, который, обойдя вокруг модуля, направился к ней. Лейтенант неохотно поднялась и пошла ему навстречу.
— Прелестная планета, — сказала она, — поздравляю.
— Спасибо, лейтенант, но я, к сожалению, ни при чем, — ответил Шэннон. — Так, говорите, всю работу делает автопилот?
— Тише, сержант, — они подошли к модулю. — Что-то неладно с системой контроля. Едва успели отключить двигатели. Повезло. Иначе, боюсь, нам с вами не довелось бы любоваться этими красотами.
— Ваши планы, лейтенант?
— Не думаю, что у нас есть какой-то выбор. Если Джонс не устранит причину отключения системы, а он сможет сделать это только в том случае, если повреждение связано с механикой, придется попробовать вернуться на орбиту в нынешнем состоянии, — Буккари, прищурившись, смотрела в сторону гор. — Полетим на ручном. С топливом проблем нет.
Из грузового отсека появился Джонс. Он снял шлем, отсоединил кабель энергопитания и вытер потный лоб.
— Ничего, лейтенант, — сообщил боцман, кивая Шэннону. — Я прокрутил запись посадки. Вы уверены, что это был правый двигатель? Не знаю. Утечки нет. Сервомоторы в порядке. Кое-что я, конечно, подлатаю.
— Просто не знаю, чем вам помочь. Я уже ни в чем не уверена; все случилось так быстро, что я даже не успела взглянуть на приборы. Просто инстинктивно нажала кнопку. Может, мне все это приснилось?
— Ну уж нет. Вы спасли эту коробку и всех нас, лейтенант. Мы определенно опрокидывались.
Буккари улыбнулась.
— Давайте приготовим сообщение для командора Квинна.
* * *
Хадсон прочел доклад Буккари по общей сети. Единственное, что привлекло внимание Квинна, это упоминание о возможном существовании разумной жизни, да и то ненадолго. Командор был явно озабочен положением ВПМ. Впрочем, это тревожило всех, кто находился на корвете, ведь модуль являлся их единственным шансом на спасение, мостиком к жизни. Без него корабль превращался в гроб.
Родс и Уилсон, каждый в своей рубке, играли в шахматы через один из бортовых компьютеров. Квинн перевел изображение шахматной доски на свой монитор. Игра шла в эндшпиле. Игравший черными Родс бился из последних сил, но силы эти — слон и две пешки — явно уступали противнику. Похоже, мат через пять ходов. Квинн снова проверил положение всех систем, сардоническим хмыканьем отмечая каждую неисправность. Не корабль, а развалина. Мысли невольно потекли в другом направлении, ему вспомнилась космическая база, жена… Усилием воли он отогнал тягостные воспоминания и вернулся к шахматам.
— Сэр, я закончил передачу. Что-нибудь еще? — спросил Хадсон.
Квинн молчал. Буккари и Джонс были лучшими пилотами всего флота. Им предстоит вернуться на корабль, и они прекрасно понимают ситуацию. Он не может им помочь.
— Пожелай удачи, — глядя на пустой экран, ответил командор. Потом стряхнул оцепенение и вернулся к приборам.
— Пятнадцать человек в безопасности и шесть на очереди… да, включая Буккари и Джонса, — бубнил по интеркому Хадсон. — Мне эта планета все больше напоминает Землю. Не рай, конечно, но… свежий воздух, вода, жизнь. Пукающие цветы, летучие мыши с луками, хищники.
— В любом случае, это лучше, чем умереть в этой жестянке, — ответил кто-то… да, Родс. Квинн оценил шахматную позицию. Черные еще держались.
— Эх, Вирджил, друг мой, — сказал Уилсон, тоже по интеркому. — Ведь мы еще не знаем, что там может случиться через несколько дней. Не придется ли сожалеть о том, что покинули корабль. Здесь, по крайней мере, все знакомое.
— Конская ты голова, канонир! — отозвался Родс. — Ведь в этом ящике ты обречен на смерть. Через несколько недель мы свалимся с орбиты, но еще до этого тебя убьет жажда. Так что, не трепись. Ты такой же, как и все мы; если есть возможность отсрочить боль и смерть, ты уцепишься за нее.
Разговор затих. Наконец, Хадсон сообщил. Буккари подтвердила прием. Квинн кивнул и вернулся к шахматам. Оборона Родса трещала по швам. Ферзь Уилсона безжалостно загнал черного короля в угол, лишив его возможности маневра. Однако Родс упрямо отказывался признать себя побежденным, надеясь каким-то чудом ослабить давление на короля.
— Вирджил, ты еще жив? — не выдержал Уилсон. Родс лишь выругался в ответ. Но противник не унимался: — Нет, я согласен с тобой. Инстинкт выживания говорит: надо убираться с этой кастрюли. Я и сам это чувствую. Но хорошо бы подождать, здесь-то теплее. Не хочется умирать в холоде.
— Не отчаивайся, канонир. Ты проживешь еще лет пятьдесят. Найдем тебе какой-нибудь тропический островок. Это же целая планета. Без людей… кроме нас. Мой ход.
— Знаешь, Вирджил, — тихо сказал Уилсон, — шахматы — это как жизнь. Начинаешь с полным набором фигур, но развития нет, и твоя мощь остается невостребованной. Нужно пробовать разные варианты. Что-то сработает, что-то нет. Если ты хорошо двигаешь фигуры, то играешь дольше, но никуда не деться — рано или поздно начинаешь терять пешки, фигуры, топливо, энергию. И через некоторое время оказываешься в эндшпиле, и у тебя остается всего ничего, вроде вот этого изуродованного корвета, — Уилсон сделал ход, но очень удачный с точки зрения Квинна.
Родс подвинул пешку.
— О'кей, канонир. Хватит трепаться. Твой ход.
На экране перед Квинном белый ферзь Уилсона мучительно медленно переполз через шахматную доску и замер перед черным королем.
— Ну что ж, Вирджил, пора начинать новую партию. Тебе мат.
ГЛАВА 9
РЕШЕНИЯ
Буккари устроилась в кабине и пристегнулась. Все системы функционировали — ни намека на то, что совсем недавно одна из них не сработала. Она проверила зажигание, перевела режим «взлет» на ручное управление. Лейтенант нервничала: ей приходилось действовать в подобных ситуациях, но на Земле, а там при всей бедности и нужде вполне хватало регенерационных полей, и наказание за невыход на орбиту заключалось в том, что виновный оплачивал стоимость восстановления взлетной полосы и израсходованного топлива. А потом новая попытка — в худшем случае, тебя заменит кто-то другой, но стартовать с холодными двигателями на незнакомой планете? При этом, у нее только одна попытка: топливо на пределе, и если что-то пойдет не так, не будет стопроцентного успеха, то четыре человека навсегда останутся там, на орбите. Впрочем, «навсегда» — это на несколько недель, а потом — смерть.
Она взглянула на небо — великолепная кораллово-оранжевая палитра с фиолетовыми и серо-жемчужными облаками, ровным слоем растянутыми над головой. Какая чудесная прелюдия наступающей ночи! На фоне вечернего неба одинокая фигура Шэннона — других не видно, но Буккари знала, что они где-то рядом, охватили ВПМ кольцом на случай непредвиденных обстоятельств. Но кто может на них напасть? Ей хотелось вернуться в этот мир. Здесь она видела цветы, вдыхала свежий воздух. Корвет обречен, а жизнь в космосе — всего лишь жалкая подделка другой жизни, настоящей, под теплым солнцем девственной планеты. Ее руки легли на пульт, и возбуждение, сродни наркотическому, охватило Буккари — она ощутила свою мощь и скорость, как будто слилась с кораблем через панель управления, стала его частицей, его мозгом, им самим. Пилот надела шлем, пристегнула коннекторы, открыла вентиль, шипение воздуха возвратило ее в привычный профессиональный мир, как поворот выключателя освещает темную комнату.
— О'кей, боцман. Готова к зажиганию.
— Полный контроль, лейтенант, — ответил Джонс. — Температура и давление в норме. Режим «старт».
Обычная предстартовая процедура. Буккари вела отсчет. При счете «ноль» боцман включил режим «зажигание». Все шло так, как надо. ВПМ медленно оторвался от поверхности. Фермы отошли в сторону. Повинуясь твердой руке Буккари, модуль балансировал на огненной колонне. Через шесть секунд главные двигатели рванули ВПМ вверх, вдавив Буккари в кресло. Ей едва удалось ухватиться за рукоятки так называемой «катапульты». В голове — туман, результат повышенного давления в мозгу, руки и ноги — мешки с песком, и тем не менее она сумела превозмочь себя и сконцентрироваться на полете. Поле зрения сузилось, периферийное исчезло совсем — глазные яблоки погрузились в глазницы.
Секунды казались часами, но оставались секундами. Буккари не сводила глаз с панели управления — ни одного красного огонька. Перегрузка снизилась.
— Отличная работа, лейтенант! — восторженно произнес Джонс. — Точно по профилю. Температура стабильная. Скорость по графику. Все в порядке.
— Поняла, боцман, — выдохнула Буккари. — Все в порядке, — она улыбнулась, чувствуя гордость за себя. Взлет на полностью ручном управлении в условиях планетарной гравитации — это из раздела экстренных случаев. Все меняется очень быстро, и реагировать нужно мгновенно. Лейтенант посмотрела в иллюминатор — небо темнело, приобретая фиолетовую окраску.
Они выходили за пределы атмосферы.
* * *
Охотники с замиранием наблюдали, как фосфоресцирующий огненный шар врезался в нежную ткань неба, оставляя за собой длинный хвост оранжевого пламени. Он с грохотом прошел облака, на мгновение, опалив их темную подкладку, и вырвался к солнцу. Браан потер глаза, пытаясь избавиться от рези и прыгающих огненных искр. Постепенно все прошло, зрение восстановилось. Браан спрыгнул со скалы. За ним последовали свободные от дежурства охотники. Все собрались на площадке перед пещерой. Долгое время молчали.
— Даже если они не боги, их сила огромна, — первым сказал Крааг.
— Боги не были бы так страшны, — сказал Ботто.
— Они не боги, — тихо добавил Браан. — Я подходил к ним. Близко. Они сами… напуганы. Может быть, не меньше, чем мы.
— Тогда они опасны, ведь напуганный орел разбивает даже свое яйцо, — заметил Крааг.
Охотники снова надолго замолчали. Ботто легко вскочил на ноги и сделал знак Кибба. Не говоря ни слова, стражи исчезли в кустах. Подошла их очередь собирать корм, да и рыбалка могла принести гораздо больше пользы, чем разговоры. Браппа тоже ушел. Крааг остался.
— Твои планы, Браан-вождь? — прямо спросил он.
Браан не обиделся. Крааг неоднократно доказывал свою преданность. Отложив свой вопрос до того времени, когда другие уйдут, он проявил должное уважение. Браан заглянул в глаза воина. Так поступали только в двух случаях: для демонстрации дружеского чувства или при вызове на поединок. В данном случае улыбка говорила о первом варианте.
— Мы в трудном положении, — сказал вождь. — Необходимо сообщить обо всем совету.
— А не следует ли нам оставить здесь наблюдателей? — спросил Крааг. — Я согласен остаться.
— Да. Наблюдая за длинноногими, мы многое узнаем о них, — согласился Браан. — Мой сын останется с тобой.
— Как пожелаешь, но я предпочел бы кого-нибудь более опытного. Вождь улыбнулся.
— Ты забываешь, мой друг, о гордости юных. С моим сыном не нужно нянчиться, он не станет тебе обузой.
— Возможно, длинноногие уйдут, — предположил Крааг.
— Нет, — просвистел Браан. — Наши судьбы переплелись. У нас общее будущее.
* * *
Буккари вплыла в пилотскую кабину и пристегнула страховочный фал. Она чувствовала себя совершенно опустошенной, не было сил даже снять скафандр — ответственность за благополучный исход полета, страшная цена ошибки сказались на ней именно сейчас. Квинн и Хадсон молча смотрели на нее.
— Ну, и что ты думаешь, Шал? — спросил, наконец, Квинн.
— Не имею ни малейшего представления, командор, — она зевнула.
— Полная диагностика всех систем потребует времени, — Квинн покачал головой. — Без оборудования, которое имеется лишь на корабле-носителе, проверка займет по меньшей мере два дня. Проведем симуляцию. Джонс сейчас готовит программу, но я думаю, что кому-то, Нэшу или Вирджилу, нужно ему помочь. Джонс на пределе.
— Вирджил… э… мистер Родс только что сообщил, — вмешался Хадсон, — он сменил боцмана. Родс знает ВПМ не хуже других.
— Вы были правы, командор… насчет того, чтобы вначале отправить команду. На этой посудине мы много не налетаем, — признала Буккари.
— Возможно, с модулем все в порядке, — ответил Квинн, — и любое решение не лишено определенной степени риска. Хорошо уже то, что большая часть экипажа в безопасности. Без них нам хватит воздуха и воды еще на два-три дня, а за это время мы попытаемся отыскать неисправность. Отдыхайте.
Буккари устало опустилась в кресло, радуясь тому, что она не самая старшая на корвете.
— Нэш, сообщи Шэннону, что у нас задержка, — услышала она голос Квинна.
* * *
В тихом ночном воздухе висел тяжелый запах жареного мяса. С наступлением темноты ветер стих. Дымок угасающего костра тонкой струйкой полз вверх, растворяясь в бездне звездного неба. Люди тоже поддались общей умиротворенности; набив животы жестким мясом горной собаки, они сидели, откинувшись на еще теплые камни, или лежали, ощущая приятную сытость. Только О'Тул и Шэннон еще не закончили свой трудовой день, они сооружали коптильню. Сырое мясо быстро портится, а после копчения его хватит еще на некоторое время.
Шэннон выпрямился и удовлетворенно хмыкнул. Удостоверившись, что О'Тул знает, что ему нужно делать, сержант отошел подальше от костра к сооруженному днем туалету. На горизонте уже появилась меньшая из двух здешних лун, ее неровный диск торопливо карабкался по невидимому черному склону неба.
Шэннон присел на ствол срубленного дерева и уставился во тьму. Усталый, он, поддавшись месмерическому воздействию бледного лунного сияния, прикрыл глаза — бдительность уступила место расслабленности. Сержанту хотелось побыстрее сбросить с себя бремя ответственности, ведь есть же командир. Да, его учили командовать, но не быть командиром. Вся его карьера состояла из того, чтобы подчиняться, исполнять приказания старших офицеров. Здесь ситуация сложилась иначе: предстояло не решать тактические проблемы, а думать о выживании, что требовало другого уровня руководства.
Где-то рядом треснула ветка. Мгновенно стряхнув оцепенение, Шэннон пружинисто вскочил и направился в направлении звука, на ходу вытаскивая нож. Шорох доносился из-за кустов, его могло производить какое-то мелкое животное, вроде мыши. Подкравшись к кустам, сержант решил обойти источник шума с фланга, чтобы его силуэт не выделялся на фоне тлеющего костра. Переходя от дерева к дереву и напряженно всматриваясь в темноту, он придвинулся к зарослям.
Вот! Движение. Отступив за дерево, Шэннон пригнулся, крепко сжимая рукоятку ножа. Долго находиться в такой позе было невозможно, спина болела, колени противно дрожали. Краем глаза сержант заметил метрах в десяти от себя неясную фигуру на четырех лапах и с длинной шеей. Повернув голову, он увидел еще нескольких существ — небольших, чуть повыше его колена.
Сбоку от Шэннона послышались резкие звуки ломающихся веток. Кто-то шел, не заботясь о том, что его услышат. Вспугнутые звери мотнулись в сторону и исчезли из виду, лишь легкое покачивание ветвей свидетельствовало об их недавнем визите.
— Сарж! — так шептать мог только… Татум! — Сарж, это ты? — из тьмы возникла нескладная фигура с винтовкой наготове.
— Да, это я, Сэнди. И не шепчи так, будто ты на сцене. Убери винтовку, пока кого-нибудь не подстрелил, — Шэннон вложил нож в ножны и выпрямился. Вслед за Татумом в ночи показался еще один не сломленный сном человек — Нэнси Доусон! Женщина! Шэннон выругался про себя.
— Добрый вечер, младший офицер Доусон, — недовольно пробормотал он.
— Добрый вечер, старший сержант, — невинно ответила она. — А мы решили прогуляться и заодно составить вам компанию.
— Спасибо. Ценю.
— Ты что-нибудь видел, Сарж? Или мы… помешали тебе?
— Нет, Татум. Вы мне ни черта не помешали, — ответил Шэннон, благодаря судьбу за то, что не видит в темноте выражение лица Доусон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27