Сегодня же Три Сестры выстроились в почти правильный треугольник, и плыли по темнеющему небу вслед за Второй, отчего каждая тень превращалась в сложную мозаику оттенков, форм, а смешивающиеся с блеском звезды молочно-белые и шафрановые потоки отраженного света ежесекундно создавали невероятно прекрасные картины, игрой теней стирая привычные очертания мира вокруг и тут же созидая его заново.
Столь красивые ночи не часто бывали здесь — и в такие моменты рекомендовалось найти подходящее место, расположиться там со всеми удобствами и наслаждаться великолепным зрелищем. Кроме того, что подобные моменты действительно заслуживали восхищенного созерцания, была и более прозаическая причина: без надлежащего опыта среди постоянно меняющихся, танцующих теней запросто можно было потерять ориентацию и найти себе совершенно лишние неприятности. Так что, рекомендация была весьма здравой с любой точки зрения — другое дело, что я следовать ей не собирался.
Я вообще плевать хотел на все рекомендации и советы!
Пляжи, лагуны, сомкнувшиеся в ровные кольца и вытянутые овалы острова — я не считал их и не запоминал. В памяти оставался только скрип песка под ногами, плеск летящих в глаза брызг, соленый привкус на губах. Бег, бесконечный бег по похожим друг на друга островам, светло-желтому песку, по мелководью лагун, стремительные заплывы через проливы — каждый день, от рассвета до заката, пока боль в мышцах не становилась нестерпимой, пока я не падал от усталости на пышущий жаром песок или раскаленные скалы, о которые разбивался прибой. Я не хотел думать, не хотел оставаться наедине с самим собой. Мне хватало кошмаров и тоскливых попыток заснуть, с осознанием того, что совсем скоро проснусь, задыхаясь от липкого, обволакивающего ужаса, и единственным воспоминанием будет странный, отчасти похожий на спираль, узор, тонущий в грязно-серых клубах не то дыма, не то тумана.
И не мог бесцельно бродить по пляжу, не мог смотреть на собственное отражение в набегающих на берег волнах, в отражении на кожухе энергоблока, в каплях воды на деревьях и камнях. После этого мне хотелось вырвать собственные глаза, выжечь их без остатка, отдаться во власть подступающего вплотную безумия, лишь бы не видеть того, во что я превратился — и я боялся, что в один далеко не прекрасным миг у меня не хватит сил, чтобы удержаться на краю.
Может, мне было бы легче, если бы Стражи Небес поступили со мною так, как — по моему мнению — и заслуживали все, так или иначе оказавшиеся связанные со Смотрящими в Ночь. Но вместо этого меня оставили одного, покинули без единого объяснения или приказа. Я был предоставлен самому себе, своим мыслям, своим кошмарам, пустынным островкам и океану.
И, естественно, пронзающему облака шпилю Главного Храма. Где бы я ни был, как бы ни старался игнорировать ее — никак не получалось избавиться от ощущения, что рассекшая горизонт пополам стрела пристально смотрит на меня, следит за каждым моим шагом. Даже внутри лазарета, ставшего моим пристанищем, по мне скользил этот незримый взгляд, выискивающий, высматривающий что-то. Я засыпал во влажном, разбавленном холодным дыханием климатизатора вечернем воздухе, пробуждался от собственного крика спустя всего пару часов — все равно я чувствовал словно липкое, вкрадчивое касание чего-то невесомого, едва заметного. Была ли то моя совесть, укоряющий взор самих Ушедших из запредельных далей Последней Черты или что-то из арсеналов Стражей Небес — я не знал. Совесть на пару с Ушедшими по сему поводу молчала, а Храм равнодушно посматривал на меня, и снисходить до объяснений не торопился.
Иногда я кричал что-то, катался в ярости по песку, швырял подобранные на берегу булыжники, словно мог добросить их до Храма. Иногда мрачно сидел на скалах, ожидая, пока после очередной пробежки утихнет дрожь в ногах и жжение в груди, и смотрел до рези в глазах на Храм. За десять здешних дней я во всех подробностях изучил его: от сливающегося с горизонтом подножия — и до белого огня на вершине.
Огня Траура. Огня, точная копия которого горела в эти дни на вершине каждого храма на каждой планете. Знак скорби, охватившей всю Империю, знак горя и беды.
Х'хиар Империи погиб в катакомбах Сейт-Сорра. Дочь Главы Клана Ищущих Свет Ло'оотишша погибла вместе с ним. В один миг Империя лишилась наследника Руала и наследника одного из самых могущественных Кланов. В один миг войска Империи остались без лидера, что вел их от победы к победе, а Совет Кланов и Ищущие Свет — едва ли не самого перспективного лидера.
Огонь Траура. Огонь Скорби. Огонь Горя. Эти чувства он должен был внушать, всем, кто его видит, о них должен напоминать. Должен… Меня же при виде слепящей звезды на вершине Храма пробирала самая настоящая истерика, обычно заканчивающаяся бешеной, сметающей и без того не очень прочные путы самоконтроля, яростью. Я Х'хиар! Я тушд-руал Империи! Я Тахарансья-рантья! Я живой!
Вот только на свое отражение старался не смотреть: после этого было трудновато поверить во все, в чем я пытался убедить себя. И потому что я не мог ничего вспомнить, после гаснущих во мраке расщелины глаз горропы — только вихрь видений, пылающая бездна и серебристое копье, сталкивающееся во мне с багровой спиралью дымчатого пламени. В памяти была сосущая, бездонная дыра, вызывающая почти физическую боль и противное, мерзкое чувство бессилия, обреченности: я хотел, должен был вспомнить, — но, кажется, кроме меня самого мои страдания и желания никого не волновали.
После «прозрения» я очнулся поздней ночью в полном одиночестве. Не было ни Каш'шшода, ни боевых звезд, ни одного килрача на целом островке. Я метался в обманчивом, неясном полумраке, звал их, кричал, требовал… чего угодно. Закончилось все, как и должно было закончиться: рассвет я встретил с болью в горле, сорванным голосом и пустотой в голове. Сколько я провел вот так, смотря куда-то вдаль — знают одни Ушедшие. Мне хватило ума уйти с берега, не дожидаясь теплового удара — и в прохладе лазарета вновь отключился, на этот раз до самого вечера. Вопреки надежде забытье облегчения не принесло, разве что к прочим страданиям добавилось чувство голода.
Еду я нашел быстро — камеры хранения лазарета были буквально забиты почти всем необходимым. Одежда, медикаменты, инструменты, приборы — не было только оружия. Сейчас я этому радовался, — а тогда отсутствие хоть одного завалявшегося импульсника очень огорчило. Да что там импульсник — я был согласен и на обыкновенный кинжал, но Каш'шшод — или кто-то другой, занявшийся снабжением лазарета — подобной «услуги» мне решили не оказывать.
Тогда же, обследуя свое новое жилище, я обнаружил, что этот самый «некто» позаботился и о полной изоляции лазарета от как общеимперской, так и локальной сети Шенарот. Коммуникаторы молчали, эмпатических модулей не было вообще. Для меня, как и для любого жителя Империи, с рождения привыкшего к бесперебойной работе связи и доступу к информации, — смириться с подобным оказалось не легко. Дело было даже не в невозможности связаться с Пещерой Синтеза — всем необходимым я был обеспечен, — а в полном отсутствии новостей. Если слова Каш'шшода хоть в десятой части были истинны — имперская сеть сейчас должна кипеть, равно как и сама Империя. Несмотря ни на что, я еще надеялся, что найдется другое, менее страшное объяснение, что слова о Ло'оотишше окажутся ошибкой, что… Оглядываясь сейчас назад, я понимаю, что именно ради этой надежды Каш'шшод распорядился избавить меня от правды. Именно эта хрупкая надежда помогла мне в первые, самые страшные дни выдержать заглядывающее за плечо безумие, давящий гнет ночных кошмаров, одиночество и страх взглянуть в собственное отражение.
На четвертый день, когда я в очередной раз сверлил взглядом горизонт, рядом с лазаретом опустилась посыльная капсула. Внутри коробка с двумя датакристаллами. Плюс записка с двумя словами: «Просмотри все!», как будто у меня поднялась бы рука забросить кристаллы подальше.
Каш'шшод оказался верен себе: от меня не стали ничего скрывать. Сухая, бесстрастная выжимка новостей, хроника событий, краткие рапорты — ничего кроме правды. Именно то, что я хотел — и боялся — услышать.
Старт моего р'руга из Имперского дворца зафиксировала военная крепость «Сеннек-Айг» и немедленно приступила к сопровождению. Крейсер Ло'оотишши тем временем менял орбиту, чтобы доставить дочь Ургахейма как можно ближе к Храму Стражей Небес. Зная мои привычки, с «Сеннек-Айг» распорядились очистить верхние эшелоны движения р'ругов и — на всякий случай — привели в готовность лучи захвата. В общем, все шло так, как я и ожидал, но вот затем начались неожиданности.
На подлете к катакомбам Сейт-Сорра с моего р'руга в информационную сеть крепости поступил запрос об атмосферных потоках над хребтом. Его оперативно обработали и выдали ответ: угроз для р'руга не предвиделось, как и перемен погоды. А затем с МОЕГО Р'РУГА ПОСТУПИЛО ПОДТВЕРЖДЕНИЕ ПРИЕМА И СИГНАЛ О КОНЦЕ СВЯЗИ. А Р'РУГ СПОКОЙНО ПРОДОЛЖИЛ ПОЛЕТ, МИНОВАВ СПЕРВА ХРЕБЕТ, А ВСКОРЕ И ЛЕСА ГОРРОП.
Не веря собственным глазам, я перечитывал рапорт, просматривал предоставленные записи «Сеннек-Айг» — все было верно. В то время, когда я боролся с р'ругом, старался вновь запустить двигатели, восстановить хоть с кем-нибудь связь, — на «Сеннек-Айг» получали якобы от меня успокаивающее сообщение и наблюдали вполне нормальный полет. И никакого крушения, никакого обрыва связи — системы наблюдения подтверждали, что с Х'хиаром все в порядке, что причин волновать нет. Системы, которые даже теоретически считались защищенными от влияния извне, надежность работы которых никогда не вызывала сомнений…
Как и надежность работы р'руга, — пришлось напомнить себе, когда очередной приступ бешенства и отчаяния миновал. Даже в теории не рассматривался вопрос о произвольном выходе из строя стабилизаторов р'руга, а если вспомнить полную блокаду связи и оказавшуюся у меня вместо дата-кристаллов для Ло'оотишши приманку для горропы — картина и вовсе вырисовывалась безрадостная.
Крепость довела р'руг до Храма Стражей Небес и сообщила в Имперский дворец о моем благополучном прибытии. Второе сообщение пошло на крейсер Ищущих Свет: Ло'оотишшу что-то задерживало, и она смогла вылететь минут через двадцать пять, отправив в Храм извинение для Х'хиара. А еще через две минуты пришел недоуменный вопрос от Стражей Небес: про что речь? За последний час никто из Имперского дворца не прибывал в Храм, и уж тем более Х'хиара здесь нет.
Примерно минуты две в имперской сети царила напряженная тишина. На «Сеннек-Айг» лихорадочно проверяли записи, в Имперском дворце пытались сообразить, это всерьез или кто-то нехорошо шутит. Затем почти одновременно с крепости, из дворца, из штабов Кедат а-нэррбэ, от Сенаш и Та'ах-сартара на мой коммуникатор пошли запросы; минутой позже подключилась Ло'оотишша.
Я в это время уже оседлал горропу, и мысленно прощался с жизнью, так что даже работай мой коммуникатор — ответа бы от меня никто не дождался. После второй безуспешной пытки дозваться до меня или до р'руга, на «Сеннек-Айг» объявили тревогу, и задействовали уже весь массив сканеров. Еще ничего не понимая, но опасаясь худшего, на крепости начали анализ всего маршрута — и очень быстро нашли подозрительный участок в Лесах Горроп. А затем сканеры явили всем желающим изображение разбитого р'руга, прорубившего собой целую просеку. Короткое сообщение логико-аналитического ядра крепости, вместе с красноречивой картинкой заставили Империю вздрогнуть до основания.
На Зорас'стриа была объявлена зеленая тревога, были подняты все силы Кедат а-нэррбэ и внутренних войск; из дворца и «Сеннек-Айг» начали стартовать атмосферные перехватчики и десантные модули, по всему периметру Лесов Горроп собравшиеся Внутренние круги формировали вооруженные до зубов отряды поддержки. Летящая к Лесам Ло'оотишша направила свой космолет к месту падения. Дочь Ургахейма выжала из двигателя все возможное, но на полпути новое известие от «Сеннек-Айг» заставило ее поменять курс: представив мой возможный маршрут, они переключили сканеры на горы и почти сразу наткнулись на распластавшуюся на каменной осыпи мертвую горропу. Шок сменился ужасом, отчасти смягчившимся, когда с постов в катакомбах сообщили, что детекторы зафиксировали какое-то движение в туннелях, ведущих к Разломам.
Эту часть я изучал особенно внимательно: ничего подобного я не помнил — собственно, я вообще ничего не помнил после боя с горропой, но с другой стороны, я ведь не помнил и обмена сигналами с «Сеннек-Айг»! Точнее, я точно знал, что такого не было — чтобы там не говорили записи.
Ло'оотишша таки успела первой: ее истребитель опустился около одного из входа в катакомбы примерно за десять минут до подлета помощи. Проигнорировав настойчивый совет с крепости дождаться подкрепления, она в одиночку ушла в катакомбы, явно рассчитывая перехватить меня — если это был я — у самих пещер. В этой части катакомб проходов для горроп не было совсем, а потому рассчитывать на помощь она не могла: с ближайшего поста могли подоспеть не раньше чем через пятнадцать минут.
На тактических схемах Имперского дворца и крепости это наверняка выглядело очень красиво: сотни стягивающиеся со всех сторон к тускло мерцающему зеленому пятну огоньков. Первые десантные модули уже падали возле места крушения, над скалами появились не только атмосферные перехватчики, но и пара Сунк'кхов, когда детекторы сперва по континенту, а затем и на орбите подняли тревогу: под катакомбами Сейт-Сорра произошел непонятный выброс энергии, зацепивший больше двадцати квадратных километров. Что источник, что природа выброса оказались совершенно незнакомыми, но в результате все системы, создающие во время работы кокон-поля полностью вышли из строя. Десант Имперской гвардии оказался совершенно безоружным, перед лицом возможного появления горроп, а Сунк'кхи едва смогли совершить посадку на скалы. Примерно через пять-шесть минут все повторилось, но к тому времени над катакомбами небо очистилось от техники.
С каждой минутой обстановка накалялась. Логико-аналитическое ядро дворца присвоило ситуации статус боевой операции, полностью передав бразды управления Руалу. Не меньше ста семидесяти организовавшихся коллективов и более пяти тысяч одиночек по всей Империи начали анализ энергетического всплеска, одновременно ища средства противодействия — Внутренний круг образовался с фантастической быстротой, опередив даже просьбу Имперского дворца.
Ко всему прочему в районе катакомб резко ухудшилась связь, а после второго и третьего выброса пропала совсем. С огромным трудом контакт удалось поддерживать только с десантом у р'руга, но уже до постов в катакомбах и Ло'оотишши дозваться не смогли.
Следующим отрядом, удачно выбравшим паузу между учащающимися всплесками для высадки у истребителя Ло'оотишши, командовали Рилл-саррат с сыном. Без долгих проволочек они оставили охрану, и бросились по следу дочери Ургахейма, успев получить сообщение от ядра дворца, что ситуации предоставлен статус планетарной угрозы: в зоне выбросов были зафиксированы аномальные искажения основных физических параметров пространства. Почти одновременно станции наблюдения по всей Империи зарегистрировали странное возмущение в гиперпространстве, опять-таки не укладывающееся ни в какие рамки. Дикое предположение, что источник так же находиться под поверхностью Зорас'стриа естественно не подтвердилось, но легче никому не стало — некая связь возмущений с происходящим в глубине катакомб стала ясна каждому после следующего же всплеск.
Планетарные детекторы и сканеры «Сеннек-Айг», служившие после обрыва связи главным источником новостей, ровно через двадцать минут, когда по всем расчетам Рилл-саррат должен был достигнуть входов в нижние уровни Разломов, вновь подняли тревогу. На сей раз никаких заблуждений или сомнений о его природе не было ни у кого: в катакомбах Сейт-Сорра взорвалась плазменная граната. Сейсмографы подтвердили это, вдогонку сообщив о начавшихся на нижних уровнях Разломов обвалах. Установить точно область катастрофы не представлялось возможным, но то, что она однозначно захватывала место пребывания и Ло'оотишши, и Рилл-саррата с сыном — сомнений не вызывало. Спустя всего минуту последовал еще один, поистине чудовищный по высвобожденной мощи всплеск, окончательно выведший из строя всю технику и энергосистемы в округе, — и он оказался последним. Далее катастрофа выражалась в основном в ширящейся вглубь зоне обвалов, оседанию противоположной части хребта, сошедшей там же каменной лавины и легким землетрясением.
А через двадцать минут на поверхности появился остаток отряда Рилл-саррата:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Столь красивые ночи не часто бывали здесь — и в такие моменты рекомендовалось найти подходящее место, расположиться там со всеми удобствами и наслаждаться великолепным зрелищем. Кроме того, что подобные моменты действительно заслуживали восхищенного созерцания, была и более прозаическая причина: без надлежащего опыта среди постоянно меняющихся, танцующих теней запросто можно было потерять ориентацию и найти себе совершенно лишние неприятности. Так что, рекомендация была весьма здравой с любой точки зрения — другое дело, что я следовать ей не собирался.
Я вообще плевать хотел на все рекомендации и советы!
Пляжи, лагуны, сомкнувшиеся в ровные кольца и вытянутые овалы острова — я не считал их и не запоминал. В памяти оставался только скрип песка под ногами, плеск летящих в глаза брызг, соленый привкус на губах. Бег, бесконечный бег по похожим друг на друга островам, светло-желтому песку, по мелководью лагун, стремительные заплывы через проливы — каждый день, от рассвета до заката, пока боль в мышцах не становилась нестерпимой, пока я не падал от усталости на пышущий жаром песок или раскаленные скалы, о которые разбивался прибой. Я не хотел думать, не хотел оставаться наедине с самим собой. Мне хватало кошмаров и тоскливых попыток заснуть, с осознанием того, что совсем скоро проснусь, задыхаясь от липкого, обволакивающего ужаса, и единственным воспоминанием будет странный, отчасти похожий на спираль, узор, тонущий в грязно-серых клубах не то дыма, не то тумана.
И не мог бесцельно бродить по пляжу, не мог смотреть на собственное отражение в набегающих на берег волнах, в отражении на кожухе энергоблока, в каплях воды на деревьях и камнях. После этого мне хотелось вырвать собственные глаза, выжечь их без остатка, отдаться во власть подступающего вплотную безумия, лишь бы не видеть того, во что я превратился — и я боялся, что в один далеко не прекрасным миг у меня не хватит сил, чтобы удержаться на краю.
Может, мне было бы легче, если бы Стражи Небес поступили со мною так, как — по моему мнению — и заслуживали все, так или иначе оказавшиеся связанные со Смотрящими в Ночь. Но вместо этого меня оставили одного, покинули без единого объяснения или приказа. Я был предоставлен самому себе, своим мыслям, своим кошмарам, пустынным островкам и океану.
И, естественно, пронзающему облака шпилю Главного Храма. Где бы я ни был, как бы ни старался игнорировать ее — никак не получалось избавиться от ощущения, что рассекшая горизонт пополам стрела пристально смотрит на меня, следит за каждым моим шагом. Даже внутри лазарета, ставшего моим пристанищем, по мне скользил этот незримый взгляд, выискивающий, высматривающий что-то. Я засыпал во влажном, разбавленном холодным дыханием климатизатора вечернем воздухе, пробуждался от собственного крика спустя всего пару часов — все равно я чувствовал словно липкое, вкрадчивое касание чего-то невесомого, едва заметного. Была ли то моя совесть, укоряющий взор самих Ушедших из запредельных далей Последней Черты или что-то из арсеналов Стражей Небес — я не знал. Совесть на пару с Ушедшими по сему поводу молчала, а Храм равнодушно посматривал на меня, и снисходить до объяснений не торопился.
Иногда я кричал что-то, катался в ярости по песку, швырял подобранные на берегу булыжники, словно мог добросить их до Храма. Иногда мрачно сидел на скалах, ожидая, пока после очередной пробежки утихнет дрожь в ногах и жжение в груди, и смотрел до рези в глазах на Храм. За десять здешних дней я во всех подробностях изучил его: от сливающегося с горизонтом подножия — и до белого огня на вершине.
Огня Траура. Огня, точная копия которого горела в эти дни на вершине каждого храма на каждой планете. Знак скорби, охватившей всю Империю, знак горя и беды.
Х'хиар Империи погиб в катакомбах Сейт-Сорра. Дочь Главы Клана Ищущих Свет Ло'оотишша погибла вместе с ним. В один миг Империя лишилась наследника Руала и наследника одного из самых могущественных Кланов. В один миг войска Империи остались без лидера, что вел их от победы к победе, а Совет Кланов и Ищущие Свет — едва ли не самого перспективного лидера.
Огонь Траура. Огонь Скорби. Огонь Горя. Эти чувства он должен был внушать, всем, кто его видит, о них должен напоминать. Должен… Меня же при виде слепящей звезды на вершине Храма пробирала самая настоящая истерика, обычно заканчивающаяся бешеной, сметающей и без того не очень прочные путы самоконтроля, яростью. Я Х'хиар! Я тушд-руал Империи! Я Тахарансья-рантья! Я живой!
Вот только на свое отражение старался не смотреть: после этого было трудновато поверить во все, в чем я пытался убедить себя. И потому что я не мог ничего вспомнить, после гаснущих во мраке расщелины глаз горропы — только вихрь видений, пылающая бездна и серебристое копье, сталкивающееся во мне с багровой спиралью дымчатого пламени. В памяти была сосущая, бездонная дыра, вызывающая почти физическую боль и противное, мерзкое чувство бессилия, обреченности: я хотел, должен был вспомнить, — но, кажется, кроме меня самого мои страдания и желания никого не волновали.
После «прозрения» я очнулся поздней ночью в полном одиночестве. Не было ни Каш'шшода, ни боевых звезд, ни одного килрача на целом островке. Я метался в обманчивом, неясном полумраке, звал их, кричал, требовал… чего угодно. Закончилось все, как и должно было закончиться: рассвет я встретил с болью в горле, сорванным голосом и пустотой в голове. Сколько я провел вот так, смотря куда-то вдаль — знают одни Ушедшие. Мне хватило ума уйти с берега, не дожидаясь теплового удара — и в прохладе лазарета вновь отключился, на этот раз до самого вечера. Вопреки надежде забытье облегчения не принесло, разве что к прочим страданиям добавилось чувство голода.
Еду я нашел быстро — камеры хранения лазарета были буквально забиты почти всем необходимым. Одежда, медикаменты, инструменты, приборы — не было только оружия. Сейчас я этому радовался, — а тогда отсутствие хоть одного завалявшегося импульсника очень огорчило. Да что там импульсник — я был согласен и на обыкновенный кинжал, но Каш'шшод — или кто-то другой, занявшийся снабжением лазарета — подобной «услуги» мне решили не оказывать.
Тогда же, обследуя свое новое жилище, я обнаружил, что этот самый «некто» позаботился и о полной изоляции лазарета от как общеимперской, так и локальной сети Шенарот. Коммуникаторы молчали, эмпатических модулей не было вообще. Для меня, как и для любого жителя Империи, с рождения привыкшего к бесперебойной работе связи и доступу к информации, — смириться с подобным оказалось не легко. Дело было даже не в невозможности связаться с Пещерой Синтеза — всем необходимым я был обеспечен, — а в полном отсутствии новостей. Если слова Каш'шшода хоть в десятой части были истинны — имперская сеть сейчас должна кипеть, равно как и сама Империя. Несмотря ни на что, я еще надеялся, что найдется другое, менее страшное объяснение, что слова о Ло'оотишше окажутся ошибкой, что… Оглядываясь сейчас назад, я понимаю, что именно ради этой надежды Каш'шшод распорядился избавить меня от правды. Именно эта хрупкая надежда помогла мне в первые, самые страшные дни выдержать заглядывающее за плечо безумие, давящий гнет ночных кошмаров, одиночество и страх взглянуть в собственное отражение.
На четвертый день, когда я в очередной раз сверлил взглядом горизонт, рядом с лазаретом опустилась посыльная капсула. Внутри коробка с двумя датакристаллами. Плюс записка с двумя словами: «Просмотри все!», как будто у меня поднялась бы рука забросить кристаллы подальше.
Каш'шшод оказался верен себе: от меня не стали ничего скрывать. Сухая, бесстрастная выжимка новостей, хроника событий, краткие рапорты — ничего кроме правды. Именно то, что я хотел — и боялся — услышать.
Старт моего р'руга из Имперского дворца зафиксировала военная крепость «Сеннек-Айг» и немедленно приступила к сопровождению. Крейсер Ло'оотишши тем временем менял орбиту, чтобы доставить дочь Ургахейма как можно ближе к Храму Стражей Небес. Зная мои привычки, с «Сеннек-Айг» распорядились очистить верхние эшелоны движения р'ругов и — на всякий случай — привели в готовность лучи захвата. В общем, все шло так, как я и ожидал, но вот затем начались неожиданности.
На подлете к катакомбам Сейт-Сорра с моего р'руга в информационную сеть крепости поступил запрос об атмосферных потоках над хребтом. Его оперативно обработали и выдали ответ: угроз для р'руга не предвиделось, как и перемен погоды. А затем с МОЕГО Р'РУГА ПОСТУПИЛО ПОДТВЕРЖДЕНИЕ ПРИЕМА И СИГНАЛ О КОНЦЕ СВЯЗИ. А Р'РУГ СПОКОЙНО ПРОДОЛЖИЛ ПОЛЕТ, МИНОВАВ СПЕРВА ХРЕБЕТ, А ВСКОРЕ И ЛЕСА ГОРРОП.
Не веря собственным глазам, я перечитывал рапорт, просматривал предоставленные записи «Сеннек-Айг» — все было верно. В то время, когда я боролся с р'ругом, старался вновь запустить двигатели, восстановить хоть с кем-нибудь связь, — на «Сеннек-Айг» получали якобы от меня успокаивающее сообщение и наблюдали вполне нормальный полет. И никакого крушения, никакого обрыва связи — системы наблюдения подтверждали, что с Х'хиаром все в порядке, что причин волновать нет. Системы, которые даже теоретически считались защищенными от влияния извне, надежность работы которых никогда не вызывала сомнений…
Как и надежность работы р'руга, — пришлось напомнить себе, когда очередной приступ бешенства и отчаяния миновал. Даже в теории не рассматривался вопрос о произвольном выходе из строя стабилизаторов р'руга, а если вспомнить полную блокаду связи и оказавшуюся у меня вместо дата-кристаллов для Ло'оотишши приманку для горропы — картина и вовсе вырисовывалась безрадостная.
Крепость довела р'руг до Храма Стражей Небес и сообщила в Имперский дворец о моем благополучном прибытии. Второе сообщение пошло на крейсер Ищущих Свет: Ло'оотишшу что-то задерживало, и она смогла вылететь минут через двадцать пять, отправив в Храм извинение для Х'хиара. А еще через две минуты пришел недоуменный вопрос от Стражей Небес: про что речь? За последний час никто из Имперского дворца не прибывал в Храм, и уж тем более Х'хиара здесь нет.
Примерно минуты две в имперской сети царила напряженная тишина. На «Сеннек-Айг» лихорадочно проверяли записи, в Имперском дворце пытались сообразить, это всерьез или кто-то нехорошо шутит. Затем почти одновременно с крепости, из дворца, из штабов Кедат а-нэррбэ, от Сенаш и Та'ах-сартара на мой коммуникатор пошли запросы; минутой позже подключилась Ло'оотишша.
Я в это время уже оседлал горропу, и мысленно прощался с жизнью, так что даже работай мой коммуникатор — ответа бы от меня никто не дождался. После второй безуспешной пытки дозваться до меня или до р'руга, на «Сеннек-Айг» объявили тревогу, и задействовали уже весь массив сканеров. Еще ничего не понимая, но опасаясь худшего, на крепости начали анализ всего маршрута — и очень быстро нашли подозрительный участок в Лесах Горроп. А затем сканеры явили всем желающим изображение разбитого р'руга, прорубившего собой целую просеку. Короткое сообщение логико-аналитического ядра крепости, вместе с красноречивой картинкой заставили Империю вздрогнуть до основания.
На Зорас'стриа была объявлена зеленая тревога, были подняты все силы Кедат а-нэррбэ и внутренних войск; из дворца и «Сеннек-Айг» начали стартовать атмосферные перехватчики и десантные модули, по всему периметру Лесов Горроп собравшиеся Внутренние круги формировали вооруженные до зубов отряды поддержки. Летящая к Лесам Ло'оотишша направила свой космолет к месту падения. Дочь Ургахейма выжала из двигателя все возможное, но на полпути новое известие от «Сеннек-Айг» заставило ее поменять курс: представив мой возможный маршрут, они переключили сканеры на горы и почти сразу наткнулись на распластавшуюся на каменной осыпи мертвую горропу. Шок сменился ужасом, отчасти смягчившимся, когда с постов в катакомбах сообщили, что детекторы зафиксировали какое-то движение в туннелях, ведущих к Разломам.
Эту часть я изучал особенно внимательно: ничего подобного я не помнил — собственно, я вообще ничего не помнил после боя с горропой, но с другой стороны, я ведь не помнил и обмена сигналами с «Сеннек-Айг»! Точнее, я точно знал, что такого не было — чтобы там не говорили записи.
Ло'оотишша таки успела первой: ее истребитель опустился около одного из входа в катакомбы примерно за десять минут до подлета помощи. Проигнорировав настойчивый совет с крепости дождаться подкрепления, она в одиночку ушла в катакомбы, явно рассчитывая перехватить меня — если это был я — у самих пещер. В этой части катакомб проходов для горроп не было совсем, а потому рассчитывать на помощь она не могла: с ближайшего поста могли подоспеть не раньше чем через пятнадцать минут.
На тактических схемах Имперского дворца и крепости это наверняка выглядело очень красиво: сотни стягивающиеся со всех сторон к тускло мерцающему зеленому пятну огоньков. Первые десантные модули уже падали возле места крушения, над скалами появились не только атмосферные перехватчики, но и пара Сунк'кхов, когда детекторы сперва по континенту, а затем и на орбите подняли тревогу: под катакомбами Сейт-Сорра произошел непонятный выброс энергии, зацепивший больше двадцати квадратных километров. Что источник, что природа выброса оказались совершенно незнакомыми, но в результате все системы, создающие во время работы кокон-поля полностью вышли из строя. Десант Имперской гвардии оказался совершенно безоружным, перед лицом возможного появления горроп, а Сунк'кхи едва смогли совершить посадку на скалы. Примерно через пять-шесть минут все повторилось, но к тому времени над катакомбами небо очистилось от техники.
С каждой минутой обстановка накалялась. Логико-аналитическое ядро дворца присвоило ситуации статус боевой операции, полностью передав бразды управления Руалу. Не меньше ста семидесяти организовавшихся коллективов и более пяти тысяч одиночек по всей Империи начали анализ энергетического всплеска, одновременно ища средства противодействия — Внутренний круг образовался с фантастической быстротой, опередив даже просьбу Имперского дворца.
Ко всему прочему в районе катакомб резко ухудшилась связь, а после второго и третьего выброса пропала совсем. С огромным трудом контакт удалось поддерживать только с десантом у р'руга, но уже до постов в катакомбах и Ло'оотишши дозваться не смогли.
Следующим отрядом, удачно выбравшим паузу между учащающимися всплесками для высадки у истребителя Ло'оотишши, командовали Рилл-саррат с сыном. Без долгих проволочек они оставили охрану, и бросились по следу дочери Ургахейма, успев получить сообщение от ядра дворца, что ситуации предоставлен статус планетарной угрозы: в зоне выбросов были зафиксированы аномальные искажения основных физических параметров пространства. Почти одновременно станции наблюдения по всей Империи зарегистрировали странное возмущение в гиперпространстве, опять-таки не укладывающееся ни в какие рамки. Дикое предположение, что источник так же находиться под поверхностью Зорас'стриа естественно не подтвердилось, но легче никому не стало — некая связь возмущений с происходящим в глубине катакомб стала ясна каждому после следующего же всплеск.
Планетарные детекторы и сканеры «Сеннек-Айг», служившие после обрыва связи главным источником новостей, ровно через двадцать минут, когда по всем расчетам Рилл-саррат должен был достигнуть входов в нижние уровни Разломов, вновь подняли тревогу. На сей раз никаких заблуждений или сомнений о его природе не было ни у кого: в катакомбах Сейт-Сорра взорвалась плазменная граната. Сейсмографы подтвердили это, вдогонку сообщив о начавшихся на нижних уровнях Разломов обвалах. Установить точно область катастрофы не представлялось возможным, но то, что она однозначно захватывала место пребывания и Ло'оотишши, и Рилл-саррата с сыном — сомнений не вызывало. Спустя всего минуту последовал еще один, поистине чудовищный по высвобожденной мощи всплеск, окончательно выведший из строя всю технику и энергосистемы в округе, — и он оказался последним. Далее катастрофа выражалась в основном в ширящейся вглубь зоне обвалов, оседанию противоположной части хребта, сошедшей там же каменной лавины и легким землетрясением.
А через двадцать минут на поверхности появился остаток отряда Рилл-саррата:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27