Давид Прингл был не из тех мужчин, что любят попусту тратить время.
Она спустилась вниз и просунула голову в гостиную, чуть приоткрыв дверь.
— Я ухожу, — сказала она родителям, которые смотрели телевизор.
— Возвращайся не слишком поздно, — произнес отец, не отрывая глаз от экрана.
— Ты прилично оделась? — обернувшись, спросила мать.
— Прекрасно, — сказала Сюзи и захлопнула за собой дверь.
Ночь стояла ясная. Было полнолуние. Она шла по маленькой освещенной луной улочке и думала, насколько правдивы истории, которые рассказывают люди о полной луне. Ускорив шаги, она поспешила вдоль пустынного переулка и вскоре была на окраине города.
Свет луны отбрасывал длинные тени от веток деревьев и кустарника. Сюзи вздрогнула, у нее даже перехватило дыхание, когда неподалеку раздался треск ветки. Сюзи не любила темноты и сейчас находила странным, что согласилась с Принглом встречаться здесь по ночам. Правда, когда они летом занимались здесь любовью, все казалось другим, не таким угрожающим.
Она взглянула на луну, белую как череп. Теперь это казалось Сюзи зловещим, а не романтичным, как летом. Шум и какой-то звук справа от нее заставил Сюзи вскрикнуть. Но затем она поняла, что это всего лишь птица и приказала себе не быть такой глупой.
Наконец она дошла до места свидания — полянки, где в центре рос большой старый дуб. Она с некоторым облегчением выбежала на открытое пространство, встала под деревом, горько сожалея, что Прингл не пришел первым. Она стояла очень тихо, сжимая в руках свою сумочку и прислушиваясь, не раздадутся ли шаги ее любимого. Но все, что она слышала, были лишь звуки ночного леса — шелест деревьев, чириканье птиц, потревоженных в гнезде, голоса каких-то животных.
— Пожалуйста, приходи скорее, Давид. О боже сделай так, чтобы он пришел скорее. Мне страшно. Я боюсь темноты, — молила она.
Сюзи закрыла глаза, желая услышать его шаги, его голос, но не уловила ничего, кроме обычных ночных звуков. Хотя что-то еще она слышала — какой-то шелест, царапанье, почти шепот.
Она взглянула на луну, увидела ее мрачный жутковатый свет и опять вспомнила все страшные истории, которые слышала раньше. Ее сердце сжалось.
— О боже, Давид, где же ты?
Когда Сюзи услышала треск веток позади себя, она была не в силах оглянуться.
— Извини, дорогая, я на несколько минут опоздал, — прозвучал вдруг голос Прингла.
Она бросилась в его объятия, все еще вздрагивая от пережитого страха.
— Эй, эй, — нежно сказал Прингл. — Да ты вся трясешься. Что случилось?
— Темно... Я боюсь темноты, — пробормотала Сюзи. — Мне страшно.
Он привлек ее к себе и жадно прижался к ее губам. Близость его тела развеяли все ее страхи, она безрассудно захотела Прингла и медленно повлекла его к земле. Он остановился на мгновение, снял свою кожаную куртку и постелил ее на траву.
Прижавшись к Принглу, Сюзи чувствовала, как его сильные руки нежно ласкают ее тело. Прингл застонал, она приоткрыла глаза, чтобы взглянуть на его лицо — бледное с маленькими глазами и тонкими губами. Почувствовав приближение оргазма, она оторвала руки от спины Прингла и прижала ладони к холодной влажной земле. И вот она забылась, захваченная волной страсти.
Потом она услышала, как Прингл вскрикнул и, думая, что он переживает то же, что и она, прижалась к нему. Крики Прингла становились все громче. Она открыла глаза и вдруг похолодела от ужаса. В нескольких футах от ее лица, блестя в холодном свете луны, стоял паук. Он был на много больше тех, что она видела раньше. Все его восемь глаз неподвижно уставились на них.
Давид! Давид! — закричала она, инстинктивно закрываясь руками.
Прингл дико смотрел куда-то наверх, она взглянула туда же. Сначала она не могла понять, что случилось. Луна была почти не видна из-за сотен маленьких темных существ, слетавших с веток дуба, возвышающегося над ними, В следующую секунду Сюзи разглядела, что это пауки, висящие на тонких почти невидимых нитях. Один за другим они быстро спускались на спину Прингла. Она почувствовала, как что-то зашевелилось в ее волосах. Рукой нащупала колючее тело паука, с содроганием вытащила и отбросила его, затем попыталась освободиться от извивающегося и корчившегося тела Прингла. Но он был Слишком тяжел. Затравленно озираясь, она увидела черную массу, которая, переливаясь как лава, спускалась с ближайших кустов на землю прямо перед ними.
Прингл, дергаясь в конвульсиях боли, скатился с нее. Она подобрала ноги и села, прижавшись спиной к стволу дерева, не в силах шевельнуться, как в кошмарном сне. Горло у нее сжалось, сердце стучало, глаза не могли оторваться от Прингла, облепленного массой этих бешеных пауков. Он катался по земле, все еще крича, а пауки карабкались и карабкались на его открытое тело.
Сюзи почувствовала какое-то движение на своей ноге. По ее прекрасной голени полз паук! Сбросив его рукой, она как слепая, наугад, ринулась в лес и понеслась не останавливаясь, натыкаясь на деревья, оставляя обрывки платья на ветках и сучьях. На берегу маленького ручейка она упала без сил.
Доносившиеся до нее крики Прингла внезапно оборвались. Воцарилась зловещая тишина. В темноте ничего не двигалось. Сюзи огляделась, что-то зашевелилось в кустах около нее. Не спускаются ли первые жуткие насекомые?!
Снова почувствовав приступ страха, она вскочила и побежала вниз по течению ручья. Через несколько ярдов она упала, силы опять покинули ее. Сюзи казалось, что не может даже пошевелиться, но когда что-то коснулось ее лица, она молниеносно сбросила это. Лист зашуршал в ее руке.
Она поднялась. Инстинкт двигал ее вперед. Увязая по щиколотки в грязи, она стремилась уйти от этого ужаса, который оставила позади себя. Каждый звук, раздававшийся в лесу, вызывал у нее новый приступ паники.
Перед ее глазами все еще стояла страшная картина: пауки ползают по голому телу ее любимого. Она все еще ощущала в своей руке колючее насекомое, которое вытащила из волос, его лапки, вцепившиеся в ногу.
— Пауки. Пауки. Пауки, — как в бреду повторяла она на бегу. Она ненавидела пауков, их паутину и вообще все, что с ними связано.
Наконец, она вышла из леса на недавно вспаханное поле, опустилась на черную холодную землю и прижавшись к ней щекой затряслась в рыданиях.
Услышав какой-то шум в лесу позади себя, она очнулась. Перейдя поле, обнаружила тропинку. Снова инстинкт вел ее, она брела по дорожке, серебряной от света луны.
Через десять минут она была на окраине своего городка. Улицы были безлюдны. Сюзи бежала и бежала вперед, не осознавая уже, что с ней происходит. Она не слышала, как позади нее затормозила машина. Кто-то подхватил ее и усадил на заднее сидение. Через несколько минут ей помогли выйти у полицейского участка. Сюзи все еще была не в себе и не понимала, где она. Но когда полицейский ударил ее по щеке, пытаясь привести в чувство, она ощутила боль и услышала какой-то голос:
— Я только что подобрал ее. Она бежала прямо по дороге.
— Это — Сюзи Картер, — сказал сержант. — Мы должны позвонить ее родителям. Выглядит так, как будто на нее напали.
— Пауки. Пауки. Пауки, — бормотала Сюзи, до нее медленно доходило, что она жива.
— Вы что-то сказали, мисс? — спросил сержант, грузный, могучий мужчина.
— Пауки. Пауки. Пауки...
— Да, да. Все в порядке теперь. Вот чай, — сказал полицейский, ставя чашку на столик перед ней.
Они сидели в маленькой приемной. Сбоку от главного входа в полицейский участок констебль, который принес чай, спросил, позвонить ли ему родителям Сюзи.
— Да, конечно, — ответил сержант. — Скажи, что с ней произошло несчастье, не рассказывай подробности. Мы еще сами не разобрались, что случилось.
Сюзи глядела прямо перед собой, будто пыталась что-то сказать.
— Ну, мисс, вы можете теперь рассказать?
Сюзи покачала головой, что-то невнятно пробормотала.
— Я думаю, вам лучше выйти, — сказал сержант, обращаясь к мужчине, который ее привел. — Может быть она не хочет говорить в вашем присутствии. Перед тем, как уйти, подойдите к человеку за столом и опишите ему все детали.
Вдруг Сюзи вскрикнула, ее тело стало медленно оседать, она опять потеряла сознание. Сержант снова дал ей пощечину, она очнулась, испуганно озираясь вокруг.
Вошла в комнату женщина-полицейский.
— Мне сказали, я вам нужна. В чем дело?
Сержант кивнул в сторону Сюзи.
— Она не хочет рассказывать, что с ней случилось.
В этот момент Сюзи заговорила.
— Пауки. Огромные пауки, — прошептала она. — Их тысячи. Они съели Давида. А-а-а! — она закончила криком.
Полицейские переглянулись. Сюзи обхватила себя руками.
— Пауки? — спросила женщина. — Пауки напали на вас и вашего друга? Где?
— В лесу. В лесу. Тысячи пауков. Огромных пауков. Огромных пауков. Съели Давида. Съели... — ее голос опять сорвался.
Сержант взглянул на женщину.
— Наверное, у нее помутился рассудок. Плотоядные пауки! Бедная девочка. Ее нужно обследовать, — сказал он, понизив голос. — Наверное, ее изнасиловали.
Женщина кивнула.
— Почему бы вам не оставить нас вдвоем? Я попытаюсь с ней поговорить, — попросила она.
Сержант вышел.
— А теперь, Сюзи, — начала женщина. — Забудь о пауках. Если кто-то напал на вас, расскажи об этом. Мы задержим его, он может напасть на кого-нибудь.
— Пауки. Пауки. В лесу. Большие пауки. Съели Давида. Давид мертв. Давид мертв. Его нет.
Она опять сорвалась и замолчала.
Женщина оставалась возле Сюзи около получаса. Приехали родители и ожидали около приемной. Наконец женщина вышла поговорить с сержантом.
— Она все еще твердит о пауках, которые напали на нее и ее друга. Кажется, его звали Давид. Она трет рукой ногу, я вызвала доктора и дала ей успокоительного. Может, она расскажет все завтра.
— Доктор уже здесь, — сказал сержант. — Она сказала, какой лес?
— Я думаю, это — в полумиле от ее дома.
— Мы все-таки взглянем на это место. Если ее изнасиловали, доктор нам скажет.
Сержант хмыкнул.
— Пауки! Это что-то новенькое. Наверное, не хочет, чтобы родители узнали о том, что произошло в лесу. Насколько я слышал, она — маленькая потаскушка, как теперь говорят, — добавил он, ухмыляясь. — Хорошо, мы все-таки съездим. Я поеду с констеблем Джонсом. Двоих будет достаточно. Я бы взял нескольких мух-убийц, на случай, если встретятся гигантские насекомые, — пошутил он.
Но час спустя сержант уже не смеялся, стоя в лесу рядом с полицейским фотографом и рассматривая до неузнаваемости изуродованные останки Давида Прингла.
Его тело было обглодано до костей. Но не только при виде этого истерзанного тела сержанту Уилкису стало страшно. На примятой траве лежал раздавленный паук. Это был очень крупный паук.
Глава пятая
В понедельник, после того, как было найдено тело Марфи, Алан остался ночевать в Кенте. Он почти ничего не ел, только пил. Почувствовав, что люди в барс при гостинице ему мешают, он поднялся в свою комнату. И там, шагая из угла в угол, выпил бутылку бренди. Через каждые десять минут он брал в руки найденные им лапки пауков и рассмотрев их в очередной раз, клал на кофейный столик.
— Интересно... интересно... — повторял он, постукивая своими тонкими изящными пальцами по столику.
Он принял душ и пораньше лег спать, надеясь, что алкоголь поможет ему заснуть. Но лежал без сна, неотрывно думая об этих лапках. В них было что-то ненормальное. Как только он вернется в Лондон, он выяснит, в чем дело. Уже засыпая, он вспомнил, что не позвонил Луизе и матери. Ладно, это будет первое, что он сделает утром.
Проснулся он только около полудня. Голова кружилась, все тело ломило. Сначала он удивился, что за вечер выпил целую бутылку, но взглянув на кофейный столик, все вспомнил.
После горячего душа и кофейника черного кофе ему стало лучше и он позвонил в Лондон. Мать все еще находилась под действием успокоительного. Луиза сказала, что останется на своей квартире. И они встретятся позже. Следующий звонок был инспектору Брэдшоу.
— Есть что-нибудь новое по делу Марфи? — спросил он.
— Нет. Но случай аналогичный, случаю с вашим отцом. Патологоанатомы вновь обнаружили в останках яд. На этом, кажется, дело закончится. Я удивлюсь, если произойдет еще одно убийство.
— Дайте мне знать, если выяснится что-то новое. Я возвращаюсь в Лондон. И буду поддерживать с вами контакт.
Он дал телефонный номер своей квартиры и квартиры Луизы.
Около трех Алан был уже в Лондоне и сразу направился в университетскую лабораторию. Разглядывая паучьи ножки под микроскопом он сверял их структуру с классификацией Кестнера. Дважды проведя свои исследования, он все же не мог поверить в то, что обнаружил.
Алан провел руками по волосам, эта его привычка означала, что он в замешательстве. Чувствуя необходимость в мнении другого эксперта, позвонил своему другу Питеру Уитли в отделение истории природы, настоящему эксперту по насекомым.
Изучив лапки, Уитли с удивлением взглянул на Алана.
— Ты хочешь сказать, что нашел их здесь, в нашей области? Это невозможно.
— Я подумал то же самое. Но эти лапки были найдены в Кенте.
— Тебе их кто-то принес?
Алан покачал головой.
— Не хочу вдаваться в подробности, но они обнаружены примерно в трех милях друг от друга.
Алан не стал рассказывать Уитли всю историю, чтобы его друг не посчитал его сумасшедшим.
— Эти лапки выглядят так, как будто они принадлежат стегодафисам, — продолжил Уитли. — Но это семейство пауков живет только в Пакистане. Они охотятся группами, нескольких сотен в одной группе. Если ты нашел их в нашей области, высоки шансы, что их очень много.
Алан вскинул брови.
— Ты — настоящий бриллиант. Я дал бы тебе Нобелевскую премию. Но, Питер, — уже серьезно продолжил Алан, — рассмотри когти на лапках. У стегодафисов таких нет. Они приспособлены для ходьбы, а не для висения на паутине. А шипы слишком твердые для особей из Пакистана.
Уитли взял лапки в руку, чтобы рассмотреть поближе. Это был невысокого роста мужчина, типичный представитель науки. Его одежда всегда была измята, он мог надеть на званый обед ботинки разного цвета. Его лицо было наполовину скрыто целой шапкой вьющихся волос и на удивление косматой бородой.
Но он был настоящим бриллиантом, и шутка Алана насчет Нобелевской премии не была далека от истины.
— Ты прав, — сказал он. — Разговор о стегодафисах — сплошное сумасшествие! Конечно, пакистанские пауки не могут разгуливать по Кенту. Он энергично кивнул. — Это совершенно другие. Классификация Кестнера хороша только для типичных случаев. Но ведь могли возникнуть тысячи других видов. Новый вид может появиться в любой день, просто мы ничего о них не знаем. Не исключение, что эти лапки принадлежат пауку какого-то нового вида. Но нельзя делать выводы только по двум лапкам. Так что не стоит пока волноваться.
Алан ответил не сразу.
— Ты пришел к выводу, Питер, — сказал он медленно, — что эти лапки похожи на лапки стегодафисов из Пакистана?
— Да, да, — ответил Уитли, теребя свою бороду. — Но это глупо. Если бы они принадлежали стегодафисам, их бы уже кто-нибудь увидел. Эти насекомые живут группами — сотнями, тысячами.
Алан пожал плечами, вздохнул.
— Я думаю, ты прав. Но... есть несколько вопросов. Чем они питаются?
Уитли покачал головой.
— Это не вопрос. Им нужен живой корм, — сказал он. — Если они его не получают, они могут есть что-нибудь другое. Вспомни суматоху вокруг красных пауков-убийц, которые были завезены к нам с грузом бананов.
Алан кивнул.
— Но почему тогда лапки были найдены на таком большом расстоянии друг от друга?
— Может быть, их разнесли птицы. Может, одна из них схватила паука и с ним в клюве перелетела на другое место. Откуда я знаю?
Алан потер глаза.
— Ты выглядишь усталым, Алан, — улыбнулся Питер. — Опять кутил вчера?
— Нет, на этот раз нет, — сухо ответил Алан. — Вчера был убит мой отец.
Уитли побледнел.
— Твой... Боже! Извини, я не знал. Убит? Как?
Алан несколько мгновений молча смотрел на Уитли, странная улыбка играла на его губах.
— Пауки, — коротко сказал он, вздрогнув при звуке своего голоса, произнесшего это.
Луиза, как и обещала, ждала его у себя. Стоя у двери, она смотрела, как он проходит в комнату, как садится в ее легкое плетеное кресло.
— Подойди, глупышка, — улыбнулся он. — Я не собираюсь устраивать истерику или что-нибудь в этом роде.
Он протянул к ней руки, и она, сев к нему на колени, уткнулась лицом в его грудь. Он почувствовал сладкий запах ее духов и стал медленно поглаживать рукой ее волосы.
— Я чувствую себя беспомощной, — шепнула она. — Я не знаю, что делать... что сказать.
— Для начала дай мне что-нибудь выпить.
Она встала и мягко ступая подошла к белому деревянному серванту, вытащила бутылку виски и два бокала.
Она не была классически красива, но, как говорил Алан, обладала «естественной» привлекательностью, каким-то необъяснимым качеством, которое притягивало к ней мужчин. Сначала он думал, что это — ее глаза, зеленые, всегда веселые, несмотря на то, что они могли становиться напуганными, когда она беспокоилась особенно за своих друзей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Она спустилась вниз и просунула голову в гостиную, чуть приоткрыв дверь.
— Я ухожу, — сказала она родителям, которые смотрели телевизор.
— Возвращайся не слишком поздно, — произнес отец, не отрывая глаз от экрана.
— Ты прилично оделась? — обернувшись, спросила мать.
— Прекрасно, — сказала Сюзи и захлопнула за собой дверь.
Ночь стояла ясная. Было полнолуние. Она шла по маленькой освещенной луной улочке и думала, насколько правдивы истории, которые рассказывают люди о полной луне. Ускорив шаги, она поспешила вдоль пустынного переулка и вскоре была на окраине города.
Свет луны отбрасывал длинные тени от веток деревьев и кустарника. Сюзи вздрогнула, у нее даже перехватило дыхание, когда неподалеку раздался треск ветки. Сюзи не любила темноты и сейчас находила странным, что согласилась с Принглом встречаться здесь по ночам. Правда, когда они летом занимались здесь любовью, все казалось другим, не таким угрожающим.
Она взглянула на луну, белую как череп. Теперь это казалось Сюзи зловещим, а не романтичным, как летом. Шум и какой-то звук справа от нее заставил Сюзи вскрикнуть. Но затем она поняла, что это всего лишь птица и приказала себе не быть такой глупой.
Наконец она дошла до места свидания — полянки, где в центре рос большой старый дуб. Она с некоторым облегчением выбежала на открытое пространство, встала под деревом, горько сожалея, что Прингл не пришел первым. Она стояла очень тихо, сжимая в руках свою сумочку и прислушиваясь, не раздадутся ли шаги ее любимого. Но все, что она слышала, были лишь звуки ночного леса — шелест деревьев, чириканье птиц, потревоженных в гнезде, голоса каких-то животных.
— Пожалуйста, приходи скорее, Давид. О боже сделай так, чтобы он пришел скорее. Мне страшно. Я боюсь темноты, — молила она.
Сюзи закрыла глаза, желая услышать его шаги, его голос, но не уловила ничего, кроме обычных ночных звуков. Хотя что-то еще она слышала — какой-то шелест, царапанье, почти шепот.
Она взглянула на луну, увидела ее мрачный жутковатый свет и опять вспомнила все страшные истории, которые слышала раньше. Ее сердце сжалось.
— О боже, Давид, где же ты?
Когда Сюзи услышала треск веток позади себя, она была не в силах оглянуться.
— Извини, дорогая, я на несколько минут опоздал, — прозвучал вдруг голос Прингла.
Она бросилась в его объятия, все еще вздрагивая от пережитого страха.
— Эй, эй, — нежно сказал Прингл. — Да ты вся трясешься. Что случилось?
— Темно... Я боюсь темноты, — пробормотала Сюзи. — Мне страшно.
Он привлек ее к себе и жадно прижался к ее губам. Близость его тела развеяли все ее страхи, она безрассудно захотела Прингла и медленно повлекла его к земле. Он остановился на мгновение, снял свою кожаную куртку и постелил ее на траву.
Прижавшись к Принглу, Сюзи чувствовала, как его сильные руки нежно ласкают ее тело. Прингл застонал, она приоткрыла глаза, чтобы взглянуть на его лицо — бледное с маленькими глазами и тонкими губами. Почувствовав приближение оргазма, она оторвала руки от спины Прингла и прижала ладони к холодной влажной земле. И вот она забылась, захваченная волной страсти.
Потом она услышала, как Прингл вскрикнул и, думая, что он переживает то же, что и она, прижалась к нему. Крики Прингла становились все громче. Она открыла глаза и вдруг похолодела от ужаса. В нескольких футах от ее лица, блестя в холодном свете луны, стоял паук. Он был на много больше тех, что она видела раньше. Все его восемь глаз неподвижно уставились на них.
Давид! Давид! — закричала она, инстинктивно закрываясь руками.
Прингл дико смотрел куда-то наверх, она взглянула туда же. Сначала она не могла понять, что случилось. Луна была почти не видна из-за сотен маленьких темных существ, слетавших с веток дуба, возвышающегося над ними, В следующую секунду Сюзи разглядела, что это пауки, висящие на тонких почти невидимых нитях. Один за другим они быстро спускались на спину Прингла. Она почувствовала, как что-то зашевелилось в ее волосах. Рукой нащупала колючее тело паука, с содроганием вытащила и отбросила его, затем попыталась освободиться от извивающегося и корчившегося тела Прингла. Но он был Слишком тяжел. Затравленно озираясь, она увидела черную массу, которая, переливаясь как лава, спускалась с ближайших кустов на землю прямо перед ними.
Прингл, дергаясь в конвульсиях боли, скатился с нее. Она подобрала ноги и села, прижавшись спиной к стволу дерева, не в силах шевельнуться, как в кошмарном сне. Горло у нее сжалось, сердце стучало, глаза не могли оторваться от Прингла, облепленного массой этих бешеных пауков. Он катался по земле, все еще крича, а пауки карабкались и карабкались на его открытое тело.
Сюзи почувствовала какое-то движение на своей ноге. По ее прекрасной голени полз паук! Сбросив его рукой, она как слепая, наугад, ринулась в лес и понеслась не останавливаясь, натыкаясь на деревья, оставляя обрывки платья на ветках и сучьях. На берегу маленького ручейка она упала без сил.
Доносившиеся до нее крики Прингла внезапно оборвались. Воцарилась зловещая тишина. В темноте ничего не двигалось. Сюзи огляделась, что-то зашевелилось в кустах около нее. Не спускаются ли первые жуткие насекомые?!
Снова почувствовав приступ страха, она вскочила и побежала вниз по течению ручья. Через несколько ярдов она упала, силы опять покинули ее. Сюзи казалось, что не может даже пошевелиться, но когда что-то коснулось ее лица, она молниеносно сбросила это. Лист зашуршал в ее руке.
Она поднялась. Инстинкт двигал ее вперед. Увязая по щиколотки в грязи, она стремилась уйти от этого ужаса, который оставила позади себя. Каждый звук, раздававшийся в лесу, вызывал у нее новый приступ паники.
Перед ее глазами все еще стояла страшная картина: пауки ползают по голому телу ее любимого. Она все еще ощущала в своей руке колючее насекомое, которое вытащила из волос, его лапки, вцепившиеся в ногу.
— Пауки. Пауки. Пауки, — как в бреду повторяла она на бегу. Она ненавидела пауков, их паутину и вообще все, что с ними связано.
Наконец, она вышла из леса на недавно вспаханное поле, опустилась на черную холодную землю и прижавшись к ней щекой затряслась в рыданиях.
Услышав какой-то шум в лесу позади себя, она очнулась. Перейдя поле, обнаружила тропинку. Снова инстинкт вел ее, она брела по дорожке, серебряной от света луны.
Через десять минут она была на окраине своего городка. Улицы были безлюдны. Сюзи бежала и бежала вперед, не осознавая уже, что с ней происходит. Она не слышала, как позади нее затормозила машина. Кто-то подхватил ее и усадил на заднее сидение. Через несколько минут ей помогли выйти у полицейского участка. Сюзи все еще была не в себе и не понимала, где она. Но когда полицейский ударил ее по щеке, пытаясь привести в чувство, она ощутила боль и услышала какой-то голос:
— Я только что подобрал ее. Она бежала прямо по дороге.
— Это — Сюзи Картер, — сказал сержант. — Мы должны позвонить ее родителям. Выглядит так, как будто на нее напали.
— Пауки. Пауки. Пауки, — бормотала Сюзи, до нее медленно доходило, что она жива.
— Вы что-то сказали, мисс? — спросил сержант, грузный, могучий мужчина.
— Пауки. Пауки. Пауки...
— Да, да. Все в порядке теперь. Вот чай, — сказал полицейский, ставя чашку на столик перед ней.
Они сидели в маленькой приемной. Сбоку от главного входа в полицейский участок констебль, который принес чай, спросил, позвонить ли ему родителям Сюзи.
— Да, конечно, — ответил сержант. — Скажи, что с ней произошло несчастье, не рассказывай подробности. Мы еще сами не разобрались, что случилось.
Сюзи глядела прямо перед собой, будто пыталась что-то сказать.
— Ну, мисс, вы можете теперь рассказать?
Сюзи покачала головой, что-то невнятно пробормотала.
— Я думаю, вам лучше выйти, — сказал сержант, обращаясь к мужчине, который ее привел. — Может быть она не хочет говорить в вашем присутствии. Перед тем, как уйти, подойдите к человеку за столом и опишите ему все детали.
Вдруг Сюзи вскрикнула, ее тело стало медленно оседать, она опять потеряла сознание. Сержант снова дал ей пощечину, она очнулась, испуганно озираясь вокруг.
Вошла в комнату женщина-полицейский.
— Мне сказали, я вам нужна. В чем дело?
Сержант кивнул в сторону Сюзи.
— Она не хочет рассказывать, что с ней случилось.
В этот момент Сюзи заговорила.
— Пауки. Огромные пауки, — прошептала она. — Их тысячи. Они съели Давида. А-а-а! — она закончила криком.
Полицейские переглянулись. Сюзи обхватила себя руками.
— Пауки? — спросила женщина. — Пауки напали на вас и вашего друга? Где?
— В лесу. В лесу. Тысячи пауков. Огромных пауков. Огромных пауков. Съели Давида. Съели... — ее голос опять сорвался.
Сержант взглянул на женщину.
— Наверное, у нее помутился рассудок. Плотоядные пауки! Бедная девочка. Ее нужно обследовать, — сказал он, понизив голос. — Наверное, ее изнасиловали.
Женщина кивнула.
— Почему бы вам не оставить нас вдвоем? Я попытаюсь с ней поговорить, — попросила она.
Сержант вышел.
— А теперь, Сюзи, — начала женщина. — Забудь о пауках. Если кто-то напал на вас, расскажи об этом. Мы задержим его, он может напасть на кого-нибудь.
— Пауки. Пауки. В лесу. Большие пауки. Съели Давида. Давид мертв. Давид мертв. Его нет.
Она опять сорвалась и замолчала.
Женщина оставалась возле Сюзи около получаса. Приехали родители и ожидали около приемной. Наконец женщина вышла поговорить с сержантом.
— Она все еще твердит о пауках, которые напали на нее и ее друга. Кажется, его звали Давид. Она трет рукой ногу, я вызвала доктора и дала ей успокоительного. Может, она расскажет все завтра.
— Доктор уже здесь, — сказал сержант. — Она сказала, какой лес?
— Я думаю, это — в полумиле от ее дома.
— Мы все-таки взглянем на это место. Если ее изнасиловали, доктор нам скажет.
Сержант хмыкнул.
— Пауки! Это что-то новенькое. Наверное, не хочет, чтобы родители узнали о том, что произошло в лесу. Насколько я слышал, она — маленькая потаскушка, как теперь говорят, — добавил он, ухмыляясь. — Хорошо, мы все-таки съездим. Я поеду с констеблем Джонсом. Двоих будет достаточно. Я бы взял нескольких мух-убийц, на случай, если встретятся гигантские насекомые, — пошутил он.
Но час спустя сержант уже не смеялся, стоя в лесу рядом с полицейским фотографом и рассматривая до неузнаваемости изуродованные останки Давида Прингла.
Его тело было обглодано до костей. Но не только при виде этого истерзанного тела сержанту Уилкису стало страшно. На примятой траве лежал раздавленный паук. Это был очень крупный паук.
Глава пятая
В понедельник, после того, как было найдено тело Марфи, Алан остался ночевать в Кенте. Он почти ничего не ел, только пил. Почувствовав, что люди в барс при гостинице ему мешают, он поднялся в свою комнату. И там, шагая из угла в угол, выпил бутылку бренди. Через каждые десять минут он брал в руки найденные им лапки пауков и рассмотрев их в очередной раз, клал на кофейный столик.
— Интересно... интересно... — повторял он, постукивая своими тонкими изящными пальцами по столику.
Он принял душ и пораньше лег спать, надеясь, что алкоголь поможет ему заснуть. Но лежал без сна, неотрывно думая об этих лапках. В них было что-то ненормальное. Как только он вернется в Лондон, он выяснит, в чем дело. Уже засыпая, он вспомнил, что не позвонил Луизе и матери. Ладно, это будет первое, что он сделает утром.
Проснулся он только около полудня. Голова кружилась, все тело ломило. Сначала он удивился, что за вечер выпил целую бутылку, но взглянув на кофейный столик, все вспомнил.
После горячего душа и кофейника черного кофе ему стало лучше и он позвонил в Лондон. Мать все еще находилась под действием успокоительного. Луиза сказала, что останется на своей квартире. И они встретятся позже. Следующий звонок был инспектору Брэдшоу.
— Есть что-нибудь новое по делу Марфи? — спросил он.
— Нет. Но случай аналогичный, случаю с вашим отцом. Патологоанатомы вновь обнаружили в останках яд. На этом, кажется, дело закончится. Я удивлюсь, если произойдет еще одно убийство.
— Дайте мне знать, если выяснится что-то новое. Я возвращаюсь в Лондон. И буду поддерживать с вами контакт.
Он дал телефонный номер своей квартиры и квартиры Луизы.
Около трех Алан был уже в Лондоне и сразу направился в университетскую лабораторию. Разглядывая паучьи ножки под микроскопом он сверял их структуру с классификацией Кестнера. Дважды проведя свои исследования, он все же не мог поверить в то, что обнаружил.
Алан провел руками по волосам, эта его привычка означала, что он в замешательстве. Чувствуя необходимость в мнении другого эксперта, позвонил своему другу Питеру Уитли в отделение истории природы, настоящему эксперту по насекомым.
Изучив лапки, Уитли с удивлением взглянул на Алана.
— Ты хочешь сказать, что нашел их здесь, в нашей области? Это невозможно.
— Я подумал то же самое. Но эти лапки были найдены в Кенте.
— Тебе их кто-то принес?
Алан покачал головой.
— Не хочу вдаваться в подробности, но они обнаружены примерно в трех милях друг от друга.
Алан не стал рассказывать Уитли всю историю, чтобы его друг не посчитал его сумасшедшим.
— Эти лапки выглядят так, как будто они принадлежат стегодафисам, — продолжил Уитли. — Но это семейство пауков живет только в Пакистане. Они охотятся группами, нескольких сотен в одной группе. Если ты нашел их в нашей области, высоки шансы, что их очень много.
Алан вскинул брови.
— Ты — настоящий бриллиант. Я дал бы тебе Нобелевскую премию. Но, Питер, — уже серьезно продолжил Алан, — рассмотри когти на лапках. У стегодафисов таких нет. Они приспособлены для ходьбы, а не для висения на паутине. А шипы слишком твердые для особей из Пакистана.
Уитли взял лапки в руку, чтобы рассмотреть поближе. Это был невысокого роста мужчина, типичный представитель науки. Его одежда всегда была измята, он мог надеть на званый обед ботинки разного цвета. Его лицо было наполовину скрыто целой шапкой вьющихся волос и на удивление косматой бородой.
Но он был настоящим бриллиантом, и шутка Алана насчет Нобелевской премии не была далека от истины.
— Ты прав, — сказал он. — Разговор о стегодафисах — сплошное сумасшествие! Конечно, пакистанские пауки не могут разгуливать по Кенту. Он энергично кивнул. — Это совершенно другие. Классификация Кестнера хороша только для типичных случаев. Но ведь могли возникнуть тысячи других видов. Новый вид может появиться в любой день, просто мы ничего о них не знаем. Не исключение, что эти лапки принадлежат пауку какого-то нового вида. Но нельзя делать выводы только по двум лапкам. Так что не стоит пока волноваться.
Алан ответил не сразу.
— Ты пришел к выводу, Питер, — сказал он медленно, — что эти лапки похожи на лапки стегодафисов из Пакистана?
— Да, да, — ответил Уитли, теребя свою бороду. — Но это глупо. Если бы они принадлежали стегодафисам, их бы уже кто-нибудь увидел. Эти насекомые живут группами — сотнями, тысячами.
Алан пожал плечами, вздохнул.
— Я думаю, ты прав. Но... есть несколько вопросов. Чем они питаются?
Уитли покачал головой.
— Это не вопрос. Им нужен живой корм, — сказал он. — Если они его не получают, они могут есть что-нибудь другое. Вспомни суматоху вокруг красных пауков-убийц, которые были завезены к нам с грузом бананов.
Алан кивнул.
— Но почему тогда лапки были найдены на таком большом расстоянии друг от друга?
— Может быть, их разнесли птицы. Может, одна из них схватила паука и с ним в клюве перелетела на другое место. Откуда я знаю?
Алан потер глаза.
— Ты выглядишь усталым, Алан, — улыбнулся Питер. — Опять кутил вчера?
— Нет, на этот раз нет, — сухо ответил Алан. — Вчера был убит мой отец.
Уитли побледнел.
— Твой... Боже! Извини, я не знал. Убит? Как?
Алан несколько мгновений молча смотрел на Уитли, странная улыбка играла на его губах.
— Пауки, — коротко сказал он, вздрогнув при звуке своего голоса, произнесшего это.
Луиза, как и обещала, ждала его у себя. Стоя у двери, она смотрела, как он проходит в комнату, как садится в ее легкое плетеное кресло.
— Подойди, глупышка, — улыбнулся он. — Я не собираюсь устраивать истерику или что-нибудь в этом роде.
Он протянул к ней руки, и она, сев к нему на колени, уткнулась лицом в его грудь. Он почувствовал сладкий запах ее духов и стал медленно поглаживать рукой ее волосы.
— Я чувствую себя беспомощной, — шепнула она. — Я не знаю, что делать... что сказать.
— Для начала дай мне что-нибудь выпить.
Она встала и мягко ступая подошла к белому деревянному серванту, вытащила бутылку виски и два бокала.
Она не была классически красива, но, как говорил Алан, обладала «естественной» привлекательностью, каким-то необъяснимым качеством, которое притягивало к ней мужчин. Сначала он думал, что это — ее глаза, зеленые, всегда веселые, несмотря на то, что они могли становиться напуганными, когда она беспокоилась особенно за своих друзей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14