СТИВЕН КИНГ
Я ЗНАЮ, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО
(перевод А.Мясникова)
- Я знаю, что вам нужно.
Элизабет испуганно оторвала взгляд от книги по
социологии и увидела довольно непримечательного молодого
человека в зеленой поношенной армейской куртке. В первое
мгновение он показался ей каким-то очень-очень давним
знакомым и далекого смутно помнимого уже прошлого. Это было
как "дежа-вю". Но ощущение это, правда, почти сразу же
исчезло. Он был приблизительно ее роста, худощав и...
как-то странно подергивался, если можно так выразиться - это
было какое-то внутреннее, невидимое, но явственно ощущаемое
ею подергиванию. Волосы на его голове были черными и
лохматыми. На носу, сильно увеличивая его темно-карие
глаза, сидела массивные очки в роговой оправе и с очень
толстыми линзами. Линзы казались не то сильно
поцарапанными, не то просто грязными. Нет, теперь она была
абсолютно уверена в том, что никогда не видела его раньше.
- Вы знаете, что мне нужно? - переспросила она. -
Сомневаюсь.
- Вам нужна двойная порция земляничного мороженного.
Правильно?
Она вздрогнула от неожиданности и, прищурившись,
посмотрела на него теперь уже внимательнее. Она
действительно уже давно собиралась устроить себе небольшой
перерыв и пойти съесть мороженное. Элизабет готовилась к
выпускным экзаменам и целыми днями просиживала в своей
кабинке для индивидуальной научной работы в библиотеке
Студенческого Союза. Впереди было еще очень много работы.
- Правильно? - повторил он и улыбнулся. Улыбка странным
образом преобразила его лицо, сделав его из напряженного и
даже отталкивающего почти привлекательным. При мысли о его
лице ей на ум пришли слова "умное" и даже "миловидное", но,
все же, это были не совсем те слова, даже когда он улыбался.
Не успев сдержать себя, она улыбнулась ему в ответ. Это было
ей совершенно ни к чему. Тратить время на какого-то чудака,
который пытается произвести на нее впечатление, причем в
самую напряженную пору учебного года, было для нее
совершенно недопустимым. Ей предстояло проштудировать еще
шестнадцать глав "ВВЕДЕНИЯ В СОЦИОЛОГИЮ".
- Нет, спасибо.
- Пойдемте. Если будете так усердствовать, то просто
заработаете себе сильную головную боль без особенной пользы
для дела. Ведь вы уже два часа корпите над этой книгой без
перерыва.
- Откуда вы знаете?
- Я наблюдал за вами, - быстро ответил он и снова
улыбнулся. В этот раз его улыбка понравилась ей меньше.
Теперь у нее действительно начинала болеть голова.
- Ну, а теперь хватит, - резко оборвала она - гораздо
резче, чем собиралась. - Я не люблю, когда на меня
кто-нибудь глазеет.
- Извините.
Ей стало немного жалко его, как бывает жало бездомных
собак. Зеленая потертая куртка была явно с чужого плеча и
болталась на нем как на вешалке и... да, и носки непарные.
Один черный, другой коричневый. Она почувствовала, что
сейчас снова улыбнется, но на этот раз сдержалась.
- Я готовлюсь к экзаменам, - сказала она уже мягче.
- Конечно. О'кей.
Она проводила его задумчивым взглядом и снова опустила
глаза в книгу, но в голове, напоминая о только что
произошедшей встрече, крутились только одни и те же слова:
ДВОЙНАЯ ПОРЦИЯ ЗЕМЛЯНИЧНОГО МОРОЖЕННОГО.
В общежитие она вернулась только поздно вечером, уже в
11:15 Элис, ее соседка по комнате, валялась на своей
кровати, слушала Нила Даймонда и читала "Историю О".
- Я и не знала, что они обозначили это "Eh - 17", - все
еще думая о своей теме, вслух проговорила Элизабет.
- А я вот расширяю кругозор, дорогая. Расправляю, так
сказать, крылья своего интеллекта. Поднимаю... Лиз?
- М-м-м?
- Ты слышишь, что говорю?
- Нет, извини, я...
- Ты, милая, как-то прихлопнуто выглядишь.
- Я встретила сегодня вечером одного парня. Очень
забавный.
- Да-а? Действительно, наверное, интересный экземпляр,
если уж сумел оторвать великую Роуган от ее любимых
талмудов.
- Его зовут Эдвард Джексон Хэмнер младший. Ни больше, ни
меньше. Невысокий. Худощавый. Голову не мыл, наверное, с
прошлого дня рождения Вашингтона. И эти разноцветные носки.
Один черный, другой коричневый.
- Я думала, что тебе нравятся мужчины немного другого
типа.
- Да нет, Элис. Тут совсем другое. Я занималась в
читальном зале на третьем этаже, а он подошел и предложил
угостить меня мороженным. Я отказалась и он, извинившись,
ушел. Но с той минуты я не могла думать больше ни о чем,
кроме мороженного. Как будто он внушил мне не думать больше
ни о чем другом. Я просто не могла остановится и
сосредоточится на том, чем я должна была заниматься.
Наконец, я решила сделать небольшой перерыв и спуститься в
кафе. И как только я подумала об этом, этот чудак появился
передо мной снова, как из-под земли. В каждой руке у него
было по два стаканчика именно того мороженного, которого я
хотела - моего любимого земляничного.
- Ну и чем же все закончилось? Я просто вся дрожу от
нетерпения.
Элизабет рассмеялась.
- Ну, не могла же я отказать ему и на этот раз. Он
присел рядом, мы немного поболтали и выяснилось, что в
прошлом году он тоже слушал курс лекций у профессора
Брэннера и сдавал потом экзамен.
- Бывают же совпадения!... Просто чудеса какие-то
рождественские...
- Да нет же, послушай. Это на самом деле удивительно.
Ты же знаешь, как я в буквальном смысле слова "потею" над
этим курсом.
- Да уж. Даже во сне чего-то там бубнишь почти каждую
ночь.
- Мой средний балл пока - семьдесят восемь. А для того,
чтобы меня не лишили стипендии, нужно иметь не менее
восьмидесяти. То есть, за этот экзамен я должна получить не
меньше шести баллов. И вот, этот Эд Хэмнер говорит, что
профессор Брэннер из года в год использует на своих
экзаменах практически одни и те же вопросы, и что он может
продиктовать мне их все по памяти.
- Ты хочешь сказать, что у этого парня... как это...
фотографическая память?
- Именно. Посмотри-ка.
Она раскрыла свой учебник и вытащила оттуда три
исписанных тетрадных листа.
- Выглядит как список вопросов экзамена, - с нарочитой
непонятливостью проговорила Элис, взяв их в руки.
- Это он и есть. Эд говорит, что здесь все вопросы с
прошлогоднего экзамена Брэннера СЛОВО В СЛОВО.
- Что-то не верится, - равнодушно проговорила Элис.
- Здесь весь материал. Не пропущено ни одной темы.
- Все равно не верю, - она положила листки обратно. -
Просто потому что твой новый знакомый - наверняка обычное
привидение.
- Он не привидение. Не называй его так.
- О'кей. И этот ЮНОША предложил тебе, конечно, просто
выучить ответы на эти вопросы и больше не забивать себе
ничем голову, не так ли?
- Конечно, нет.
- Ну даже если и так, не находишь ли ты несколько
неэтичным такую подготовку к экзамену?
Элизабет вспыхнула от возмущения и слова незаслуженной
обиды успели сорваться с ее языка прежде, чем она сумела
сдержать себя.
- О да, конечно! Тебе легко говорить о
безнравственности! За твое обучение ведь платят родители. У
тебя всегда все в порядке с деканатом, и ты никогда ни в чем
не нуждаешься. Стипендия ни к черту! Ты даже... Ну ладно,
извини. Вспылила немного. Не стоило мне всего говорить.
Элис пожала плечами и снова уткнулась в свою книгу,
стараясь всем своим видом продемонстрировать равнодушие.
- Да нет, - проговорила она через несколько секунд, -
ты, вообще-то, права, Это не мое дело. Но почему бы тебе,
все-таки, не изучить досконально весь материал? Так, для
того, чтобы просто быть уверенной в себе.
- Разумеется, я так и сделаю.
Но все-таки при подготовке к экзамену, она
руководствовалась прежде всего вопросами, которые дал ей
Эдвард Джексон Хэмнер младший.
Выйдя после экзамена из аудитории, она увидела, что он
поджидает ее в коридоре. На нем все так же болталась та же
самая армейская куртка, когда он приветливо, но насколько
напряженно улыбнулся и встал ей навстречу.
- Ну как?
- Думаю, что сдала.
Чувствуя огромное облегчение, она импульсивно чмокнула
его в щеку.
- Правда? Ну и отлично! Значит, сработало?
- Как по маслу!
Мысленно она все еще была на экзамене. Ей попался
вопрос, который она знала просто блестяще. И вопрос этот
СЛОВО В СЛОВО совпадал с одним из тех, что продиктовал ей
Эд.
Они спустились в буфет и взяли себе по гамбургеру.
Элизабет спросила его о том, как продвигается сдача
экзаменов у него самого.
- А я их не сдаю. Освобожден за отличные успехи и
примерное поведение. И ты так можешь, если захочешь.
- Так почему же ты до сих пор здесь?
- Ну, должен же я был узнать, как твои успехи.
- Эд, не надо было. Это очень мило с твоей стороны, но...
Снова этот странный и очень тревожный взгляд из-под
очков. Она уже видела его раньше.
- Нет, - мягко возразил он. - Я должен был.
- Эд, я очень благодарна тебе. Думаю, что благодаря
тебе мне удалось спасти свою стипендию. Я действительно
очень благодарна. Но у меня есть парень. Понимаешь?
- Серьезно? - он изо всех сил старался говорить весело
и непринужденно, что получалось у него, впрочем, не очень
убедительно.
- Вполне. Скоро будет помолвка.
- А он знает о том, какой он счастливчик? Он понимает,
насколько он счастлив?
- Я тоже счастлива, - ответила она, думая о Тони
Ломбарде.
- Бет, - неожиданно сказал он.
- Что? - вздрогнула она от удивления и неожиданности.
- Никто не называет тебя так, не правда ли?
- Но откуда... да. Никто.
- И даже тот парень?
- И он тоже...
Тони называл ее Лиз. Иногда - Лиззи, что не нравилось
ей еще больше.
Он наклонился вперед, пристально глядя ей в глаза:
- А тебе больше всего нравилось бы, если бы тебя
называли Бет, не правда ли?
Она рассмеялась, чтобы скрыть свое смущение:
- Что бы это ни было...
- Не будем об этом, - снова улыбнулся он. - Я буду
звать тебя Бет. Это лучше. Ты совсем забыла о своем
гамбургере.
И вот учебный год закончен, и Элизабет попрощалась с
Элис. Отношения между ними были немного натянутыми, и
Элизабет было искренне жаль этого. Вину ха это она
чувствовала прежде всего за собой. Экзамены она сдала
прекрасно, особенно по социологии, чему была, разумеется,
несказанно рада - ведь набрала она девяносто семь баллов -
наивысший показатель во всей группе.
Когда она сидела в зале ожидания аэропорта и дожидалась
объявления своего рейса, ей же не казалась такой уж
неэтичной ее подготовка к экзамену по социологии в
читательном зале на третьем этаже. "В конце концов, -
успокаивала она себя, - я сама же за это и поплачусь
когда-нибудь потом. Ведь, по сути дела, это была вовсе и не
подготовка, а самая обыкновенная зубрежка, просто
подключение оперативной механической памяти. И все
впичканное таким образом в голову выветрится и забудется в
первые же дни после экзамена".
Она вытащила из сумочки открытку. Это было уведомление о
получении ею денежной премии за отличное окончание учебного
года - две тысячи долларов. Этим летом они вместе с Тони
должны были проходить кратковременную практику в одном и том
же месте - в Бутбэе, штат Мэн. Они учились, правда, на
разных факультетах, но самое главное - они должны были быть
рядом друг с другом и все свободное время проводить
вместе. Кроме этого, за прохождение практики должны были
заплатить еще немного денег - вполне достаточно, если
учесть, что на самом деле практически вся практика должна
была представлять собой сплошное купание и катание на яхте.
Просто чудесно! И все это - благодаря Эду Хэмнеру. По
крайней мере - не в последнюю очередь.
На самом же деле ее ожидало самое ужасное лето всей ее
жизни.
Июнь был очень дождливым. В домиках, в которых они
жили, были постоянные перебои с газом, практика была
скучной и неинтересной. Тони со своими друзьями нашел
какую-то дополнительную работу по ремонту не то дорог, не то
чего-то там еще. Несмотря на то, что это было совсем
недалеко от их лагеря, он пропадал там целыми днями, Но хуже
всего было то, что Тони совершенно замучил ее по поводу их
женитьбы. К удивлению Элизабет, его каждодневные предложения
и уговоры были ей скорее неприятны, чем доставляли какую-то
радость. Они даже пугали ее.
Что-то было НЕ ТАК.
Что - она не могла понять. Что-то просто ушло, ушло
безвозвратно и их отношения рушились буквально на глазах.
Однажды ночью уже в конце июля она была сильно напугана
своей неожиданной и очень сильной истерикой. Хорошо еще, что
в ту ночь не оказалось дома ее соседки по домику -
мышеобразной низкорослой девушки по имени Сандра Акерман.
В одну из первых ночей августа ей приснился очень
страшный, просто кошмарный сон. Ей приснилось, что она
лежит на дне огромной глубокой могилы, и не может пошевелить
ни рукой, ни ногой, чтобы выбраться из нее наружу. С белого
неба, мутного как известь, лил сильный дождь. Лил прямо в
лицо, ослепляя и забивая дыхание. К краю могилы медленно
подошел Тони. На нем была желтая защитная строительная
каска.
- Выходи за меня замуж, Лиз, - послышался его
бесцветный глухой голос. - Выходи за меня, или мне
придется...
Она пытается сказать, что она согласна, что она сделает
все, лишь бы он вытащил ее из этой ужасной грязной ямы. Но
паралич - она не может пошевелить даже языком.
- О'кей, - говорит Тони. - Тогда мне придется...
И уходит. Она пытается скинуть с себя этот ужасный
паралич, но у нее ничего не получается.
И вот... она слышит звук приближающегося бульдозера...
Через несколько секунд она уже видит этого громадного
желтого монстра - он толкает перед собой огромную массу
мокрой грязной земли. Из кабины выглядывает мокрое,
безжалостное, перекошенное злобой лицо Тони.
Он хочет похоронить ее заживо!...
Не в силах пошевелиться или хотя бы выдавить из себя
крик о помощи, она может только с ужасом наблюдать, как
уже первые комья земли начинают падать в могилу. В ЕЕ
могилу...
И вдруг чей-то крик, чей-то очень знакомый голос:
- Убирайся! Оставь ее! Проваливай!
Тони выпрыгивает из бульдозера и, спотыкаясь, убегает.
Она спасена, Она закричала бы от радости, но не может. И вот
появляется ее спаситель. Он возвышается над краем ямы как
могильщик. Это Эд Хэмнер. Он, как всегда, в своей вечной
зеленой куртке и с всколоченными волосами. Огромные очки
съехали и висят на самом кончике носа. Он протягивает ей
руку.
- Вылезай, - слышит она его мягкий голос. - Я знаю, что
тебе нужно. Вылезай оттуда, Бет.
Она чувствует, что может, наконец, двигаться и вздыхает
с огромным облегчением. Она пытается отблагодарить его, но
слова громоздятся одно на другое, и она так и не может пока
ничего произнести. Эд ласково улыбается и кивает ей головой.
Она берется за протянутую ей руку и опускает глаза, чтобы
найти опору для ноги. Подняв глаза снова, она видит, что
держит за лапу огромного, просто гигантского волка со
сверкающими красным светом глазами и жуткой оскаленной
пастью, готовой вцепиться ей в горло.
Она резко проснулась и подскочила в постели от страха.
Вся ночная рубашка была мокрой от холодного липкого пота, а
тело просто ходуном ходило от крупной дрожи, которую
невозможно было остановить. Даже после теплого
расслабляющего душа и стакана молока она все никак не могла
прийти в себя и заставить себя выключить свет - так и спала,
если только это можно было назвать сном, с зажженной лампой.
1 2 3 4 5