Она прошла по узкому коридору ва-
гончика на кухню - стройная девушка,
теряющая едва заметную красоту... если
Сэнди хоть когда-нибудь ею обладала.
Сэнди вынула из холодильника бутылочку
Рэнди, подумала, что надо бы ее подо-
греть, потом подумала - а ну ее к чер-
ту. Если тебе так приспичило, можешь
выпить и холодное.
Она прошла в детскую и холодно
взглянула на ребенка. Ему уже исполни-
лось десять месяцев, но для своего
возраста мальчик был болезненным и
плаксивым. Ползать он начал только в
прошлом месяце. Может быть, у него по-
лиомиелит или что-то в этом роде. Сей-
час на руках малыша - и на стене то-
же - что-то было. Она наклонилась, не-
73
доумевая, во что это, пресвятая дева,
он влез.
Сэнди было семнадцать. В июле они
с мужем отметили первую годовщину
свадьбы. Когда она выходила за Ройса
Макдугалла на седьмом месяце, напоми-
ная новогоднего увальня-снеговика,
брак казался точь-в-точь таким благос-
ловенным, каким его назвал отец Калла-
хэн - благословенным выходом из поло-
жения. Теперь он казался кучей кака-
шек. Чем, с отвращением поняла Сэнди,
Рэнди и перемазал ручонки, стену и во-
лосы.
Она стояла, тупо глядя на него, с
холодной бутылочкой в руке.
Вот ради чего она бросила школу,
друзей, надежды стать манекенщицей.
Ради этого приткнувшегося на Повороте
паршивого вагончика, где со стоек лох-
мотьями сходил пластик, ради мужа, ко-
торый весь день вкалывал на фабрике, а
по вечерам отправлялся пьянствовать
или резаться в покер со своими никче-
мушными дружками с бензоколонки. Ради
пацана, который как две капли воды был
похож на своего никчемного папочку и
пачкал какашками все подряд.
Мальчик вопил из всех сил.
- А ну, заткнись! - неожиданно
заорала она в ответ и швырнула в него
пластиковой бутылочкой. Бутылочка уго-
дила в лоб, и малыш опрокинулся в кро-
ватке на спину, скуля и размахивая ру-
чонками. Прямо под линией волос отпе-
чатался красный кружок, и Сэнди ощути-
ла пугающий укол радости, жалости и
ненависти, подкативших к горлу. Она
вытащила его из кроватки, как тряпку.
74
- Заткнись! Заткнись! Заткнись! -
не сумев остановиться, она два раза
сильно ударила Рэнди, и тот так зашел-
ся от боли, что беззвучно захрипел. Он
лежал в кроватке, широко разевая рот,
лицо полиловело.
- Прости,- пробормотала она.- Ии-
сус-Мария-Иосиф. Прости. Рэнди, ты в
порядке? Подожди минутку, мамочка тебя
вымоет.
К тому времени, как она вернулась
с мокрой тряпочкой, оба глаза Рэнди
распухли, закрылись и поменяли цвет,
но бутылочку он взял и, когда мать
принялась обмывать ему личико мокрой
тряпкой, беззубо улыбнулся.
"Скажу Рою, что он свалился с пе-
ленального столика," - подумала Сэн-
ди.- "Он поверит. О, Господи, хоть бы
поверил."

6.
6:45 утра.
Почти все "синие воротнички",
проживающие в Салимовом Уделе, держали
путь на работу. Майк Райерсон был од-
ним из тех немногих, кто работал в са-
мом городке. В ежегодном городском от-
чете он именовался "землеустроителем",
но на самом деле отвечал за содержание
трех городских кладбищ. Летом эта ра-
бота была почти круглосуточной, но и
зимой Майк не гулял руки в брюки, как,
похоже, думал кое-кто из местных вроде
невыносимого Джорджа Миддлера, который
жил в центре у скобяной лавки. Часть
времени Майк работал у Карла Формена,
75
уделовского могильщика, а почти все
местные старики, похоже, отдавали Богу
душу зимой.
Сейчас он направлялся из города
на Бернс-роуд в пикапе, нагруженном
садовыми ножницами, электрической ма-
шинкой для стрижки живой изгороди, ко-
робкой колышков, ломом - на случай,
если надгробие упадет и его надо будет
поднимать,- десятигаллонной канистрой
бензина и двумя газонокосилками фирмы
"Бриггс и Стратон".
В это утро ему предстояло под-
стричь траву на Хармони-Хилл, привести
надгробия в надлежащий вид и при необ-
ходимости отремонтировать каменную ог-
раду, а нынче в полдень он поедет на
другой конец города, на Школьный холм,
на тамошнее кладбище, куда время от
времени наведывались школьные учителя
сделать копии с барельефов, поскольку
там хоронила своих покойников вымершая
колония трясунов. Но из всех трех
кладбищ Хармони-Хилл нравилось Майку
больше всего. Оно было не таким ста-
рым, как погост на Школьном холме, за-
то приятным и тенистым. Майк надеялся
когда-нибудь - лет этак через сто - и
сам там лечь.
Майку было двадцать семь. Его
пестрая карьера включала даже три года
в колледже. Он надеялся в один пре-
красный день вернуться и доучиться до
конца. Открытое приятное лицо Майка
было красиво, поэтому для него не со-
ставляло труда подцепить субботним ве-
чером "У Делла" или в Портленде одино-
кую женщину. Некоторых отпугивала его
работа, и Майк честно считал это непо-
76
нятным. Приятная работа, без начальни-
ка, который бы все время стоял над ду-
шой, трудился Райерсон на воздухе под
Божьим небом - так что с того, если он
выроет пару-тройку могил или при слу-
чае поведет катафалк Карла Формена?
Кому-то надо этим заниматься. По сооб-
ражениям Майка, единственной вещью,
более естественной, чем смерть, был
секс.
Напевая себе под нос, он свернул
на Бернс-роуд и, поднимаясь на холм,
переключил передачу на вторую. Позади
машины пенилась сухая пыль. Сквозь вя-
лую летнюю зелень по обе стороны доро-
ги виднелись голые стволы деревьев,
сгоревших в пожаре пятьдесят первого
года - они напоминали скелеты, разру-
шающиеся старые кости. Майк знал, что
среди этих деревьев полно поваленных
стволов, где, если не поостеречься,
можно сломать ногу, как в капкане. Да-
же по прошествии четверти века шрам от
великого пожара никуда не делся. Вот
то-то и оно. В разгар жизни попадаешь
в смерть.
Кладбище располагалось на вершине
холма. Майк свернул на подъездную до-
рогу, готовый выскочить и отпереть во-
рота... а потом надавил на тормоз и ос-
тановил содрогнувшийся грузовик.
С кованых железных ворот вниз го-
ловой свисал труп собаки, а земля под
ними превратилась от крови в месиво.
Майк вылез из грузовика и поспе-
шил к воротам. Он вынул из задних кар-
манов рабочие перчатки и одной рукой
приподнял голову пса. Та поднялась с
ужасной бескостной легкостью, и Майк
77
уставился прямо в пустые стеклянные
глаза Дока, кокера-полукровки Вина Пэ-
ринтона. Собаку подвесили к одному из
высоких остриев ворот, как кусок говя-
дины к мясницкому крюку. По трупу уже
неспешно ползали медлительные от прох-
лады раннего утра мухи.
Майк дергал изо всех сил, тянул,
и, наконец, стащил пса с ворот, чув-
ствуя тошноту от сырых звуков, сопро-
вождавших эти усилия. Кладбищенский
вандализм был для него старой песен-
кой, особенно в канун Дня всех святых,
но до того оставалось еще полтора ме-
сяца, да и ничего подобного Майк еще
не видел. Обычно довольствовались тем,
что опрокидывали несколько надгробий,
выцарапывали несколько непристойностей
и вывешивали на ворота бумажный ске-
лет. Но это убийство не было делом рук
ребятишек - или же они настоящие уб-
людки. Сердце Вина будет разбито.
Он обдумал, не забрать ли собаку
в город прямо сейчас, чтобы показать
Паркинсу Джиллеспи, но решил, что это
ничего не даст. Старину Дока, беднягу,
можно забрать в город, когда Майк пое-
дет обедать... не сказать, чтоб у него
сегодня был хороший аппетит.
Он отпер ворота и взглянул на
свои перчатки, вымазанные кровью. Же-
лезные прутья ворот придется отскабли-
вать, и, похоже, сегодня днем до
Школьного холма ему не добраться. Он
заехал за ограду и поставил машину, но
больше не напевал. Изюминка дня исчез-
ла.

78
7.
8:00 утра.
Грохочущие желтые школьные авто-
бусы отправились по назначенным марш-
рутам, собирая детей, которые вышли к
своим почтовым ящикам и резвились там
или стояли, держа свертки с ленчем. За
рулем одного из этих автобусов сидел
Чарли Роудс, его маршрут охватывал
Тэггарт-Стрим-роуд в восточном Уделе и
верхнюю половину Джойнтер-авеню.
Дети, ездившие в автобусе Чарли,
вели себя лучше всех в городе - если
уж на то пошло, то лучше всех в учеб-
ном округе. В автобусе номер шесть не
бывало ни воплей, ни грубых шуток, ни
дерганья за косички. Они, черт их
возьми, сидели тихо и помнили, как на-
до себя вести - а не то имелась воз-
можность прошагать две мили до началь-
ной школы на Стэнли-стрит пешком да
еще объясняться в учительской, почему
так вышло.
Чарли знал, что они про него ду-
мают и очень хорошо представлял себе,
как называют его за глаза. Ну да ниче-
го. Он не собирался позволить всем,
кому не лень, валять дурака и пакос-
тить в его автобусе. Пусть приберегут
это для своих бесхребетных учителишек.
У директора со Стэнли-стрит хва-
тило смелости спросить Чарли, "по наи-
тию" ли он действовал, когда три дня
подряд ссаживал мальчишку Дорхэма
только за то, что тот разговаривал
чуть громче, чем надо. Чарли уставился
на него, и мало-помалу директор (мок-
роухая маленькая пискля, всего четыре
79
года как из колледжа) отвел глаза. На-
чальник автопарка С.А.Д., старый прия-
тель Дейв Фельсен - они вместе прошли
весь путь до Кореи - он-то понимал. Им
обоим было ясно, что творится в стране
и как пацан, который "просто разгова-
ривал чуть громче, чем надо" в школь-
ном автобусе в пятьдесят восьмом году
оказывался в шестьдесят восьмом пар-
нем, который при всех ссал на флаг.
Чарли взглянул в широкое зеркаль-
це над головой и увидел, как Мэри Кэйт
Григсон передала записку своему ма-
ленькому дружку, Бренту Тенни. Малень-
кому дружку, ага, так точно. Нынче они
уже к шестому классу трахаются почем
зря. Он притормозил, включив мигалки
"стоп". Мэри Кэйт с Брентом испуганно
подняли глаза.
- Есть о чем поговорить, да? -
спросил Чарли у зеркальца.- Добро.
Лучше вам двигать.
Он открыл складную дверь и подож-
дал, чтобы они сошли с его автобуса к
чертовой матери.

8.
9:00 утра.
Проныра Крейг выкатился из посте-
ли - в буквальном смысле. Льющийся в
окошко третьего этажа солнечный свет
слепил глаза. В голове тошнотворно бу-
хало. Парень сверху, писатель, уже за-
тюкал. Иисусе, надо быть дурней мар-
товского зайца, чтобы день деньской
так стучать - тап-тап-тап.

80
Он поднялся и в одних подштанни-
ках пошел к календарю, взглянуть, не
безработный ли он сегодня. Нет. Нынче
была среда.
Похмелье было не таким тяжким,
как случалось. Он просидел у Делла до
часу - до закрытия - но при себе имел
только два доллара и, когда они улету-
чились, не сумел много выпить на чужой
счет. Теряю контакт, подумал он и по-
скреб рукой щеку.
Проныра натянул теплую нижнюю фу-
файку, которую носил и зимой, и летом,
зеленые рабочие штаны, а потом открыл
шкаф и вытащил свой завтрак - бутылку
теплого пива (выпить тут, наверху) и
пачку благотворительных овсяных хло-
пьев (съесть внизу). Он ненавидел ов-
сянку, но пообещал вдове, что поможет
перевернуть этот ее ковер - а она, на-
верное, уже напридумывала и других
дел.
Ему, в общем-то, было наплевать,
но так повелось с тех времен, когда он
делил с Евой Миллер постель. Ее муж
погиб от несчастного случая на лесо-
пилке в пятьдесят девятом, и до неко-
торой степени это было забавно, если
можно назвать забавным такое ужасное
происшествие. В те дни на лесопилке
работало не то шестьдесят, не то семь-
десят человек, а Ральф Миллер стоял в
очереди к директорскому креслу.
Происшедшее с ним было до некото-
рой степени забавным, поскольку с
пятьдесят второго года Ральф Миллер и
пальцем не притрагивался к машинам -
целых семь лет, с тех пор, как из де-
сятников шагнул прямо в высший эшелон.
81
Такова была благодарность администра-
ции. Проныра полагал, что Ральф ее за-
служил. Когда большой пожар выплеснул-
ся из "Болот" и, гонимый неумолимым
восточным ветром, перепрыгнул на
Джойнтер-авеню, казалось, что лесопил-
ка неминуемо загорится. Пожарные ко-
манды из шести соседних городков итак
разрывались на части, пытаясь спасти
город, где уж там было расходовать лю-
дей на такую плевую операцию, как ле-
сопилка в Салимовом Уделе. Ральф Мил-
лер организовал полную вторую смену
борющемуся с огнем подразделению. Под
его руководством увлажнили крышу и к
западу от Джойнтер-авеню сделали то,
что оказалась не в состоянии сделать
целая объединенная пожарная команда -
соорудили противопожарную баррикаду,
которая остановила огонь и повернула
его на юг, где пламя полностью укроти-
ли.
Через семь лет Ральф свалился в
дробилку, беседуя с какими-то заезжими
шишками из одной массачусетской компа-
нии. Ральф показывал им предприятие,
надеясь убедить купить его. Сукин сын
поскользнулся в луже и ухнул в дробил-
ку прямо на глазах у гостей. Нечего и
говорить, что всякая возможность сдел-
ки пошла коту под хвост вместе с Раль-
фом Миллером. Лесопилку, которую он
спас в пятьдесят первом, в феврале
шестидесятого закрыли от греха подаль-
ше.
Проныра взглянул в заляпанное во-
дой зеркало и расчесал седые волосы,
косматые, красивые и в шестьдесят семь
все еще завлекательные. Похоже, воло-
82
сы - единственное, что в Проныре буйно
произросло на алкоголе. Потом он натя-
нул рабочую рубаху защитного цвета,
взял пачку овсяных хлопьев и пошел
вниз.
Вот, пожалуйста - спустя без ма-
лого шестнадцать лет после всего он
тут нанялся в проклятые домработницы к
бабе, с которой когда-то спал... к бабе,
которую все еще считал чертовски прив-
лекательной.
Стоило ему переступить порог сол-
нечной кухни, вдова кинулась на него,
как стервятник.
- Слушай, тебе не хочется после
завтрака натереть для меня воском пе-
рила на парадной лестнице, Проныра?
Есть у тебя время? - Оба сохраняли де-
ликатную видимость того, что он делает
это в одолжение, а не в оплату за свою
комнату наверху (четырнадцать долларов
в неделю).
- Конечно, Ева.
- А ковер в гостиной...
- ...надо перевернуть. Помню, пом-
ню.
- Как нынче утром твоя голова? -
Она задала вопрос деловито, не позво-
ляя проникнуть в тон и крупице жалос-
ти... но Проныра ощутил глубоко спрятан-
ное сочувствие.
- Голова отлично,- обиженно отоз-
вался он, ставя кипятиться воду для
овсянки.
- Ты поздно пришел, вот я и спро-
сила.
- Добыла на меня компромат, а? -
Он весело вздернул бровь и с радостью
увидел, что Ева все еще способна крас-
83
неть, как школьница, даже если они и
бросили все забавы почти девять лет
назад.
- Ну, Эд...
Только она одна по-прежнему звала
его Эдом. Для всех остальных в Уделе
он был просто Пронырой. Да пусть их.
Пусть зовут его, как им нравится. Вот
же налепили ярлычок, грубияны!
- Ничего,- грубовато отозвался
он.- Я не с той ноги встал.
- Судя по звуку, не встал, а вы-
пал из кровати,- она проговорила это
быстрее, чем собиралась, но Проныра
только хрюкнул. Он приготовил свою не-
навистную овсянку и съел ее, потом, не
оглядываясь, взял жестянку мебельной
мастики и тряпку.
Наверху не смолкало "тап-тап-тап"
машинки этого парня. Винни Апшо, сни-
мавший комнату наверху через коридор
от него, сказал, что тот берется за
дело каждое утро в девять, работает до
полудня, снова начинает в три, тарах-
тит до шести, опять берется за долбеж-
ку в девять и валяет ровно до двенад-
цати. Проныра не мог себе представить,
что у человека в голове помещается
столько много слов.
Тем не менее парень казался при-
ятным. Однажды вечером может сгодиться
на то, чтобы пропустить "У Делла" нес-
колько стаканчиков пива. Проныра слы-
хал, что почти все писатели пьют, как
сапожники.
Он принялся методично натирать
перила и снова погрузился в мысли о
вдове. На деньги от мужниной страховки
она превратила этот дом в пансион, и
84
дела шли хорошо. Почему бы и нет? Она
работала, как ломовая лошадь. Но,
должно быть, привыкла регулярно полу-
чать от муженька свое и, когда горе
растаяло, потребность эта осталась.
Черт, и любила же она это дело!
В те дни шестьдесят первого и
шестьдесят второго люди еще звали его
не Пронырой, а Эдом, и тогда еще он
держал бутылку, а не наоборот. У него
была хорошая работа в "Би и Эм" - вот
однажды январской ночью шестьдесят
второго все и произошло.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Салимов Удел'


1 2 3 4 5 6 7 8