Впрочем, это отдельно взятое утро выпало на субботу, а потому сегодня она не была полновластной хозяйкой бассейна; поодаль в таких же шезлонгах расположились несколько молодых школьных учительниц. Но уж зато в обычные дни она могла проспать допоздна, а потом спуститься вниз и с удовлетворением обнаружить, что весь бассейн и прилегающая к нему территория находится в ее единоличном распоряжении.
– Ума не приложу, и за что тебе платят такие деньжищи, – замечала иногда вслух ее сестра Эльза в те редкие выходные, когда Хелен, как примерная дочь приезжала домой, чтобы принять участие в воскресном семейном обеде. – Ведь ты не делаешь ничего особенного... Просто улыбаешься да ставишь пластинки на проигрыватель.
Сама Эльза работала каждый день по восемь часов в универмаге "Ордс" и была непоколебимо убеждена, что настоящей работой может считаться лишь та, что под вечер отзывается болью в спине и усталостью во всем теле.
– Ну что ты, это далеко не так, – пыталась возразить ей Хелен. – Еще приходится являться по первому зову, когда нужно представлять телекомпанию для какой-нибудь рекламной акции. И к тому же все вечера оказываются разбитыми, потому что еще мне приходится читать прогноз погоды в десятичасовых новостях.
Но даже для нее самой подобное заявление звучало малоубедительно. И если уж быть откровенной до конца, она знала, что обладание титулом Золотой Девушки Пятого Канала было кульминацией всех ее жизненных устремлений.
Внешность Хелен была единственным реальным ее достоянием, и будучи по жизни человеком реалистичным, ей хватило ума и здравого смысла довольно рано признать этот факт. Когда же ей исполнилось двенадцать лет, она просто встала перед зеркалом и принялась критично разглядывать себя.
То, что она увидела, производило вполне благоприятное впечатление, но все же было еще слишком далеко от совершенства. Она хладнокровно проанализировала свои достоинства – хорошую фигуру, ровные зубы, правильные черты лица. Для ее возраста у нее была красивая грудь, но вот бедра оказались несколько широковаты. Кожа была слишком бледной, а волосы самые обыкновенные, но зато густые и здоровые. Ладони не слишком маленькие, но зато пальцы были длинными и изящными, что придавало им аристократический вид, если бы не обгрызенные ногти.
Ей оказалось достаточно одного усилия воли, что раз и навсегда отказаться от привычки грызть ногти. На все же остальное потребовалось гораздо больше времени и сил. Особенно трудно давалось похудение. Хелен любила поесть, а домашняя стряпня была, как назло жирной и необычайно калорийной. Однако, изнурительная диета все же помогла ей привести фигуру в порядок, в результате экспериментов с красящими шампунями и макияжем волосы приобрели красивый медовый оттенок, а темно-фиалковые глаза – ее самые необычная черта – оказались обрамлены густыми черными ресницами.
– Кем ты себя воображаешь, уж не принцессой ли из сказки? – посмеивалась над ней Эльза.
Однако Хелен не обращала на нее внимания. Хотя, конечно, мысленно признавала она, будь она принцессой, все было бы гораздо проще. Будучи средней дочерью в большой семье, она никогда не питала пустых иллюзий насчет чудесных превращений и заботливых крестных, иногда по совместительству оказывающихся добрыми феями. Ей достаточно было просто взглянуть на свою мать, рано состарившуюся женщину, измотанную годами домашней работы, всю жизнь экономившую каждый грош и всю жизнь рожавшую детей, и на отца, целыми днями надрывавшегося на строке, чтобы понять, что если она останется в этом доме, то все ее мечты о безбедной и красивой жизни так и останутся всего лишь мечтами.
И все же она была хорошенькой, а это на что-нибудь, да могло бы сгодиться. Так что рассчитывать ей было нужно лишь на свою внешность, ибо прочих талантов, равно как и склонности к учебе она была лишена напрочь. А то что ей пришлось бросить школу, согласивший на работу Золотой Девушки, было для нее скорее облегчением, чем суровой необходимостью. Да и в школе, честно говоря, она задержалась так долго лишь по одной причине – она влюбилась.
Она влюбилась в Барри Кокса с первого взгляда. Высокий, широкоплечий красавец, на которого заглядывались девушки, он был живым воплощением мужчины ее мечты. Будучи капитаном школьной футбольной команды, известной во всем городе, он мог выбрать себе в подруги любую девчонку. И то, что он выбрал именно ее, казалось чем-то невероятным, это было настоящее чудо.
Это случилось так неожиданно, что она даже не могла вспомнить всех обстоятельство их знакомства. Она просто шла домой из школы, когда рядом притормозила красная спортивная машина, за рулем которой сидел Барри.
– Привет, – просто сказал он. – Садись, я отвезу тебя домой.
Когда же поездка подошла к концу, он попросил ее о встрече. Все произошло очень просто, как будто само собой, но только с тех самых пор жизнь ее круто изменилась.
И теперь, нежась в шезлонге, подставляя свое великолепное тело ласковым лучам утреннего солнца, она подумала о том, что ей не следовало звонить ему.
Барри не любил, когда на него давили. Она узнала это от его матери. Как-то раз, вскоре после того, как они начали встречаться, она решила позвонить ему домой, чтобы еще раз уточнить, когда он за ней заедет.
К телефону подошла миссис Кокс.
– Позволь мне дать тебе один совет, милочка, – холодно сказала она своим неприятным, режущим слух голосом. – Барри не из тех молодых людей, которым нравится, когда их преследуют, так что если он захочет поговорить с тобой, то он позвонит сам. Прими это к сведению, и если будешь вести себя правильно, то ваша маленькая интрижка продлится чуть подольше. Уж можешь мне поверить.
С тех пор она звонила ему лишь в крайних случаях, когда это было абсолютно необходимо, и хотя вчерашний звонок, как ей показалось поначалу, подпадал под эту категорию, в последствии стало ясно, что это было большой ошибкой с ее стороны. Барри был недоволен; ему действительно нужно было готовиться к экзаменам, и открывать его от учебников лишь ради того, чтобы показать ему ту идиотскую записку, с ее стороны было просто верхом глупости. Предложенное им объяснение было настолько логичным и убедительным, что теперь даже казалось странным, как это они с Джулией сами не додумались до этого с самого начала.
– Извините, пожалуйста. Можно я здесь присяду?
Этот голос раздался прямо у нее за спиной, и она вздрогнула от неожиданности, широко распахивая глаза и тут же снова зажмурившись от ослепительного солнца.
– Извините, – смутился молодой человек, – я вовсе не хотел вас напугать.
– А вы совсем меня не напугали. Я просто задремала и не слышала, как вы подошли.
Прикрыв глаза от солнца ладонью, Хелен взглянула на него. Карие глаза, русые волосы, мужественное лицо с волевым подбородком. На нем были консервативные закрытые плавки оливкового цвета.
Хелен знала в лицо почти всех обитателей дома. Но этого молодого человека она видела здесь впервые.
– А вы что, новенький? – спросила она.
– Только вчера переехал. Квартира двести одиннадцать. Так вы не будете возражать, если я присяду здесь?
– Нет, конечно нет. – Хелен вальяжно откинулась на спинку шезлонга, равнодушно наблюдая за тем, как он опустился в такой же шезлонг рядом. Вокруг бассейна было расставлено много шезлонгов, и свободных мест было много, так что мог бы расположиться и там.
– Сегодня все ринулись загорать, – заметила она ему. – В субботу у большинства людей выходной, и они пытаются во что бы то ни стало наверстать упущенное в смысле загара. Кстати, меня зовут Хелен Риверс.
– Коллингсворт Уилсон, к вашим услугам – извините, что отвечаю с набитым ртом. Только что демобилизовался из армии. Я до сих пор жил у родителей, у них есть дом в горах. Но потом все же решил, что пора начинать жизнь самостоятельно и для начала снял отдельную квартиру. Вот, теперь планирую пойти в летнюю школу при университете.
– Парень, с которым я встречаюсь, тоже учится в университете, – заметила Хелен. Она всегда старалась непременно упомянуть об этом обстоятельство в разговоре с новыми знакомыми, ибо давно убедилась на собственном опыте, что это отнюдь не было помехой для безобидного флирта, и в то же время не давало повода для назойливых предложений продолжить знакомство. – Коллингсворт – довольно странное имя. А как вас называют дома? "Колли"?
– В семье меня называют именем, которое когда придумал для меня младший братишка, – ответил молодой человек. – Но "Колли" тоже нормально. Меня многие так называют. А я ведь как хорошо дрессированный щенок – откликаюсь на любое имя.
– Хорошо дрессированный Колли? – улыбнулась Хелен. Она не была сильна по части острот и каламбуров, однако эта фраза пришла на ум словно сама собой. – Что ж, приятно познакомиться. Мы с вами теперь, можно сказать, соседи. Я ведь тоже живу на втором этаже, практически рядом с вами, в двести пятнадцатом номере.
– А кто ваш парень? – спросил Колли. – Мне нужно знать это, чтобы я мог гарантированно держаться от него подальше.
– Его зовут Барри Кокс. Он живет в студенческом городке, но часто приезжает сюда. Вы наверняка еще встретитесь с ним. Летом здесь все друг с другом знакомятся. – Она снова закрыла глаза и перевернулась на живот, подставляя солнцу спину. – К тому же и бассейн к этому очень располагает. Мы собираемся вокруг него. Сидим, разговариваем, устраиваем вечеринки. "Фор-Сизонс" – замечательное место, жить тут одно удовольствие. Уверена, вам здесь понравится.
– Мне уже здесь понравилось, – просто ответил Колли. – Однако, я все-таки предпочел бы, чтобы самая красивая девушка в доме, а может, и на всей улице, к тому моменту, как я вступлю в игру, была бы свободна, а не связана некими отношениями с каким-то там обормотом. А вы давно уже встречаетесь с этим парнем?
– Почти два года. Мы познакомились еще в школе, и он определенно не обормот. Как вы думаете, я обгорю?
– Не знаю, – пожал плечами Колли. – Понятия не имею, что за процессы происходят под слоем масла для загара.
– Ну что ж, тогда мне лучше пойти домой. Я и так сижу здесь уже два часа. – Хелен перекатилась на спину и встала. – Если с меня начнет слезать кожа, то это будет просто катастрофа. Из-за этого можно запросто и с работы вылететь.
– И что же это за работа такая, из-за которой даже нельзя позагорать вволю? – спросил Колли. – Вы фотомодель, или что-нибудь в этом роде?
– Я – Золотая Девушка Пятого канала, – не без гордости заявила Хелен, хотя и пыталась при этом выглядеть совершенно равнодушной. Это было так необычно – говорить так про саму себя. – Вы, наверное, видели меня по телевизору.
– Если бы видел, то наверняка запомнил бы, – серьезно ответил молодой человек. – Вообще-то, я редко смотрю телевизор, но ничего, еще не все потеряно. Ведь начать-то никогда не поздно.
– У нас здесь есть телевизор, он стоит в холле, – подсказала ему Хелен.
Затем она взяла пузырек с маслом для загара и встала с шезлонга.
А он станет прекрасным дополнением к здешней коллекции мужчин, критично подумала она. Конечно, он далеко не такой красавчик, как Барри, но многие здешние девицы наверняка обратят на него внимание. А уж те две занудливые училки из двести четырнадцатой квартиры и вовсе передерутся из-за него.
– Что ж, желаю вам хорошо загореть, – вслух сказала она. – Но только не засните на солнце, как это случилось со мной. Или же потом проснетесь красным, как рак. Если вы еще не привыкли к здешнему солнцу, то оно может принести скорее больше вреда, чем пользы.
– Вы абсолютно правы, желаю удачи и искренне надеюсь, что вы все-таки не обгорели, – Коллингсворт Уилсон поднял руку и дружески помахал ей на прощание.
А он милый, подумала Хелен, огибая бассейн и поднимаясь по лестнице к себе на второй этаж. Двери квартир второго этажа выходили на узкий балкон, и теперь она медленно шла по нему, размышляя о том, не переборщила ли она и в самом деле с загаром. Разумеется, это было довольно глупо с ее стороны под лучами полученного солнца. Загар, конечно, замечательно смотрелся на экране, но добиваться его следовало постепенно, загорая не более часа в день.
Что ж, если я и начну облезать, решила она в конце концов, то, возможно, мне хотя бы удастся обыграть это в сегодняшнем прогнозе погоды. "Сегодня был погожий, жаркий день. И надеюсь, что вас, дорогие телезрители, не подвело чувство меры, и вам повезло больше, чем мне". Она начинала постепенно набираться опыта, постигая хитрости дикторского мастерства, и временами уже могла отважиться даже на небольшую импровизацию в эфире. Ибо работа на телевидении, как они не переставала доказывать Эльзе, состояла не только в том, чтобы хорошо выглядеть и улыбаться. Помимо этого нужно было уметь соображать в стрессовой ситуации и выглядеть при этом естественно, время от времени вставляя в заученный текст собственные фразу и суждения, дабы не производить на зрителей впечатление механической куклы.
К ее двери был прикреплен обрывком скотча небольшой листок. Она даже не заметила его, пока не подошла вплотную. И теперь она застыла на месте как вкопанная, тупо глядя перед собой.
Это была картинка из какого-то журнала. Текст был аккуратно отрезан, и остался лишь рисунок – маленький мальчик на велосипеде.
Глава 5
Рей Бронсон совсем не удивился, обнаружив в утренней почте конверт, адресованный на его имя. Вскрыв письмо, он вытащил из конверта газетную вырезку. Он знал, что это была за заметка, ибо в свое время уже читал ее, и не один раз. Однако теперь он прочел ее снова, заново переживая былые, полузабытые ощущения:
"Десятилетний мальчик погиб прошлым вечером под колесами автомобиля на Маунтин-Роуд, двумя милями южнее зоны отдыха Силвер-Спрингс. Жертвой дорожного происшествия стал Дэвид Грегг, сын мистера и миссис Майкл Грегг, проживающих по адресу 1279 Морнингсайд-Роуд. Дэвид ехал на велосипеде, когда его сбила неустановленная автомашина.
Один из пассажиров машины позвонил по телефону и сообщил властям о случившемся. К месту происшествия были немедленно направлены машины полиции и скорой помощи. К прибытию спасателей ребенок был еще жив, но скончался по дороге в больницу Сент-Джозеф.
Мистер Грегг сообщил журналистам, что тем вечером его сын остался ночевать в доме своего друга, жившего неподалеку от Маунтин-Роуд, и очевидно, вечером решил все-таки вернуться домой. Велосипед мальчика не был оборудован светоотражателями.
В настоящее время полиция ведет розыск автомобиля, совершившего наезд на ребенка. Судя по следам краски, оставшихся на корпусе велосипеда, это была машина светло-голубого цвета.
Смерть Дэвида оплакивают его безутешные родители... сводный брат... сводная сестра... дедушка по материнской линии... две тети... дяди..."
Рей свернул статью и убрал ее обратно в конверт. На конверте красовался его адрес, написанный теми же черными печатными буквами, что и записка, полученная Джулией.
Это уже не шутки, тихо сказал он сам себе. Никакие это не шутки.
Честно говоря, он с самого начала не поверил в версию о розыгрыше. Но раз уж Джулия решила придерживаться такого мнения, то он не видел для себя смысла в том, чтобы стараться разубедить ее в этом. Все может быть. В конце концов, не исключено, что это и в самом деле была лишь чья-то дурацкая выходка. И ей удалось убедить себя в этом.
Однако в глубине души даже после всех этих доводов и рассуждений, он не сомневался в том, что на самом деле все было куда серьезнее.
От судьбы не уйдешь, подумал он, вот пришел и наш черед. Он воспринял это довольно спокойно, как должное, и был сам удивлен этим обстоятельством. Можно было подумать, что все это время где-то в глубине души он знал, предчувствовал, что когда-нибудь это случится. И именно поэтому он и вернулся домой, точно так же как и уехал отсюда год назад.
Подумать только, всего год назад Реймонд Бронсон был человеком мягким и довольно безвольным. Он всегда был просто маленьким человеком, и в какой-то мере это могло послужить объяснением всему. Вообще-то дело было вовсе не в том, что он не вышел ростом – пять футов восемь дюймов рост вполне нормальный. А скорее, в том, что он был строен, можно даже сказать, худощав и не отличался накачанной мускулатурой. В других семьях на это, пожалуй, даже не стали бы обращать внимание, однако когда ты являешься единственным сыном человека, в прошлом игравшего в футбол за профессиональную команду, это даже очень и очень считается.
В молодости Герб Бронсон, отец Рея, был известен под прозвищем Бутер. Старые друзья по-прежнему называли его так, и иногда он сам до сих пор в шутку называл себя этим именем.
– Обед уже готов? 0 обычно вопрошал он, возвращаясь вечером домой с работы. – Бутер голоден как волк, так что он и быка бы съел.
На что миссис Бронсон, хлопотавшая в этом время на кухне, со смехом отвечала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18